аО #2 - ИНТЕРВЬЮ С ОЛДЯМИ

Ладыженский. 96-й год - это вообще год бума на фантастику, и ни писатель Генри Лайон Олди, ни творческая мастерская "Второй блин" никак мимо этого бума не прошли. У нас лично, у Олдей, в этом году, к нашему ужасу, вышло на момент разговора 9 авторских книг (о сборниках я даже не говорю), а я думаю, что до конца года их будет 10-11.

аО. Вопрос в сторону: а можно склонять "Олди" как "Олдей"?

Громов. Да, был такой момент даже: "Вон Олдь пошел". "Олдь пошел" в единственном числе; это, кажется, Боря Завгородний выдал.

Ладыженский. Если не считать переизданий, в этом году так уж получилось, что у нас вышел написанный в этом году роман ПАСЫНКИ ВОСЬМОЙ ЗАПОВЕДИ, написанный в прошлом году роман ГЕРОЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОДИН, в позапрошлом году роман ПУТЬ МЕЧА и в позапозапрошлом году роман ВОССТАВШИЕ ИЗ РАЯ. В результате получилась забавная конкуренция внутри одного писателя. Читатель же не понимает, что все это писалось в течение четырех, пяти лет, он понимает: в один год ему выкинули на рынок, он это съел и начинает говорить о невероятной плодовитости Олдей, которые "смотри-ка сколько за год написали!". А это неправда. Более того: об этом заговорили критики. Они дружненько в статьях начинают рассказывать о той же плодовитости, совершенно не заботясь даже подумать, что такое количество написать за один год мы не в состоянии. Даже за два не в состоянии.

Ладыженский. Ну а кроме того, получилась внутренняя конкуренция. Например, роман ВОССТАВШИЕ ИЗ РАЯ при одновременном выпадении с ним ПУТИ МЕЧА и ГЕРОЯ на их фоне потерялся. Это совершенно нормально: он меньше по объему, другой по схеме, по написанию, по приемам и т. д., более ранний... И он, естественно, пропадает тут же в тени гигантов, так сказать... А в результате: последний роман ПАСЫНКИ ВОСЬМОЙ ЗАПОВЕДИ - читатели говорят: "Ну что это такое - раньше у вас были романы по 30 печатных листов, а тут мне дали 12. Как это - 12 печатных листов?"

Ладыженский. Да. Более того, к этому читателю присоединяется издатель, который говорит: "Вы че, не могли к 12 листам еще 5 дописать?" Мы говорим: "Так писалось!" - "Мало ли че вам писалось, а мне надо книгу продавать, надо, чтобы она толще была".

Громов. Правда, это говорит не тот издатель, которому мы это продали.

Ладыженский. Это не тот издатель! Как раз тот издатель в этом смысле... на сегодняшний день у нас одна книга вышла, еще пять готовится к выходу - в московском издательстве "Эксмо", и пока, тьфу-тьфу-тьфу, у нас очень хорошие личные взаимоотношения.

аО. Вы не боитесь иссякнуть? Не боитесь, что этот поток книг, к которому читатель уже привык, уже избалован им, прекратится?

Ладыженский. Ммм... (К Громову.) Ты не боишься?

Громов. Не боюсь. Почему? Потому, что в этом потоке сейчас, в этом году, у нас же тоже были не только новые издания. Первая авторская книжка, которая вышла, - это ПРАВО НА СМЕРТЬ, там все три вещи - переиздания: "Живущий в последний раз", "Дорога", "Сумерки мира". Это все переиздания. Потом еще вышли пара сборников, в которых тоже идут исключительно переиздания. Поэтому новых... Да, новых четыре романа - это не очень много, но, во-первых, я надеюсь, что будут продолжаться изредка переиздания, а во-вторых, новые вещи... Вот сейчас мы написали и продали в "Эксмо" новый роман, который выйдет явно в следующем году, в начале...

аО. Нельзя ли что-нибудь сказать про этот роман?

Ладыженский. Можно. Он уже написан. Называется роман "Мессия очищает диск". Время действия - 1425 год от Рождества Христова. Место действия - Китай. Все реальные персонажи есть. То есть полностью исторический роман. Ну, а фантастика - это уж пусть читатель смотрит.

аО. Еще какие-нибудь мифологии будете перебирать в дальнейшем?

Ладыженский. Да, мы собираемся. Вообще, сейчас мы пишем роман, который немножко не в нашем жанре. Сейчас так любят говорить - "психологический триллер". Дело в том, что в нем время наше. Грубо говоря - пистолеты, компьютеры, что там еще. Машины ездят и так далее. Но поскольку краем это является продолжением романа ПУТЬ МЕЧА, точнее, не продолжением, а как мы это в циклах делаем...

Громов. Тот же мир, только смещенный на 400 лет вперед.

Ладыженский. Это отношения к мифологии не имеет. А вот после этого у нас есть очень большая задумка... Ну, хотя бы для начала скажу, что мы уедем лет так на три тысячи назад в Индию: Махабхарата, битва пандавов и кауравов, генетические эксперименты индийских богов и небогов по поводу выведения настоящих арийцев и т. д. Но это планы, планы.

Громов. Перед этим не исключено, что мы такую небольшую повестушечку напишем.

аО. Чем отличается психологический триллер от философского боевика, к которому вы себя причисляете?

Ладыженский. Нет, не единственное. Мне вообще кажется, что это в некотором роде пьеса, писанная прозой. Ограниченность времени действия (есть такие законы - единство времени, места действия - в пьесе). То есть она предельно замкнута, грубо говоря, люди помещены в банку и в этой банке ставится определенный эксперимент. Мы обычно так не работаем.

аО. Под каким именем будет опубликована эта вещь?

Громов. Под именем или названием? Под именем Генри Лайон Олди. Как обычно. Мы маскироваться не собираемся.

Громов и Ладыженский (хором). Фантастика!

Громов. Там есть достаточное количество мистики, фантастики, фантастических допущений, сверхъестественные силы. Часть фантастических допущений, переходящих из ПУТИ МЕЧА, часть совершенно новых. Это все-таки фантастика!

Ладыженский. Просто внутри фантастики немножко непривычный для нас жанр. Ну так получилось, так и пишется.

Ладыженский. Нет. На сегодняшний день - нет.

Громов. И пока не планировали. Единственное, что о-о-очень краем можно отнести, это ВИТРАЖИ ПАТРИАРХОВ, но это не наше будущее, это чужое прошлое, которое, возможно, происходит во время нашего будущего.

Ладыженский. Не знаю. Дело в том, что никто еще не определил, что есть "фэнтези". Чем она отличается от, скажем, сайенс фикшен.

Громов и Ладыженский (хором, неуверенно). Наверное.

Ладыженский. Но я думаю, что и не совсем фэнтези.

Громов. То, что мы сейчас пишем, если отбросить такой термин, как психологический триллер...

Ладыженский (решительно). Это - философский боевик, однозначно!

Громов. Его можно обозвать тем же философским боевиком, но это можно, если совсем жестко подходить к жанрам, назвать "сайенс фэнтези", скорее.

аО. Вы все-таки держитесь за термин "философский боевик".

Ладыженский. Но это то, в чем мы работаем. Это наша среда обитания. Операционная среда. Иначе мы не умеем.

Громов. Вот как есть Windows или DOS и внутри него куча всяких программ. Так вот эта операционная среда - это философский боевик. Внутри может быть фэнтези чистая, сайенс фэнтези, психологический триллер или что-то еще.

Ладыженский. Боевик - напряженность внешнего действия. Философский - напряженность действия внутреннего, эмоционального.

Громов. Опять же: идея, психология и так далее.

Ладыженский. Вот эти две напряженности когда соединяются (с нашей точки зрения) - получается философский боевик. Иначе выходит или философское эссе, или боевик, каким мы привыкли его видеть - кто-то за кем-то бежит и кого-то спасает или не спасает.

аО. Еще вы все время причисляете себя к некой "Харьковской школе фантастики".

Громов. Трудно сказать, это школа, не школа...

Громов. Творческая мастерская, направление. Ну просто термин такой дурацкий, он уже закрепился. Есть школа Ефремова, школа Стругацких. Хотя сути он не отражает.

Да, есть. Сейчас в Харькове не менее 15 человек - я думаю, что и больше, - заслуживающих внимания писателей-фантастов (я не беру нефантастов, это отдельный разговор), из них у многих уже есть достаточное количество публикаций, в том числе и авторские книги, публикации и в сборниках, и в периодике, и в номинации они попадали и попадают дальше. Действительно, есть такая Харьковская школа, которая объединена - первое: местом действия - т. е. это писатели, которые живут в городе Харькове. Хотя к ним по образу мыслей, по тем сериям, которые издаются, примыкают, например, кировоградский Алексей Корепанов, Андрей Щупов из Екатеринбурга (хотя можно сказать, что он относится к Екатеринбургской школе - якобы такая тоже есть... по-моему, действительно есть... но, в принципе, по духу он близок). Значит, первое - это географическое положение, которое тоже чуть-чуть размыто, поскольку та же Елизавета Манова, харьковчанка, сейчас живет в Израиле.

Второе - это некое не то чтобы общее, но близкое мировосприятие и направленность фантастики не на какую-то социально-глобальную умозрительную сферу, а на человеческие личности. Какие-то общие приемы образного мышления. Не слизанные друг у друга или стандартные, но некая общность менталитета, наверное, есть.

аО. А кто остался из социально-глобальной сферы, кого можно назвать?

Ладыженский. Витицкий. (Общий смех.) Ну, к примеру... Я думаю, если покопаться, то можно найти некоторое количество... А, социальное - Рыбаков!

аО. Социальная школа, кажется, уже вымирает?

Ладыженский. В некотором смысле. Я думаю, что у нее должно быть какое-то второе дыхание, только в другой форме.

Громов. Рыбаков, например, если он будет продолжать писать (до меня дошли слухи, что он сейчас какую-то новую вещь заканчивает, не знаю, насколько это правда), Рыбаков - это действительно просто классный писатель, независимо от направления и т. д. При всей его социальности, глобаль6ности и общечеловеческих проблемах у него всегда живые герои и у него всегда яркие эмоциональные переживания. Поэтому к чисто глобально-социальной школе его нельзя отнести. Рыбаков - это Рыбаков, он вне школ.

аО. Наверное, можно условно выделить две главных сферы: одна - это Харьковская школа, вторая - Семинар Стругацкого.

Громов и Ладыженский (хором). Нельзя, ни в коем случае!

Ладыженский. Я, кстати, заметил эту странную форму разделения. Почему-то очень многие из Семинара Стругацкого (и не только они) очень ревниво относятся... И они в последнее время очень полюбили шутить по поводу Харьковской школы фантастики. Даже Борис Натаныч на "Страннике" позволил себе такую замечательную роскошь, как фразу, что он приветствует "собравшихся здесь писателей литературного центра и литературных окрестностей".

Ладыженский. А дальше было разъяснение, кто является литературными окрестностями. Это было именно географически: неоднократно было сказано, что Питер является центром фантастики. Москвичи более робко это сообщали (ну, центр был перенесен, соответственно, в Москву). Москвичи как-то меньше, но остальные были однозначно литературными окрестностями, хотя при этом, скажем, в крупнейшем издательстве АСТ новая серия "Русское фэнтези" начинается киевлянином Дяченко, харьковчанкой Горишней...

Ладыженский. Красноярцем Леонидом Кудрявцевым. Это к вопросу об окрестностях.

Ладыженский. Ну ладно, алмаатинец Сергей Лукьяненко, давайте так. Красноярец Лазарчук.

Громов. Тот же красноярец Успенский. Или из Новосибирска - Прашкевич. Из Киева - Штерн.

Ладыженский. Да, совершенно верно. И так далее по списку. Из Одессы Вершинин, из Харькова Олди, Валентинов, Дашков (здесь я просто фамилии лучше помню). Я не собираюсь равнять, кто из них круче, кто больше, кто глобальнее, но зачем "окрестности", это же как-то...

Громов. По-моему, значимость литературы, уровень писателя зависят только от личности, а не от того, где он проживает и к какой школе относится. Допустим, Лазарчук пишет совершенно в другой манере, чем мы, абсолютно, но я очень люблю произведения Лазарчука. Недавно прочитал его ТРАНКВИЛИУМ и всячески протащился.

Громов. Действительно, очень хорошее. Более того, не просто хорошее, очень хороший роман.

Ладыженский (вызывающе). А нам понравилось!

Громов. Да. И язык, и сюжет, и мысль - все хорошо.

Ладыженский. И если есть плохие отзывы, то это не повод сообщить, скажем, что Лазарчук живет в литературной окрестности. А потом, когда он исправится, перевести его в центр. Поэтому эта нервность какая-то... Да, школа! Да, школа, потому что мы часто общаемся между собой. А что такое школа? Мы не учимся - вот есть лидер и есть ученики. Мы общаемся. И отсюда возникает определенная общность мировоззрения.

Ладыженский. Я могу сказать. Тут спорить можно, но мне так кажется: яркость персонажей. Я смотрю - у близких мне авторов по школе персонажи почти всегда выпуклые, нету плоских, двухмерных персонажей. Или он герой, или страдательный залог, или он шлюха космическая, или еще что-то и т. д. Выпуклые, живые люди. Второе: практически всегда образность языка. Нестандартность образов. Образная система всегда предельно нестандартная. Потому что слезинка, выкатывающаяся из глазок ребенка, - здесь ее не встретишь. И любовь обманывать читателя. Читатель весь роман ждет, ну когда же подерутся два главных - положительный и отрицательный - героя, {!} белое - белое, а черное - черное. Вот эта определенная даже не диалектичность, а...

Ладыженский. Неоднозначность. При большой образности языка.

Громов. Опять же: не в том смысле, что все, что здесь пишется, - это шедевр. Есть вещи слабые, есть сильные. Внутри любой школы, направления есть вещи слабее, сильнее, не в смысле, что Харьковская самая лучшая. Оно специфическое. Оно такое. Несколько не такое, как, допустим, то, что пишут в Москве, то, что пишут в Питере. Просто другое.

Ладыженский. Давайте будем реалистами, зачем так далеко ходить. В этом году вышло: у нас - достаточное количество книг; изданы из харьковчан - Андрей Валентинов, Андрей Дашков, Елизавета Манова, Корепанов... Кого я забыл?.. На выходе Сергей Герасимов. Причем это по нескольку книг у каждого. Выходит Федор Чешко. Скажем так: десяток называется точно авторов, у которых выходит или вышло по нескольку книг.

Громов. Причем это то, что выходит не абстрактно, а должно выйти до конца года. Уже куплено издателями, сделан макет, сделана обложка и уже загружена в типографию и вот-вот выгрузится.

Ладыженский. Точно так же киевляне Дяченко или Авраменко с Тимуром Литовченко - они говорят: "Ребята, и мы тоже принадлежим, причисляем, нам нравится общаться". То есть не документ же выдается, просто нам нравится контачить, давайте вместе чего-то делать. Я считаю, что для такого города, как Харьков, десяток авторов, нормально издаваемых, и еще пятерочка авторов, которые подходят к этой компании, - неужели же это мало?

аО. В каком смысле - "такого города, как Харьков"?

Ладыженский. Объем, население. Чисто население.

аО. Харьковская школа фантастики и философский боевик - можно ли отождествлять эти понятия, или философский боевик - это прерогатива исключительно Олдей?

Ладыженский. Ну, прерогатива... Не знаю, мы этот термин придумали, мы его ввели и думали о себе.

Громов. Да, скажем так: со школой фантастики это нельзя отождествлять. Не в смысле, что это наш личный термин, прием и мы его застолбили и никому не дадим; не исключено, что появятся и другие люди, которые в сходном жанре пишут, и кое-какие произведения из уже написанных можно отнести.

Ладыженский. Тот же самый ТРАНКВИЛИУМ. Пусть не обижается Лазарчук, но, в принципе, можно сказать, что это философский боевик, в некотором смысле.

Громов. Есть, есть. Но, с одной стороны, это понятие уже, с другой - шире. Скажем так: не все харьковчане пишут в жанре философского боевика или близком к нему, и не все, кто пишет в близких жанрах, - харьковчане.

аО. Что есть еще интересного в Харьковской школе фантастики?

Ладыженский. По авторам: о себе рассказывать не будем, этой информации достаточно много и в компьютерной сети, и в журналах и т. д. Эта информация доступна практически всем. В харьковской компании... Если хотите, пусть будет шире: у Андрея Дашкова вышел в серии "НРФ" издательства "Фолио" авторский том СТРАНСТВИЕ СЕНОРА. Там эта трилогия и несколько рассказов. У Андрея Дашкова выходит (через несколько дней, буквально, выпадет из типографии) в издательстве "Эксмо" ЗВЕЗДА АДА - двухтомник, две книги. У Андрея Дашкова там же выходит его триллер, фантастический триллер (прекрасный! никакому Кингу там рядом делать нечего), роман "УМРИ ИЛИ ИСЧЕЗНИ!". Это что касается Андрея Дашкова. Он сейчас работает дальше.

У Андрея Валентинова вышло три книги в издательстве АСТ в серии "Око силы", до конца года еще три должно выйти, а вообще это девять книг выходит. У того же Андрея Валентинова выходит в издательстве "Фолио" совместно, видимо, с АСТ книга ОВЕРНСКИЙ КЛИРИК. Там два романа: ОВЕРНСКИЙ КЛИРИК и СЕРЫЙ КОРШУН, историческая фантастика (если можно так назвать) на разные исторические периоды и темы. У того же Андрея Валентинова готовится к изданию первая часть цикла ОРИЯ. Ее разные люди обозвали русской фэнтези, по-моему, с этим не очень согласны ни автор, ни мы тоже. Наверное, фэнтези, в какой-то степени - русское, тем более что он сам историк, но это слишком уж узко.

Дальше. У Елизаветы Мановой вышла книга ФЕНОМЕН ДВОЙНИКОВ. Авторская книга. Сейчас в работе книга РУКОПИСЬ БЭРСАРА.

У Федора Чешко выходит сольный том толстенный НА БЕРЕГАХ ТУМАНА.

Ладыженский. Там же совместно с "Фолио" должен выйти том В КАНУН РАГНАРАДИ - часть новых вещей, часть - переиздание старых.

У Корепанова Алексея вышел сольный том серии "НРФ" НАЙТИ ЭДЕМ, готовится к изданию еще одна книга, и он пишет роман, который готовятся взять москвичи.

У Андрея Щупова вообще готовятся четыре книги.

Ладыженский. Одна вышла, еще три в "Эксмо", в Москве.

Громов. И сейчас он активно пишет дальше. Это Андрей Щупов, Екатеринбург.

Дальше. Сергей Герасимов, Харьков: одна книга готовится, вот сейчас, видимо, пошла в типографию - ИСКУШЕНИЕ, роман, повесть и рассказы, авторский том в той же серии "НРФ" "Фолио" совместно с АСТ, и сейчас у него есть материалы еще на две книги, одна из них будет заряжаться в ближайший пятитомник, вторая - посмотрим.

Готовится сейчас книжка Андрея Печенежского. Харьковчанин. Он, кстати, прекрасный художник, иллюстрировал наши "Перекрестки", делал обложки, но он при этом, на мой взгляд, ничуть не худший писатель, сольная книга одна есть, и он сейчас пишет дальше.

Роман Павла Африканова. У него выходила тоненькая книжечка в нашей серии "Бенефис" и сейчас большой его сольный роман. Тоже, видимо, пойдет в четвертый пятитомник "Фолио" в серии "НРФ".

Еще тут у Наумовой есть на книгу и скоро будет на вторую; где это будет издаваться, еще не совсем ясно, но уже как бы несколько желающих есть, и будем смотреть, куда это деть.

Юлия Горишняя. У нее первая часть здоровенного цикла из трех романов на 60 листов, первый уже подписан договор и, по идее, должен до конца года или в начале следующего выйти в АСТ, вторая часть уже почти дописана и третья в работе. Видимо, в течение календарного года с настоящего момента уже должно все это целиком выйти.

Ладыженский. Забыли киевлянина Олега Авраменко, у него уже вышла одна книга в издательстве "Азбука", готовится вторая, и сейчас издательство "Эксмо" берет в работу третью книгу его совместно с Тимуром Литовченко...

Ладыженский. Да. ВЛАСТЬ МОЛНИЙ, если я не ошибаюсь, называется.

Ладыженский. По-моему, достаточно перечислили, чтобы можно было говорить о школе!

аО. Все эти авторы согласны, что их причисляют к Харьковской школе?

Ладыженский. Слово "Школа" придумали не мы. Их причисляют к творческой мастерской "Второй блин".

Ладыженский. Да! "И ее литературным..." Потом возникла теория "Харьковская школа фантастики", ее вообще выдвинул в сборнике издательства "Мастер" Леонид Мачулин, хозяин этого издательства в свое время.

Громов. Ну надо же обозвать все, что мы тут насобирали, вся эта куча авторов, надо это как-то объединить, вот и напишем - "Харьковская школа фантастики". Что-то общее, какое-то мировоззрение, какой-то дух общий в рассказах есть, давайте это так обзовем. Тем более все сотрудничают, творческая мастерская, давайте назовем "Харьковская школа фантастики". Ну, давайте назовем.

Ладыженский. Мы сами словосочетание "Харьковская школа фантастики" вообще не употребляем.

Ладыженский. Ничего. Мы говорим: вот творческая мастерская "Второй блин". Любой автор, который хочет контачить с этой мастерской, не нужно ничего. Позвони, заходи, попей чайку. Когда Женя Лукин проезжает из Волгограда в Киев через Харьков, то он сидит вечером здесь, у меня дома, вот на этой же кухне, ест пельмени и пьет водку. И может с полным правом в этот момент считать себя членом творческой мастерской "Второй блин", потому что треп идет о том, что пишется, как пишется. "А вот тут, ты знаешь, мы там че-то видели, хотелось бы сказать вот это..." Вот это оно и есть все. А школа - мы же не академики.

Громов. Термин как-то пошел, прилип,- ну и ладно, пусть будет, ничего плохого в этом нет, хотя сути он не отражает. "Творческая мастерская" - это ближе. Это люди, которые сообща чего-то творят. Не в смысле - гамузом одну вещь пишут, но как-то в едином литературном пространстве работают. Приблизительно так.

Интервью происходило в конце 1996 года.
Вопросы задавал Ромыч ВК
Фотографировал Влад Азаренков