Вопросы задавал Ромыч ВК
аО: -- Существует ли русский киберпанк?
Чертков: -- Смотря что понимать под киберпанком. Если литературное направление, то нет, не существует. Что бы не говорил мой хороший друг Саша Тюрин, который себя называет русским киберпанком, то что он пишет, я киберпанком назвать не могу. Потому что киберпанк -- это достаточно жесткое литературное направление со своим каноном. В этот канон он совершенно не вписывается. Авторов, которые бы писали киберпанк в рамках этого канона у нас в России просто нет. Если киберпанк как образ жизни... Этот термин сейчас имеет очень широкое значение на Западе, выходят журналы, которые называются киберпанковскими -- никакой литературы, сплошные хакеры, сплошные компьютерщики и что угодно. Поэтому, в принципе, если брать как образ жизни, то да, это есть. Ну, и ребята живут таким макаром. А как направление в фантастике, в литературе -- нет, такого нет.
Элементы -- да, элементы используются. Когда я сюда приехал, еще зеленым в этом вопросе человеком (в 90-м году), я тогда еще только начинал осваивать западный киберпанк я тогда понимал только внешнюю сторону и мне казалось, что Столяров киберпанк. Из-за стилистики -- жесткий такой рубленый стиль, всякое прочее, но потом понял для себя, что это -- нет.
аО: -- Почему нет?
Чертков: -- Потому что книга не одним стилем искупается. Столяров, конечно, можно сказать, что он компьютером владеет и так далее, но это -- несколько позже овладел.
аО: -- В качестве пишущей машинки?
Чертков: -- Да, в качестве пишущей машинки. Но компьютерным мышлением он так и не проникся. В его вещах нет восприятия новой эпохи, нового человека, нового типа мышления. Просто отсутствует. Может быть, я и не прав, но в этом плане есть что-то близкое киберпанку в ряде вещей у Андрея Лазарчука.
аО: -- Это ты обозвал "киберпанковским триллером" его "Солдатов Вавилона"?
Чертков: -- Нет, я обозвал не "Солдатов Вавилона", я обозвал "Жестяной бор". Это из второй части "Опоздавших к лету". Это типичный киберпанковский триллер. А "Солдаты" -- нет, это уже позже. Это посткиберпанковская вещь.
аО: -- А что же такого характерного в "Жестяном бору", что позволяет онести его к киберпанку?
Чертков: -- Есть все основные компоненты киберпанка. Имеется жесткий триллерный сюжет, с загадками, которые раскрываются в конце. Есть герои, которые такие... там есть детектив, повадки которого, как у человека дна, человека, который не очень со всеми ладит. Есть понятие некоего информационного пространства, в которое они входят. Причем через оргию входят в конце повести. Те же кодомы, информационные сгустки, которые появились в "Солдатах Вавилона". Но это уже позже, а первый зачаток этого дела был в "Жестяном боре".
аО: -- То есть можно говорить, что русский киберпанк появился?
Чертков: -- Конечно, нет! Киберпанк, в том-то вся и суть, это по началу было движение. Сейчас на Западе это уже литературный стиль, прием, и приемом этим пользуется кто попало. Даже люди, которые в свое время киберпанк в штыки принимали. Киберпанк уже не является андерграундом в полном смысле этого слова. Это респектабельное направление, которое имеет за собой очень много премий, следов, шума, рекламный ярлык очень звонкий. Но есть люди, которые себя по-прежнему причисляют к андерграунду, просто по манере поведения.
аО: -- Кто?
Чертков: -- Ну, из фантастов... это сложно сказать... Это те ребята, которые являются киберпанками, но не занимаются литературой. Я могу вот достать журнал "Mondo 2000" (достает), можете поглядеть, что это такое. Вот чем занимаются те, кто является киберпанками.
аО: -- Это они теперь являются андерграундом, а раньше андерграундом были писатели-киберпанки?
Чертков: -- Были писатели. А сейчас последний андерграундщик из киберпанков -- это Пол Ди Филиппо. Он до сих пор книги еще не имеет. Я сейчас взял у него интервью по электронной почте для журнала "Если", он там пишет, что он последний такой монстр, который хорошо известен как автор, но не имеет книги. До сих пор ни статьи про него нет в энциклопедии, ничего. Потому что книги до сих пор нет. У него четыре романа написаны, ни один еще не издан. Он хвастает, что живет скромно, машину имеет, которой 12 лет.
аО: -- Машина -- это в смысле автомобиль?
Чертков: (смеется) -- Автомобиль, автомобиль. Насчет компьютера у него, по-моему, четверка.
Когда я у него интервью брал, там был термин, который я просил разъяснить. Он назвал "рибофанк". Я спросил: "Что за рибофанк?" Он ответил: "Рибофанк -- это термин, который я выдумал. От "рибосома" и "фанк" -- музыкальный стиль. Это стиль, единственным представителем которого я являюсь". Там, где биология заменяет кибернетику. А так, все остальное, в принципе, как киберпанк.
(Лакуна)
аО: -- Все-таки, почему Тюрин -- не киберпанк? Даже с учетом того, что он русский киберпанк, типа отличный от западных?
Чертков: -- Ну понимаешь, в чем дело. У Тюрина есть, конечно, одна очень важная составляющая киберпанка в его вещах -- восприятие мира через призму нового компьютерного мышления. Это мнформационное поле, которое фигурирует (взять хотя бы провесть "Дрянь")... Это все есть. Но его стилистика... Киберпанков когда читаешь, даже на английском, их читать более-менее легко, потому что там жесткий, рубленый стиль, основанный уже на западной школе модернизма, даже постмодернизма. Тюрина читать очень тяжело. Я его перевариваю не больше, чем 2-3 страницы за раз. В ранних вещах. Последнее, что я читал, "Чудо-оружие страны Советов", оно читается легче, я его прочел за один день. Но все-таки там по-прежнему идет бешенная игра словами. Он чрезмерно самовыражается. Он не думает о читателе. Киберпанки мыслили все-таки о читателе, когда писали свои вещи.
аО: -- Гибсон не мыслил. Он говорил, что "возможно, меня поймут человек пять".
Чертков: -- Я Гибсона читал не всего, но... он пишет, действительно, сложно, но не в этом дело. Когда его перетолмачишь на русский язык, читается-то ведь нормально.
аО: -- По-русски?
Чертков: -- Конечно! А знаешь, как мы толмачили? Мы сделали два рассказа Гибсона -- на русский перевели. Мы каждый рассказ делали по два месяца.
аО: -- Так может, вы просто опопсили сложную стилистику Гибсона?
Чертков: -- Нет. Нельзя так сказать. Мы подходили к этому очень серьезно. Ну как перевести предложение, в котором идут сплошные ing'и, инфинитивы?
аО: -- И как вы переводили?
Чертков: -- А как переводили? Переводили на русский язык!
аО: -- Причастиями?
Чертков: -- Предложение, наполовину состоящее из причастий. Как его перевести? Причем для русского языка это, в данном случае, совершенно не важно.
аО: -- Все-таки теряется эта сложная стилистика.
Чертков: -- Может быть. Но, в принципе... Ну хорошо, давал я Гибсона на пробу Александру Александровичу Щербакову. Это вообще был самый крутой переводчик. С жутким видением мира и так далее. То, как он сделал Симонса или как он сделал Хайнлайна -- это некий подвиг литературный. Хотя многие этого не понимают и многие по этому поводу стебутся. Я дал ему Гибсона, и вижу -- нет, не получается. Он его начинает ломать под себя. Вообще, любой переводчик ломает авторский текст зарубежный под себя, это само собой. Под свое понимание языка, под свое понимание мира и свое понимание стилистики. Адекватности в переводах нет и быть не может никогда. Невозможно перевести вещь, сохранив все красоты оригинала.
аО: -- А как соотносятся киберпанк и постмодернизм?
Чертков: -- Киберпанк -- это и есть постмодернизм, движение литературное.
аО: -- Какие еще в фантастике были постмодернистские движения?
Чертков: -- Я сейчас как раз делаю статью для "Если" по поводу современных направлений, у них там очень тяжело с терминологией. По сути нет направлений, имеющих яркий рекламный ярлык (ведь киберпакн во многом это ещи и рекламный ярлык, мощный, вкусный м т.д.). Все нынешние серьезные фантасты ихние -- они все, в общем-то, постмодернисты. ну что такое постмодернизм? Это то, что было после модернизма. Это люди, которые уже освоили красоты лтературных изысков, они для них уже пройденный этап. Они просто ими играются. Раньше все это делалось всерьез -- художники-сюрреалисты всерьез писали свои вещи и т.д. Сейчас это делается с иронией. Постоянно происходит цитирование первоисточников, разных культурных вещей, которые на слуху. Возьми даже кино: типичный постмодернист -- это Спилберг. Как бы мы не относились к нему, это типичный постмодернист. Он всегда что-то цитирует -- он даже сам себя цитирует, он цитирует предыдущие фильмы -- типа черного фильма, новой волны французской. Он это все цитирует с иронией. Вот это и есть постмодернизм. Он берет то, что когда-то было открытием, а теперь является просто фоном, антуражем.
Многие наши даже умные критики вроде Ромы Арбитмана и прочие, придают постмодернизму какое-то странное значение. Для них постмодернизм -- это нечто вроде нынешнего модернизма. Для глупости все это! Постмодернизм -- это люди переходят к старой доброй повествовательной манере, опираясь на находки, сделанные людьми, которые искали новое слово в искусстве. Они новое слово в искусстве, по сути, не ищут. Они просто пользуются старыми наработками, цитируют их, перемешивают так, как хотят. Создают в итоге очень вкусное чтение или очень вкусное зрелище, где попадаются новые открытия -- чисто из-за перемешивания компонентов.
аО: -- А как дела у нас в России с этим в фантастике?
Чертков: -- Да хреново пока дела с этим.
аО: -- Что ж такое?
Чертков: -- Да жизнь стала очень дорога.
аО: -- Это так влияет на творчество?
Чертков: -- Конечно! Вот, буквально несколько дней назад я брал интервью у Славы Рыбакова для "Если". Он говорит, что когда можно было прожить на одну зарплату и свободное время посвящать творчеству, это было хорошо, но это мы потеряли. Теперь на зарплату прожить невозможно. Сижу в каком-то кризисном состоянии души, потому что думаю, как бы заработать, чтобы было на что пожрать. Соответственно творить сейчас просто тяжело. Общее давление жизни...
Но все равно нужно писать, писать, писать. А не говорить о том, как нам жить тяжело. Кто-то может так говорить, типа Рыбакова, он может уже говорить, типа нам живется тяжело и я буду заниматься сейчас наукой и не буду я больше ничего писать. Я ему предлагал -- вот давай, пиши рассказ и я тебе привезу гонорар. "Если" брало его с обеими руками. Нет, он так рассказ и не написал. Типа не хочется писать ему. Не получается. Мозги не настроены.
Надо понимать, что литература ушла сейчас из той старой области, в которой она была -- из "властителя дум". Ведь литература уже не является властителем дум. Она сейчас просто одна из профессий для того, чтобы людям жилось комфортнее, уютнее в этом мире. И нужно просто понимать, что литература должна занимать это место.
© аО, 1997
| Дальше | Содержание |
romych@rusf.ru nick@wolf.al.lg.ua
