Александр Громов

А кот спросил:
-- Умеешь ли ты выгибать спинку, мурлыкать и пускать искры?

Ганс Христиан Андерсен

1

Он мяукал так тихо, что я ни за что не услышал бы его жалобы сквозь дверь, если бы не вышел проверить почтовый ящик. Более того, я едва не наступил на него всем весом и только в последний момент каким-то немыслимым финтом увел ногу в сторону. Едва не упал, между прочим.

Котенок. Недель четырех-пяти от роду, не больше. Внешность -- обыкновенная, мяв -- жалобный.

Я бы даже сказал -- плач, а не мяв. Котенок плакал, как плачут все котята-сироты, безостановочно и безнадежно. На меня он никак не отреагировал, как видно, не имея оснований верить в людскую доброту. Он был прав. Кому нужен беспородный приблудный котенок, серый в полосочку? С родителями ему не повезло: не были они ни персами, ни сиамцами, ни шибко ценимыми почему-то бесшерстными уродами. Впрочем, на таком холоде бесшерстный котенок уже умер бы. Если предположить, что он, такой ценный, вообще оказался бы на холоде, что вряд ли.

Этот был подзаборник. И сын подзаборника. А может, дочь.

-- Дверь прикрой, дует, -- крикнула Люся.

Мы с женой живем на первом этаже, более того, наша дверь ближайшая от двери парадного. Когда на улице холоднее минус двадцати, грязный снег, принесенный на ботинках жильцов, лежит возле нашей двери и не тает.

Ежась на морозном сквозняке и проклиная слабосилие Гольфстрима, плохо греющего наши края, я проверил ящик -- ничего, кроме рекламных листков. Ожидаемого извещения о почтовом переводе некоей суммы от журнала "Юный оккультист" за статью, вышедшую еще два месяца назад, там не оказалось.

Сказав по адресу редакции несколько теплых слов, я вернулся. Котенок мяукнул в пространство, по-прежнему игнорируя меня. Что было уж совсем удивительно -- сидя на обледеневшем резиновом коврике, он равно игнорировал струю тепла, идущую из приоткрытой двери!

"Стоик", -- подумал я.

-- Мя! -- согласился котенок.

-- Что же мне с тобой делать, а?

-- Мя!

-- Ты уверен?

Кажется, он был уверен в том, что я либо дурак, задающий глупые вопросы, либо скотина, вздумавшая чесать язык, вместо того чтобы помочь. И в том и в другом случае я не стоил его внимания.

-- Мя-а-а! -- вывел он, отвернувшись от меня.

-- Ладно, стоик. Иди грейся.

Мне пришлось взять его на руки -- задняя половина тела у него не действовала.

-- О! -- сказала жена. -- Это зачем?

-- Просто так. Видишь, у него задние лапы отмерзли. Пусть погреется. Где моя старая ушанка? Ну та, которую ты все время выбросить грозишься. Доставай, пришло ее время.

-- Ну зачем нам котенок? -- атаковала Люся.

-- Тебе его не жалко? -- спросил я.

-- Жалко. Только вот в чем дело: кошка в течение своей жизни может произвести на свет штук сто -- сто двадцать котят. Слониха -- максимум двенадцать слонят. А луна-рыба запросто выметывает сто миллионов икринок. Многие ли из них вырастут и дадут свое потомство? В среднем во всех случаях -- две особи!

Вообще-то Люся товаровед, но когда-то окончила биофак.

-- Значит, девяносто восемь котят из ста гибнут во младенчестве, так?

-- Вообще-то меньше. Ты забываешь о кастрированных, стерилизованных и вообще о тех, кто почему-либо не участвует в размножении. Благодаря человеку, между прочим. Но большинство гибнет, это факт. И это хорошо. Если бы все выживали... бр-р, кошмар!

-- Мя! -- не согласился котенок.

-- Этот выживет, -- категорически заявил я. -- Где шапка? Почему у нас в доме ничего нельзя найти?

Ворча, что и от дворовой блохастой фауны есть некоторая польза в смысле утилизации всякой дряни, заполонившей квартиру, жена достала с антресолей мой старый треух. Я пристроил его под батарею -- сиди здесь, кошарик! -- и совершил налет на холодильник. Налакавшись сливок, котенок немного поурчал, завернулся сам в себя и заснул.

-- Он кот или кошка?

-- Я толком не разобрал, -- сознался я. -- Кажется, кот.

-- Ну и что ты с ним будешь делать? -- резонно спросила Люся. -- Ты же знаешь, у меня аллергия на шерсть.

-- Только на собачью.

-- А если окажется, что и на кошачью тоже?

-- Может, еще не окажется, -- успокоил я. -- Пусть хотя бы до весны поживет. В крайнем случае весной выпустим.

-- Выгоним вон, ты хочешь сказать? -- немедленно уточнила жена.

Изо всех сил сдерживаясь, я попросил ее точно определить, чего же ей все-таки хочется -- убить зверушку или спасти?

Когда вопрос ставится так, ответ очевиден. Я заранее знал, что по весне всякий намек с моей стороны на то, чтобы выгнать котенка, Люся воспримет в штыки.

-- Пока оставим, а? -- окончил я примирительно. -- Мне он не помешает.

Надо сказать, что мое основное занятие, как правило, не требует перемещений из домашнего уюта на службу и обратно. Читали небось астрологические прогнозы во всякого рода журнальчиках? А брошюрки со знаками зодиака на обложках? Некоторые из этих брошюрок написаны мною. Иногда я еще строчу популярные статейки по астрологии, в коей слыву авторитетом средней руки. Это очень просто и вовсе не противно. Я давно понял: обмануть можно только того, кто сам хочет быть обманутым. А раз вам этого хочется -- пожалуйста, я к вашим услугам. Дело простое, если на столе у вас стоит компьютер с двумя-тремя специфическими программами, а рука насобачилась выводить обтекаемые фразы.

Одним словом, днем я остаюсь дома и могу сколько угодно присматривать за котенком, мешая ему драть когтями обои или висеть на шторах. Почти без отрыва от гороскопов.

-- Как хочешь, -- холодно согласилась жена.

Утром котенок ожил -- как видно, отогрел под батареей отмороженные задние лапы. Одобрительно поурчал, увидев блюдечко со сметаной, поел, наскоро вылизался и принялся исследовать квартиру. Обошел ее по периметру, понюхал там и сям, этим и ограничился.

-- Да, ты не исследователь, -- сказал я ему. -- Кто ты есть, я еще не понял, но уж точно не Пржевальский. Подзаборник ты. Гекльберри Финн. Айда мыться.

Почти для всякого кота мытье с мылом сродни инквизиторской пытке. Я заранее настроился на истошный мяв и приготовил зеленку, чтобы смазать царапины на руках. Ничуть не бывало: мои руки остались неповрежденными, а котенок вел себя флегматичнее плюшевой игрушки. Раза два я даже встряхнул его, чтобы убедиться, что он не захлебнулся.

Разумеется, я искал на нем блох, намереваясь если не истребить их всех за один раз, то хотя бы проредить их поголовье. К моему удивлению, паразитов не оказалось. Ну, положим, блоха -- тварь шустрая, может удрать в шерсть и ищи-свищи ее там, но кладки блошиных яиц бегать не умеют, это достоверный факт. Они заметны даже на ощупь -- если они вообще есть. А тут их не было! Ни одной.

Я мог бы и раньше догадаться об этом. Все бродячие котята, встречавшиеся мне до сих пор, усиленно чесались. Мой полосатый гость не почесался еще ни разу.

Выходит -- что? Он рожден домашней ухоженной кошкой, и какой-то гад выбросил его за дверь? К такому заключению я пришел и держался его целых несколько часов.

О, как я ошибался!

Завернув мокрого котенка в тряпку, я отнес его сушиться под батарею, а сам засел за составление прогноза для знаков Скорпиона и Стрельца на следующую неделю. Скорпионам полагалось нишкнуть, не проявлять инициативы в любых делах, избегать дружеского общения, деловых встреч, долгосрочных контрактов и сексуальных контактов. Стрельцам же, напротив, расположение планет сулило море по колено и успех во всех начинаниях при условии, что оные начинания будут тщательно продуманы. Обеспечив себе таким образом "задний ход", я сбросил файл на хард-диск и пошел проведать сохнущего.

Он уже обсох и выглядел примерно как Квазомодо после года в фитнес-клубе. Что нельзя было исправить, то и не исправилось, зато шерсть выглядела великолепно. Если не считать ее окраса, в котором после мытья проявился желтовато-коричневый оттенок.

-- Мя! -- очень серьезно сказал котенок. Где, мол, обед? Неси!

Лакая сметану, он уже не урчал и вообще принимал все как должное. Он и не думал канючить, клянчить, тереться о ногу и благодарить за подачку. Пришло время приема пищи -- надо ее принять, вот и все. Как правило, кошки насыщаются со спокойный достоинством, иногда позволяя себе помурлыкать, если пища хороша. Этот подзаборник меня удивил. Вылизывая блюдечко розовым язычком, он ничем не выказал своего удовольствия. Он не вкушал -- он ЗАПРАВЛЯЛСЯ. Как механизм. Заправившись -- задрал вверх тощий хвостик-морковку и с независимым видом прошествовал мимо меня. Послеобеденный моцион, значит.

У кошек вообще проблемы с благодарностью, но это было уже слишком. Хоть бы разок мурлыкнул в знак признательности! Я наклонился и протянул к нему руку, еще не решив, действовать ли мне пряником или, напротив, кнутом, то есть погладить наглеца или оттаскать за ухо. Я всего-навсего прикоснулся к нему.

Лучше бы я сунул пальцы в электророзетку. Раздался сухой треск, и я взвился в воздух, тряся онемевшей кистью. Вот это искра! Вот это заряд!

Всякому котовладельцу известно, что кошачья шерсть электризуется при поглаживании, или, допустим, если кот привык греться на включенном телевизоре. Была бы сухая шерсть, а уж накопить статику она сумеет.

Но не в таком же, едрена-матрена, количестве!

Через полчаса я пригладил стоящие дыбом волосы и вообще пришел в себя настолько, чтобы повторить эксперимент, -- и снова получил удар, правда, уже слабее. Еще через минуту я сумел погладить котенка -- без всякого удовольствия и сквозь отчетливый электрический треск.

-- Ну то-то, -- сказал я и оставил разрядившуюся зверушку в покое. Меня ждали великие дела -- гороскопы на неделю для Козерога, Водолея и Рыб. Первым я порекомендовал не упустить важную информацию из-за рубежа и посулил романтическое знакомство; вторым обещал зависть коллег и предостерег от мотовства в будущую пятницу; третьих заверил в том, что их трудолюбие обязательно воздастся им сторицей когда-нибудь потом, когда рак свистнет. Не зодиакальный Рак, а обыкновенный, речной.

Покончив с этим делом, я вспомнил о котенке. Он устроился в кресле, не делая никаких попыток точить когти о мебель и обои. Ну просто образцовый домашний котяра. Будущий пуфик.

Только бледнолицый способен дважды наступить на одни и те же грабли. Я прикоснулся к нему.

-- Теперь мне понятно, почему тебя мамаша бросила, -- сообщил я котенку, кончив трясти рукой и изрыгать проклятия.

Он только зевнул в ответ -- открыл, мол, Америку!

По дороге с работы жена купила кошачий лоток, две пластмассовых миски мерзкого желтого цвета, целый пакет какого-то специального комбикорма для котят с желудком не больше наперстка и огромный флакон антиблошиного шампуня.

-- Вымой этого неряху.

-- Уже мыл, -- доложил я. -- Блох нет. Если и были, то давно сдохли от электрошока. Лучше бы ты купила пару флаконов антистатика.

-- Шутишь?

-- А ты его погладь.

Она попыталась. Ее вопль и балетный прыжок напугали и меня, и котенка.

-- Он током дерется!

-- А что я тебе говорил?

-- Ты? Ничего ты не говорил! Сказал "погладь", я и погладила! Ты нарочно надо мной издеваешься, да? Нарочно?

В общем, я же и оказался виноват.

Вечером я стал изобретать ему название. Конечно, следовало бы сказать "имя", но у электрофорных машин имен не бывает.

Традиционные варианты а-ля Барсик, Васька или Пушок были отвергнуты мною сразу. На аристократическое имя он не тянул по всем статьям. Для бандитской клички был слишком уж вальяжен. Я очень быстро понял, что нужное слово надо искать среди всего, что связано с электричеством.

-- Назови его Динамо, -- посоветовала из кухни Люся, грохоча кастрюлями.

Я отказался: имя как имя, но я вам не футбольно-хоккейный фанат какой-нибудь. Может, еще Спартаком котяру обозвать? Или Локомотивом? Ездовой кот Локомотив...

Был бы он ездовым -- тогда да, пожалуй. Но ему и себя-то было лень таскать по квартире, не то что полезный груз.

-- Тогда пусть будет это... как оно называется?... Магнето.

-- Угу. Турбина. Трансформатор. Электрочайник.

-- А может, ты картошку почистишь? -- агрессивно осведомилась жена.

Что у них с логикой, у этих женщин?

-- Позже, -- важно ответил я. -- Не мешай и не встревай. Вот дам коту имя -- тогда почищу.

Если хочешь сделать что-нибудь качественно, а не абы как -- никогда не делай двух дел одновременно. Увы, даже лучшие из женщин не способны постичь эту нехитрую истину, а вид бездельничающего (с их точки зрения) мужа может довести их до белого каления.

Я решил сосредоточиться на одной задаче. Легко догадаться, что это была не картошка.

Может, назвать его Ампером? Или Вольтом?

Двусмысленность. Есть в океане подводная гора Ампер, на вершине которой чуть было не нашли Атлантиду, а вольты -- это не только единицы напряжения, но и какие-то особые выкрутасы, которые иногда выкаблучивают скаковые лошади. Вольты и курбеты.

Кулон? Как единица заряда это имя подошло бы котенку идеально, а как ювелирное украшение -- ни в коем случае. Ну не был он похож на Кулона, и все тут!

Ом?

Георг Симон Ом, немецкий физик, автор одноименного закона, простого и обобщенного, а заодно и единица электрического сопротивления? А что? Чем плохо?

-- Ом! -- позвал я.

Котенок соизволил отреагировать -- шевельнул ухом.

-- О-ом!

На меня уставился зеленый глаз. Котенок внимал.

И тихо потрескивал.

-- Значит, договорились?

-- Мя!

-- Тогда дай лапу. Или нет, сначала я тебя заземлю...

2

Пришла весна, и в один из солнечных апрельских дней я спросил жену:

-- Ну что, выпустим его?

-- Кого?

-- Ома.

Она задумалась.

-- Бывает электрический скат, а у нас электрический кот, -- продолжал я. -- Мутант, наверное. Уникум, куда до него бродячим конкурентам. Давай спорить, что на воле он выживет.

-- А если нет? -- сейчас же спросила Люся.

-- Есть второй вариант: он выживет нас. Из этой квартиры. Что тебе больше нравится? От него все ковры в статике и током бьют. Вчера меня так шарахнуло -- темно в глазах стало. Вот заземлю этого поганца, раскручу за хвост и отправлю полетать в форточку...

-- Не преувеличивай и отнеси его к ветеринару, -- тоном приказа ответила жена.

На следующий день я заманил Ома в сумку и поехал в ветеринарную клинику.

-- Что у вас? -- спросил немолодой грузный ветеринар с седыми усами.

-- Не у меня, а вот у этого... -- Я вытряхнул Ома на стол.

-- А у него что? А ну, иди сюда... кис-кис... Ох!..

Он только и успел сказать "ох", а выключился, я думаю, уже в падении. Ветеринара швырнуло в моем направлении, и он снес меня, как умело пущенная городошная бита сносит одним махом "тещу в окошке". Да еще и придавил собой.

Когда я выбрался из-под ветеринара, он слабо шевелился -- жив! -- однако не был способен ни на что другое. Мне пришлось привести его в чувство, слегка похлопав по щекам. А котенок-подросток как ни в чем не бывало сидел на столе и чинно умывался.

Больше всего меня удивляло то, что сам он, похоже, ничуть не страдал от инспирированных им электрических ударов. Что-то новое в физике.

А уж в физиологии...

Разумеется, в глазах ветеринара во всем виноват был я. Воздержусь от цитирования употребленных им выражений. Мне стоило больших трудов убедить местного Айболита в том, что он не является жертвой глупого и опасного розыгрыша.

-- Как его зовут?

-- Ом.

-- А я думал -- Распредщит. Ом, значит? -- Ветеринар хмыкнул. -- Не рой, друг, Ому яму.

Данным каламбуром и ограничился вклад ветеринарии в усмирение кошачьего электричества. Остальное нам с Люсей пришлось делать самим.

Мы покрыли наш прекрасный паркет специальным токопроводящим линолеумом, и я заземлил его на трубу отопления. Чуть позже я счел за благо тщательно заземлить компьютер, телевизор, микроволновку и, главное, холодильник с его огнеопасным хладагентом. Я заземлил все, кроме стиральной машины, которая и без того была заземлена. Я заземлил даже тостер.

Эти меры помогли. Правда, линолеум приходилось раз в два дня тщательно мыть с шампунем, чтобы он не терял токопроводящих свойств, зато Люся была довольна чистотой в доме. По ее словам, Ом был сущей находкой для дрессировки такого лентяя, как я. К тому времени я уже не мог избавиться от кота при всем желании: Люся души не чаяла в этом полосатом мерзавце и всегда держала под рукой резиновые перчатки на случай, если захочется его погладить.

Не баловать его? А вы пробовали воспитывать живой электрошокер, который запросто может незаметно подкрасться сзади и невзначай тронуть вас лапой?!

Не потереться о ногу, нет. Ом никогда не ласкался -- он требовал и всегда знал, что добьется своего.

-- Обед! -- командовал он выразительным взглядом. -- Почему задержка? Разгильдяйство! Выговор в личное дело!

Он жрал все: вискас, макароны, мясные обрезки, кабачковую икру, ананасовый компот, курицу-гриль, гоголь-моголь, плавленые сырки, изюм, огурцы и кильку пряного посола. Он не отдавал предпочтения креветкам перед накрошенным в миску черным хлебом. По-моему, он был способен без вреда для здоровья поглощать картофельную шелуху и столярный клей. Главное, чтобы пища имелась в достаточном количестве, а остальное -- несущественные мелочи.

Он лакал молоко, а когда я на пробу влил в его миску пива, не отказался и от этого напитка. Он лакал и темные, и светлые сорта, не отказываясь и от пива в смеси с молоком и огуречным рассолом. Свет не видывал еще такого непривередливого кота! Он и валерьянку лакал с той же деловой важностью, не шалея и не пьянея. По-моему, вкусовые ощущения были ему неведомы. Он просто-напросто наполнял свой бак, как автомобиль на заправке.

С бензином и антифризом я не экспериментировал -- все-таки кот не автомобиль. Да и я не Цезарь Борджиа.

Уж не знаю, какая доля поглощенных Омом калорий шла на выработку электричества, но думаю, что никак не меньше половины. Другой кот на его месте за один месяц округлился бы в арбуз на лапках -- этот долго оставался тощим. Только на второй год жизни он как-то поладил со своей встроенной динамо-машиной и резко пошел вширь. Но до этого было еще далеко.

Имя? Котяра отзывался на Ома, но только взглядом и чутким поворотом ушей, причем быстро научился игнорировать провокационные восточные заклинания типа "Ом Рам" и "Ом-мани-падмэ-хум". Дураком он не был. Себе на уме -- да, но какой кот хотя бы немного не себе на уме? И какой кошачий экземпляр не преисполнен самоуважения и неистребимого внутреннего достоинства? Спешить вприпрыжку на зов, виляя хвостом, словно шпиц позорный? Ага, разбежался. Кому нужен кот, тот пусть идет к коту и не слишком фамильярничает.

Составители гороскопов по натуре не исследователи ("а жулики", добавляет Люся, но я считаю ее точку зрения излишне прямолинейной). Мне, например, никогда не приходило в голову составить свой гороскоп, а уж об Оме и говорить нечего. Прошло немало времени, прежде чем в мою голову забралась мысль проделать элементарный физический опыт. На сугубо школьном уровне.

Я немного помучил кота голодом, затем при помощи холодной котлеты заманил его в стеклянную кастрюлю, изолировав таким образом от пола. Касаться его шерсти голой рукой -- увольте. Я набросил ему на полосатую спину предварительно заземленный кусок фольги. После чего разорвал заземление и подсоединил к месту разрыва лампочку от карманного фонарика.

Она зажглась. Слабенько так, тускленько. Едва-едва. Но все же это был ток, непрерывно вырабатываемый ток. Вот так в отсутствие заземления и накапливается заряд... Гм. А постоянен ли уровень тока?

По какому-то наитию я прицелился и изо всех сил щелкнул кота по уху.

Лампочка перегорела.

Ом даже не мяукнул -- лишь вопросительно поглядел на меня: что, мол, за глупые шутки? Не стыдно обижать маленьких?

Мне не было стыдно. Мне было некогда, иначе бы я продолжил эксперименты -- и как знать, на пользу ли самому себе? Но в то время я корпел над крупным заказом -- рукописью книжонки с астрологическими прогнозами для всех и вся на будущий год, а потому, не располагая лишним временем, отложил все изыскания на потом. Ну генерирует кот электричество, ну и что? Мешает оно мне? При случае заряжу от кота аккумулятор ноутбука. Если завтра власти выбросят лозунг насчет котофикации всей страны и электрификации всех котов, меня не зазовешь на митинг протеста. "Не рой, друг, Ому яму..."

Уговорили, не буду.

В середине мая я уехал на дачу и забрал Ома с собой. Пришлось купить для него специальный контейнер -- я вовсе не желал получить удар током за рулем на оживленной трассе. Сначала кот протестовал, затем смирился и всю дорогу продрых в контейнере на заднем сиденье машины. Сюрпризы начались потом.

Птички-цветики, молодая травка. Все это слабо интересовало Ома. Он побродил немного за шмелем, сующим свой нос в каждый одуванчик, презрительно взглянул на скворца, вышмыгнувшего из дыры скворечника, зевнул во всю пасть и решил, что жить тут можно.

Птиц он не ловил, за мухами не гонялся, скачущих в траве лягушек преследовал только взглядом, и то нехотя. Инстинкта грозы мышей в нем не было напрочь -- за все лето он так и не принес мне ни одной задавленной мыши, чтобы похвастаться и доказать свою полезность. Чаще всего его можно было видеть валяющимся где-нибудь на солнышке брюхом кверху, лапы врозь. Он всегда выбирал сухие, даже очень сухие места и после сытного обеда и солнечной ванны трещал искрами особенно громко. По-моему, его не только не смущал накопленный заряд -- ему нравилось его накапливать! И чем больше, тем лучше.

Позже выяснилось, что кошки его тоже не очень интересуют. Люся до сих пор утверждает, что он все себе отморозил, еще когда сидел у нас под дверью на промерзлом коврике, но я так не думаю. Просто-напросто Ом был очень функциональный зверь, и амурные кошачьи шашни не вписывались в его жизненную функцию.

Оно и к лучшему, пожалуй. Если бы он передал свои гены потомству... Ой, не надо!

В первый же день на даче Ом познакомился с местными котами -- громадным черно-белым авторитетом по кличке Рейхсфюрер и рыжим с обгрызенными ушами Гальюном, получившим свое позорное прозвище за случайное падение в выгребную яму. Когда эти двое встречались нос к носу, развитие ситуации можно было предсказать безошибочно: короткий концерт с нарастающей напряженностью вокала и последующая погоня Рейхсфюрера за Гальюном по грядкам и кустам. Так было и на этот раз.

Убежден, что Ом не хотел ничего дурного -- он всего лишь решил полюбопытствовать, кто это несется мимо него с такой прытью и зачем.

Удиравший что есть духу Гальюн был котом взрослым и рослым -- что ему какой-то юнец-недомерок? Даже не помеха. Не та весовая категория.

Неуловимый взмах лапы на бегу -- и бедный Ом, взмякнув, улетел в заросли молодого ревеня. С задним сальто и поворотом.

Дальнейшие события не заставили себя ждать. Ом был в бешенстве. Его зашвырнули в какие-то лопухи и даже не в результате честной кошачьей драки -- просто походя!

Честное слово, у него даже нос побагровел от злости!

Затем мой котик повел себя странно: негромко зашипел, прижал голову к земле, развратно отклячил зад и выстелил над спиною хвост, как скорпионье жало. Хвост стал толще по меньшей мере втрое -- этакий гаубичный ствол, -- и по нему с сухим треском пробегали бледно-фиолетовые разряды. Как волны.

Недолго это продолжалось. Жуткий мяв, короткий, как выстрел, заставил меня подскочить. И в то же мгновение со звуком упавшего на раскаленное железо плевка с Омова хвоста сорвался маленький алый шарик.

Мало кому доводилось видеть шаровую молнию, а уж наблюдать ее рождение везло единицам. У меня волосы встали дыбом -- в особенности когда мне показалось, что шарик, сердито жужжа, вильнул в мою сторону!

Рейхсфюрер с Гальюном чесали галопом и были заняты только друг другом. Алый шарик гнался за ними, огибая кусты, -- сначала довольно шустро и даже догоняя, затем стал отставать и, как видно, потеряв наводку, взмыл кверху и там взорвался. Словно зенитная ракета, промазавшая и ушедшая на самоликвидацию. Главное, с таким же оглушительным грохотом.

У соседей лопнуло стекло в парнике, а больше никто не пострадал, если не считать того, что у меня надолго заложило оба уха. У котов, полагаю, тоже. Во всяком случае, ни Рейхсфюрер, ни Гальюн с тех пор и близко не подходили к моей даче, а значит, и к Ому. Ему-то для полного счастья хватало небольшой территории, но что он считал своим, то было его, и точка. Все остальное -- глупые шуточки. Шуточек он, как и все коты, не понимал, но твердо знал, что глупость наказуема, и поступал соответственно: наказывал.

Не рой, друг, Ому яму -- этот тезис следовало зазубрить каждому, кто с ним общался.

Зато грозы он боялся до судорог и при первой вспышке молнии пулей летел в дом, где находил убежище под диваном. Умница котик! Зачем притягивать постороннее электричество своим собственным?

Мне казалось, что в громоотвод, установленный поблизости на водонапорной башне, этим летом молнии били гораздо чаще, чем прежде. А соседский мальчишка, копавший червей для рыбалки в куче прелых листьев возле заземления громоотвода, возмущался: "Да что, блин, за блин?! Все дохлые!"

Я-то не видел в этом ничего необычного. Чем длиннее червяк, тем сильнее его шарахнет при разряде молнии на штырь. Как полагается убегать от шагового напряжения? Прыжками. Наши дождевые черви, к счастью, еще не мутанты и не циркачи, прыгать не обучены...

В мечтах я изобрел установку для утилизации атмосферного электричества и использования его в единой энергосети. Главной приманкой для молний был тщательно заизолированный Ом, а мне оставалось бы только стричь купоны. Воодушевленный, я даже скачал кое-какую информацию по молниям и налег на ее изучение. Увы, в денежном выражении полезный эффект от моего изобретения оказался ничтожным -- не стоило и возиться. От огорчения я составил астрологические прогнозы для Рыб и Овнов самым простым и наиболее пакостным способом: взял прогноз конкурентов и садистски вывернул его наизнанку, перекрасив белое в черное, да еще подпустил могильной жути. Сидите и не рыпайтесь, рыбки и овечки. Я сказал. А если кто из коллег-конкурентов возразит, я заявлю ему в ответ, что он не специалист, а сявка, поскольку не учел в расчетах влияние затмения Япета Титаном и искривления хвоста кометы Джакобини-Циннера...

-- Ай!.. -- Я подпрыгнул чуть ли не до потолка и, падая обратно, ушиб ложыжку и искалечил стул. -- ...! ...! ...!

Ом терпеливо ждал, когда я кончу изрыгать слова, значащиеся лишь в очень немногих словарях. С его точки зрения, он был ни в чем не виноват: всего лишь коснулся моей ноги, проходя мимо по своим сугубым делам. Подумаешь! А не расставляй где попало ноги!..

-- За хвост раскручу, -- злобно посулил я ему.

Кот выразил сильнейшее недоверие к моим словам. Я и сам себе ни на грош не верил. Раскручу? За хвост? Вот за этот самый хвост, с которого может сорваться красненький шарик? Нет уж, в крайнем случае найму для этого дела кого-нибудь другого и настоятельно посоветую ему застраховать свою жизнь... от стихийного бедствия, наверное.

3

Пятнадцатого октября в нашей квартире произошло убийство.

Как легко догадаться, убили не меня. И не Люсю. И даже не Ома -- позволил бы он кому-то себя убить! Он убил сам.

Несмотря на первый этаж, решеток на окна я не ставил принципиально, подозревая в них смертельную ловушку на случай пожара, если огонь отрежет естественный путь через дверь. По этому поводу между мной и Люсей время от времени гремели словесные баталии: "Я же почти все время дома сижу!" -- "Вот именно, что почти! Специально выберут время и влезут, когда тебя не будет!" Я отмахивался. Но права оказалась Люся, а не я.

Мои гонорары иной раз приходили по почте. Но чаще я ездил за ними сам.

Лучше бы я остался дома. Может, спугнул бы форточника и тем самым спас ему жизнь.

Ценности уцелели, зато компьютер погиб. Ну какая мне, скажите, разница, был ли он украден или вульгарно сгорел, завоняв всю квартиру едким дымом?

Когда я вернулся домой, вызванные соседями пожарные уже вовсю раскатывали шланги, намереваясь добить водой то, с чем не справился огонь. А на подоконнике среди битого и частью оплавленного стекла чуть ниже вываливающихся из квартиры дымных пластов как ни в чем не бывало сидел Ом и любовался природой, неодобрительно косясь зеленым глазом на людей в брезенте. Мне и сейчас страшно подумать, что бы он сделал с пожарными, посмей они снять его за шкирку или сбить струей из брандспойта! Одним словом, я явился вовремя. И лишь чуть-чуть раньше милиции.

Кто бы мне объяснил, почему именно я должен был отвечать на вопросы: как случилось, что лежащее на полу тело обуглилось, и оконные стекла расплавились, а занавески уцелели? Ах, паяльной лампы у вас не имеется? А где, позвольте узнать, вы держите огнестрельное оружие? Соседи определенно слышали очень громкий выстрел. Это был взрыв? Вы уверены? Тем хуже для вас...

В ответ я лишь наотрез отказывался сдать припрятанный пластит, толковал о непознанных свойствах шаровой молнии и кивал на Ома. Вы бы мне поверили?

Еще до того как меня перестали изводить повестками, я записался в городскую библиотеку, а заодно прошелся частым гребнем по Сети. Я прочитал о сотнях случаев наблюдений шаровой молнии и заодно освежил в памяти печальную судьбу академика Рихмана. Ероша волосы и шевеля губами, я пытался вникнуть в путаные теории и описания лабораторных экспериментов, почти всегда громоздких, нередко дорогих и, главное, ни к чему не приведших.

Теории, теории... Газовые, электромагнитные, кластерные, даже термоядерные...

Между прочим, теория, как и кулинарный рецепт, хороша тогда, когда на ее основе можно выпечь что-либо удобоваримое. Рецепт не может начинаться словами "возьмите крылышко молодого грифона и замочите его на один час в живой воде со специями". Пусть меня снабдят необходимыми ингредиентами, тогда поговорим. В земной атмосфере нет ничего непознаваемого, ничего такого, что нельзя было бы "пощупать" тем или иным прибором, -- и тем не менее она иногда выпекает шаровые молнии, чего мы не можем. Нам не хватает какого-нибудь завалященького крылышка грифона, о котором пока никому ничего не известно.

Единственное, что я вынес из своих изысканий -- статистику, говорящую о том, что шаровая молния чаще взрывается, нежели исчезает бесследно или распадается на куски без взрыва. Утешительное известие, нечего сказать! Значит, всякий раз, когда в мой дом залезет глупый вор... Почему-то я был убежден, что сгенерированная моим котом молния ни за что не захочет мирно погаснуть, не для того она создана. Нет, уж лучше я поставлю на окна решетки!

Но для начала мне пришлось сделать в доме ремонт и приобрести новый компьютер. Удивительно, но Люся, примерная хозяйка, всегда крайне трепетно относившаяся к порядку в доме, ни словом, ни жестом не выказала неудовольствия разрушительной деятельностью полосатого поганца. В этом была своя логика. Разгром -- плохо, но кража разорительнее, да и обиднее, а котик -- молодец. Сторож и защитник. В отличие от мужа, который... ну, это неинтересно. Она закармливала Ома деликатесами, предусмотрительно держась от него подальше, когда он с барской ленцой шествовал к своей миске.

Ом жирел. Теперь он светился по ночам мягким синеватым светом и безостановочно потрескивал. Не раз он заваливался дрыхнуть на мониторе компьютера, и я не смел его согнать, поневоле обходясь ноутбуком. В квартире резко пахло озоном. Любой диэлектрик, от ковра до меховой шапки, нахватавшись электричества, норовил нанести мне оскорбление действием.

Друзья перестали заходить ко мне на огонек. После знакомства с Омом один из них долго лечился от внезапных головокружений, второй по сию пору заикается. Ушли в прошлое частые дружеские посиделки с пивом или коньяком -- теперь они не нравились не только супруге, но и коту, что было гораздо серьезнее. Упреки можно не замечать, но попробуй проигнорировать удар током! Толстый, ленивый, наглый, смертельно опасный блюститель моей печени главенствовал в квартире, и Люся в нем души не чаяла.

Будь что будет! Железная решимость избавиться от полосатого мучителя зрела во мне с каждым электроударом. Однажды весенним утром, едва дождавшись, когда жена уйдет на работу, я заманил Ома в контейнер и увез километров за двести, где и выпустил. Гуляй, котяра! Прости, но жить тебе следует подальше от нас. Факт, что ты не пропадешь, -- коты-конкуренты будут бояться тебя почище свирепого волкодава. Адью!

Ох, какую я выдержал семейную свару! Разумеется, жена ни на минуту не поверила, что Ом удрал сам, соблазнившись весенними запахами и призывным мяуканьем уличных кошек. Несколько дней мы не разговаривали.

Постепенно все вошло в норму. Я привычно составлял гороскопы деловые, гороскопы здоровья и секс-гороскопы, короче говоря, не надрывался и не бедствовал. Свободного времени хватало на многое, в том числе и на то, чтобы подумать: как-то там Ом? Хорошо ли устроился на новом месте? И не собирается ли вернуться по примеру многих увезенных в дали дальние котов и кошек? Ох, не приведи господи...

В июне, не помню какого числа, мелькнуло сообщение в теленовостях: в поселке Ухохлопово шаровая молния убила собаку. Жертвой оказался питбуль-медалист, а кто был виновником, я понял, едва нашел упомянутый поселок на карте области. Сволочной населенный пункт находился почти точно на полдороге к тому месту, где я выпустил кота!

Казалось, Ом предупреждал: "Внимание, иду на вы!"

Я купил газовый пистолет и опробовал его на даче сначала на Рейхсфюрере, а затем на Гальюне. Срабатывало отменно. Мне было жаль ни в чем не повинных котофеев, по моей милости едва не отдавших богу душу, но у меня было оправдание: я готовился к борьбе за свою собственную жизнь. Или Ом, или я, третьего не дано.

Я был убежден, что и для Ома это отнюдь не тайна. И морально готовился к бою не на жизнь, а на смерть. И содержал в порядке матчасть.

И все же встреча с Омом произошла неожиданно.

Не жить бы мне, если бы он первым увидел меня. Но он, грязный, исхудавший и яростный, сидел на жухлом газончике перед нашими окнами, тянул жутковатое "мя-я-а-а!", хлестал по траве хвостом, громко трещал разрядами и вызывал меня на честный бой. Честный -- с его точки зрения. У меня не было шаровой молнии, как не было и атавистического хвоста, с которого она могла бы сорваться. У меня с собой не было даже газового пистолета -- оставил дома! Вышел, как водится, за хлебушком...

Тихо-тихо я попятился назад. Наверное, недостаточно тихо.

Ом повернул голову и несколько секунд уничтожал меня взглядом. Очень скоро мне стало понятно, что результаты визуального уничтожения нисколько его не удовлетворили. Он коротко мявкнул и затрясся от ярости. Затем тихо-тихо зашипел, пригнул голову, прижал уши, отклячил зад и выстелил над спиною хвост, как скорпионье жало. В мою сторону.

Сколько раз я презрительно смеялся над персонажами киноужастиков, пригвожденными к месту непреоборимым страхом! Им бы действовать -- драться или бежать -- а они, подскуливая, отдают себя на растерзание жвалами или безропотно подвергаются какому иному членовредительству. Пошлый киношный штамп! И уж само собой разумеется, я не верил, что страх может пригвоздить к месту и меня!

Мышцы не слушались. Я уподобился дереву, неизвестно зачем пробившемуся из асфальта. Неужели только для того, чтобы разъяренный котяра угробил меня светящимся шариком, необъясненным наукой?

Какой там шарик! Шерсть на коте встала дыбом, по ней бегали разноцветные сполохи, похожие на полярное сияние. Сухой треск разрядов слился в пулеметную очередь. Толстый, как полено, хвост, окруженный призрачным сиянием, выцеливал неподвижную мишень.

Не рой, друг, Ому яму...

Я хорошо видел, как сияние перетекало к концу хвоста, превращаясь в сердито потрескивающий, стреляющий искрами радужный шар. Отчасти это напоминало выдувание мыльного пузыря. Вот только пузырей таких размеров я еще не видывал.

Кот уже не шипел -- он пыжился, вкладывая все силы в орудие мести. Сначала шар был не больше теннисного мяча, затем достиг размеров мяча гандбольного, баскетбольного, детского надувного шарика, баллона метеозонда... Еще минута -- и вызревающая шаровая молния превзошла бы объемом монгольфьер.

А дальше? Не знаю, каких размеров чудовище хотел вырастить Ом, чтобы наверняка испепелить своего вероломного хозяина. С дом? С Землю? Быть может, он решил расправиться не только со мной, но и вообще со всеми двуногими, то и дело норовящими пнуть кота, раскрутить его за хвост, увезти черт знает куда и бросить, натравить питбуля?.. Наверное, он твердо знал, что дело его правое.

А я стоял, прикованный к месту, и смотрел.

Взрыва как такового не произошло -- раздался лишь оглушительный хлопок, у меня заложило уши, а в доме со звоном осыпалось всего-навсего одно оконное стекло. Мое, кстати. Но это было уже неважно...

Ом лежал на боку. Он был мертв. Не обуглен, не обожжен -- просто мертв. Даже шерсть на нем не пострадала. Только теперь его можно было без боязни взять на руки.

Кое-кто из соседей до сих пор считает меня извергом, уничтожившим кота взрывпакетом. Но это тоже неважно.

Не знаю, какие изолирующие прокладки могли перегореть в коте. Думаю, он просто надорвался, замыслив вырастить на мою голову боеприпас чудовищной мощности. И не рассчитал своих сил.

Я вырыл ему яму. Возле трансформаторной будки. Что я еще мог для него сделать?

Прошло время. Один раз из будки повалил густой дым, но я думаю, что на этот раз кот был ни при чем.

Недавно Люся принесла нового котенка. Он еще не приучился ходить в лоток, но это единственный его недостаток. Зато достоинств не счесть, и главное из них вот какое: когда я глажу его, то не отпрыгиваю с воплем, а ощущаю под ладонью лишь слабое потрескивание.

Слабое-слабое.

2002 г.

К О Н Е Ц