Районные соревнования по домино

Маленькие смерчики катились по пыльной улице, долетали до мощных лип у входа в парк и рассыпались бесследно. Ветер был горячим, бюро прогнозов намекало, что он пришел из Африки в составе циклона. Корнелий Удалов отбегал от смерчиков, жался к штакетнику, Саша Грубин шагал прямо, смерчам не кланялся, а только отмахивался от них, если вставали на пути.

— Опасаюсь, — говорил Удалов. — Горюхин подведет. От хорошего удара стол пойдет в сторону.

— Разберемся, — говорил Грубин. — Убедим.

Над их головами репродуктор рассказывал о больших потерях обеих сторон в клубийско-варийской войне, которая достигла опасного накала.

— Мы не можем ударить в грязь, — говорил Удалов. Он волновался. Он снял кепочку и вытер ею лысину. — Двенадцать команд. Лучшие таланты района — что они подумают об организаторах?

— Разберемся, — отвечал Грубин.

Они вошли в парк, сразу стало прохладно, ветер унялся.

Впереди слышались глухие удары.

Аллея некоторое время шла по берегу реки, и от реки шел кислый запах — фабрики и заводы вышестоящих городов спускали туда лишние отходы.

На поляне возле эстрады для танцев работал паровой молот.

Перед ним лежали на земле деревянные, просмоленные сваи длиной метров по шесть.

Некоторые уже были вбиты в землю так, что наружу торчали лишь столбы в метр высотой.

Паровой молот замер. Стало тихо.

— Иваныч! — крикнул из кабины усатый молодец Горюхин. — Земля. Порода плотная идет. Пересчитывай коэффициент.

— Вот, — сказал Удалов Грубину, подходя к ближайшему столбу и пытаясь пошевелить его. — Не доверяю я Горюхину.

Грубин тоже потрогал столб. Потом два других, которые были вбиты в землю рядом.

— Один бы не выдержал, — сказал он. — По четырем удар распределится.

— Ты забыл, как забивает Драконов из Потьмы? Его удар в области знают! Он на прошлых поселковых играх стальной лист прошиб. Рассматривают вопрос, чтобы ему играть в боксерских перчатках.

— А он?

— Отказывается. Как ты кости в перчатке удержишь?

Горюхину обещали премиальные, но удаловские сомнения не рассеялись. Он боялся ударить в грязь лицом перед гостями из дальних пределов Гуслярского района.

Доски с пилорамы еще не привезли. Доски будут двухдюймовые, поверх них — стальной лист.

На полу танцевальной эстрады местный художник делал плакат: «Привет участникам всерайонных соревнований по домино!» Буквы были метровые — плакату висеть на центральной площади.

Удалов постоял за спиной художника. Налетел ветер, стал рвать концы фанерного щита, пришлось зевакам, которых набралось немало, сесть на углы и держать их.

Пошел снег. Сразу похолодало. Видно, африканский циклон сменился циклоном из Норвегии. Так уже было на прошлой неделе.

— Если климатические условия будут неблагоприятные, — сказал Грубин и задумчиво запустил пятерню в буйную шевелюру, — надо искать резервный вариант.

Они подошли к трибунам, которые сколачивали плотники.

— Может, сделаем навес? — спросил Удалов.

— Ассигнований не выбить, — заметил Грубин.

— А если всенародную подписку?

— Уже две провели. Народ устал. И времени до завтра не осталось.

— Обойдется, — сказал тогда Удалов. — У нас всегда обходится.

Крупные хлопья снега пригибали к земле траву. Один из пыльных смерчей, странным образом прорвавшись сквозь стену деревьев, выскочил на поляну и перевернул фанерный лист с лозунгом, разметав по сторонам художника и зевак. Художник ругался. Краска текла по доскам.

— Возьми себя в руки, — посоветовал художнику Удалов.

Они с Грубиным, пригибаясь, чтобы не снесло ветром, поспешили дальше, к летней читальне, где ждали команды и приближенные болельщики.

Все сидели за столиками. Удалов прошел вперед и обернулся.

Вот они — соратники, бойцы, закаленные, с мозолистыми ладонями, острым взглядом, умением считать до ста и далее, знатоки дебютов и эндшпилей, известные мастера «рыбы».

— Столы будут в срок, — объявил Удалов.

За окнами стемнело. Надвинулся неожиданный буран. По стеклам колотило снегом, градом и мелкими камнями, что ветер поднял в Кызыл-Кумах.

— Включить свет, — сказал Удалов, перекрывая аплодисменты.

Свет не загорелся — провода были оборваны. Звенели, рассыпаясь, стекла.

Никто не покинул зал.

— Получены заявки двенадцати команд, — кричал Удалов, перекрывая грохот бури. — В большинстве они не страшны. Но нельзя скидывать со счетов Драконова и Змиева из Потьмы.

Раздался свист болельщиков, сильнее свиста ветра.

— Но обе наши команды, — продолжал Удалов, — мы с Грубиным.

Аплодисменты.

— И Ложкин с Погосяном.

Бурные аплодисменты.

— Готовы и не страшимся.

Гром аплодисментов.

Обратно они возвращались под проливным дождем. Было тепло. С неба изредка падали лягушки. Барометр, который уже сто лет висел на базарной площади, лежал в грязи — он упал так низко, потому что свалился со столба.

— Природа нам сильно мешает, — сказал Грубин.

— Природу будем игнорировать, — сказах Удалов. — Нам некогда отвлекаться. За деталями опасно забыть о большом.

Когда Удалов пришел домой, там царило плохое настроение.

Виновато было телевидение. Оно сообщало, что отступающие клубийские войска нанесли атомный удар по варийской столице. Есть многочисленные жертвы. Радиоактивное облако распространяется в сторону Европы.

Удалов искренне посочувствовал варийцам. Но главная проблема была в том, что горкоммунхоз мог выделить лишь тринадцать номеров в гостинице «Гусь». Два двухместных, остальные четырехместные. Можно поставить еще несколько раскладушек. Все равно болельщикам и гостям не хватит. Они съедутся из Глубокого Яра, из Муравьев и из Матейки.

Пришел пенсионер Ложкин, он был не в форме — мучило давление. Удалов ему объяснил, что в такой момент преступно думать о здоровье. Старик возражал, ссылался на сообщение газет о том, что слой ионосферы над Антарктидой совершенно истощился и космические лучи беспрепятственно достигают Земли, губя флору и фауну. Удалов доступно объяснил, что с ионосферой справятся ответственные международные организации. У нас другие задачи. Впервые за всю историю Великого Гусляра городской команде брезжит надежда стать чемпионами района. Ложкин был сражен и пошел к себе кушать валидол.

Бывает, судьба ополчается на идею. Об этом написано в некоторых биографиях великих людей. Но сила духа заключается именно в том, чтобы провести четкую грань между важным и неважным, принципиальным и мелочами, основной целью и боковыми проулками.

Взмокший, еле живой велосипедист из Глубокого Яра постучал в дверь Удалова в десятом часу ночи. Он сообщил, что переполненная промышленными отходами речка Коровка залила поселок, отрезала его от цивилизации. Отбытие команды Глубокого Яра на соревнования под угрозой. Команда сидит на крыше клуба, держа над головами шкатулки с фирменными костяшками. Удалов обещал с утра послать к Глубокому Яру буксир. Обнадеженный велосипедист укатил в ночь. Он был из породы скромных героев.

Удалов не спал. На столе приглушенно бормотал приемник. Удалов не выключал его, потому что надеялся, что радио сообщит о соревнованиях. Радио говорило о заносах на Гавайских островах и заседании ООН. С клубийско-варийского фронта новых сообщений не было, лишь спутники уловили еще ряд ядерных вспышек. В конце новостей представитель бюро прогнозов попросил прощения у слушателей, так как предсказать погоду на завтра он не сможет. О соревнованиях ни слова.

К трем часам ночи началось землетрясение. Оно было несильным, но длительным. Многие в городе проснулись. Удалов беспокоился, как переносит его Ложкин.

В семь утра Удалов пошел через город к Синюшину. Тот играл в домино еще в период первых пятилеток и скрывал дома ценные дебютные заготовки. Удалов рассчитывал, что сейчас, в решающий в жизни Великого Гусляра момент, пенсионер пойдет навстречу.

Удалов добирался до цели более часа. За ночь в некоторых местах намело барханы песка, в других — сугробы. День все не начинался, деревья стояли голые, возле них — вороха листвы.

Синюшин долго не открывал — он отсиживался в подвале.

Он был закутан в одеяла, поверх них — покрывало, сшитое из пластиковых мешков. Удалов напомнил, почему пришел. Сказал, что присутствие Синюшина на открытии игр — обязательно. Старик рассердился и побрел обратно в подвал.

Удалов спустился за ним.

— Эвакуация скоро будет? — спросил старик.

— Об этом потом, — сказал Удалов. — Где дебютные заготовки? Без них Драконова-Змиева не свалить.

Старик не понял. Ему хотелось узнать про ядерную зиму. Удалов держал себя в руках. Главное было не рассердить старика.

Когда старик выбился из сил, Удалов отнес его на руках наверх, к заветному сундуку. Старик сдался.

Обратный путь домой занял два часа, потому что упали многие деревья и телеграфные столбы. Пришлось перебираться через опрокинутый бурей автобус. Радиоактивное небо светилось зеленым.

Удалова беспокоило, доберутся ли люди из Матейки — дорога туда проселочная. Может, послать навстречу трактор?

Пока Удалов переодевался и искал галстук, к нему поднялся Грубин. Грубин был при полном параде. Сзади на пиджаке было пришито: «Грубин № 2», «Великий Гусляр». Грубин сообщил, что Ложкин плох, но готов сражаться. Они положили Ложкина на раскладушку и понесли. Ложкин прижимал к груди дебютные заготовки Синюшина.

По дороге остановились у гостиницы. В гостинице было пусто. Администратор исчез. Прошли по номерам. В некоторых еще были целы стекла.

Из одного номера доносился слабый крик. Когда отгребли песок от двери, нашли там болельщика из Потьмы.

Вышли на улицу. Похолодало. Откопали раскладушку. Ложкин окоченел. Пришлось растирать снегом. Удалов страшно волновался, потому что надвигался момент открытия, а неизвестно, где оркестр. К тому же предстояло разместить на трибунах почетных гостей.

На базарной площади образовалась гора. Земля вздрагивала и шевелилась. Ложкина пришлось переносить через трещину неизвестной глубины.

Уже возле парка догнали оркестр. Это были настоящие музыканты и болельщики. От оркестра осталась скрипка и литавры. Дальше шли, держась друг за друга. Совсем стемнело, и с неба срывались метеориты.

Настроение было приподнятое. Хотелось петь и смеяться.

Удалов был почти убежден, что команду Драконова-Змиева они одолеют.

По парку идти было трудно, потому что большая часть деревьев уже упала. Раскладушку бросили. Поддерживаемый товарищами и величием момента, Ложкин брел сам.

У поляны их встретил Погосян, могучий человек, напарник Ложкина. Надпись на его спине оторвалась и металась под ветром как белый флаг.

— Доложи, — попросил Удалов.

— Болельщики раскапывают столы, — сказал Погосян. — Хорошо, что оркестр привели.

К тому времени от оркестра остались только литавры, скрипку потеряли в буреломе.

— Драконов прибыл? — спросил Удалов.

— И Змиев тоже, — ответил Погосян. — У Змиева сломана рука.

— Надеюсь, не правая?

— Нет, левая, все в порядке. Какие новости в городе?

— В городе все в порядке. Город живет ожиданием матча, — ответил Удалов.

Буря стихла. Выглянуло багровое солнце.

Природа переводила дух.

Болельщики, их набралось больше дюжины, хотя Удалов рассчитывал на большее, уже прокопали в снегу и грязи траншеи к столу. Стол понадобится один, как оказалось, команды из Матейки и Глубокого Яра прибыть не успели. Может, прибудут позже.

Команды сели так: Ложкин напротив Погосяна, Драконов против Змиева. У Змиева левая рука была в лубках, он морщился от боли, но в глазах горел огонь. Драконов был, как всегда, мрачен и уверен в себе.

Удалов судил первую партию. Грубин ему ассистировал.

Решили, что победители будут сражаться с парой Грубин-Удалов.

Багровое солнце смотрело сверху.

Расклад оказался удачным для Ложкина.

Он ударил по столу первым.

Ледниковый щит Гренландии сполз на юг, и Атлантический океан хлынул на сушу. Луна сорвалась с орбиты и быстро пошла в открытый космос.

Погосяну пришлось пропустить ход. Драконов так рубанул по столу дублем тройки, что шестиметровая свая ушла сантиметров на десять в землю. Болельщик из Матейки кричал «Ура!». Он болел за Драконова.

Густой зеленоватый туман окутал эту сцену.

Партия шла к концу, но исход ее все еще был неясен.

К сожалению, небольшой вулкан, проснувшийся именно в районе парка, неожиданно взорвался. Сваи, игроки и судьи полетели в разные стороны.

Удалов очнулся на берегу моря — соленые валы били в берег. Атлантический океан добрался до Великого Гусляра.

Удалов помог подняться Драконову.

Они отступали от моря, стараясь не попасть под извержение вулкана.

— Доиграем завтра, — улыбнулся Удалов.

— Я расклад помню, — сказал Драконов. — У меня все записано.

И они поползли искать соратников.

Фантастика -> [ПИСАТЕЛИ] [Премии и ТОР] [Новости] [Фэндом] [Журналы] [Календарь] [Фотографии] [Книжная полка] [Ссылки]