Писатель-фантаст Евгений Лукин живет в Волгограде. Там же он написал все свои знаменитые книги: "Разбойничья злая Луна", "Катали мы ваше Солнце", "Зона справедливости", "Слепые поводыри", "Работа по специальности, или Раздолбаи космоса". Только что писатель получил очередную премию – "Интерпресскон-2001" за роман "Алая аура протопарторга"...
– Как вы думаете, что происходит сегодня с российской фантастикой?
– Единственное, что я могу сказать с ходу, – это что сначала меняется читатель, а потом начинает меняться автор. Читатель сейчас настроен мистически – отсюда такой спрос на фэнтези, который потом породил предложение. А вообще этот вопрос мне кажется довольно сложным по той простой причине, что я мало читаю фантастики. Я ее читаю только под дулом крупнокалиберного пулемета, когда мне как члену жюри нужно представить список на приз "Странник". Но и это происходит уже после того, как номинационная комиссия отсеет все случайные произведения, – то есть я уже снимаю сливки. По этим сливкам обо всей массе современной фантастики судить трудно... Куда идет фантастика? Я за себя-то с большим трудом отвечаю...
– Ну, хорошо. Тогда куда идет писатель Лукин?
– Я утрачиваю иллюзии. Этим, собственно, я занимался всю жизнь. А поскольку таким образом из произведений уходит романтика, с нею уходит и широкая известность. Но мне уже за пятьдесят, и она мне, в общем-то, уже не нужна. Вполне достаточно тех читателей, которые действительно задумываются о том, что происходит вокруг. Потому что для меня фантастика – это в первую очередь литература, занимающаяся современностью, а вовсе не будущим. Перечитывая "Выбранные места из переписки с друзьями", нашел у Гоголя две изумительные цитаты приблизительно на одну и ту же тему. Первая: "Вся беда наша в том, что мы не смотрим в настоящее, а смотрим в будущее". А вторая еще резче: "Дурак тот, кто думает о будущем мимо настоящего". Когда меня спрашивают: "Что будет в будущем?" – мне хочется ответить вопросом на вопрос: "А вы разве не в нем живете?" Вот же уже настало третье тысячелетие! Какого еще будущего нам надо?! Будущее никогда не настанет, потому что оно будущее. А в настоящее мы не хотим смотреть... Гоголь абсолютно прав: это наша общая беда. Так что для меня фантастика прежде всего нацелена на настоящее. Во всяком случае, моя фантастика: за других я не ответчик.
– Каковы, на ваш взгляд, отношения у фантастики с мейнстримом? Сами вы не хотели бы издаваться в "ВАГРИУСе", а не в "АСТ"? И вообще, чем отличаются, скажем, Пелевин, Липскеров, Крусанов от Лукина, Лазарчука, Успенского?
– Отвечу сразу на последний вопрос: тусовкой! Что касается уровня, то нынешняя фантастика может похвастаться очень сильными авторами. Тот же Успенский. Это не просто изощренный, это какой-то извращенный стилист с невероятно глубоким чутьем языка. С другой стороны, насколько я понимаю, сейчас уже мейнстрим вытесняет Пелевина обратно в фантастику. Он уже несколько раз не получил "Букера" и вряд ли получит... Что же касается различий и дефиниций, то я вижу три разновидности литературы, которую сейчас печатают. Первое – фантастика, яркие обложки, ваш покорный слуга... Второе – элитарная литература, тиражи поменьше, читателей нет вообще, потому что читать это часто просто невозможно... Третье – реликтовая советская литература, авторы занимаются тем, что облизывают администрацию, а та подкидывает им что-то на бедность... Однако границы между этими разновидностями размыты.
– А не получается ли так, что эти самые пестрые обложки отпугивают думающих читателей, скажем, от вашей "Зоны справедливости"? Может быть, ее правильнее было бы опубликовать где-нибудь в "Амфоре"?
– В этом вопросе я непривередлив: где публикуют, там и публикуюсь. Сам я человек ленивый, а предложений от такого рода издательств мне не поступало.
– В заключение – традиционный вопрос. Поделитесь своими творческими планами.
– Недавно я написал маленькую повесть "Труженики зазеркалья" – о том, как трудно отражениям работать с нашими гнусными рожами... Скоро она выйдет в журнале "Если". Ничего крупного пока не пишу. Был перерыв – я баловался рассказиками. А сейчас я понимаю, что пора начинать новую большую вещь, замыслов несколько, но за что возьмусь, пока не знаю.
