Беседа была опубликована в газете "Книжное обозрение".
Она началась с того, что фантаст отключил свой домашний телефон.
— Это чтобы никто не помешал.
— И много раз на дню вам звонят?
— Да раз 15-20.
— А часто ли по делу?
— Максимум один-два звонка. Остальное — общение с друзьями.
— Какой у вас компанейский характер... Но я-то планировал начать достаточно банально. Расскажите о себе.
— Родился 11 апреля 1968 года в городе Джамбуле на юге Казахстана. Отец — психиатр, мама работала в наркологии. Старший брат — тоже врач, кардиолог. Я из чисто медицинской семьи. И в общем-то должен был продолжить эту традицию.
— На каком этапе произошел сбой?
— Во время учебы в алма-атинском мединституте, куда я поступил после того, как окончил школу с золотой медалью. Где-то на первом курсе я от скуки начал писать фантастику...
— На лекциях?
— Нет, так, увы, не получалось. Я обычно пишу в уединении: трудно, если кто-нибудь еще находится в комнате. Работаю либо ночью, когда жена спит, либо в полном одиночестве... Так вот, в течение вечера были написаны два или три фантастических рассказа, один из которых (он называется "За лесом, где подлый враг") увидел свет в журнале "Уральский следопыт" лет десять назад.
— Это была первая публикация?
— Не совсем. До нее в казахстанском молодежном журнале "Заря" напечатали рассказ "Нарушение" (в этом издании впоследствии вышло еще несколько моих вещей). А в 1989 году я приехал на фестиваль фантастики "Аэлита" — у нас была целая делегация от КЛФ, который мы организовали при Республиканской детско-юношеской библиотеке. Приехал, принял участие в конкурсе молодых авторов и получил рекомендацию на семинар в Дубулты.
— Рекомендация была востребована?
— Да. Я съездил на семинар, был в группе у Сергея Снегова. Познакомился там с Сергеем Переслегиным, Владимиром Васильевым — это те, кто сейчас активно работает.
— Институт-то удалось окончить?
— Как ни странно, да. Я специализировался на психиатрии, год провел в интернатуре, но на этом все оборвалось. Дело в том, что параллельно я уже работал в алма-атинском журнале фантастики "Миры" — странном издании, которое выходило нерегулярно и не приносило никакой прибыли. Держалось оно на голом энтузиазме Аркадия Кейсера, сотрудника газеты "Казахстанская правда". Было выпущено несколько номеров, причем последний даже не поступил в продажу.
— Интересно, помогает ли писателю знание психиатрии? Вы ведь наверняка понимаете, как управлять человеческими эмоциями — где надавить, где, наоборот, сгладить...
— Ну, психиатрия — это в первую очередь патология. Думаю, мало кому интересно описание шизофрении или маниакально-депрессивного психоза...
— И что, такого ни разу не встречалось в ваших произведениях?
— Какие-то отдельные моменты. У меня практически в каждой вещи есть личности психопатического склада, но всегда на грани нормы и патологии.
— Кстати, где она, эта грань, с точки зрения писателя-психиатра?
— Я не рискну дать точное определение. Наверное, суть в том, что человек, адекватно реагирующий в одних ситуациях, в других может проявлять крайнюю неадекватность. Я бы назвал это достаточно любопытной поведенческой реакцией, которая нередко описывается в моих романах.
— Давайте вернемся к биографии...
— Ничего экзотического. Служил в журнале (пока он существовал), писал, время от времени публиковался (в частности, в сборниках ВТО МПФ). Затем познакомился с Николаем Ютановым, директором издательства "Terra Fantastica". Показал ему еще не законченный роман "Рыцари Сорока Островов". Он посмотрел и попросил прислать, когда допишу. В результате вышла уже вторая моя книга (первым был изданный в Красноярске "Атомный сон").
— Часто говорят, что "Рыцари..." — Крапивин наших дней. Можно ли прокомментировать данное высказывание?
— Конечно. Откровенно говоря, я начинал эту вещь как пародию на Крапивина, но когда написал страниц 10-15, понял, что получается вполне самоценное произведение. Оно, естественно, полемизирует со многими идеями Владислава Петровича — особенно с его основным постулатом, что дети добрее, светлее и чище взрослых, что они неспособны убивать друг друга, неспособны на жестокость (правда, сейчас он уже так не думает). Словом, я на какое-то время был дружно записан в ряды ниспровергателей, врагов Крапивина, хотя к их числу себя никогда не относил. Надеюсь, и Владислав Петрович тоже... А дальше возникла такая смешная ситуация, что книги писались, но не издавались. Я совершил чудовищную глупость — продал издательству "Аргус" все имевшиеся на тот момент рукописи сроком на пять лет. И если бы в "Локиде" не затеялись выпускать серию "Современная российская фантастика", нелегко бы мне пришлось...
— Эта серия в какой-то мере дала толчок ренессансу жанра в нашей стране. Жаль, что она закрыта.
— У меня там вышло две книжки — "Императоры Иллюзий" и "Осенние визиты". Среди своих вещей я ставлю их очень высоко, хотя они тяжелые, мрачные по настроению. Их выход дал мне возможность продолжать писать, а не идти разгружать вагоны...
— А также переехать в Москву?
— Ну, были и другие гонорары... В Москве я с конца 1996 года, уже получил российский паспорт.
— Риторический вопрос: почему?
— Любой русский человек, живущий в республиках Средней Азии, просто скажет "потому".
— Никаких перспектив?
— Никаких перспектив, никаких возможностей, никаких надежд, никакого выхода. Можно говорить и об удручающей экономической ситуации, и о том, что страна, в которой живешь, на глазах становится все более чужой, и тут надо либо меняться, подстраиваться под обстановку, либо менять страну. Я всегда считал своей родиной не Казахстан, а Советский Союз. И когда произошел развал СССР, выбирать было особо не из чего. Я все-таки русский человек, русский писатель, жить нормально я могу только в России.
— Но вы же уехали не в Питер, не в Красноярск...
— Что сказать? Плохо это или нет, но в столице расположено большинство издательств, здесь максимальное напряжение интеллектуальной жизни плюс то, что называется "тусовкой"...
— Мне кажется, писать, уходить от окружающего мира и погружаться в текст в Москве очень сложно. Вам, например, звонят по пятнадцать раз в день. До работы ли?!
— Я пишу достаточно быстро, просто по натуре я экстраверт. Потому мне, наоборот, хорошо в условиях интенсивного общения, обмена информацией. Для меня идеал существования — работать по четыре-пять часов ежедневно, а это время можно урвать у телефонных звонков и компьютерных сетей.
— О сетях мы еще поговорим, но прежде ответьте: кто из писателей-фантастов оказал на вас принципиальное влияние?
— Ну, конечно, Стругацкие. Все мы вышли из "Страны багровых туч". Люблю многие произведения Владислава Крапивина. И, пожалуй, назову Евгения Гуляковского, как бы это кого ни шокировало (я знаю, что в последнее время его принято критиковать). Думаю, именно роман Гуляковского "Сезон туманов" заложил основы отечественного фантастического боевика.
— Что ж, ответ на вопрос, неизменно интересующий читателей, получен, и пришла пора обратиться к теме компьютерных сетей. Как известно, среди сетевиков, "интернавтов" очень много поклонников Сергея Лукьяненко; вы стали первым российским фантастом, у которого есть "персональная страница", да и сами часто гостите в виртуальном пространстве. Как произошло знакомство с компьютером и "погружение"?
— Мой первый компьютер носил гордое название "Спектрум" — те, кто знает, что это такое, сейчас, наверное, улыбнутся...
— Что-то типа "Искры"?
— Хуже. Это была машина, которая, имея оперативную память (она же и ПЗУ) в 48 килобайт и загружаясь с магнитофонных кассет, располагала и текстовыми редакторами, и совершенно великолепными играми, непонятно как втиснутыми в такой крошечный объем. Потом у меня появилась "трешка" с двумя мегабайтами памяти, я подключился к сети Fidonet и стал очень активно участвовать в ее жизни — по крайней мере, в обсуждении фантастики и иной литературы. Познакомился со многими людьми благодаря этой сети, приобрел друзей и, наверное, недоброжелателей. Те мои книги, которые были доступны в виде файлов, приобрели широкую известность в среде сетевиков.
— Говорят, что ваш совместный с Ником Перумовым роман "Не время для драконов" был создан с помощью "Интернета"...
— Мы начинали его писать именно так, но потом поняли, что... Во всяком случае нам это не удалось. Мы сделали небольшой начальный кусок, затем съехались в Питере, затем — в Москве. Работали следующим образом: я сидел за своим компьютером, а он — за своим ноутбуком. Было удобно. Стук клавиш товарища не позволял расслабляться и отвлекаться на какие-нибудь глупости вроде компьютерных игр. Кстати, как раз в то время появилась статья Андрея Столярова, в которой он ввел термин "килобайтники" (то есть литераторы, которые пишут килобайтами, — а килобайтами, между прочим, пишет любой автор, использующий компьютер). Нам этот термин очень понравился, и мы назвали свое предприятие артелью "Красный килобайтник".
— Именно Сергей Лукьяненко реабилитировал после определенного перерыва российскую "космическую оперу". Как вы полагаете, почему данное направление фантастической литературы долгое время пребывало у нас "в загоне"?
— Существовало стойкое и ложное убеждение, что "космическая опера" — заведомо примитивное, схематичное чтиво. Мой роман "Лорд с планеты Земля" был написан в порядке дискуссии с этой точкой зрения. Я очень люблю космонавтику, вообще, видимо, технократ по убеждениям, потому и занимаюсь в основном НФ. И для меня было естественным сочинить произведение, где действие происходит в космосе и соблюдаются известные законы жанра...
— Что для вас важнее при написании книги — чтобы она понравилась читателям, чтобы за нее заплатили максимальный гонорар или чтобы она пришлась по душе вам лично?
— Здесь нет противоречия. Если книга понравится читателям, она принесет прибыль и, несомненно, понравится издателю.
— А собственные ощущения?
— Я пишу только то, что мне хочется. Слава Богу, у меня ни разу не возникало ситуации, когда я вынужден был бы работать над чем-то далеким от моих пристрастий. Все направления фантастики — и "космическая опера", и киберпанк, и галактический детектив — только формы. А вопрос не в том, какой формы сосуд, но в том, что ты в него поместил — воду, вино или уксус.
