20 ноября 2030 года. От специального корреспондента "Книжного обозрения" из Ливерпуля. Сегодня в Ливерпульском университете завершилась научная конференция "Шестые Баллардовские чтения", организованная Ассоциацией писателей-фантастов Великобритании и журналом "Фаундейшн" и приуроченная к столетию со дня рождения одного из крупнейших английских писателей второй половины XX века. В работе конференции приняло участие свыше ста ученых из США, Канады, Австралии, шестнадцати стран Европы, Азии и Африки. Нашу страну представлял В.Гопман, выступивший с докладом "Дж. Г. Баллард в России: шестьдесят лет спустя" (считая от года публикации первого рассказа писателя на русском языке). Отрадно отметить, что недавно выпущенное московским издательством "Текст" двадцатипятитомное полное собрание сочинений Балларда стало настоящей сенсацией конференции. Издание это не имеет аналогов в мире: оно богато иллюстрировано, включает полный корпус художественных произведений писателя (переводы делались по наиболее авторитетному "Баллантайновскому" собранию 2026 года), содержит обширнейший историко-литературный и культурологический комментарий к каждому тому, предметный и именной указатели, том публицистики и писем, том "Баллард в зеркале мировой прессы", а также впервые публикуемую подробнейшую, день за днем, летопись жизни и творчества писателя. В течение четырех дней проходили пленарные заседания (отметим наиболее интересные, с нашей точки зрения, доклады: "Баллард и традиция романа-катастрофы в мировой литературе", "Физическое, психическое и биологическое время в произведениях Балларда", "Бетонная цивилизация XX века в зеркале фантастики"). Желающие могли посетить город Шеппертон, в котором Баллард прожил свыше шестидесяти лет и скончался в 2028 году. На конференции была развернута экспозиция любимых художников Балларда – тех, чьи полотна часто "цитируются" в его книгах: Дали, Кирико, Ива Танги, Макса Эрнста, Дельво. С большим успехом демонстрировались фильмы по произведениям Балларда: от ставших классикой мирового кинематографа "Империи солнца" и "Автокатастрофы" до двадцатиминутной игровой ленты, снятой студентами ВГИК (выпуск 2029 года) в качестве дипломной работы по рассказу Балларда "Последний берег". Следующая конференция пройдет в Шанхае, где писатель родился и жил до отъезда в Англию в 1946 году.
...Перечитал я написанное и вздохнул. Из всего вышеизложенного не фантастика только то, что Джеймс Грэм Баллард – в самом деле один из наиболее значительных прозаиков Великобритании второй половины XX века. И то правда, что изучают его ученые разных стран: французы и японцы, итальянцы и немцы – не считая, естественно, "родных" англосаксов по обе стороны Атлантики. Впрочем, что нам думать о них – там-то все будет хорошо, и конференции, можно не сомневаться, будут проводиться. В России же ситуация иная. Первый рассказ Балларда на русском языке появился в 1969 году, в 1991-м в Москве вышла первая книга, сборник рассказов, в 1993-м в Волгограде – вторая, роман "Затонувший мир", в 1999-м в Киеве третья, роман "Автокатастрофа". Все это составляет менее девяти процентов от опубликованного Баллардом на сегодняшний день (около двадцати сборников рассказов и пятнадцать романов)...
Писатель, которым восхищались Грэм Грин и Джон Бойнтон Пристли, Кингсли Эмис и Энтони Берджесс, к которому относятся с глубоким уважением, как к "первому среди равных" ведущие мастера мировой фантастики – Брайен Олдисс, Майкл Муркок, Томас Диш, писатель, которого критики ставят в один ряд с Куртом Воннегутом, Итало Кальвино и Томасом Пинчоном и чье имя для миллионов читателей разных стран стало символом английской фантастической литературы последних десятилетий, – это Баллард.
Катастрофы внутри и вовне
"С самого начала я хотел писать фантастику, не имеющую ничего общего с космическими кораблями, далеким будущим и тому подобной чепухой... фантастику, основанную на настоящем". Это Баллард сказал в начале своего творческого пути. Спустя много лет он повторит эту мысль уже с некоторым раздражением: "Кларк полагает, что будущее фантастической литературы – в космосе, что это единственная для нее тема. А я придерживаюсь совсем иной точки зрения: писатель не создаст ничего стоящего, если будет избегать того, что волнует его современников сейчас, сегодня". Баллард не называл себя фантастом, более того, он считал, что НФ – вид словесности, не существующий сам по себе, в изоляции от "литературы основного потока". Границы жанра, по мнению Балларда, необходимо раздвинуть за счет отказа от изображения "внешнего космоса" (outer space), интересного, как считал писатель, только для авантюрно-приключенческой и научно-популярной фантастики, и перехода к исследованию "внутреннего космоса" (inner space) – загадочных глубин человеческой психики.
Баллард – блистательный стилист, автор множества рассказов, написанных в лучших традициях национальной новеллистики Великобритании. Но масштабность его творчества, философская глубина и диапазон социального мышления наиболее наглядно видны на примере романов. Уже с первых шагов Балларда в литературе в его произведениях возникает тема, ставшая затем центральной в его творчестве: трагическая вероятность катастроф в жизни человека, их роковая роль для людского бытия. Катаклизмы эти важны для Балларда психологическими последствиями, своим воздействием на "внутренний космос" героев, которые в результате пережитого потрясения начинают воспринимать мир физический, вещественный как фантасмагорию, ирреальность, а единственной реальностью для них становится мир их собственной психики. Потому для персонажей писателя уход в подсознание, в мир обретаемых "абсолютных ценностей" – спасение, а продолжение контакта с действительностью – гибель. Герои отказываются от предлагаемой им "извне" помощи и гибнут, выбирая "внутреннюю реальность".
Сюжетная основа первых четырех романов Балларда, написанных в традиции романа-катастрофы, – глобальные катаклизмы, постигшие Землю: чудовищный ураган уничтожает все следы пребывания человечества на планете ("Ветер ниоткуда", 1962); в результате изменения солнечной активности тают шапки льда на полюсах и Земля оказывается под водой ("Затонувший мир", 1962); вследствие загрязнения окружающей среды испаряются все природные водоемы и планета превращается в раскаленную пустыню ("Пылающий мир", 1964); под действием космического излучения органическая жизнь на Земле кристаллизуется ("Кристаллический мир", 1966). Но Балларда интересует вовсе не сама катастрофа и вызываемые ею изменения в жизни социума (что для множества фантастов со времен Жюля Верна было главным), а воздействие катаклизма на человеческую психику.
Человек надломленный
Картины разрушенной Земли у Балларда – своего рода проекции, продолжение во внешний мир переживаний героев, поэтому для обозначения природного пейзажа и психологического состояния действующих лиц писатель вводит особую терминологию: "внутренний ландшафт" (inner landscape) и "внешний ландшафт" (outer landscape). Наделяя пейзаж принципиально иными, чем в традиционных романах-катастрофах, функциями, Баллард вводит в произведение и принципиально нового героя. Это не супермен, спасатель миров и профессиональный странник по звездам, а человек надломленный, разуверившийся в жизни, ни на что уже не надеющийся. Причина этого – вовсе не катастрофа, она лишь усугубляет то, что происходит задолго до ее возникновения. Силой обстоятельств герои оказываются в ситуации, в которой они вынуждены выбрать между реальной жизнью и уходом в ирреальное бытие, что означает, по мнению писателя, завершение духовного поиска, поиска своего абсолютного "я". Принимаемое окончательное решение – в пользу смерти физической – логически завершает долгий и мучительный процесс отчуждения героя от людей, выбор им абсолютной внутренней свободы. Драматизм финалов – в действительности хэппи-энд для героев, носителей разрушенного, "несчастного" сознания, войти в которое читателю помогают эсхатологические пейзажи.
И в последующих произведениях Баллард остается верен принципу соотнесенности "внешнего" и "внутреннего" ландшафтов, но первый из них приобретает большее значение, в немалой степени определяя действие. Он становится более "автономным", словно дистанцируясь от героя – и при этом сохраняя и даже усиливая свою власть над его внутренним миром. Это "технологический ландшафт" – искусственная среда обитания, созданная при помощи последних достижений науки и техники. Впервые она описана в "Выставке жестокости" (1970) – сборнике "конденсированных романов" (определение писателя), литературных коллажей, составленных как будто из фрагментов действительности. Принцип их соединения, как и общая композиция книги, подчиняется логике искаженного, разорванного сознания, действие как таковое отсутствует, и события происходят не в реальности, а в воображении главного героя. Эта книга при всей ее фантасмагоричности реалистическая, ибо объект изображения в ней, по словам писателя, "иррациональная жестокость современного общества, та сторона его жизни, которую можно было бы определить как выставку жестокости". И хотя временные и географические координаты действия обозначены отчетливо – Америка 1960-х годов, – думаю, что речь идет не только об этой стране и не только о родине писателя, но и вообще об аморализме, холодной жестокости современной цивилизации. (Наверное, в годы противостояния СССР и США коммунистическая цензура с радостью бы позволила напечатать перевод одного из "конденсированных романов", название которого, без сомнения, приглянулось бы начальникам культуры: "Почему я хочу трахнуть Рональда Рейгана".)
На полной скорости
Воздействие "технологического ландшафта" на человеческую мораль и психологию Баллард исследует с помощью такой социологической модели, как человек-автомобиль. В романе "Автокатастрофа" (1973; впоследствии послужил основой для нашумевшего одноименного фильма Дэвида Кроненберга) появляется новый герой – не надломленный и рефлектирующий, а воплощающий собой стремительность, неостанавливаемую жестокость мчащегося на полной скорости автомобиля. Такой герой одержим идеей гибели в автомобильной катастрофе, которая представляется ему глобальной метафорой человеческого существования. Это – цель бытия, сущность же его для героя – максимальное удовлетворение своих биологических инстинктов с помощью автомобиля. В дегуманизированном мире остаются только секс и насилие – это апокалиптическое соединение уже не пропагандистский штамп, а символ машинной цивилизации, приметы которой, увы, так явственно различимы и в нашей жизни... "Я стремился к полной откровенности, – сказал Баллард об "Автокатастрофе" в интервью. – Конечно, книга – описание наваждения, это конечная метафора, но для того времени, когда действенны только крайние средства".
"Шоковая терапия" – так, наверное, можно было бы охарактеризовать используемый Баллардом метод и в романах "Бетонный остров" (1974) и "Небоскреб" (1975). Очевидна условность сюжетной завязки обоих романов: в первом герой в результате автомобильной аварии оказывается на своего рода необитаемом острове в центре Лондона (незастроенном участке земли, образуемом пересечением трех автомагистралей); во втором – население суперроскошного сорокаэтажного небоскреба, символа высокоразвитой цивилизации, за несколько дней скатилось до духовного и физического варварства, потеряло человеческий облик – но не потому, что вышли из строя лифты и системы бытового обслуживания (вентиляционная, энергетическая, мусоропроводная), а потому, что ощутило упоение жизнью, которой правят вседозволенность и жестокость. Балларда не заботит правдоподобие фантастического допущения, главное для него – развитие жизненно убедительной ситуации, созданной с помощью этого приема. Ситуации, в которой "бетонный ландшафт" не только не находится хотя бы в мнимой, относительной гармонии с человеческой душой, но и не может быть таковым, потому что это – окружающая среда, созданная, по выражению писателя, "не для человека, а для его отсутствия". Человеческое сознание разрушается, вытесняется "бетонным ландшафтом"...
Нужно ждать
"Я считаю, что наше время накладывает на писателя величайшую моральную ответственность". Эти слова Балларда из одного из полученных мною от него писем можно, наверное, отнести ко всем его книгам. И к тем романам, в которых ощутимее элемент фантастического – таким, как "Компания "Неограниченные ночи" (1979), "Привет, Америка!" (1981), "День творения" (1987), "Кокаиновые ночи" (1996); и к тем, в которых значительнее автобиографический элемент – таким, как "Империя солнца" (1984) и "Доброта женщин" (1991). Книгам не всегда простым и приятным для чтения, но таким нужным в современном мире, потому что они говорят ему правду.
Баллард занимает в "табели о рангах" современной западной культуры столь высокое место, что разговоры в тональности "Ах, почему же до сих пор не переводят у нас в должном объеме ТАКОГО писателя?" были бы пустым сотрясением воздуха. Пути издательские неисповедимы – и не Балларда, а нас от этого убудет. Полагаю, однако, что надо набраться терпения и ждать.
