Громов А. Тысяча и один день: Роман; Вычислитель: Повесть. – М.: АСТ, 2001. – 384 с. – (Звездный лабиринт). 11 000 экз. (п) ISBN 5-17-004957-9
Автору романа "Тысяча и один день" следовало быть не российским фантастом, а американским. В США, пожалуй, его вещь о "бабьем царстве" недалекого будущего могла бы всполошить и вывести на улицы толпы разъяренных феминисток с плакатами, требующими линчевать писателя за пресловутый "сексизм" – сегрегацию по половому признаку и умаление достоинств слабой (она же прекрасная) половины человечества. Хотя у Громова и мужчины отнюдь не блещут интеллектом, женщины в романе представлены в еще менее выгодном свете. Эпиграфом к книге могла бы стать строка из песни Александра Дольского: "Разделились беспощадно мы на женщин и мужчин..." – ключевое слово тут "беспощадно". По сюжету, наши Славные Подруги в один прекрасный (а для мужчин – ужасный) день обнаружили в себе способность к телепортации, то есть к перемещению в реальном пространстве путем временного выхода в гиперпространство (в книге оно именуется Вязким миром). Самцы, у которых такого таланта не открывалось в принципе, естественно, почувствовали себя ущемленными. Началась борьба, Подруги победили и, дабы впредь не допустить притеснений по гендерному признаку, загнали бедных мужиков в резервации, низведя их до положения рабов – неквалифицированной тягловой силы и спермодоноров. Изменился даже язык: собственно людьми стали называть только женщин, а мужчинам оставили ярлык эксменов ("экс" – значит "бывший"). Но – увы! По логике автора, женский мир оказался ублюдочным, скособоченным, абсолютно статичным и лишенным стимулов к дальнейшему развитию.
Последний из перечисленных тезисов тиражируется в романе трижды. Вначале читателю просто намекают, что "бабам не нужны технические революции, им нужна стабильность и, уж так и быть, медленный-медленный прогресс. Им не понять, что любую железяку нужно любить, чтобы она работала как следует!" Если кто не понял, ближе к середине следует философское отступление – о том же самом. "Настоящим, единственным и высшим смыслом человеческого бытия, – жестко формулирует статус-кво главный положительный герой-эксмен Тимофей Гаев, – является само существование человечества и продолжение его в потомстве. Неопределенно долгое продолжение. Вечное. Плевать на то, что средство подменило цель, – важен результат! Этот мир никогда не лопнет от натуги, не завалится сам собой, как валились вавилонские зиккураты из скверно обожженного кирпича, – он просто не станет тянуться к ненужным высотам и останется прочным и устойчивым. До тех пор, пока не толкнут извне..."
В романе, конечно, происходит последнее. "Женский мир" получает не просто толчок извне, но сильнейший удар. Ибо в Солнечной системе появились безжалостные корабли пришельцев, и очень скоро Земля будет уничтожена смертоносными плазмоидами – будет уничтожена, если не победит захватчиков. Тут-то и приходятся женщинам мобилизовывать наиболее талантливых представителей противоположного пола, в том числе и главного героя-уникума (он едва ли не единственный из мужчин, кто каким-то образом научился телепортировать). В финале Тимофей Гаев, пользуясь попеременно то телепортацией, то русской смекалкой, проникает-таки на корабль агрессоров. Здесь, на корабле, читателям и предстоит в третий раз услышать лекцию о несовершенстве "женской цивилизации": оказывается, агрессоры – тоже, так сказать, женщины (только негуманоидной расы). Им тоже обломилась телепортация, они тоже бросили своих мужчин в резервации – и что в итоге? "Мы потеряли цель и смысл существования, – скорбит инопланетянка-агрессорша. – К чему стремиться еще, чего желать?" Именно потому тамошние женщины, возвращаясь из межзвездных странствий на родную планету, взяли своих несчастных экс-мужиков на буксир. И у них сразу появились и надежда, и смысл, и даже гуманизма поприбавилось. Во всяком случае, к финалу они, кажется, раздумали уничтожать Землю. Есть шанс, намекает автор, что и на Земле бабы-дуры опомнятся, придут в себя и вернут земную цивилизацию к изначальной гармонии по типу: "Мы с тобой – два берега у одной реки".
Сравнение с довольно предсказуемым романом выигрывает включенная в сборник повесть "Вычислитель". Это классический образчик робинзонады, осложненной внеземными пейзажами и опасностями. Группа людей, приговоренных к изгнанию, пробирается сквозь болото. Хотя главный персонаж, Эрвин, в своей прежней жизни был тайным советником президента (что-то вроде нашего Глеба Павловского, только с уклоном в математику), ему сочувствуешь. Чтобы симпатии к Эрвину окрепли, автор даже породнил его со сталкером Рэдриком Шухартом из "Пикника на обочине" Стругацких. Герой, обладая живым и одновременно аналитическим умом, переигрывает уголовного мачо и остается в живых. Тут бы порадоваться, но... Шибко умные писателю не надобны, надобны верные. В финале Громов, убоявшись торжества интеллигента и голливудского хэппи-энда, насильственно превращает Эрвина в расчетливого эгоиста, "вычислившего" гибель всех остальных путников и собственное спасение. И, приведя на вожделенные острова среди болот, оставляет героя в тоскливом одиночестве. Потому что нельзя быть на свете сметливым таким.
