Где-то в глубинах письменных столов, в компьютерных архивах, просто в уголке сознания у каждого писателя, наверное, спят вещи, которые не будут изданы. Потому что писались они для себя, как дань уважения авторам, любимым с детства.
Данька приоткрыл потаенную дверь, высунулся и опасливо поглядел в небо. Небо здесь было низкое и какое-то твердое, без этой легкомысленной прозрачности, намекающей на множественность обитаемых миров, - настоящая библейская твердь, гладкая и непроницаемая. Дверь была расположена в толще горы с пологими склонами; стояла тьма и где-то рядом текла река, большая и спокойная. Было ясно - этот мир всегда покрыт тьмой. Как в нем живут люди, и живут ли вообще?
Приключение конечно, но все равно - рутина. В ГППД все рутина. Заклинило дверь, напали аборигены, напали аборигены, заклинило дверь... Приключения тела. Взрослые солидные люди в Группу Поиска Потаенных Дверей не идут. У них свои взрослые солидные дела, и они знают, что эти чужие миры в сущности своей достаточно однообразны и утомительны. Конечно, если тебе двенадцать лет, если ты ничего толком не умеешь, если доминантой твоего существа остаются не голова, а руки да ноги, то тогда, конечно. Тогда выбирай в стене потаенную дверь, раскрывай ее и иди себе. Открывай планету, называй ее собственным именем, сражайся с чудовищами, буде таковые найдутся, вступай в контакты, буде найдется с кем, робинзонь помаленьку, буде никого не обнаружишь...
Яркая черная вспышка озарила все вокруг, и сейчас же над обрывом загрохотало, зашипело, затрещало. Данька обернулся. Он уже знал, что случилось, только не понимал почему, и он не удивился, когда увидел на том месте, где только что была дверь, клубящийся столб раскаленного дыма, гигантским штопором уходящий в черную небесную твердь. Что же теперь будет? Мама...
Он повернулся спиной и пошел прочь вдоль скалы; все вокруг было покрыто чернотой. Он мельком подумал, что Черный огонь может нагнать его, и полез на скалу, но вдруг остановился, прислушиваясь. Где-то рядом раздавался монотонный глухой голос. И он приближался. Через минуту он появился - бессмысленно огромный, горячий, смрадный, попирающий воздух чудовищными крыльями, не летел, не парил - пер, горбатый, неопрятный и опасный - перевалился через скалу и попер дальше, заливая долину Черным огнем и все рычал, взревывал, постепенно затихая в отдалении. Данька перевел дух. Он был потрясен. Ничего столь нелепого и жалкого он не видел никогда в жизни. Может, догнать его? - подумал он. Остановить, погасить Черный огонь... Нет, сказал Данька. Не хочу я с ним связываться. Не люблю я злых животных и недобрых нечеловеков. И вдруг он ощутил, что на него смотрят. Он вовремя подавил в себе желание резко повернуться, сосчитал до десяти и неторопливо, заранее улыбаясь, повернул голову. На него смотрело длинное темное лицо с унылыми большими глазами, с уныло опущенными углами губ.
- Данька! - сказал Данька, тыча себя в грудь. - Дань-ка! Меня зовут Данька! - Для большей убедительности он ударил себя в грудь, как разъяренная горилла. - Данька!
- Дань-кхха! - сказал незнакомец со странным акцентом, ткнул себя в грудь и сказал: - Лэн. Лэн Гаал.
Когда Данька и Лэн подошли к городу, им навстречу вышел патруль.
- Докладывает младшина сто тридцать четвертого отряда, младший воспитуемый Лэн. На горе задержан вот этот человек. По всем признакам - сумасшедший, разговаривает непонятно, ходит, как изволите видеть, в плавках.
Данька улыбнулся, постучал себя ладонью по груди и произнес "данька".
Начальник караула гоготнул, его напарник захихикал. Лэн не сразу понял, в чем дело, а потом сообразил, что на воровском жаргоне "дань-кха" означает "проглотил меч".
- Ладно, идите. - ответили хором караульные и пропустили их. А сами запели песню:
Гвардия Крылатых тяжелыми крылами
Идет, сметая Башни с огнем в очах,
Летящих колотя мечами,
И капли черной крови сверкают на мечах...
Окончив инструктаж, господин ротмистр Ивон распорядился:
- Младший воспитуемый Лэн, останьтесь. Остальные свободны.
Ивон некоторое время разглядывал Лэна, насвистывая старинную солдатскую песню "Уймись в Москве мамаша". Ивон был приземист, темнолиц и груб, как настоящий вояка, имел даже три медали "За ярость в Черном огне", и, не в пример сдержанному ротмистру Шоки, никогда не считал нужным скрывать свое настроение.
- Не люблю болтовни, младший, - произнес он. - Либо ты рекомендуешь Даньку в свои старшие, либо ты его не рекомендуешь. Что именно?
- Так точно, рекомендую, господин Ивон, - поспешно сказал Лэн. - Но... Я знаю старшего Даньку как способного и преданного задачам Города. Я уверен, что он принесет много пользы. Но мне неизвестно его прошлое! Мало того, он сам его не помнит.
- Без "но", младший! Рекомендуешь или не рекомендуешь?
- Так точно, рекомендую.
- Пр-равильное решение! - гаркнул Ивон. - Все проверит бой! Вот тогда мы сразу увидим, кто наш, а кто - нет. На очередном вылете я сам присмотрю за ним. Крылатые! - каркнул он голосом, от которого у Лэна пошли мурашки по коже. - По крыльям! На двойки разберись!
Данька и Лэн летели вместе.
- Смотри! - крикнул Лэн.
Над горами шла схватка.
- Это патруль перехватил Летящих, - возбужденно заговорил Лэн. - Улетаем?
- А этот? - Данька протянул руку, указывая на одного удирающего Летящего, - Мы же можем его перехватить, Лэн?
Они сближались, беря беглеца в кольцо. Летящий увидел их и попробовал подняться выше, но Лэн легко опередил его и завис над темной фигурой. Выхватив из ножен меч, Данька приближался к Летящему. Крылья сами тащили его в бой - убить Летящего, потому что они убивают людей, они принесли в этот мир тьму. Интересно лишь, на кого же похож Летящий - на птицу, на ящера или все же на человека, но с уродливым, злым лицом...
И тут Данька замер, потому что укутанный в комбинезон из тьмы, раскрыв огромные черные крылья, перед ним висел самый обычный человек. Молодой парень, чем-то похожий на Шоки, и глаза смотрели - он видел сквозь вечную ночь.
- Не убивай, - хрипло прошептал он. - Не убивай...
Лэн сверху закричал:
- Бей! Бей, Данька!
- Лети, - прошептал Данька, опуская меч. И увидел удивление на лице Летящего. Обычном человеческом лице, лишь слегка искаженном какой-то внутренней болью.
- Лети со мной, - прошептал он. - Лети, ты наш!
- Нет! - сказал Данька. - Уходи!
- Что ты наделал! - закричал Лэн, спускаясь. - Что ты наделал, Старший!
- Он же человек!
- Он выродок!
- Он такой же, как мы! Он человек!
- Я видел! - закричал Крылатый из другой пары, подлетая. - Ты отпустил его, ты предал!
Лэн развернулся и полетел в Город, стараясь не оборачиваться. Данька полетел за ним.
- Н-ну, так... - сказал господин ротмистр. - Вот и все, младший Лэн Гаал. Что ты таращишься, как свинья на ветчину? Твой приятель трус и изменник! Понятно, младший?
В пяти метрах от них приземлился Данька, остановился и, глядя Ивону в лицо, швырнул меч ему под ноги.
- Того несчастного я отпустил и теперь хочу уйти сам. Вот ваше оружие, вот одежда...
Лэн ужаснулся. Он посмотрел на Ивона и ужаснулся еще больше.
- Старший Данька! - каркнул Ивон, держа руку на ножнах кинжала. - Вы арестованы.
- Нет, - сказал Данька. - Это вам только кажется. Я свободен. Я пришел за Лэном. Пошли.
Данька остался перед толпой в одних плавках, как и пришел в этот мир. Ивон вытащил кинжал. Лэн снова замотал головой. Он смотрел на кинжал и думал только об одном: Даньку сейчас убьют. Ивон, держа кинжал наперевес, направил его острие в лицо Даньки.
- А ну, дай сюда кинжал, - сказал Данька, протягивая руку.
- Не надо! - крикнул Лэн.
Ивон ударил. Лэн видел, как лезвие кинжала вошло Даньке в глаз по самую рукоятку, и как Данька отшатнулся, словно налетел на препятствие.
- Глупец, - сказал Данька. - Дай сюда оружие, злобный глупец...
Он не остановился, он все шел на Ивона, протянув руку за оружием, и из дырки под левой бровью вдруг толчком выплеснулась кровь. Ивон попятился и очень быстро ударил еще раз прямо в другой глаз. Даньку отбросило, он упал на спину, перевалился на живот и застыл.
У Лэна все поплыло перед глазами. Ноги его не держали. В ушах его все еще звучал отвратительный плотный хруст, с которым кинжал входил в глаз этого странного и любимого человека.
В погребе было тепло, сухо, здесь были люди, они сидели вокруг деревянного стола и смешно таращились, пытаясь разглядеть Даньку - Герт, Шоки, Лэн и еще несколько человек, которых Данька раньше не видел.
- Кто вы такой? Расскажите о себе.
Данька вздохнул. Ему очень не хотелось начинать знакомство прямо с вранья, но делать было нечего.
- Своего прошлого я не знаю, - сказал он. - Зовут меня Данька. Помню себя с того момента, когда меня задержали на скале у реки...
С враньем было покончено, и дальше дело пошло легче. Он рассказывал, стараясь быть кратким.
- ...Я велел ему лететь прочь, а сам вернулся. Тогда Ивон зарезал меня. Ночью я пришел в себя, отполз за околицу, прятался в кустах и спал. Через несколько дней мне стало лучше. Тогда я добрался до дома старого Герта. Остальное вам известно.
- Почему ты не бежал вместе с Летящим? - спросил Герт.
- Я надеялся, что Лэн пойдет со мной... - Он замолчал, вспоминая бледное потерянное лицо Лэна.
- Ну я же пошел! - сказал Лэн. - Ты же мой Старший!
- Подожди, Лэн, - сказал другой человек. - Это все разговоры. Доктор, на вашем месте я бы его осмотрел.
- Я не могу осматривать в темноте, - раздраженно сказал Доктор.
- А вы зажгите свет, - посоветовал Данька. - Все равно я теперь все вижу.
Наступило молчание.
- Как так - видишь? - спросил Герт.
Данька пожал плечами.
- Вижу, - сказал он, протянул руку и зажег свечу. - У меня отросли глаза, и более того - появилось Настоящее Зрение...
- Когда тебя ударили кинжалом?
- Сорок семь дней назад.
- Я бы голову дал на отсечение, что этого молодчика никогда не били кинжалом, если бы сам не присутствовал тогда на площади! Слушай, как тебя... Данька! Признайся, как тебе это удалось?
Данька покусал губу.
- Ты просто не знаешь, как у нас быстро заживают раны. - Он помолчал. - Впрочем, меня легко проверить. Разрежь мне руку. Если надрез будет неглубокий, я затяну его за десять-пятнадцать минут.
- Хм... - сказал Доктор. - Ну, что же, предположим. Правда, порезанный палец - это одно, а два удара армейским кинжалом в глаза - это другое, но - предположим... То, что глаза заросли так поспешно, - не самое удивительное. Я хотел бы, что ты мне объяснил другое. В мозге молодого человека две дыры. И если эти дыры были действительно проделаны настоящим армейским кинжалом, то каждая в отдельности, заметьте! - были смертельными.
Герт охнул и молитвенно сложил руки.
- Нет уж, вы мне поверьте, - продолжил Доктор. - Плюс к этому - общая потеря крови. Плюс к этому - неизбежный сепсис. Плюс к этому - отсутствие каких бы то ни было следов квалифицированного врачебного вмешательства.
- Ты ошибаешься, - сказал Данька. - Для нас, москвичей, эти раны не смертельны. Вот если бы Ивон попал мне в ягодицу... но он не попал... Вы даже представить себе не можете, какой это жизнеспособный орган - мозг...
- Н-да, - сказал Доктор. - Что вы думаете о населении Города?
- Теперь я думаю, что это безмозглое оружие в чьих-то руках. Наверно Торговцев.
- Зачем вы пришли к нам? Вы хотите участвовать в нашей борьбе?
Данька покачал головой.
- Я бы так не сказал. Я хочу разобраться.
Все переглянулись.
- У нас так не делается, милый, - сказал Герт. - У нас так: либо ты наш, и тогда на тебе крылья и иди воевать. Либо ты, значит, не наш, и тогда извини, тогда мы тебя... сам понимаешь... куда тебя - в ягодицу надо, да?
Опять наступило молчание. Доктор тяжело вздохнул.
- Редкий и тяжелый случай, - объявил он. - У меня есть предложение. Пусть он нас поспрашивает... У тебя же есть вопросы, не так ли, Данька?
- Да. Самый главный вопрос - причем здесь Башни? Почему они вам мешают?
Все неприятно засмеялись.
- Это не Башни, - сказал Герт. - Это наше проклятие. Они изобрели Черный огонь, которым сверху поливают города.
Данька слушал Герта, его бесхитростные рассказы о строительстве Башен, как по ночам людоеды подкрадываются к Городу и похищают людей; как в темноте неслышными призраками нападают беспощадные упыри, полу-люди. Старое лицо Герта искажалось ненавистью. Здесь самое главное, говорил он, постукивая кулаком по столу, и поэтому я пошел сюда, не на завод, не в поле, а в Гвардию, которая сейчас отвечает за все... Данька слушал жадно, как страшную, невозможную сказку, тем более страшную и невозможную, что все это было на самом деле.
Последнее совещание перед операцией Герт собрал в старой канализационной трубе, выходящей прямо на болото. Он расстелил схему и снова повторил ход операции. Все это было уже известно наизусть. В час ночи группа подползает с четырех сторон к Башне Летящих. Крылатые врываются в проходы, имея задачей добежать до капонира, а Шоки и Лэн охраняют Даньку. Как только выстрелы арбалетчиков из капонира прекратятся или ослабнут, Данька подлетает к Башне, врывается внутрь и разбивает банки с Черным огнем. Затем все забирают раненых - только раненых! - и уходят.
Башня Летящих, которую Герт решил разгромить, была невысокая, пузатая как бочонок, стоящая впритирку к скале.
- Как ты думаешь, здесь народу много? - спросил Данька у Герта.
- Какого народа?
- Ну... Летящих...
Герт лишь покачал головой, а Шоки сказал:
- Сейчас проверим. Больше десятка быть не может...
Шоки ошибся. Началась битва. Герт первым бросился к Башне, а навстречу полился Черный огонь. Крылатые и Летящие схлестнулись. У Башни кружили две стаи - иначе и не скажешь. Через мгновение Данька уже не мог различить, где друзья, а где враги. Блеск мечей, хлопанье крыльев, слившееся в ровный шум, редкие вскрики, предваряющие падение очередной жертвы. Герт перепрыгивал через лужицы горящего камня, петляя из стороны в сторону. Сухая стариковская фигура казалась нелепой в этих акробатических прыжках. Он стоял под раскрытым окном Башни, стреляя вверх из арбалета, и пламя лизало его ноги. Брюки дымились. И в этот миг угол Башни осыпался, заваливая место, где стоял в огне Герт...
- Данька, пора, - сказал Шоки угрюмо.
Данька встал.
- Не уходи... - заныл Лэн. - Или позволь, я пойду с тобой...
- Ты меня не слушаешься, - строго сказал Данька. - Сиди здесь, младший. Делай, что я приказал.
В наступившей суматохе к окошечку Башни Данька добрался без особых препятствий. Стены ее были из неровных камней, по ним лазать - одно удовольствие. Мгновения словно растянулись, и в течение каждого можно было сделать очень много разных движений и видеть все сразу. И Данька вдруг увидел всю стену - каждый камень, каждую крупицу черного раствора, скрепляющего их. И алые точки, горящие между камней. Их скрепляли Черным огнем. Данька ударил по алой точке, горящей перед ним. Ударил, не отрывая от нее Настоящего взгляда. И камни, дрогнув, зашатались, словно вся стена была сложена из детских кубиков. Проломив стену, чудом увернувшись от падающих булыжников, он влетел в соседнюю камеру, схватил с пола булыжник и, повинуясь порыву, швырнул его в уставленные склянками полки. Камера превратилась в огненный ад. Ревущее Черное пламя лизало стены, и камни таяли, как воск. Башня шаталась. Сквозь стены пробивались черные огненные языки. Струйки огня взбегали по камням, окутывая вершину Башни снопом искр.
- Летим! - крикнул Данька. - Готово! - и вылетел наружу.
Внизу - рукой подать - оказался широкий проход между скалами, и в этом проходе прошла битва. Несколько минут Данька, оглушенный и оторопевший, наблюдал это зрелище, жуткое и неправдоподобное, как исторический кинофильм. Да, внизу прошла Сила... чтобы встретиться с другой, еще более страшной Силой, и вспомнив об этой другой Силе, Данька поспешно спустился вниз, в долину. Долина была усеяна трупами. Лэн, весь ободранный, весь в крови, лежал поодаль, отвернув от неба обиженное мертвенное лицо, раскинув руки, и вокруг него трава была смята и затоптана, а из развороченных кустов торчали чьи-то ноги в черных сапогах.
- Дикое крыло... - пробормотал Данька, с ужасом представив себе, как здесь несколько минут назад схватились насмерть два рычащих и воющих пса, каждый во славу своего хозяина... Он подбежал к Лэну, схватил его, поднял, поглядел в стеклянные глаза, прижался щекой к щеке, проклял и трижды проклял этот мир, в котором он так одинок и беспомощен, где мертвые становятся мертвыми навсегда, потому что ничего нет, потому что нечем сделать их живыми...
Солнечный Котенок откинулся на спинку кресла, бросил в рот несколько сушеных крошек "вискаса", пожевал и запил глотком целебных сливок. Он сказал в пространство:
- Что у вас есть по Даньке? Вы, кажется, составляли по нему какую-то компиляцию...
- Так точно, ваше превосходительство, - прошелестел референт.
Перед Солнечным Котенком легла на стол толстая папка "Извлечение из дела Даньки". Показания ротмистра Ивона... Показания Шоки... "Другой одежды на нем не было. Речь показалась мне членораздельной..." "Заключение экспертной комиссии в составе сотрудников Института тканей и одежды... Мы, нижеподписавшиеся... обследовали ткань предмета одежды..." Чепуха какая-то... "и пришли к следующему заключению: 1. Указанный предмет представляет собой трусы, каковые могут быть использованы для ношения как мальчиками, так и девочками; 2. Покрой трусов не может быть отнесен к какому-либо известному стандарту; 3. Трусы изготовлены из мягкой упругой ткани серебристого цвета, материал этот не горюч, не смачиваем и обладает чрезвычайной прочностью." Странные трусы. Надо понимать, что это его трусы...
Солнечный Котенок отложил заключение. Ну, трусы... Пусть. Трусы есть трусы... Что там дальше? "Акт медицинского освидетельствования". Любопытно. "Видит совершенно отчетливо дождливой ночью и без очков в полной темноте различает предметы, видит выражение лица".
Солнечный Котенок откинулся в кресле. Нет, это уже слишком. Может быть, он еще и бессмертен заодно? Да, это какой-нибудь мутант. Нормальные люди так не могут... Я слыхал, что случаются удачные мутации, правда, редко... Это все объясняет... кроме трусов, впрочем. Трусы, насколько я понимаю, не мутируют...
Его надо найти! Это очень, очень опасный человек.
Данька подошел к дому Шоки, без стука открыл дверь и начал:
- Крылатые привыкли воевать ради жизни, а не жить ради войны. В победу никто не верит...
Данька набрал побольше воздуха и продолжил:
- Я из другого мира. Там светит Солнце. Там нет Летящих. Я пришел помочь вам...
Молчание. Шоки ел его глазами.
- В чем помочь, Данька? - Шоки наконец-то нарушил молчание.
- Вернуть Свет! Надо разбить Летящих, - произнес Данька. - Всего сказать я не могу, но вначале надо сделать это. Если все Крылатые из всех городов...
- У нас равновесие, Данька. Да, мы атакуем Башни. Но во всяком случае не так, как ты предлагаешь - чтобы все сразу и всеми силами. А Летящие зато не сжигают наши города. Это равновесие, Данька. Улавливаешь мысль? Странная мысль, согласен. Но ты ее улавливаешь?
- Хватит болтовни. Собери своих немедленно. Надо действовать. Все на войну! Хватит валить мелкие Башни, надо идти на штурм Главной Башни! Всеми силами всех городов! Иначе Мрак становится с каждым днем все могущественнее! Тянуть больше нельзя! Пора начать решающую битву! Ты понимаешь?
- Понимаю... - сказал Шоки покорно. - Я много читал об этом методе. Например у Толкиена, кажется в третьей части...
- Если вдруг подъедет Солнечный Котенок... Расстреляйте его из арбалетов!
И не обращая внимания на остолбеневшего Шоки, Данька пошел к выходу, расправил крылья, поднялся в воздух и взял курс на Главную Башню. Он опустился у подножия Главной Башни и постучал в одну из дверей с надписью "Транспортный отдел". Дверь открылась и на пороге появился Летящий.
- Приготовьте документы.
Данька раскрыл дверь и шагнул в комнату. Так и есть. Не одна комната. Три. Анфиладой. И в конце - дверь в подвал. По крайней мере, тридцать метров. И не два Летящих. Даже не три. Шестеро.
Ну, Данька!
Он рванулся вперед. Получилось что-то вроде тройного прыжка с места. Он еще успел подумать: не порвать бы крылья. Туго ударил в лицо воздух. Время послушно затормозилось, секунды стали длинными-длинными, и в течение каждой можно было нанести много ударов. Они были неповоротливы, они привыкли иметь дело с другой дичью, наверное, они просто не успели сообразить, что ошиблись в выборе, что лучше всего им было бы бежать, но они тоже пытались драться... Данька хватал очередного Летящего за нижнюю челюсть, рывком вздергивал податливую голову и бил ребром ладони по бледной пульсирующей шее, и сразу же поворачивался к следующему, хватал, вздергивал, рубил, и снова хватал, вздергивал, рубил - и наконец остановился... Время вновь обрело нормальное течение. Данька огляделся. На грязном полу Башни мешками лежали тела. Он машинально сосчитал их - шестеро. Зрелище было тяжелое. Ладно, валяйтесь. Валяйтесь за моего Лэна, валяйтесь за Герта... И все-таки он испытывал какое-то сожаление и ощущал потерю, словно потерял некую чистоту, словно потерял неотъемлемый кусочек души прежнего Даньки, и знал, что прежний Данька исчез навсегда, и от этого ему было немножко горько, и это будило в нем какую-то незнакомую гордость...
Данька вытащил из кармана Солнечный камень, который припас заранее, освободил его от промасленной бумаги и осторожно кинул в подвал. Камень провалился, унося в преисподнюю огненное озеро, которое выльется на свободу через десять минут. Точнее, через девять минут с секундами... Данька расправил крылья и полетел прочь. Он не сразу заметил, что навстречу ему, со стороны Города, почти не притормаживая, летит ярко-желтое существо.
Они встретились и проскочили друг мимо друга, едва не столкнувшись, и Данька успел заметить пушистое тельце, круглые зеленые глаза и огромные оттопыренные уши, и весь поджался, потому что все снова шло кувырком... Солнечный Котенок! Этот гад, этот дьявол, опять как-то вывернулся! И меча нет... Ну, что ж, придется обойтись без оружия. У с этим-то совесть меня мучить не будет... Скорость, скорость... ну, еще... Желтое существо надвигалось, росло, уже видны зеленые пристальные глаза... Ну, Данька!
В раздирающем вое и визге желтое существо со скрежетом и хрустом вломилось ему в грудь. Больно было ужасно, но он забыл об этом через мгновение, потому что Солнечный Котенок уже снова маячил перед ним. Это было невозможно, но это было.
Данька бросился на него, вложив в этот бросок все, что у него еще оставалось. Мимо! И страшный удар в затылок... Мир накренился, чуть не упал, но не упал все-таки, а Солнечный Котенок снова перед глазами, снова мохнатый череп, пристальные зеленые глаза и лапа, отведенная для удара... Стоп, остановись, он промахнется... Ага!.. Куда это он смотрит?.. Ну, нас на это не купишь... Солнечный Котенок с застывшим лицом уставился поверх головы Даньки, и Данька бросился снова, и на этот раз попал. Оранжевое существо согнулось пополам и, медленно планируя, безвольно спустилось на землю. Тогда Данька обернулся.
Главная Башня была прекрасно видна отсюда, и она больше не была Башней. Башня дрожала, по ней во все стороны разбегались косые трещины. С долгим гулом рухнула внутри лестница, и было слышно, как у земли грохочет обвал, в то время как верхние пролеты еще падают сквозь Башню. Снизу накатывал грохот. Пелена туч в небе вспыхнула, сгорая, - вспыхнула обычным красным пламенем, и мир мгновенно превратился из темного в кроваво-красный. Башня начала крениться - медленно, неотвратимо. Верхние этажи оторвались и плавно полетели вниз, еще в воздухе разваливаясь на отдельные глыбы камня. Башня плющилась на глазах, отекала и проваливалась внутрь себя, над ней поднимался дрожащий знойный воздух, и пар, и дым, и что-то ослепительно белое, жаркое даже здесь, страшно и весело выглядывало сквозь длинные вертикальные трещины и оконные дыры... Задрожала Тьма - снизу, из-под черной выжженной земли, начинал пробиваться Свет.
Ладно, там все в порядке... Данька с торжеством повернулся к Солнечному Котенку. Дьявол лежал на боку, обхватив животик лапками, глаза его были закрыты. Данька остановился рядом с Солнечным Котенком и наклонился, примериваясь, как ударить, чтобы покончить сразу. Дикое крыло, проклятая рука не поднималась на лежачего... И тогда Солнечный Котенок приоткрыл глаза и сипло произнес:
- Lamer! Looser!
Данька не сразу его понял, а когда понял, у него подкосились крылья. Солнечный Котенок говорил на московском жаргоне.
- Дурак...
- Сопляк...
- Дурак...
- Сопляк...
Солнечный Котенок с трудом сел, все еще держась за живот.
- С-сопляк... - прошипел он с трудом. - Не стой столбом... бери меня за пазуху, живо, живо...
Данька тупо огляделся. Главной Башни больше не было, она превратилась в лужу расплавленного камня, в пар, переломилась посередине, земля под ней расступилась, и вверх плыло Солнце. Ошеломленные люди, приходя в себя, хмуро озирались, топтались, пытаясь сообразить, что с ними произошло, и как жить дальше, при Свете.
- Дикое крыло... - прокряхтел Солнечный Котенок. - Что ты туда подбросил? - спросил он безнадежно.
- Солнечный камень.
- В подвал или в саму Башню?
- В подвал, - сказал Данька.
Солнечный Котенок застонал, посидел немного, откинув голову, потом юркнул Даньке за пазуху и Данька взлетел.
- Что ты теперь намерен делать? - спросил Солнечный Котенок.
- Погоди... - попросил Данька. - Скажи хоть, кто ты такой?
- Я - работник Сил Света, - сказал Солнечный Котенок с горечью. - Я сижу здесь уже пятьсот лет. Мы готовим спасение этой несчастной планеты. Тщательно, бережно, с учетом всех возможных последствий. Всех, понимаешь?.. А вот кто ты такой? Кто ты такой, что лезешь не в свое дело?
- Я не знал... - произнес Данька упавшим голосом.
- Да, конечно, ты ничего не знал. Но ты же знал, что самодеятельное вмешательство запрещено, ты же работник ГППД... Должен был знать... На Земле мать по нему с ума сходит... Одноклассницы какие-то звонят... Что ты намеревался делать дальше?
- Я намеревался убить тебя, - сказал Данька.
- Что-о-о?
- Да, - покорно сказал Данька. - А что мне было делать? Мне сказали, что ты здесь главный негодяй, и... - он усмехнулся, - и в это нетрудно было поверить...
Солнечный Котенок искоса глядел на него из-за пазухи круглым зеленым глазом.
- Ну, ладно. А дальше?
- А дальше должна начаться революция.
- Чего это ради?
- Но Главная Башня ведь разрушена, Черного огня больше нет...
- Ну и что же?
- Теперь они сразу поймут, что их угнетают Торговцы, что жизнь у них дрянная, и поднимутся...
- Куда они поднимутся? - сказал Солнечный Котенок печально. - Кто поднимется? Торговцы живут и здравствуют, в Городе военное положение... На что ты рассчитывал?
Данька опустил голову. Можно было бы, конечно, изложить этому печальному чудовищу свои планы, перспективы и прочее, но что толку, раз ничего не готово, раз все так получилось...
- Рассчитывать они будут сами, мое дело было - дать им возможность рассчитывать.
- Твое дело... - пробормотал Солнечный Котенок. - Твое дело было - сидеть в уголке и ждать, пока я тебя не поймаю...
- Да, наверное, - сказал Данька. - В следующий раз я буду иметь это в виду...
- Сегодня же отправишься в свой мир, - жестко сказал Солнечный Котенок.
- И не подумаю, - возразил Данька.
- Сегодня отправишься в свой мир! - повысив голос, повторил Солнечный Котенок. - В этом мире у меня хватает забот и без тебя. Нам нужны врачи... двенадцать тысяч врачей. Нам нужны белковые синтезаторы. Нам необходимо дезактивировать сто миллионов гектаров зараженной Черным огнем почвы - для начала. Нам нужно остановить вырождение биосферы... Дикое крыло, нам нужен хотя бы один землянин у Торговцев, в адмиралтействе этого мерзавца...
Данька молчал. Они подлетали к Городу, навстречу летел патрульный и каркающим голосом требовал документы. Солнечный Котенок высунулся из-за пазухи Даньки и нетерпеливо сунул ему под нос блестящий жетон. Караульный угрюмо откозырял и взглянул на Даньку. Это был Ивон. Глаза его расширились.
- Этот человек с вами, ваше превосходительство? - спросил он.
- Да. Немедленно пропустите меня.
- Прошу прощения, ваше превосходительство, но этот человек...
- Немедленно пропустить! - гаркнул Солнечный Котенок.
Ивон угрюмо козырнул, повернулся и улетел.
- А ты думал - раз-два и все... Прибить Солнечного Котенка, уничтожить Башни, повесить Торговцев - и конец революции...
- Я никогда так не думал, - сказал Данька. Он чувствовал себя очень несчастным, раздавленным, беспомощным, безнадежно глупым.
Солнечный Котенок покосился на него из-за пазухи и кривовато усмехнулся.
- Ну, ладно, ладно, - сказал он. - Я просто зол. Не на тебя - на себя. Это я отвечаю перед Силами Света за все, что здесь происходит, и это моя вина, что так получилось. Я просто не поспевал за тобой... Собирайся лучше домой.
- Я дома, - сказал Данька.
Солнечный Котенок вздохнул.
- Ну, предположим... И чем же ты конкретно намерен теперь заниматься?
- Не знаю, - сказал Данька. - Я буду делать то, что мне прикажут знающие котята...
Солнечный Котенок промолчал. Ворота Города были уже совсем близко. Шоки продрался через живую изгородь и вышел на дорогу, вглядываясь вверх. На его поясе висел меч, и было издали видно, что он зол, ничего не понимает и сейчас со страшными проклятиями потребует объяснений, почему задурили ему голову Солнечным Котенком и заставляют читать этот странный микст уже второй час подряд.
1998, у микшерского пульта сидел LLeo
|
