В произведениях Лукьяненко прослеживается две основных линии, по которым идет развитие самого автора, его взросление.
Во-первых, это моделирование будущего, его технических аспектов, практических техник выживания, и моделирование новой, внутренне непротиворечивой, этической системы.
Большая часть времени думающего человека уходит на то, чтобы обнаружить новые тенденции окружающего мира, и использовать их, "оседлать волну". Этого настоятельно требует от человека инстинкт самосохранения. Поэтому и читали таких средних писателей, как Жюль Верн и Уэллс. В их произведениях находили намеки на развитие событий.
С этой частью своей творческой функции Лукьяненко более-менее справляется, хоть и без каких-то революционных прорывов, как в американской фантастике в 40-50-ых годах. Но главное, почему его творчество привлекает внимание, это постоянный поиск этического баланса социума. Реального баланса, то есть такого, которым можно пользоваться.
Все опять же упирается в инстинкт самосохранения. Для отдельного человека в простой ситуации достаточно знать - какая будет погода, и кто в кого может начать стрелять. А также новейшие технические открытия. Но для жизни в социуме на большом промежутке времени этого недостаточно. Нужно знание глубинных взаимосвязей в системе, условно можно сказать, что мы говорим о ноосфере, биосфере, и вышележащих тонких уровнях, имеющих отношение к эзотерике.
Этика - это не нравственность и даже не мораль. Нравственность - вообще виртуальное, сиюминутное понятие, мораль - тоже, хотя и в другом масштабе времени. Законы этики едины для всего мироздания и не меняются со временем. Точнее, сами законы не меняются, но их применение дает самые разные результаты. От массовых убийств до всеобщего оргазма коллективной любви.
Вот эти-то законы и пытаются нащупать различные мыслители, между делом периодически проверяя их на натуре. Вид проверки зависит от типа связи ентого мыслителя с реальностью. Как правило, наиболее положительные результаты дают философы. То есть, если повезет, то его философская система будет жить и развиваться дальше, если нет - пылиться на полках научных библиотек.
Наиболее безболезненные результаты дает творчество писателей-фантастов, потому что форма изложения и аудитория (через эмоциональный механизм восприятия) сами фильтруют информацию, содержащуюся в фантастике.
Наиболее болезненные результаты дает проверка своих теорий политиками. Тут теория всегда опережает практику. Необычайная легкость создания в голове модели коммунистического общества и притягательность получившегося результата унесли жизнь не одному десятку миллионов человек.
Мда... О чем это я начал-то...
Да, так вот, Лукьяненко - славный продолжатель дела Азимова с его "Основанием" и ...ну, как его!, "Дюны", короче...
IMHO, эти два писателя наиболее явно выразили результаты своих изысканий в области этических систем. Частично их попытки удались. Объясню, что именно удалось и почему - частично.
Удались - потому что и тому и другому удалось выйти на уровень этики и уже с него оценивать и описывать уровень морали, лежащий ниже по шкале сложности. Это все равно, что с точки зрения теории относительности оценивать законы Ньютона. Вполне корректно. Очевидно, что обратная операция смысла не имеет. А почему их попытки удались частично? Да потому что им пришлось фильтровать все это для читателей, которые мыслят на уровне морали в лучшем случае, а то и на уровне нравственности. И получился гибрид, то есть идеи новые просвечивают, но...
Но у Азимова, или, например, у Желязны, явно чувствовался большой запас мощности. Если бы публика сказала: "это примитивно", они бы выдали такое, что половине читателей просто стало бы плохо от крушения всей их системы ценностей. У Лукьяненко такого запаса нет. Он идет в нескольких сантиметрах перед нашим носом, а мы его периодически догоняем, обследуем результаты его жизнедеятельности на вкус и на цвет, видим - не то, и пинаем его, в попытке заставить сделать рывок сразу на новый уровень.
Пока, к сожалению, такого не наблюдается. Причины? Разные.
В основе всего лежит шаблон, по которому скроены мозги и Лукьяненко и большинства его читателей. Точнее, не мозги вообще, а та их часть, которая заведует постоянной генерацией новых моделей поведения в меняющихся условиях. Эта дисгармония развития разума называется "совок". В фантастике иллюстрируется Стругацкими с их убогими попытками нащупать универсальную этическую систему. Крапивин - это вообще клинический случай в этом смысле.
Тут давайте сделаем паузу и во избежание кровопролития еще раз определимся с целью данного рассуждения. Сам я с упоением читал Крапивина в детстве, Стругацких - в молодости и Лукьяненко - сейчас. То есть моя человеческая сущность вполне отзывается на нажатие всех этих эмоциональных кнопочек в моей душе. Но точно так же она отзывается на вещи явно не интеллектуальные - чтение анекдотов, детективов, мелодрамы по телевизору и т.д.
Поэтому, если мы говорим о чистой увлекательности писаний Лукьяненко - у меня, по большому счету, нет к нему претензий. Да, Логинов лучше пишет, а Головачев просто наглее давит на рефлексы. Но, как минимум, каждый второй роман Лукьяненко вполне можно читать, и читается он не отрываясь.
Тогда о чем мы говорим? А о том, что он претендует на много большее - научить читателей ориентироваться в новой системе координат грядущего многослойного мира. И вот тут он меня довольно сильно раздражает своей беспомощностью. Ну не умеют вышеназванные властители умов русской читающей публики оживлять свои модели! Все это так и остается на уровне ходульных схем, полуживых персонажей, ненастоящих злодеев и сусальных героев.
Нет, конечно же, все они пытаются уйти от черно-белого мира, но... «Совок» властвует. Тут я бы еще кое-что мог бы сказать о причинах, ну да ладно...
В "Лабиринте", "Визитах", "Линии Грез" и т.д., максимум, на что хватает воображения Лукьяненко - ввести в действие некую надморальую силу, точнее внеморальную, вне категорий. После этого все застывают в созерцании диковинных эффектов соприкосновения традиционной морали с нечеловеческой этикой. "Королева в восхищении!"
Но и все. Каждый раз, читая новую вещь, я прямо вижу, как мечется автор вдоль этой невидимой стены, отделяющей мир морали от мира вне категорий, вне рамок, и поэтому - непредставимый обычным, нетренированным сознанием. Вы скажете - это у нас-то нетренированное?! Фантастика - лучший тренажер, это так. Но все дело в ее рамках. Рамки советской и постсоветской фантастики просто уже ни в какие рамки... Это же просто детсад, если сравнивать с общим развитием мысли в мире и с реальной сложностью задач, которая стоит перед человечеством.
Это мне напоминает секции карате в 70-80-ых годах. На всех просторах нашей необъятной Родины люди усиленно тренировались, не имея никакой реальной информации об этом явлении восточного мира. Потом они выходили на улицу и получали по морде от простых ребят, потому что то, чем они занимались, походило на реальный рукопашный бой так же, как опера "А зори здесь тихие" походила на реальный фронтовой эпизод из жизни.
То же и здесь. Вооруженные глубокомысленными рассуждениями о том, что добро и зло - это совсем неоднозначные вещи, наши люди двигают общество вперед. Впору застрелиться от тоски при виде такого "прорыва" в социальной философии.
Если говорить в позитивном смысле, то хотелось бы дать Лукьяненко несколько рекомендаций.
Прежде всего: лектор должен быть не просто более продвинутым, чем слушатели, он должен быть на порядок более продвинутым. Иначе получается ситуация, когда третьеклассник идет вести уроки у первоклассников. Многому он их научит по большому счету...
А для того, чтобы продвинуться, нужно двигаться, развиваться. Есть пути, есть люди, которые идут по этим путям уже тысячи лет. Да, потом трудно вернуться в мир людей, ну так и что? За все нужно платить. Иначе получается ситуация, когда умиленные читатели сюсюкают "Смотри, наш маленький Сережа еще чего-то накалякал...".
Мне могут возразить: мол, есть ведь такая вещь, как совместное продвижение, когда ведущий, развиваясь, подталкивает ведомого, тащит его за собой. Как писал Леви о Карнеги: "Я такой же простой американец, как и вы, рубаха-парень со своими проблемами, но вот я тут чего-то накопал и хочу и вас, ребята, научить".
Дело в том, что все примеры такого рода - чистая имитация. То есть намного более развитый мыслитель просто создает ощущение у читателя, что они близко друг от друга, стоит чуть напрячься и...
Но это - требование методики обучения, так надо, чтобы не пропал импульс к развитию. Иначе идущий увидит пропасть, разделяющую его и его учителя, и просто никуда не пойдет. В случае же с Лукьяненко мы видим, что он так же, как мы бродит в трех соснах моральных принципов, создавая на их основе различные конструкты, и каждый раз он снова и снова обнаруживает, что они неживые, неработоспособные.
Пока что ему удавалось не попасть в бесконечное колесо самоповторений. Он реально пытается что-то сделать и поэтому его попытки вызывают мое сочувствие и интерес.
Вы скажете, мол, если ты такой умный, то читай что-то соответствующее и не лезь в развлекательный жанр в поисках того, что здесь отродясь не лежало. Но в том то и дело, что в России именно фантастика играет роль питомника новых технологий, в том числе и социальных.
Этот перекос за годы Советской власти превратился просто в патологию. Сотни людей годами спорят про ходульные миры Стругацких. Все бы ничего, мало ли на какие темы люди общаются, но ведь большинство искренне уверено, что это и есть последний писк науки моделирования будущего.
То есть российская фантастика выступает в роли коллективного агитатора и пропагандиста довольно примитивных идей, которые, в свою очередь, служат верхней ограничительной планкой, потолком развития многих умов.
Например, в последней серии «...Дозор» видно, что автор дошел практически до границы своего личного опыта, его интуиция перестает работать и снова появляются на свет схемы, далекие от реальности, хотя бы и сказочной.
Моделирующая мощность разума Лукьяненко практически исчерпана, дальше начнутся повторы, а читатели учатся быстро. Старые схемы не очень-то приветствуются нашей читающей публикой. Выход возможен только в одном направлении – вперед и вверх. Но тогда обязательно произойдет временная рассинхронизация с читателями.
Возникает дилемма, или рискнуть и ничего не менять, авось удастся протянуть еще немного во главе бушующей толпы, и еще несколько лет не затопчут. Либо нужно резко что-то менять внутри себя, решаться на что-то и терпеть трудности переходного периода. Гарантий никаких и в этом случае тоже. Но для меня лично, как для потребителя, этот вариант намного предпочтительнее.
Всегда есть некто, отражающий ожидания мыслящей прослойки общества того, что будет создана работающая модель окружающего мира, программа, на которой можно просчитывать повороты истории и вовремя уворачиваться от камней. В российской фантастике такие подсознательные надежды пока вызывает именно Лукьяненко.
