Писать рецензии — занятие неблагодарное. И дело даже не в том, будет ли твоё творение в итоге где-нибудь опубликовано, заметят ли его люди, воздастся ли автору опуса за труды праведные. Проблемы возникают уже на стадии написания. Приходится ведь задумываться над глубинным смыслом рецензируемого произведения, выискивать всевозможные символы, метафоры, разнообразные как бы умные мысли, помогающие вознестись над непосредственным сюжетом и осознать ту главную идею, которую передает писатель. А, осознавши, растолковать это дело в этой самой рецензии, чтоб потом преисполниться гордостью от осознания собственной незаурядности, масштабности своей личности и общественной значимости. Только ведь остальные читатели в большинстве своем тоже не лаптем щи хлебают: имеют собственное мнение по поводу того, что, дескать, хотел сказать автор прочитанной книжки. В результате возникает множество споров: и в реальном мире, и во всевозможных Интернет-конференциях. А истина, как положено, всегда остается где-то там… Если она вообще конечно есть. Ведь сказал же Сергей Лукьяненко устами персонажа-писателя в романе “Осенние визиты”: я, мол, никаких идей в книжки сам изначально не закладываю, просто пишу как придется, а потом просто читаю в форумах мнения фанатов и соглашаюсь с теми, которые мне больше всего понравятся. Вот так вот.
А народ продолжает напрягаться, продолжает шевелить шариками и роликами, находящимися в черепной коробке, дабы выдать на гора очередную порцию откровений и прозрений по части творчества того или иного автора. Вот и я тоже, весь такой в начале данной заметки из себя критично настроенный, тоже в результате не удержался, и вот прямо с этой самой строчки начинаю сочинять очередную рецензию. Подвергнется моему всестороннему анализу и беспощаднейшей критике одно из недавно вышедших (если не вообще последнее из уже опубликованных — уж простите, за ради бога, не совсем в курсе!) произведений господина Лукьяненко С.В. — роман “Танцы на снегу”.
По-моему, уже неприложной истиной стал тот факт, что для фантастического произведения название — не главное. Главное — чтоб звучало красиво. Правда, Лукьяненко обычно старается при всем при этом еще и мотивировать присвоение своей книжке того или иного имени. В основном у него это получается: как минимум эти слова фигурируют в речи одного из героев произведения, а уж когда они еще и главную мысль тем самым выражают — это уж вообще высший пилотаж. Рецензируемый роман — именно из последней категории. Однако, обо всем по порядку.
Действие романа разворачивается в известной уже читателям по роману “Геном” Вселенной, где обитают такие замечательные представители животного мира космоса, как насекомовидные Цзыгу, хоббитообразные Халфлинги, человекоподобные Люди и другие, не менее чудесные создания, о которых, впрочем, мало упоминаний. Сюжет романа сводится к тому, что некая планета с названьем кратким Иней подчиняет себе одну за другой планеты, входящие в состав человеческой Империи. Производится это абсолютно бескровно, путем всего-навсего гипнотической атаки, которой предшествует просмотр телепродукции производства все той же планеты Иней. В ТВ-программы хитрущие умельцы-инейцы (а как обитателей этой планеты можно назвать по-другому — инчане, инчуки, иньцы???) закладывали некий психологический код, а гипноатака — это катализатор процесса, после которого люди с промытыми мозга как в божественную справедливость верят в то, что Иней — лучшая планета, жить под её руководством — высшее счастье, ну и т.д, и т.п. Причем, причинами столь яростной убежденности служат самые приземленные, простейшие человеческие потребности: обычному человеку от жизни надо только хорошо есть, жить в удобной квартире, иметь зрелище на экране. А думать, мечтать о чем-то высоком — зачем это надо? Ха, дураков нет! Иней же как раз такие приятные условия людям и предлагает. Как тут не вспомнить реальные российские политтехнологии, когда после показа всего лишь одного рекламного ролика толпы народа стройными рядами идут на избирательные участки и отдают свой голос за того, за кого “надо”. Вот ведь закавыка какая — это что же, значит и на нас, простой электорат, тоже атаки мозговые проводят??? Кошмар!
Впрочем, что-то я отвлекся от содержания книги. Ну вот, а противоборствуют всем этим безобразиям бравые рыцари джедай, пардон, в романе их называют по-правильному фагами, обитающие на планете Авалон (где же ты, король Артур?!). Правда, эти ребята не черпают Силу из окружающего мира — их еще до рождения модифицируют на генном уровне и они уже сразу рождаются крутыми, и дерутся не на световых мечах, а на плазменных бичах. Такая вот разница. И еще. Фаги, при наличии серьезнейших и высочайших идеалов в душе каждого локально взятого представителя их общества, в глобальных масштабах часто плюют на принципы Добра и Света и выполняют разнообразные заказы, поступающие им от частных лиц. Заказы отнюдь не всегда соответствуют изначальному предназначению этих джедаев, ну так ведь за это платятся деньги, а без них ни туда и не сюда. Фаги находятся на полном самообеспечении и дотаций со стороны подзащитной Империи не получают. Такая вот правда жизни здесь выводится: идеалы приходят и уходят, а кушать хочется всегда, хочешь жить — умей вертеться, да и вообще, еще древние китайцы в своих сложных философских трактатах заявляли — в каждом добре есть капелька зла, а в каждом зле есть капелька добра. Подобное положение вещей для фагов в принципе нормально, а чтобы оправдаться один из этих рыцарей разъясняет данную ситуацию главному герою путем произнесения всяческих правильных слов и убедительных фраз. Юный герой этим убеждениям поддается — да и много ли в его возрасте нужно для веры? А вот у меня осадок некоторый все же остается: если уж говоришь, что романтик, то какие, к чертям, деньги?..
Главный герой — Тиккирей, мальчик тринадцати лет с заштатной планетки Карьер. Здесь я снова сделаю отступление и задамся таки риторическим вопросом: почему писатель дал ребенку такое воистинну странное имя? Нравится что ли господину Лукьяненко творчество английского поэта или просто слово показалось необычным, удачно подходящим? Не знаю.
Так или иначе, но мальчуган этот оказывается весьма непрост: после смерти родителей, воспользовавшихся своим конституционным правом на эфтаназию, чтоб сын мог продолжать жить (экологическая обстановка на их планете плохая, а денег платить за жизнеобеспечение всех троих не было), этот кибальчиш сваливает из дома (вот ведь она какая, черная неблагодарность — жертва мамы и папы оказалась напрасной!) и пройдя через ряд приключений, подружившись с вездесущими фагами, он срывает коварные замыслы Инея и ликвидирует главную, а по сути — единственную руководительницу и зачинщицу вышеописанных безобразий госпожу Аду Снежинскую, клоном которой (неожиданно!) он, как выяснилось, являлся. Враг повержен, наши победили, всеобщее ликование.
Что ни говори, а любит Лукьяненко сделать главным героем произведения ребенка. Не совсем ребенка, а, так сказать, тинейджера. Вроде бы давно уже отошел писатель от подражания Крапивину, а вот все никак не успокоится и продолжает сочинять детские книги для взрослых. При таком раскладе, видимо, надо утвердиться в мысли, что дети — существа чистые, наивные, незамутненным взором глядящие на мир, а потому замечающие то, мимо чего взрослый пройдет, не обратив внимания, и указывающие на все недостатки, пытающиеся исправить несправедливость. В общем-то конечно да. Взрослые проблемы глазами детей — прием, использованный ещё Экзюпери. Только Тиккирей — не Маленький Принц. Слишком мало в нем наивности, слишком много, по сравнению с Принцем, расчетливости, а вера в идеалы — совсем другой природы. Да и идеалы здесь другие. Что ни говори, а если бы вместо мальчика Тиккирея здесь действовал вполне взрослый мужик — практически ничего бы не изменилось, разве что повествование было слегка адаптировано под возраст героя, в то время, как если бы у Экзюпери вместо Маленького Принца был Большой — это была бы просто другая книжка. Или даже не было бы такой книжки вообще. А в данном случае от перемены мест слагаемых сумма не изменяется. И верю я, убежден даже, что и не пытался Лукьяненко проводить аналогию с героем, созданным французским летчиком, однако же пришло мне это сравнение в воспаленный и извращенный мозг, потому я им и поделился.
А вообще смысл данного произведения сводится к ряду простых как три копейки и старых, а потому вечных как мир утверждений: человек должен иметь свободу выбора (хотя вот по поводу самостоятельного выбора смерти родителями Тиккирея не совсем понятно — что за свобода такая? Может, правда, это я такой тупой и самого главного не схватываю?), у человека должны быть друзья, человек должен помогать тому, кто рядом (эта фраза прямо в книжке и написана), что приведет к улучшению жизни общества вообще. Не в материальном смысле (хотя и это тоже), а в моральном, нравственном, духовном. Но человек так сразу стать идеально хорошим, свободным, положительным, гуманным, ясное дело, не может. Но к этому надо стремиться. И вот это стремление Лукьяненко с танцами на снегу и сравнивает: “снег холодный, кое-где твердый, кое-где мягкий, а кое-где проваливается и режет ноги. Только все равно надо пытаться танцевать. Надо стараться стать лучше. Наперекор природе, наперекор всему. Иначе останется только лечь в снег и замерзнуть навсегда”.
Такая вот метафора. Не столько, я бы сказал, сильная, сколько неожиданная (в принципе), оригинальная, по-своему красивая.
Само же произведение в своем художественном исполнении получилось, на мой взгляд не очень… Да нет, и повествование само по себе как всегда захватывающее, читается легко, и изобразительно-выразительные средства языка не подкачали, но остается чувство какой-то скомканности, недоработанности, скачкообразности сюжета. Лукьяненко все так же “уводит словом”, все так же философствует, и так же местами слегонца шутит. Но кажется, что автора что-то торопило и он, наплевав на связность и целостность, просто скомпоновал в один роман ряд самостоятельных эпизодов, зачастую не имеющих никакой структурной мотивации, коррелирующихся между собой исключительно технически, принудительно, так сказать. Нет ощущения того, что это — единое целое.
Вот смотрите: сначала все вроде бы идет нормально и Тикирей нанимается рассчетным модулем на космический корабль. Идет достаточно подробное описание экипажа. Казалось бы вот оно — будущее развитие повествования, но вдруг — ба-бах! — резкий поворот сюжета и увольнение на Новом Кувейте. Дальнейший рассказ уже никак не касался этого корабля. Вопрос: зачем же тогда его надо было столь подробно описывать?
Знакомство с Лионом происходит на уровне “здрасте-здрасте — и вот мы уже друзья на всю жизнь”, за две секунды, как у детей в песочнице. А зачем оно нужно, опять же? Видимо в подтверждение тезиса “у человека должны быть друзья”. Тиккирей носится с Лионом как с писаной торбой, а пользы от последнего и действенной нагрузки на сюжет — чуть.
Картины Авалона вообще не отпечатываются в сознании — они не прописаны.
Возвращение на Новый Кувейт — цепь быстро сменяющих друг друга калейдоскопных кадров.
Ада Снежинская — главный враг — появляется весьма неожиданно под конец и так же быстро исчезает.
Именно эта быстрота всего происходящего и портит общее впечатление от книги. Чуть-чуть бы побольше мыслей и рассуждений героев, чуть-чуть бы поменьше мест, где разворачиваются события, чуть-чуть бы поубедительней мотивировка появления тех или иных персонажей и их поступков. А то вот, например старичок-инвалид Семецкий, свиновод и руководитель партизанского отряда, состоящего из девочек-плясуний. То, что он вообще есть в романе — ладно. И то, что он свиновод и руководитель — так и быть. Но сцена его гибели в чане с кислотой вместе со своей коляской-инвалидкой и гидрой Снежинской может и красива, но не слишком вразумительна. Я, конечно, понимаю, что Лукьяненко хочет выделиться как лучший литературный убийца этого реально существующего фанатствующего господина за прошедший год. Эта сцена, жалостливого описания героизма персонажа может даже, ко всему прочему, у людей несведущих выдавить слезу. А вот будут ли смеяться остальные читатели, те, кто знает что к чему — большой вопрос. Ну да, есть фанат Семецкий, ну да, фантасты вставляют в свои книги героев с такой фамилией, издеваются над образом, а потом убивают его как можно более изощренно. Ну и что? Что здесь есть такого, что позволяло бы ухахататься до колик? Можете обвинять меня в отсутствии чувста юмора, но я этого не понимаю! Создается такое впечатление, что данные сюжетные ходы писатели создают исключительно для радости и удовольствия своих коллег. Этакий творческий междусобойчик получается. А читатель тогда зачем нужен?
Да и вообще, гораздо веселее, по-моему, описана кончина господина Семецкого в уже упомянутой мною в начале данной заметки книге “Геном”. Кто читал — тот поймет, о чем речь. Это я тут тоже междусобойчик для своих устраиваю. А то ведь — писателям можно, а читателям нельзя?
Подводя итоги, скажу, что книга в целом получилась, как можно, надеюсь, понять из вышеизложенного, неоднозначная: в принципе интересная, но несколько сыроватая, со слабо мотивированными деяниями героев. А ведь писалась она долго: в 1999 — 2001гг., как в конце её указано. Слегка бы вот доработать — цены б не было. Но все равно добро здесь как всегда побеждает, а зло проигрывает, и как всегда — в отдельно взятом месте пространства-времени, хотя и с претензией на глобальность, как это обычно у Лукьяненко и бывает. А большего, собственно, фанатам от его книг и не нужно. И кто станет заморачиваться над вещами, про которые я на протяжении данного труда говорил — так вы ему в дыню, чтоб не умничал. Нечего, понимаешь, здесь из себя эстетов строить!
А мне лишь остается надеяться, что осмысление романа, предложенное мной, хоть немного, но соответствует тому, о чем, наверное, все же думал автор. А мои претензии помогут ему избежать подобных недочетов в дальнейшей творческой деятельности. А если кто из фанатов вдруг все же несогласный с моими доводами — так я ему…
|
|
