В пятницу, двадцать пятого июня, Николай Иванович Столов, бывший инструктор обкома комсомола, бывший коммерческий директор совместного предприятия, а ныне - скромный бухгалтер провинциального инвестиционного фонда, закончил рабочий день ровно в семнадцать часов, тщательно уложил финансовые документы в сейф, выключил компьютер и окунулся в душное и пыльное городское марево.
    Стоя на крыльце офиса и покуривая дежурную сигаретку, Коля лениво размышлял о том, где и с кем провести надвигающийся уик-энд.
    В свои тридцать пять лет Столов так и не удосужился обзавестись семьей и детьми. Нет, конечно, опыт семейной жизни у него был, но... скажем так, не очень удачный. И ведь разошлись-то из-за пустяка! Просто Коля любил ходить в сауну с массажем - по старой комсомольской привычке, а жене почему-то это невинное хобби не нравилось. Коля искренне возмущался, пока однажды супруга не увидела его выходящим из бани в обнимку с юной массажисткой. И хотя и так было ясно, что Коля элементарно "перепарился", а невинное дитя заботливо согласилось проводить его до такси, но жена такое объяснение не приняла...
    С тех пор - уже шестой год - Николай Иванович вдыхал полной грудью ветер свободы, но иногда, вот как сегодня, возникало неприятное чувство собственной никчемности, что ли... И тогда требовалось срочно его чем-нибудь нейтрализовать, пивом, например, и лучше в хорошей компании. А такой компанией в пятницу вечером мог стать только один человек - Андрюха Черных, старый и добрый приятель, бывший одноклассник. Теперь Андрей работал в Союзе ветеранов войны в Афганистане, который находился буквально в пяти минутах ходьбы от офиса Столова.
    Приободрившись от принятого решения, Коля выбросил окурок в мусорницу и быстрым шагом направился к зданию Союза ветеранов, дабы успеть перехватить друга на выходе. Проходя мимо знакомого лотка с газетами и журналами, он решил купить свежий номер "Вечерки", чтобы потом за кружечкой пивка "обсосать" с закадычным приятелем свежие новости и сплетни. Столову очень нравились точные и хлесткие характеристики и выводы Андрея по поводу деятельности городского и губернского начальства, его язвительные комментарии к жизни провинциального бомонда и критические замечания о деятельности правоохранительных органов. Коля уже не раз советовал Черных отбросить "ложную стыдливость" и заняться журналистикой, убеждая приятеля, что у него дар владения словом и острый глаз, а это для "работников пера и пиара" самые главные качества.
    Развернув газету, Столов тут же наткнулся на яркий, в три краски, текст посередине страницы: "Уважаемые молодые дамы и господа! Кому из вас не хотелось поймать свою Синюю Птицу Удачи и стать уважаемым и самодостаточным членом общества, руководителем солидной фирмы, директором банка или крупного супермаркета? Сегодня мы предоставляем вам такую возможность и приглашаем в Экспериментальную школу менеджмента и управления. Для поступления вам не понадобится проходить изматывающую процедуру сдачи конкурсных экзаменов. Все, что вам потребуется, - это уверенность в своих силах и личное обаяние при прохождении всего лишь ОДНОГО экзамена-собеседования! Трудоустройство в престижные фирмы и учреждения по окончании ЭШМУ гарантируется на 100%! Прием документов будет производиться 28 июня с 10 до 18 часов по адресу..." Интересно! (Коля даже приостановился.) Неужто в самом деле Синяя Птица наконец-то махнула ему крылом? Неужто закончатся его унизительные мытарства в роли "генерала без армии"? Уж чего-чего, а уверенности в собственных силах и личного обаяния Столову было не занимать! Да и Андрюхе тоже не пристало каким-то охранником корячиться с его-то способностями и волей. Ободренный вновь открывшимися перспективами, Николай Иванович аккуратно свернул газетку и поспешил к зданию Союза ветеранов.
    Андрей Черных, капитан ВДВ в отставке, участник двух чеченских войн, а ныне - начальник охраны Союза ветеранов, также закончил свой рабочий день в семнадцать ноль-ноль, однако в последний момент ему пришлось задержаться, потому как неожиданно выяснилось, что один из сменных охранников заболел и его нужно кем-то подменить. Поэтому, когда Андрей вышел на улицу, Николай уже поджидал его, сидя на лавочке перед входом в здание и покуривая сигаретку.
    Хмурый и немногословный Черных со стороны выглядел полной противоположностью Столову - упитанному, вальяжному и болтливому, порой не в меру. Наверное, все-таки правы психологи, когда утверждают, что наиболее комфортные и крепкие отношения завязываются между совершенно непохожими людьми исключительно в силу любопытства и желания приобрести то, чего у тебя самого никогда не было. Это называется "принципом дополнения". Так или иначе, но наши герои были "не разлей вода" где-то класса с пятого-шестого, и с той поры большинство их знакомых постоянно удивлялись этому необычному альянсу честности и прямолинейности одного с хитростью и изворотливостью другого.
    Увидев приятеля, Коля поспешно вскочил, выбросил недокуренную сигарету и даже помахал перед собой ладонью, потому что Андрей совершенно не выносил запаха табачного дыма, а портить ему настроение перед важным разговором Столов не хотел. Прекрасно зная крутой нрав бывшего десантника, Коля тем не менее был уверен, что сумеет убедить в своей правоте друга, которого втайне считал чем-то вроде талисмана. По крайней мере, еще не было случая, чтобы Черных ошибся в оценке ситуации или человека и не выдал правильного решения. А если Столов начинал упрямиться, Андрей спокойно пожимал плечами, предоставляя тому полную свободу действий, и всякий раз Коля, что называется, "вляпывался по уши в это самое..."
    Сегодня же Колина интуиция чуть ли не вопила о том, что второго такого шанса у них обоих больше не будет. Поэтому, крепко пожав другу руку и хлопнув его по плечу, Столов сразу решил взять быка за рога:
    - Слушай, Дюха, есть обалденная идея! Что-то жарковато к вечеру стало. Пошли, махнем по пиву, и я тебе все расскажу.
    - Может, лучше искупнемся? - поморщился бывший капитан, предпочитавший в жару более естественный способ отдыха.
    - Отлично! Потом и окунуться не грех. Пошли к мосту, там как раз по дороге новый киоск поставили, фирменный, от завода. Так что пиво, сам понимаешь, высший класс! - И, продолжая болтать в том же духе, Коля потащил приятеля по улице, выходившей на набережную.
    Пиво действительно оказалось отменным, а Столов превзошел самого себя по части красноречия, то и дело взывая к разуму, логике и честолюбию и размахивая газетой с загадочным объявлением. В итоге через полчаса Андрей, слегка осоловевший от жары, пива и многословия друга, кивнул отяжелевшей головой и сказал:
    - Ну ладно, уболтал! Давай попробуем - чем черт не шутит, авось и не выгонят.
    - Отлично, Дюха! Я всегда говорил, что у тебя не голова, а дом правительства! - расцвел от удовольствия Коля. - Значит, в понедельник встречаемся без четверти десять у этой самой Школы. Лады?
    - Согласен...
    - А теперь - за удачу, по последней и...
    - Э, нет! - Черных решительно хлопнул по столу тяжелой дланью и поднялся. - Теперь моя очередь - водные процедуры.
    И, как бы не хотелось упитанному Коле выходить из-под уютного тента летнего кафе и тащиться едва ли не километр до городского пляжа, но перечить бывшему капитану в данной ситуации, да еще после столь успешной "вербовки в менеджеры", он не решился и покорно поплелся купаться.

В понедельник утром скромный бухгалтер Николай Столов, быстренько выпроводив "воскресную приятельницу", принял душ, тщательно побрился, выпил стакан свежевыжатого апельсинового сока (в целях борьбы с лишним весом), облачился в свой лучший костюм и отправился поступать в Школу менеджеров.
    Андрей уже поджидал приятеля слева от входа в старинный особняк под скромной, строго блестевшей золотом на синем вывеской "Экспериментальная школа менеджмента и управления. Министерство экономического развития России".
    - Привет! - улыбнулся, подходя, Столов. - Давно ждешь?
    - Долго спишь, - нахмурился в ответ бывший капитан. - Ты опоздал на целых семнадцать минут! Прием уже начался.
    - Извини, действительно проспал. - Коля постарался изобразить искреннее раскаяние, коего на самом деле не испытывал. - А что, много народу пришло?
    - Да нет, человек двадцать пока...
    - Тогда не все еще потеряно. Вперед! - Столов приободрился и первым шагнул к раскрывшимся дверям.
    Друзья очутились в просторном прохладном холле перед широченной каменной лестницей на второй этаж, застланной темно-зеленой ковровой дорожкой. Справа от входа за изящной стойкой сидел молодой парень в строгом сером костюме, оказавшийся местным "секьюрити". Он вежливо предложил приятелям оставить на стойке паспорта и подняться на второй этаж в приемный зал.
    "Зал" представлял собой довольно вместительное помещение. У дальней стены стояли два стола, отделенные друг от друга полупрозрачной перегородкой. За столами сидели приветливые молодые девушки, перед обеими стояли небольшие плазменные дисплеи с клавиатурой. Люди в зале собрались самого разного возраста. Они по очереди подсаживались за столы, протягивая девушкам свои документы. Опрос каждого длился не более одной-двух минут, ответы претендентов заносились в компьютер, сразу после опроса человек получал небольшую цветную карточку и уходил со счастливой улыбкой.
    - Неужели всех принимают? - засомневался Коля.
    - Вряд ли, - откликнулся Андрей. - Это же просто регистрация. Наверное, собеседование проводится в другом месте.
    Столов встряхнулся, сотворил на физиономии самую обаятельную улыбку, на какую был способен, и направился к симпатичной белокурой девушке в строгом темно-синем костюме за ближайшим освободившимся столом. Черных последовал его примеру и уселся перед жгучей брюнеткой в модном полупрозрачном топике.
    - Доброе утро! - обворожительно улыбнулась Коле блондинка. - Присаживайтесь, пожалуйста. Будьте добры, ваши документы?
    - Здравствуйте! - Столов сел и доверительно сообщил: - Вы прекрасно выглядите... Извините, я запамятовал, как вас зовут?
    - Это не имеет к вам никакого отношения. - Улыбка девушки ничуть не изменилась, но Коле показалось, что его окунули в ледяную прорубь.
    Между тем блондинка, едва заглянув в диплом и пару свидетельств о повышении квалификации, что-то быстро набрала на клавиатуре и подняла на Столова большие зеленые глаза.
    - Ваша фамилия, имя, отчество?
    - Столов Николай Иванович.
    - Возраст?
    - Тридцать пять лет.
    - Вы хотели бы прославиться?
    - Ну-у... - Коля замялся от неожиданного и нескромного вопроса. - В общем-то, конечно... хотя с другой стороны...
    - Вы не переносите вида крови? - невозмутимо продолжала "ледяная" красотка.
    - В ка-каком смысле? - икнул окончательно сбитый с толку Коля.
    - В прямом. - Изумрудные глаза смотрели серьезно и равнодушно, как на стул или тумбочку, но не на живого мужчину в самом расцвете сил, каким считал себя до сих пор Столов.
    - Да, - вынужден был признаться Коля, понимая, что все его обаяние пошло прахом и что шансы на поступление тают с каждой секундой.
    - Благодарю вас, - снова, как ни в чем не бывало, лучезарно улыбнулась девушка. - Это - приглашение на собеседование, - протянула она Столову небольшую коричневую пластиковую карточку, похожую на магнитную карту таксофона, - время там указано. Всего хорошего!
    - До свидания. - Все еще не пришедший в себя Коля механически взял карточку и медленно пошел к выходу.
    Андрей уже поджидал его на крыльце и тоже в задумчивости крутил в руках такой же пластиковый прямоугольник, только красного цвета. Столов при виде друга постарался встряхнуться и принять бодрый вид, хотя на душе по-прежнему скребли кошки: больно уж необычным оказался прием документов в этой Школе - как бы не кинули господа экспериментаторы!
    - Ну как, менеджер, о чем думу думаешь? - Коля внимательно вгляделся в озабоченное лицо бывшего капитана.
    - Вот, соображаю, на что потратить два часа до собеседования. - Черных посмотрел на совершенно безоблачное небо, на поднявшееся уже над крышами, истекающее жаром солнце и предложил: - Айда искупнемся, что ли?
    - Да ты прямо Ихтиандр какой-то! - изумился начавший потихоньку потеть Столов. - Дай тебе волю, из воды бы не вылезал...
    - Эт-точно! - хмыкнул Андрей. - А ты предлагаешь опять пивом наливаться? Смотри, вон, и так уже весь мокрый. Пошли, пошли, освежимся!
    И, сунув карточку в нагрудный карман рубашки, не оглядываясь, он направился в сторону пляжа.
    - Эй, водоплавающий! - спохватился вдруг Коля. - Тебя тут ни о чем странном не спрашивали?
    Черных обернулся, окинул приятеля отрешенным взглядом:
    - Спросили, во что я верю.
    - И как ты ответил? - ехидно прищурился Столов.
    - В разум и в человека. Ты идешь?..
    И Андрей вновь неторопливо двинулся по улице, не дожидаясь ответа.
    "А вот фиг тебе! - рассердился про себя Коля. - Никуда я не пойду! Сяду сейчас где-нибудь в тенечке, хотя бы на бульваре, пивка дерну, журнальчик мужской полистаю..." И, соблазнившись собственным планом, он решительно направился в противоположную от реки сторону.

Коля расположился на скамейке бульвара под раскидистым столетним тополем со всеми возможными удобствами: тихо, тепло, кружечка свежего пива в правой руке, журнал "For Men" - в левой. Он так увлекся процессом отдыха, что не сразу обратил внимание на изменение погоды. Лишь когда порыв холодного ветра едва не вырвал журнал из пальцев и на аллее явно потемнело, Столов в изумлении поднял голову и обнаружил, что небо затянули тяжелые сизые тучи, бульвар опустел, а откуда-то издалека уже накатывается грозный рокот. Перспектива промокнуть и получить простуду посреди лета Коле не понравилась. Он быстро допил остатки пива, сунул журнал в карман пиджака и рысцой припустил к перекрестку, где, как он прекрасно знал, за поворотом располагалось чудесное маленькое кафе, будто специально созданное для таких вот одиноких путников, застигнутых непогодой вдали от дома.
    Однако, выскочив с аллеи на улицу, Столов не сразу сообразил, куда попал. Под ногами почему-то оказался дощатый тротуар, дома выстроились какие-то кособокие, угрюмые и почти все - деревянные! Коля хорошо знал родной город, но никак не мог припомнить того приземистого каменного здания впереди, на перекрестке, к которому он сейчас подходил. Правда, у него возникло ощущение, что где-то, когда-то он уже видел и эти аляпистые колонны по фронтону, и пузатый облупленный балкон над входом. А над высокими резными дверьми шлепала на ветру плохо прикрепленная белая вывеска с черным кантом и какой-то черной надписью. Но из-за начавшегося мелкого поросячьего дождика прочитать ее не удалось.
    Коля хорошо помнил, что на перекрестке ему нужно свернуть налево, чтобы добраться до заветного кафе. Однако за поворотом вместо яркой цветной витрины он вдруг увидел шагах в пятидесяти две рослые фигуры весьма странного вида: длинная темная одежда, вроде пальто или шинелей, а головы какие-то большие, квадратные...
    И тут у Николая Ивановича против воли подогнулись колени. Обе фигуры впереди действительно были в шинелях, но они же были и в касках! Как когда-то у...
    "Не может быть!"
    Коля привалился к стене, ватные ноги не держали отяжелевшее от ужаса тело, сердце готово было выпрыгнуть прямо через рот, холодный воздух едва не разорвал грудь.
    "Фашисты?!.. Бред! Галлюцинация! Откуда?.. Больше полувека после войны!.."
    Фигуры приближались. Теперь Столов ясно различал у них в руках черные короткие автоматы, а на груди тускло поблескивали полумесяцы блях - патруль оккупационных войск.
    Еще не до конца осознав всю дикость и фантастичность ситуации, Коля инстинктивно попытался шмыгнуть обратно за угол в слабой надежде, что его не успели заметить. Увы, он ошибся! Послышался громкий окрик "хальт!", враз прикончивший остатки сомнений насчет реальности происходящего, и следом - тяжкий топот сапог по доскам тротуара.
    Коля приналег. Звериное чувство опасности, проснувшееся в нем, моментально привело организм в состояние сжатой пружины и бросило по какому-то совершенно немыслимому маршруту. Почему-то вспомнилось, что в институте у него был первый разряд по бегу, правда, на короткие дистанции. Мысль не вдохновила.
    За спиной сухо ударила автоматная очередь. Пули с визгом рикошетили по камням мостовой справа, и Коля метнулся поближе к домам. Хуже всего было то, что он потерял ориентировку. Столов понял это, лишь пробежав пару кварталов. Память подсказывала, что где-то здесь должен быть проулок, уводящий вниз, к реке. Неожиданно, когда Коля потерял уже всякую надежду, он увидел на другой стороне улицы желанный ход, темневший между покосившимися двухэтажками. Страх заставлял его жаться к стенам, но все тот же звериный инстинкт самосохранения приказал: пригнись и беги!
    Снова забила тяжелая дробь, однако Столов успел нырнуть в спасительную темноту. Он задыхался - сказывалось длительное увлечение пивом в сочетании с малоподвижным образом жизни, - но продолжал бежать, оступаясь и рискуя каждую секунду сломать ногу. Наконец шум преследования затих, и Коля решил, что оторвался. Он перешел на шаг и даже начал подумывать о том, чтобы остановиться и сделать перекур, но стоило ему выглянуть из проулка на набережную, как перед ним выросла огромная черная фигура.
    "Русише швайне!" - и железная рука, намертво ухватив его за шиворот, выдернула его наружу, как пробку из шампанского. На краткий миг Коля увидел необычную, горбатую, тоже черную машину у обочины, а потом страшный удар в живот вышиб из него весь воздух, и гражданин Столов провалился в счастливое небытие...

Очнулся он в сыром тесном помещении, прямо на полу. Половину камеры занимала низкая лежанка из неструганых досок. "Нары" - припомнилось зловещее неуютное слово. Под потолком на голом проводе болталась крохотная тусклая лампочка, освещавшая лишь кусок самого потолка, но почти не позволявшая разглядеть остальное помещение.
    Пол в камере был сырым и очень холодным. Коля напрягся, подтянулся и заполз на лежанку. Резкая боль в животе окончательно вернула его к мрачной действительности и напомнила, что все это - не сон.
    Он с ужасом обвел глазами свое узилище.
    "Влип!.. Невероятно! Дико! Так же не бывает?! - Взгляд уперся в ржавую бугристую поверхность двери. - Кошмар!.. А может быть, я все-таки сплю? Конечно! - крошечные обрывки рассудка попытались уцепиться за эту призрачную идею. - Сплю!.. Но ведь во сне не бывает такой боли, я сейчас проснусь! Человек не может так страдать во сне, он сразу просыпается. Ну же!.."
    С лязгом и скрежетом распахнулась дверь.
    - Ауфштеен! - Перед Колей возвышался тот самый эсэсовец, который поймал его у выхода на набережную.
    К Столову вернулась вдруг отчаянная решимость.
    "Гады! Фрицы проклятые! Яйки-млеко! Шнапсы недоделанные! Ну, я вам сейчас покажу, что значит русский патриот! А-а, сволочи!.."
    - Не встану! Плевать я хотел...
    - Мольчать! - И мощная оглушительная оплеуха буквально смела Колю на мокрый каменный пол, заткнув рот, будто ватой. - Русише швайне! Встать!

Патриот Столов еще попытался отвернуться, но перепуганный насмерть обыватель оперся руками на нары и через секунду уже стоял навытяжку перед этим страшным черным человеком, вмиг ставшим его господином и повелителем.
    - Виходи! Шнеллер!
    Коля и глазом моргнуть не успел, как оказался в узком коридоре с множеством таких же дверей - ржавых, клепаных, жутких... Он хотел оглянуться, но получил сильный тычок дулом автомата между лопаток и едва снова не полетел на ненавистный пол.
    - Форвертс!
    В Коле вновь проснулся спасительный звериный инстинкт - и принялся лихорадочно искать выход из той иррациональной ситуации, в которой оказался его хозяин. Мысли колотились в голове, словно мухи в банке.
    "Что делать? Надо выкручиваться! Они же не знают, кто я?.. Ну, от патруля побежал - испугался, темно было, не разобрал... Документов, слава Богу, никаких опасных с собой нет: паспорт российский - так я и есть россиянин, диплом экономиста - ну и что ж, специальность такая... Хорошо еще, что партбилет вовремя выбросил, а то полные кранты были бы!.. Так что, может быть, и договоримся по-хорошему. Я ведь, в принципе, не против - коммунизм, фашизм, либерализм... Экономисты везде нужны..."

Колю втолкнули в ярко освещенную просторную комнату. Прямо напротив двери стоял громадный дубовый стол. За ним, на стуле с высокой готической спинкой и нацистским орлом наверху, сидел тощий нескладный немец в пенсне и эсэсовской форме. Перед ним на столе лежали вещи из карманов Столова: документы, сигареты, зажигалка, ключи, деньги. И первая же вещь, которую Николай Иванович, обладавший прекрасным зрением, разглядел с порога, вогнала его в оторопь.
    "Билет! Партийный!.. Мой?!.. Откуда?! Я же его выбросил!.. - Ноги стали деревянными, а ботинки будто отлили из свинца. - А если все-таки мой?.. Ну, всё, пропал! Ни за грош пропал! С коммунистами здесь не договариваются. Прощай, товарищ Столов, вечная тебе память! - Коля поежился. - Нет!.. За что?.. Не хочу!.."
    Тощий эсэсовец тем временем вышел из-за стола, махнул рукой стоявшему сзади охраннику, потом показал бывшему "функционеру" на стул посреди комнаты и произнес на чистом русском языке:
    - Ну, здравствуй, Николай Столов! Садись!
    Коля сел. В опустевшей голове теперь застряла только одна мысль: жить!.. И, словно угадав ее, немец спросил:
    - Жить хочешь?
    - Х-хочу... - хрипло выдавил из себя Николай Иванович.
    - Гут! Хорошо. Тогда рассказывай!
    - А-а... что рассказывать? - Коля судорожно сглотнул: язык прилип к небу. - Я... я ничего не знаю! Здесь какая-то ошибка! Это... это не мой билет! Поверьте, честное слово!..
    - Неужели? - картинно всплеснул руками эсэсовец, повернулся к столу и взял раскрытый партбилет. - Почитаем... "Столов Николай Иванович, одна тысяча девятьсот шестого года рождения... дата выдачи билета - двадцать девятого апреля одна тысяча девятьсот тридцатого года..."
    - Вот видите! - с облегчением воскликнул воспрявший духом бывший коммунист и инструктор обкома комсомола, позабыв, где находится. - Это не мой билет! Я здесь случайно, я родился...
    Страшная боль и звездоворот в глазах прервали его излияния. Столов очутился на полу. На этот раз он не потерял сознания и сквозь хоровод цветных пятен разглядел, как эсэсовец достал белый кружевной платок и, морщась, вытер с руки кровь.
    Кровь?!
    Что-то теплое побежало по щеке на пол. Коля со страхом и удивлением смотрел на алую лужицу, быстро растекавшуюся по паркету рядом с его лицом.
    "Это же моя кровь! - вспыхнуло в гудящей голове. - Это же меня бьют! За что?!"
    - Встать! - послышалась негромкая команда, и... Николай Иванович поспешно вскочил и сам вытянул руки по швам. - Н-ну, вспомнил, что нужно говорить? Или еще помочь?
    Эсэсовец был ниже Коли на полголовы, но бывшему инструктору показалось, что он возвышается над ним черной, жуткой горой.
    - Не надо! - Слезы боли, обиды и страха, безмерного и всеобъемлющего, ручьем хлынули из глаз по пухлым щекам, перемешались с кровью из разбитых губ и закапали на пол. Столов даже не подумал вытереть их. - Я... все скажу! Только не бейте!

И он действительно рассказал. Благо, память у Коли была отличная, как и зрение. И занятия в краеведческом музее, еще в школьные годы очень нравившиеся ему, представлявшему себя то отважным партизаном, то неуловимым разведчиком в тылу врага, то руководителем подполья, теперь пришлись весьма кстати. Он очень подробно и связно рассказал о сопротивлении, действовавшем во время оккупации в его родном городе, точно припомнив имена всех руководителей, где они жили, чем занимались. Особенно красочно Столов расписал, в чем заключалась деятельность подпольщиков, какие наиболее опасные для оккупантов акции должны были быть проведены в первую очередь. Потом, без остановки, Николай Иванович перешел к сослуживцам и современникам...
    Он назвал всех, кого знал, и даже тех, о ком только слышал. Он боялся одного - остановиться, забыть кого-нибудь, чтобы этот страшный человек за столом не подумал, что Коля что-то скрывает!..
    Довольный эсэсовец быстро писал и подбадривал Столова: гут! гут! И когда наконец тот иссяк, заискивающе и с подобострастием пожирая глазами своего повелителя, немец вышел из-за стола, достал серебряный портсигар, не спеша прикурил сам и предложил сигарету Коле. Бывший коммунист осторожно взял сигарету, однако закурить так и не решился.
    Эсэсовец ободряюще похлопал его по плечу, вернулся за стол и сказал:
    - Молодец, Николай Столов! Далеко пойдешь! А теперь подпиши вот эту бумагу и иди. - Он ткнул пальцем в плотный серый лист с распластанным орлом вверху.
    - Что это? - осипшим голосом рискнул спросить Коля, не смея поверить в свое спасение.
    - Твое обязательство и впредь регулярно снабжать нас подобной информацией. Теперь ты - наш агент. Подписывай!
    И Коля подписал. Он получил назад свои вещи, в том числе и партийный билет, и беспрепятственно покинул приземистое здание на перекрестке, в котором, как он вспомнил, во время войны размещалась городская военная комендатура. Позже его снесли по многочисленным просьбам жителей.
    Коля с минуту постоял на тротуаре, приходя в себя и пытаясь унять дрожь в коленках, потом опомнился и бросился бежать в ту сторону, где должен был быть его дом...

Захлопнув за собой дверь, Николай Иванович привалился к косяку, закрыл глаза и принялся восстанавливать дыхание: медленный глубокий вдох...
    "Спокоен. Я абсолютно спокоен. Это был сон, наваждение, следствие переутомления. Я спокоен..."
    Теперь резкий выдох до отказа - уфф! Хорошо, повторим...
    Он попытался вдохнуть носом и не смог: пронзила боль. Зашел в ванную комнату, глянул в зеркало: нос превратился в сизую бульбочку, а губы стали похожи на оладьи. На мгновение вернулся ледяной страх: значит, не сон?!..
    Столов присел на край ванны и машинально пустил воду.
    "Так, Николай Иванович, давай разберемся. Был ты в комендатуре или нет?.. Был... Рассказывал ты там... кое-что?.. Рассказывал... Ну и что? Ведь это было в прошлом, больше полувека назад, никто теперь ничего не знает!.. А ты?.. Но ведь человек же не железный, в конце концов! Любого сломать можно. Ведь от того, что я там сказал, никто не пострадал! Я же воспользовался историческими знаниями, и только!.. Значит, договорились, Николай Иванович?.. Договорились, товарищ Столов!.."
    Потом Коля снял и тщательно вычистил свой лучший костюм, принял ванну с тонизирующим травяным экстрактом, наложил немного грима на помятую физиономию, не спеша пообедал в знакомом кафе напротив дома и пошел на собеседование к указанному на коричневой пластиковой карточке времени.
    Но возле особняка, в котором располагалась Школа, его ждал сюрприз. У подъезда почему-то была припаркована машина "скорой помощи", а на самом крыльце перед раскрытыми дверями топтались в недоумении несколько парней и девушек. Вход же загораживал давешний, но теперь хмурый и озабоченный "секьюрити". Коля, спиной чуя недоброе, поднялся на крыльцо.
    - Можете вы все-таки объяснить, в чем дело? - раздраженно спрашивал охранника энергичный рыжий парень в светлом летнем костюме и сандалиях на босу ногу, размахивая рукой с зажатой в ней синей карточкой-приглашением. - У меня... у нас у всех, - он мотнул головой на сотоварищей, - назначено собеседование. А вы говорите...
    - Собеседование перенесено на другой день, - глухо бубнил "секьюрити", глядя поверх головы рыжего, - сейчас к вам выйдет представитель администрации и даст необходимые пояснения. Школа закрыта по техническим причинам...
    Кто-то тронул Колю за плечо, он нервно обернулся и обмер. Перед ним стоял Андрей Черных в какой-то нелепой черной рубахе с разорванным воротом. В глазах его пульсировал странный свет. Но особенно Столова поразил свежий темно-красный рубец, стянувший правую щеку бывшего десантника от виска до подбородка.
    - Что с тобой? - с трудом выдавил из себя Коля, холодея от догадки.
    - Уже ничего, - хриплым и одновременно каким-то гулким голосом произнес Андрей. - Пойдем отсюда, здесь нам больше делать нечего.
    - Но собеседование... - растерянно кивнул Столов на здание, зачем-то протягивая другу свою карточку. - Нам же назначено...
    - Выброси.
    - Но почему?!
    - Человеку она просто не нужна, а животному и так хорошо. - Бывший капитан Черных развернулся и медленно, но уверенно двинулся прочь.
    Коля некоторое время всматривался в широкую спину друга, потом хмыкнул, аккуратно спрятал коричневую карточку во внутренний карман пиджака и обернулся к раскрытым дверям Школы...

В полутемной комнате за изящно изогнутым пультом сидели трое. Полная, безраздельная тишина царила вокруг. Ни один звук не возникал в пространстве этого помещения, и ни один не проникал снаружи.
    Крупный седой мужчина в строгом темно-сером костюме расположился в центральном кресле и, слегка прикрыв глубокие, в тон костюма, проницательные глаза, внимательно следил за сложной игрой огней на панели, изредка протягивая тяжелую руку и касаясь подсвеченных клавиш пульта. Слева и справа от мужчины сидели две девушки-ассистентки - белокурая и жгучая брюнетка. Обе держали ладони на небольших прозрачных полусферах, выступавших из основной панели. В полусферах клубился жемчужный туман, в котором временами вспыхивали и гасли разноцветные звезды, и тогда на главном плоском экране над пультом появлялись короткие зеленоватые строчки сообщений.
    Наконец игра огней стала замедляться, пока не замерла совсем, а вместе с ней погасли последние звезды в полусферах: у блондинки - зеленая, а у брюнетки - алая. И следом на центральном экране зафиксировалось короткое резюме: