...Посланец опасного типа по кличке Аятолла говорит провидцу Вадиму: мы, мол, знаем, что вы предсказываете будущее. А теперь вы его измените. На выборах губернатора должен победить кандидат Имярек. Точка. Камлайте, делайте пассы или как, но обеспечьте именно такой исход. Провалите дело - уроем...
    Пересказанный эпизод - завязка романа С.Витицкого. Но, вопреки ожиданиям, книга относится к фантастике не детективно-политической, а философской. Сюжет тут играет подчиненную роль, зато проблема взаимоотношений Учителя и учеников, которая пульсирует в прежних вещах (от "Возвращения" до "Отягощенных Злом"), выходит на первый план. Вадим - лишь один, притом не самый колоритный, из учеников Стэна Аркадьевича Агре, способного увидеть в подростке его талант и развить его до предела...
    Напоминает ли учительство Стэна опыты мокрецов из "Гадких лебедей"? Пожалуй. Однако годы, отделяющие давнюю повесть от нынешней, избавили автора от романтизма 1960-х. Тогда все казалось просто: люди мезозоя - все эти шефы с заскорузлыми мозгами и референты с повадками убийц, все эти дубинноголовые стукачи и каменные задницы - уйдут в прошлое сами. Вымрут, оставив мир добрым и талантливым магам, для которых "думать - не развлечение, а обязанность". Однако на деле все произошло по-иному. Многочисленные Выбегаллы, Камноедовы, Шершни, Барбриджи, генералы Пферды, доны Рэбы, философы Опиры и прочие несимпатичные персонажи за эти годы доказали свою редкую витальность. Их не удалось вытравить ни гласностью, ни дустом. Молчальники вышли в начальники. Корешкам достались вершки. "Люди сметки и люди хватки" (Б.Слуцкий) взяли не умением, а числом. Обманули, обобрали, подогрели обещаниями и в итоге сели на магов верхом. В новом романе лучшие птенцы гнезда Агре, изначально способные осчастливить мир, разменивают свой гений на мелочь. Великий эмпат кодирует алкашей. Великий бодигард охраняет какую-то невразумительную сволочь. Выдающийся улавливатель лжи работает на частный сыск. Повелитель насекомых выводит тараканов. Ну, а великого пророка (см. начало) заставляют пахать за целое пиар-агентство...
    "И все-таки, с Вадимом-то что сталось? - хватает за рукав читатель. - Удалось ему выиграть выборы?" Ну, удалось. И одновременно нет. Не в выборах дело. И не в Аятолле, шайтан его побери. Присущий Стругацким метод "фантреализма" тесно сплавляет выдуманный мир со здешним, а потому разговора об аллюзиях нам не избежать. Как-никак, в облике слегка капризного гуру Стэна, выписанного с очевидной самоиронией, ясно проглядывает сам мэтр питерской фантастики. Да и слово "драбанты", которым герой именует старших учеников, прямо взято из лексикона семинара фантастов, руководимого БН.
    Давайте признаемся, наконец, о чем роман. И что сегодня волнует знаменитого фантаста, который десятилетиями в своем семинаре пестовал юные дарования. Вроде славные ребятки там подбирались - умные, толковые, и вроде нужные "дверки" их способностям мэтр открыл. Но... Один теперь гонит коммерческий "верняк". Другой подвизается на вторых ролях в "имперском" хоре политологов. Третий сделался литературным чиновником и удачно мотается за бугор. Четвертый - самый честный - занялся бизнесом, наплевав на муз. И так далее...
    Борис Стругацкий написал очень грустный роман. Россыпь завораживающих фантастических микросюжетиков (в этом смысле текст даже слегка избыточен) не может заслонить главной, выстраданной мысли писателя. По Витицкому, обязанность настоящего Учителя - всю жизнь держать в поле зрения учеников и сохранять оптимизм, даже видя, кем стало большинство питомцев. Другого выхода нет. Надо упрямо растить новых, пока есть время. Пока осталась хоть капля надежды.

Роман Арбитман

Во времена, когда буйно цвел Полдень, было ясно: оставшиеся десятилетия XX-го и весь XXI век советское коммунистическое общество развивается, развивается, у него с каждым годом все более человеческое лицо, и, наконец, рождается великолепие ХХII-го.
    Потом Полдень пошел трещинами и стал обваливаться целыми фрагментами. Но посреди общего хаоса все еще стоял учитель-гуманист, готовый связаться со сверхъестественными силами ради малых сих. Значит, и в будущем намечался какой-то гуманизм... Рухнул обреченный град, выжжено было все, что можно было выжечь, вроде бы начинался новый цикл...
    В 2001 году в 4-м томе "сталкеровского" Собрания сочинений появился комментарий Б.Н.Стругацкого о мире повести "Хищные вещи века" (1965): "Среди всех придуманных миров он кажется нам наиболее ВЕРОЯТНЫМ. Мир Полудня, скорее всего, уже недостижим, мир "1984", слава богу, остался уже, пожалуй, позади, а вот мир "хищных вещей" - это, похоже, как раз то, что ждет нас "за поворотом, в глубине"..." Между тем этот мир представляет собой простое продолжение дня сегодняшнего в будущее, если только в XXI веке Россия каким-то чудом вольется в "золотой миллиард", станет хотя бы бахромой на платье упитанного Севера... Маловероятно, конечно, однако, допустим, мы в пояс поклонимся распорядителям глобализационного проекта, попытаемся стать полезными для них, и тогда... чем черт не шутит.
    Роман "Бессильные мира сего" содержит рецепт подготовки людей, пригодных для мира "Хищных вещей века": нужны воспитанные, терпимые, честные, трудолюбивые, свободомыслящие... так и хочется добавить: "налогоплательщики". Этот рецепт вложен в уста главного героя и частично повторен в интервью, которое дал Б.Н.Стругацкий в связи с выходом романа. И по тексту романа, и по тексту интервью видно: автор с оптимизмом относится к будущему, уповает на медленно происходящее "смягчение нравов", на неизбежность "посветления". Наверное, подобного рода оптимизм следует расшифровывать как прекраснодушную уверенность западника в завтрашнем дне. Новый век начнется, он уже фактически начинается...
    Но в таком случае подвижническая деятельность Учителя Стэна Агре непонятна. Великолепное, вызывающее преклонение амплуа - способствовать становлению чужих талантов. Но насколько это нужно для Нового века? Для такого Нового века? Если смотреть на вещи здраво, к чему Полупериферии гении? Разве что на экспорт, для Центра... Видимо, со времен мокрецов, Полдня и "Отягощенных злом" осталась все-таки полуразрушенная гуманистическая перспектива; она работает механически, без сцепки с главной картиной будущего, со сбоями - как завирусованный компьютер, - но если и она откажет, то станет совсем уж холодно...

Дмитрий Володихин

Прежде всего нужно сказать о главном: новый роман Бориса Стругацкого - ярчайшее событие в отечественной литературе последних лет (не только в фантастике: слишком скромно будет!). Это произведение поражает своей литературной отделкой - настолько филигранной, насколько этого вообще можно было добиться такому многоопытному автору за несколько лет напряженной работы. И еще это очень честный текст - пронзительно-беспощадный по отношению к себе самому и своим близким, полный горьких признаний и тягостных откровений.
    Конечно, его можно трактовать как новый поворот темы учительства, которая, как становится все яснее с течением лет, была ведущей у братьев Стругацких. Можно расшифровывать образы "драбантов", отождествляя их с первыми питомцами литературного семинара БНС. В принципе, если хоть немного разбираться в истории вопроса, сделать это достаточно несложно. И все-таки "драбанты" - всего лишь один из пластов этого многослойного романа, чем-то похожего на изображение земной коры в разрезе...
    Довольно легко выделить в нем и "политическую составляющую". Ибо образы героев - почти сплошь интеллигентов, читающих друг другу стихи и с радостью цитирующих мировую литературу, - отнюдь не привлекательны (может быть, вопреки желанию автора). Да, разумеется, все они - только люди, и в каждом сидит "волосатая, наглая, хитрая обезьяна", и уже поэтому они заслуживают жалости. Но их тотальная неготовность к созиданию, абсолютная нужда в учителе-погонщике и наивная надежда, что все как-нибудь само собой рассосется, - крайне неприятны на вид. Впрочем, это тоже - всего лишь один из пластов...
    Зато о Стэне Аркадьевиче Агре - явном alter ego автора - стоит поговорить отдельно. Он-то как раз - "человек действия", он не прячется в кусты, но делает то, что умеет и должен делать, - открывает в молодых людях заложенные самой природой таланты и выводит их, так сказать, на большую дорогу жизни. Но штука в том, что ему не все равно, к чему будут приложены эти таланты. Ему мало того, что ученики добиваются личного благополучия, - его вообще их благополучие не интересует. Ему хочется, чтобы: а) они развивали свой дар (для этого он даже готов нанять бандитов) и б) они применяли свой дар ради всеобщего блага. Хотя что такое это самое всеобщее благо, Стэн Аркадьевич толком сказать не смог бы!
    Здесь надо заметить, что Борис Натанович Стругацкий - далеко не единственный, кому этот мир кажется страшным, неуютным и бессмысленным. "Поганая цепь времен. Цепь привычных пороков и нравственной убогости. Ненавистный труд в поте лица своего и поганенькая жизнь в обход ненавистных законов..." - под этой цитатой из "Бессильных мира сего" мог бы подписаться, например, и такой абсолютный антагонист БНС в литературе и в жизни, как Александр Проханов, в опусе которого "Господин Гексоген" можно найти весьма похожую характеристику положения дел на планете Земля (о том, что в первом произведении делается вывод об острой потребности в Человеке Воспитанном, а во втором - о необходимости "мочить" космополитов, говорить сейчас не будем: это понятно и в данном случае несущественно).
    Но ведь совершенно так же рассуждали и средневековые катары, творцы так называемой альбигойской ереси! Мир казался им порождением дьявола, а потому подлежал полному отрицанию... Стэн Агре слишком гуманен, чтобы помышлять о полном отрицании: он же не Гриша-Ядозуб какой-нибудь (его собственный ученик-изгой, подавшийся в профессиональные киллеры)! Однако та битва, которую он ведет, - это, конечно, битва с Создателем этого мира, точнее, попытка исправить, улучшить Его творение, очередной рывок к Царству Божию на Земле. Абсолютно бессмысленная авантюра, как скажет вам любой верующий...
    К счастью, масштаб писательского таланта таков, что роман живет по своим внутренним законам, оставляющим простор для различных интерпретаций. Скажем, автору этих строк кажется глубоко символичным источник одаренности самого Агре: по сюжету, он прошел через сталинскую "шарашку", где на нем испытывали средства омоложения, предназначавшиеся для вождя. Заведовал "шарашкой" тот самый человек, который в финале произведения будет требовать от Стэна Аркадьевича "работы" с его протеже - некоей злобной девчонкой, обещающей вырасти в кровавого диктатора... Так можно ли столь "грязный" дар использовать в "чистых" целях? "Мы должны делать добро из зла, потому что его больше не из чего делать..." - да полно! Не из чего ли? Должны ли?

Александр Ройфе