Что не вошло в Славин рассказ
Вот такое сочинение написал Слава Воробьев. Целых две школьных тетрадки.
Учительница сказала, что ей пришлось взять в библиотеке "Морской словарь", чтобы разобраться во всех описаниях. За содержание она поставила пятерку, а за грамотность четыре, потому что Слава один раз забыл выделить запятыми слово "конечно".
Но Слава рассказал в сочинении лишь о первых плаваниях. Если писать про все, что было летом, получилась бы целая книжка. В ней были бы и дальний поход в устье речки Каменки, и шторм, и посадка на мель, и плавание в тумане, когда пришлось пользоваться шлюпочным компасом. И геройское поведение Синтаксиса и Василисы, которые на привале прогнали бродячего пса — он сунулся к костру и перепугал Ксеню...
Весь экипаж "Звонка" проявил себя самым лучшим образом.
Яков Платонович сопровождал "Звонок" на моторке. И вместе с ним (а иногда и с ребятами на яхте) был в плаваниях корабельный гном Модест Мокроступович.
Да, Слава не написал про это в своем сочинении. Наверно, боялся, что не поверят.
А появился в этой компании Модест Мокроступович таким образом.
Июньским утром, когда все пришли на лодочную станцию, чтобы первый раз спустить "Звонок" на воду, Антошка Штукин опять был красный, взмокший и взъерошенный, как после жаркой работы. Несмотря на то, что в шортах и в своей любимой майке с сигнальными флажками.
— Ты не заболел? — участливо спросила Ксеня.
— Да нет же! Я сочиняю... Вот, послушайте, что получается...
Ветер зюйд и ветер ост,
Океанская стихия!
Для того пишу стихи я,
Чтоб случилось колдовство.
Я прошу вас об одном,
Хмурый норд и влажный вест:
Пусть придет к нам добрый гном —
Мокроступыч наш Модест...
Немножко нескладно получается, да? Пришлось имя и отчество переставить, потому что иначе ничего не выходит... Он не обидится?
— Чего же ему обижаться, — сказал Слава. — Ты ведь очень правильно придумал. Поэтически... Только сработает ли это заклинание?
— А давайте скажем хором! — предложила Ксеня.
Но тут зашевелились лопухи, и Василиса с Синтаксисом перепуганно рванули под соседнюю перевернутую лодку.
Из лопухов смущенно выбрался гном Мотя. Собственной персоной!
— Здравствуйте. Извините... Я не помешал? Сижу, понимаете ли, в своей каюте, собираюсь пить чай (специально сухие водоросли заварил), и вдруг какая-то сила подымает меня и несет через все сказочные пространства. Я сразу понял — к вам...
— Здрасте, Модест Мокроступыч! — обрадованно завопили ребята. А коты независимо вышли из-под лодки — будто и не убегали.
— Привет, старина! — обрадовался и Яков Платонович. — Давненько мы не виделись.
— Да... Ну, наконец-то я стал совершенно свободным гномом. Спасибо, друзья... — Модест Мокроступович даже прослезился и украдкой вытер глаза бородой. — За это вот вам мой подарок...
Он щелкнул пальцами. И над синей гладью Васильевского озера возник белый трехмачтовый фрегат.
И все узнали "Звенящий".
Корабль был прозрачный. Друзья поняли, что это сказка и что никому, кроме них, фрегат не виден. Но все равно были рады.
Гном Мотя торжественно сказал:
— Пусть он сопровождает нас в плаваниях. Это ведь благодаря ему вы стали разбираться в морских делах. И вы его никогда не забудете.
Так и случилось.
Антон даже написал песенку, которую экипаж "Звонка" часто распевал во время плаваний:
Летит фрегат "Звенящий",
Нам душу веселя,
И ветром путешествий
Надуты лиселя.
Его не отражает
Озерная вода.
Но все равно он с нами,
Он с нами навсегда!
Конечно, это не очень умелые стихи. Но у Антона, как и у его друзей, все впереди.
Именно из тех, у кого в детстве были сказочные паруса, вырастают настоящие моряки и поэты.
