ТЕОРИЯ ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ ПРОСТРАНСТВ
Когда я подбегал к вагону, у меня кололо в боках от спешки. Но вот уже
совсем близко, вот я вижу: щели светятся. Значит, Глеб там, значит,
все в порядке.
Там был не только Глеб. Рядом с ним сидели на лежанке и беседовали
Юрка и Янка. Спокойненько так. Будто и не уходили.
Значит, не успели мы разойтись, как они снова сюда!
Сами отпросились, а меня опять не позвали!
Но Янка сказал:
– Мы как раз хотели за тобой бежать. Спорили, отпустят тебя или нет.
– Да? – обрадовался я.– А я вот он! Мама на всю ночь отпустила.
– Мы хотели, чтобы ты атласы деда прихватил,– объяснил
Юрка.– Чтобы по ним проверить: наша эта галактика или другая.
А, значит, не я ему нужен. Атласы нужны...
Я сел на сундук Еремы и сказал, глядя на фонарь:
– Это глупо по двум причинам... Даже по трем.
– Первая: то, что тебя опять какая-то курица клюнула,– отозвался
Юрка.– Какая?
– Не в курице дело. Просто бабушка эти атласы никому не дает из дома
выносить. Это раз...
– А "два"? – усмехнулся Юрка.
– Ты думаешь, в атласах все галактики и туманности напечатаны? Их
миллиарды... А третье – это как раз даже курице ясно, а тебе, Юрочка,
нет: откуда в атласах возьмется наша Галактика? Кто ее мог снять со
стороны? Люди не выходили за ее границы.
– Эскадер-три выходил,– быстро сказал Юрка. Он смотрел прищуренно,
как при стрельбе из лука.
– "Тройка"? Ха! Кто это докажет? Они сами не знали, что с ними
было! Может, вынесло из Галактики, а может, им показалось. Фокусы
субпространства... Про это еще в третьем классе объясняют.
– Но не говорят, что они сделали снимок,– возразил Юрка.
– Потому что это научно не доказанный снимок. И в атласах его не
печатают.
– Ну и дураки, кто не печатает,– хмуро огрызнулся Юрка.– Если не
верить скадерменам, зачем посылать их в пространство?
Янка тихо сказал:
– Наверно, поэтому и не посылают больше. Говорят, что скадеры вообще
запретили строить.
Юрка недовольно проговорил:
– Никто не запрещал. Просто они очень дорогие... Все равно строят
помаленьку. "Девятку" заложили недавно.
– Братцы! – взмолился Глеб.– Может, вы мне объясните? То и дело
слышу: скадеры, скадермены! А что это такое?
– Ты и этого не знаешь? – изумился Янка.
– Что же это за дыра твой Колыч? – сказал Юрка.
Глеб жалобно поморщился, и мне стало обидно за него.
– Глеб, скадер – это тип звездолета. Суперкрейсер дальней
разведки. Сокращенно – СКДР. Их мало строят, потому что спор идет:
нужны они или нет. Многие ученые говорят, что не нужны. Мой дедушка,
например, был против...
– Ну и Гелий Травушкин тоже, конечно, против,– поддел Юрка.
Я пожал плечами. Против я или за, меня все равно не спросят. Но
вообще-то я в самом деле не люблю, когда кто-нибудь улетает надолго.
Юрке я сказал:
– Скадер построить – дороже, чем несколько городов. Но дело даже не
в этом. Просто есть другая теория, академиков Скальского и Коцебу. Мне
наш знакомый рассказывал, дедушкин ученик. Можно разрывать
пространство, не покидая свою планету...
– Моментальный разрыв пространства – это, наверно, еще дороже, чем
скадер,– задумчиво сказал Янка.
– Зато быстрее,– возразил я.– Не надо ждать кучу лет, пока
крейсер вернется. Туда и обратно – как на соседнюю улицу.
– А, это все треп,– отозвался Юрка.– Это старая теория
параллельных пространств.
Я сразу вспомнил скважину в Ярксоне и папу. Что там? Может, правда
поехать?
– Параллельные пространства – это совсем другое,– сказал я
Юрке.– Это когда на одной планете может быть несколько разных
миров. И они никогда не пересекаются.
– Значит, так в самом деле бывает? – быстро спросил Глеб.
Юрка зевнул:
– Много чего придумают в академиях. Только доказать не могут. Это
сказки.
Я опять подумал про скважину.
– Если бы...– сказал я.
– Если бы...– повторил Глеб.– А давайте-ка ложиться, ребята!
Завтра на рассвете надо освобождать гостиницу...
Мы погасили "сатурн" и легли на тугие надувные матрацы. На нижних
нарах. Я слева от Глеба, Юрка и Янка справа. Стало тихо, в щели
полезла трескотня ночных кузнечиков.
"Пора",– опять подумал я и приготовился заговорить о
Клоуне. Наконец-то!
Янка сказал в темноте:
– Все кажется, что сейчас закряхтит в углу Ерема... на площадке.
– Ладно вам, и так тошно,– проворчал Юрка.
– Если тошно, разве обязательно молчать? – возразил Янка.
Глеб сказал ему:
– Жаль, что ты не взял сегодня скрипку... Может, было бы легче на
душе.
"Вот сейчас расскажу про Клоуна, будет вам легче",– подумал я. И
сказал:
– Янка может и без скрипки. Он играл и на лунных лучах...
– Сейчас новолуние,– заметил Юрка.
Мы помолчали. Кузнечики надрывались за стенками вагона.
– Это неважно...– вдруг сказал Янка.
– Что? – спросил я.
– Что новолуние...
– Но лучей же нет.
– Я могу хоть на чем...
– Янка... это как "хоть на чем"? – осторожно спросил Юрка.
– Ну... на всем, что похоже на струны.
– И на проводах?
Я разозлился: чего Юрка придирается? Ну, ко мне – это понятно, это по
привычке. А к Янке-то зачем?
Янка сказал:
– Ну... пожалуйста.
– Разве до них дотянешься? – спросил я.
– Это неважно.
– Смычка нет,– напомнил я.
– Для этого необязательно. Для такой музыки.
Тогда я спросил, будто меня толкнул кто-то:
– Янка... А на рельсах?
– Ну... пожалуйста. Только это будет не такая музыка...
– Какая не такая? – спросил Глеб.
– Не знаю... Не как на скрипке. Наверно, просто музыка
рельсов... Нет, не знаю.
Глеб зашевелился.
– Пойду покурю... Янка, а как это – музыка рельсов?
Янка сказал:
– Зажги фонарь.
Свет "сатурна" ударил по глазам. Янка легко вскочил, пошел в угол к
Ереминому сундуку, снял с гвоздя куртку (Ерема был без куртки, когда
погиб, она так и осталась в углу). Я удивился: зачем она Янке? Но
оказалось, что под курткой висит на гвозде длинная металлическая
линейка. Ерема ею пользовался, когда чертил Ваську. Янка взял линейку
и пошел к выходу на площадку. Мы за ним. Янка попросил Глеба:
– Пожалуйста, возьми фонарь.
Глеб повесил фонарь на крючок под крышей площадки. Свет разлетелся
далеко-далеко, трава у вагона сделалась очень зеленой, на путях – и
ближних, и дальних – заискрились рельсы. На рельсах задвигались наши
вытянутые тени.
Янка сказал, будто извиняясь:
– Вы, пожалуйста, сядьте. Надо, чтобы только моя тень...
– Лучше сойдем,– предложил Глеб.
Мы спустились в траву. Встали у ржавых буферов. Было очень тихо.
Кузнечики молчали, испуганные неожиданным светом. Янка встал на краю
площадки, у подножки. Его тень выросла, вытянулась поперек путей.
Взметнула великанскую руку с линейкой. Или со смычком? Тень смычка
легла на рельсы длинной полосой, замерла. Потом шевельнулась, прошла
по блестящим рельсам, как по струнам...
И это словно добавило тишины.
– Ничего не слышу,– прошептал Юрка.
– Помолчи,– сказал Глеб.
Я тоже ничего не слышал. Кроме тишины. Кроме того, что за горизонтом
пропел сигнал локомотива. Красивый такой и печальный. Сигнал растаял в
ночи, а ночь будто вздохнула, и вздох отозвался под небом, как внутри
громадной гитары. Что-то совсем негромко зазвенело вокруг – в траве,
в дальних тополях, в черной высоте надо мной. Зазвенело и запело еле
слышно...
Это Янка играл? Или мне показалось? Не знаю. Только мне очень
захотелось в дорогу. В дальнюю. Куда-то идти, ехать, лететь. И чтобы
не знать, что там впереди...
Может быть, это в самом деле была музыка рельсов?
...Мелодия затихла, и мы молча поднялись в вагон. Повесили фонарь на
гвоздь, вбитый в край верхней полки. Сами сели на нижнюю. Рядышком.
– Если так...– медленно проговорил Глеб.– Если есть эта теория,
эти параллельные пространства, тогда ясно... Я уже думал про
такое. Через Старые Горы идет железнодорожная линия. Через Колыч
тоже. Идут себе параллельно, ничего не знают друг про друга.
Старогорск и Колыч тоже... живут параллельно и ничего друг про друга
не знают. А где-то есть стрелка. Соединение рельсовых линий. Где-то
мой поезд эту стрелку проскочил и привез меня сюда. Все очень просто.
– Вовсе даже не просто,– сказал я.– Параллельные пространства
нигде не пересекаются. И не соединяются. Параллельные линии тоже. Про
это в первом классе учат.
– В бесконечности могут пересекаться,– возразил Глеб.– Это всякий
школьник тоже знает.
– В бесконечности! А ты ехал всего два часа.
Янка засмеялся:
– На этот раз бесконечности хватило двух часов.
– Наверно,– сказал Глеб.– А может быть, и в другой раз хватит?
– Скучаешь по Колычу? – спросил Юрик.
– Скучаю?...Я уже про это говорил: здесь я робинзон, а там на своем
месте.
– Можно и здесь работу найти,– сказал я. Потому что не хотелось,
чтобы Глеб куда-то уходил.
– Я, ребята, всю жизнь мечтал книжку написать. А здесь... Я не знаю.
– Значит, хочешь искать стрелку? – спросил Янка.
– Только неизвестно, на каком поезде туда ехать,– усмехнулся Глеб.
Янка встал.
– А зачем поезд? Мы и так на колесах.– Он запустил пальцы в
кармашек на клетчатой рубашке Глеба. Выдернул ампулу с искоркой.
Быстро пошел в конец вагона, сел там на корточки. Оглянулся на нас.
– Ось под полом где-то здесь, да?
Мы подскочили к Янке. Он осторожно вложил ампулу в мелкую выемку на
дощатом полу...
И ничего не случилось.
Сначала – ничего. Только я услышал гудение, как в перегретом
энергосборнике. Потом "Курятник" задрожал, и под полом раздался
скрежет (уже после я сообразил, что это отдирали себя от рельсов
приржавевшие колеса). Вагон дернулся. Так дернулся, что я полетел с
ног. Юрка упал на меня. Мы вскочили. Пол встряхивало, фонарь на гвозде
сильно качался и разбрасывал тени.
– Едем! – крикнул Янка.
Глеб стоял, расставив ноги, и задумчиво держался за бородку.
– А что? – сказал он.– Может, это действительно выход?
