Винджаммеры
В конце сентября выдалось несколько прохладных дней. Но что значит "прохладных"? Градусов двадцать тепла. По утрам перепадали дождики — тоже не холодные, летние. Пощелкают по виноградным листьям, позвенят о перевернутое корыто, прибьют пыль на кремнистых тропинках... К полудню облака разбегались, и небо опять становилось праздничным. Однако мама волновалась за Славку:
— Ты забываешь про свои гланды. Сколько можно щеголять в летней одежде?
Но Славка не хотел идти с мамой в магазин. Он был немного суеверен. Ему казалось, что, если они купят школьный костюм (такой же, как в Усть-Каменске), мама скажет однажды: "Вот что, Славик, погостили и хватит. Все это было несерьезно. Пора возвращаться туда"
Славка уговаривал себя, что опасения эти — пустые. Мама же обещала! Поэтому страх был маленький, дремлющий. Но он был постоянный. Славка видел, что мама недовольна. Затягивалось дело с выпиской-пропиской, поэтому и работа у мамы была временная. Кажется, не нравилось маме и то, как устроена жизнь в доме: туалет во дворе, умывальник и водопровод — тоже, вместо удобного серванта и шифоньера скрипучие пыльные шкафы пенсионного возраста...
А тут еще эти письма! Они приходили из Усть-Каменска почти каждый день. Сначала мама рвала их, а потом стала прятать в сумочку...
Нет, не было у Славки полного спокойствия. Он даже, чтобы умилостивить судьбу, отыскал и надел на Артёмку второго "куриного бога". А о школьной куртке и брюках он даже думать не хотел. В летней форме, обветренный, успевший загореть под сентябрьским солнцем, он чувствовал себя частью Города. Не оторвать!
В самом деле, не повезут же его в рубашке и коротких штанах в холодные края...
— Уже все мальчики ходят в костюмах, — убеждала мама.
— Не все, — упрямился Славка. — Тим не ходит. Он говорит, что еще будет жарко.
— Я уверена, что Тим в свою очередь ссылается на тебя.
— Тим ни на кого никогда не ссылается. Он самостоятельный.
— Это правда. И он, по крайней мере, всегда выглядит аккуратно. А ты свою рубашку и шорты скоро превратишь в лохмотья.
— А ты купи еще одни.
— Можно подумать, что я сама печатаю деньги!
Разговор услышала баба Вера. Сказала маме:
— О чем вы говорите, Леночка! Неужели я Славушке одежду не куплю?
Мама незаметно поморщилась, а Славка остался доволен.
— Баба Вера, постарайся, пожалуйста, чтобы рубашка была темно-синяя. Нам надо для формы.
— Вячеслав, — сказала мама, и Славка сделал вид, что смутился.
А баба Вера вдруг весело, совсем не по-старушечьи, ему подмигнула.
Когда мама ушла. Славка шепотом попросил:
— Баба Вера, а морской ремень можно? Два. Мне и Тиму. Ребятам в военторге не продают, а тебе дадут, ты ветеран...
В тот же вечер Славка пришил на рукав черный треугольник с золотым якорем и двумя маленькими звездочками для погон. На погончики рубашки Славка тоже поставил золотые якорьки. Баба Вера распорола и сделала пошире петли на новеньких шортах, чтобы входил матросский пояс. Это была форма "винджаммеров", а звездочки — знак командира яхты.
Когда Славка пришел в этой форме в школу, Женька Аверкин сразу все понял.
— Записался? В парусную?
Славка кивнул. Женька сказал со вздохом:
— Вы с Тимом счастливые... А я ушёл из флотилии. Две недели подряд только маршировать учат. Рулевые-сигнальщики... Я в художественную студию пойду во Дворце пионеров.
Славка почувствовал себя вроде бы виноватым перед Женькой. Такое ощущение вины приходило к нему уже не в первый раз. И чтобы прогнать его. Славка спросил:
— Нарисовал что-нибудь новое?
— Конечно. Я каждый день...
— Покажешь?
Женька обрадованно полез за альбомом.
Славку вдруг будто толкнуло.
— Жень... Ты только с натуры рисуешь или можешь фантазировать?
Женька смутился:
— Не знаю... Смотря что...
— А ты когда-нибудь рисовал памятники?
"Боцманшу" звали Настя. Во время первой встречи она объяснила, как ехать до спортивной базы, и сказала, чтобы Славка и Тим приезжали в воскресенье с утра.
Они добирались около часа. Сначала катером через Большой рейд, потом на автобусе вдоль Северного берега. Почти до конца бухты. Зато база им сразу понравилась: аккуратные пирсы, сигнальная мачта с настоящего морского охотника, новый белый домик и большая вывеска:
ЮНОШЕСКАЯ ПАРУСНАЯ СЕКЦИЯ
"ВИНДЖАММЕР"
"Винджаммер" значит "выжиматель ветра". Так называли самые быстрые парусные суда — сначала клипера, а потом громадные стальные барки и фрегаты.
На пирсах базы стояли "кадеты". Десяток новеньких, пластмассовых и три старых, с обшарпанными фанерными бортами.
Но оказалось, что секции в полном смысле еще нет. Потому что не было людей. Базу недавно оборудовали, и Настя подбирала экипажи. А подбирала она не спеша. Не хотела, чтобы записались случайные люди, такие, кто сбежит через несколько дней, испугавшись трудностей морской науки. Настя показалась Славке чем-то похожей на Анюту.
Начальником базы был высокий лысоватый дядька с недовольным лицом и шевронами старшего помощника капитана. Игорь Борисович. Когда Настя привела Славку и Тима, он посмотрел на них вполне равнодушно, а на свою заместительницу — почему-то насмешливо. Записал в толстый журнал фамилии и сообщил:
— Занятия с пятнадцатого октября. Осенью и зимой пройдете теорию, с апреля — на воду. Есть вопросы?
У Славки были вопросы. Он набрался смелости:
— А в этом году... нельзя на воду?
Игорь Борисович не удивился и не рассердился. Но и не обрадовался. Без всякого выражения спросил:
— Имеете опыт?
Славка кивнул на Тима:
— Вот он ходил на "эл-шесть"...
— Два раза, — честно сказал Тим.
— А ты?
Славка, волнуясь, достал свое удостоверение. Это был, наверно, не очень законный документ — Славке явно не хватало возраста. Но все же на плотном сероватом листке было отпечатано, что "Вячеслав Семибратов сдал необходимые зачеты по морской практике и судовождению и, на правах яхтенного рулевого третьего класса, может водить яхты с парусностью до 12 кв. м в дневное время". Стояла круглая печать ДСО и подпись старшего тренера.
Эта бумага — все, что мог сделать для Славки бородатый Виктор Семенович, когда прощались. Наверно, начальник покровского яхт-клуба не думал, что в ближайшие годы удостоверение Славке пригодится.
Игорь Борисович молча свернул и возвратил листок. Скучным голосом сказал:
— Анастасия Евгеньевна, помогите им спустить старый "кадет". Лучше седьмой номер, он не течет. Пусть поставят паруса, пройдутся у пирса...
"Седьмой номер" показался Славке таким родным, будто неведомыми путями приплыл сюда старенький "Трэмп". Славка взялся за паруса. Он ничего не забыл за прошедший сухопутный год. А Тим просто молодец! Все схватывал с первого раза.
Здесь, в оконечности бухты, была постоянная толчея волн. Приходила с рейда зыбь, раскачивали воду катера, ветер тоже взъерошивал на воде гребешки. Все это перемешивалось, и получались невысокие, но крутые и беспорядочные волны. Они подбрасывали "кадет", и он на ходу шлепал по воде звонким днищем.
Хорошие, веселые были волны! Они совсем не мешали Славке. "Семерка" помчалась по гребешкам, как лихая, но послушная лошадка. Брызги ударили по Тиму, который сидел впереди. Тим радостно взвизгнул. А Славке захотелось сразу и петь, и плакать, и смеяться...
Когда вернулись к пирсу, толстая веселая Настя показала им большой палец. А Игорь Борисович сообщил:
— Приведите яхту в порядок и можете ходить, пока у нас набор экипажей и предварительный период... Но имейте в виду: не дальше вон той баржи. — Он показал на большую наливную баржу "Бея", которая стояла в полукилометре от пирса; её собирались резать на металл. — Помните, что здесь не Покровское озеро. Здесь военные власти, портовое начальство, движение катеров и диспетчерская служба. Есть вопросы?
— Нет вопросов, товарищ начальник базы, — с готовностью отозвался Славка. Но когда Игорь Борисович ушёл, он спросил:— Настя, а чего он такой... скрипучий какой-то?
Настя утопила в море сигарету (она целыми днями дымила, чтобы похудеть) и разъяснила:
— Он хороший человек, только неприятности у него были. Какая-то авария случилась, когда он стоял на вахте. Он старпомом был на сухогрузе. Сказали, что виноват, перевели на портовый буксир, он поругался с начальством и ушёл из пароходства... Только это между нами... А раньше еще, несколько лет назад, он на "Сатурне" плавал третьим помощником, паруса знает.
Сама Настя занималась в секции крейсерского плавания, во взрослом яхт-клубе, и заочно училась в пединституте. Славке и Тиму она сказала, что будет оттачивать на них свое педагогическое мастерство.
— Сначала отучись курить, — посоветовал Славка. — Не педагог, а пароход "Саванна" в плавании через Атлантику.
— Не смей критиковать начальство, — отозвалась Настя. — Должна же я иметь хотя бы один недостаток...
Однажды Настя предложила:
— Хотите, выпрошу для вас у Игоря новый "кадет"?
— Пфу! Это мыльницы, — сказал Славка. Он не любил пластмассовые яхты, потому что в свое время их презирала Анюта. Тим сказал:
— Нам и этот хорош. Зря, что ли, возились?
Они за четыре дня привели "семерку" в порядок: заново выкрасили корпус, подлатали паруса. Написали на белых бортах название "Маугли".
Игорь Борисович покосился и ничего не сказал. Вернее, сказал, но не про название:
— Семибратова назначаю командиром. Есть вопросы?
На следующий день, когда Славка и Гим увлеклись и выскочили за "Бею", он вызвал их к себе.
— Я предупреждал?
— Да, — прошептал Славка и обмер.
— Как это произошло?
— Случайно, — еще тише отозвался Славка.
— Надеюсь, что не нарочно. В следующий раз за подобную случайность будете до весны сидеть на берегу. В море за случайности расплачиваются головами.
Когда они как ошпаренные вылетели от начальника, Тим сказал:
— Давай, Славка, не рисковать. Лучше спросим сначала про Диньку и Валентину, а то опять влетит.
Дело в том, что Наездник уже много раз просил покатать его на яхте. И Валентину. Вместе. Потому что он и Валентина сделались неразлучными. Динька по секрету даже сообщил Славке, что они обязательно поженятся, как только окончат школу.
"Слишком рано, — сказал Славка. — Кроме того, Валентина кончит школу на год позже, чем ты".
"Верно..." — пробормотал Динька и задумался.
Прокатить их Игорь Борисович разрешил. Только по одному и недалеко от пирса. Валентина отнеслась к морской прогулке спокойно, а Наездник даже тихо подвывал от восторга, когда "Маугли" прыгал на гребнях. А потом про все расспрашивал: про паруса, про руль, про мачту.
— А эта цепь зачем?
— Для швартовки.
Затаскивать "Маугли" на пирс Тим и Славка не могли, сил не хватало. Они оставляли яхточку на плаву. В гавани, за пирсом, где начиналось мелководье, волны не бывало, и "кадет" мог ночевать спокойно. Его пристегивали цепью к плавучему буйку, а потом вброд перебирались на берег: воды здесь было чуть выше колен.
Обзавестись цепью их заставил сторож дядя Сеня. Он сказал, что обычный пеньковый швартов ненадежен: могут проникнуть злоумышленники и угнать яхту, а он, дядя Сеня, отвечает за все здешние плавсредства. Славка и Тим сначала заспорили: откуда им тут взяться, злоумышленникам? Но дядя Сеня резонно заметил, что в свое время именно так рассуждал сторож, карауливший "Сатурн".
Цепь отыскали на железной свалке рядом с "Беей". Хорошая была цепь, почти не ржавая, длиной метра два. Звенья диаметром с грецкий орех. Один конец Тим и Славка намертво закрепили на скобе форшпигеля — плоского и тупого носа яхточки. А для запора Славка попросил у бабы Веры небольшой замок с двумя серебристыми ключиками. Один ключик взял себе, другой отдал Тиму...
Тим был прав, когда говорил, что придут еще теплые дни. Тридцатого сентября, в субботу, наступила такая жара, что хоть прямо с урока беги — и головой в море. Судьба сжалилась над школьниками: из-за какой-то конференции четвертые и пятые уроки отменили. Школа наполнилась радостными воплями.
Славка и Тим запаслись в буфете бутербродами и покатили на базу. Зачем терять время?
Настя выстраивала на пирсе шеренгу незнакомых мальчишек. Те почтительно смотрели на Славку и Тима, на их якоря и нашивки.
— Мы немного пройдемся, — небрежно сказал Славка Насте. Что ни говори, а приятно быть ветераном.
Настя грустно кивнула. Славка её понял: ей отчаянно хотелось курить, но перед новичками было неудобно.
Вместе с портфелями (в них бутерброды и Артёмка) Славка и Тим перебрались на "Маугли". Подняли паруса. Ветерок был теплый и плотный. Они вышли из гавани.
— Пойдем на ту сторону? — спросил Тим. Славка кивнул. Тим опять спросил:
— Дашь на руле походить?
— А вот возьму и не дам, — сказал Славка, — чтоб не задавал глупых вопросов.
— Виноват, товарищ рулевой третьего класса.
Славка вздохнул:
— Учу я тебя на свою голову. На будущий год получишь яхту, а где я возьму матроса?..
— Диньку возьмешь. Он в тот раз два часа канючил, просился.
— Опять заново учить. Да Игорь и не разрешит. Скажет: что за детский сад?
— Настю попросим, она его уговорит. Она на него влияние имеет. Как Валька на Дениса... Ой, чуть не забыл!
— Что?
— Можешь писать заметку "Новый подвиг первоклассника Васильченко".
Славка даже рулем дернул не в ту сторону, и "Маугли" чуть не улегся парусом на воду.
— Что еще он натворил?
— Это мирный подвиг, — успокоил Тим. — Денис Васильченко записал в первый класс Валентину Сель.
— Ты что... Серьезно? Как это?
— Очень просто. Пришел в кабинет к директору и говорит: что за безобразие! Девочка без присмотра, одна дома. Читает, пишет, считает, как отличница, а в школу не берут. Ну, Юрий Андреевич посмеялся: хорошо, товарищ Васильченко, разберемся. Позвонил нам домой. Оказывается, в первом классе неполный состав... Мама Вальку быстро сводила в школу, ей там что-то вроде экзамена устроили. А она Тамаре Алексеевне знаешь что заявила? "Я просто поражаюсь, какие наивные вопросы вы задаете..." В понедельник пойдет учиться...
"Маугли" пересек бухту. Они сменили галс и пошли от чернореченских причалов к "Бее".
— Артёмку забыли высадить на палубу! — спохватился Тим. — Опять бедняга в темноте сидит.
— Зато там вкусно пахнет, — сказал Славка. — Подбери стаксель, полощет...
Прыгали волны, плясало на них солнце. Ветер кидал навстречу соленые брызги. Славка жмурился от брызг и солнечных бликов. Сквозь радужные пятна он видел желтые обрывы, один из створных маяков Большого рейда — белую башню на горе — и пассажирский катер, бегущий из города вдоль Северного берега. Кто-то помахал им с катера, но Славка не разглядел. Над "Маугли" весело носились чайки. И жизнь была замечательная.
Тим сказал:
— Динька портрет Валентины нарисовал. Знаешь, даже похоже немного...
Славка подумал о Диньке, вспомнил его альбом, рисунок с мальчишкой на баррикаде. Потом вспомнил еще один альбом...
— Тим... Не обижайся, ладно? Может, подумаешь, что я болтун... Я Аверкину про памятник рассказал. На площади Карронад...
Тим резко обернулся:
— Зачем?
— Ну, ты не обижайся.
— Я не обижаюсь, ты что... Но только я не понимаю: зачем? — сказал Тим с мягким нажимом.
— Он рисует здорово, ты же знаешь... Так захотелось, чтобы кто-нибудь памятник нарисовал. Чтобы глазами увидеть. Я как-то не стерпел и проговорился... Надо было тебя спросить, конечно...
Тим сказал без восторга, но и без огорчения:
— Ладно, это же не военная тайна. Лишь бы он не стал всем болтать, а то опять начнут говорить про мои фантазии...
— Что ты! Он никому... Он так обрадовался — и скорее за карандаш.
— Хорошо получилось?
— Я же не видел, он только начал... Тим!
— Что?
— Знаешь, я подумал... А если у него хорошо получится, можно показать какому-нибудь скульптору. А потом набрать цветного металла... Все ребята помогли бы, если бы по правде памятник делать.
Тим потуже выбрал стаксель-шкот и повернул к Славке мокрое от брызг лицо.
— Славка, ну зачем ты... Говоришь про памятник, а думаешь про другое. Будто извиняешься...
— Ну... ты, наверно, все еще злишься на Аверкина, а я тогда про это забыл.
— Нисколько я на него не злюсь...
— Ну и хорошо, — с облегчением сказал Славка. — Возьми руль, сам же просил... А про памятник я все равно думаю. Они поменялись местами.
— Металл собрать не так уж трудно, — сказал Тим. — Со старых кораблей знаешь сколько меди снимают! Например, оправы иллюминаторов.
— Вот бы достать иллюминатор! Я бы на стенку его приделал, а под стекло — какой–нибудь парусник.
— Иногда на свалке попадаются. Даже среди железа.
— Когда цепь искали, я что-то не заметил.
— Ну, не каждый же раз. Как повезет.
— Тим, сходим посмотрим?
— Давай.
Тим взял покруче к ветру, и "Маугли" устремился прямо на корму "Беи". У самой кормы он рыскнул к берегу. Славка выдернул шверт, и днище заскрипело о твердый песок и мелкие ракушки. Тим поднял перо руля, а Славка сбросил спасательный жилет, выпрыгнул на берег и закрепил цепь за ржавый рельс. Ослабшие паруса заполоскали на ветру.
На берегу громоздилась куча металлолома.
— Смотри-ка, мы тут не одни такие охотники, — сказал Тим. Несколько мальчишек — из второго или третьего класса — возились среди железа. Трое по очереди дергали ручку разбитого корабельного телеграфа. Двое выдергивали из-под гремящего стального листа обрывок якорной цепи. Еще один — смуглый, похожий на галчонка, в продранных на коленях джинсах и обвисшей полосатой майке — стоял над ними и рассеянно баюкал заостренный с одного конца ржавый цилиндр.
Славка и Тим быстро посмотрели друг на друга.
"Все-таки это случилось, — подумал Славка. — Надо же, все так просто..."
Тим не спеша подошел к мальчишке и негромко спросил:
— Можно посмотреть?
И принял цилиндр на свои ладони. Оглянулся на Славку и сказал:
— Какой тяжелый...
