Валерия КАБАКОВА
Путеводитель. Тюмень Владислава Крапивина
Тюменцы проходили мимо толпы людей с фотоаппаратами,
видеокамерами, даже не подозревая, что среди журналистов, ничем
особенным внешне не выделяясь, - детский писатель Владислав Крапивин.
Наверное, это детская романтика - увидеть "живого" писателя; есть
в этом своя радость, как будто узнаешь какую-то тайну,
приобщаешься к ней, становишься ее частью. Да и сам писатель
удивлялся: "Разве мог я, будучи пацаном, думать, что меня здесь
будут возить, как историческую личность?"
"Мне иногда снится Тюмень - в сказочной ауре со множеством башен.
Во сне я видел старую Тюмень, где все колокольни стоят на своем
месте", - делился Владислав Петрович. Это сказочное,
фантастическое восприятие родного города отражается даже в
разговорной речи. "Я бы хотел оказаться..." - так Владислав
Петрович сообщал следующий пункт остановки.
Писатель показывал журналистам свою Тюмень - это была
поездка по исторической части города. Почти с каждым домом и
переулком связаны воспоминания детства: у того дома была плоская
крыша - удобно змея запускать; библиотека, что находилась в
Спасской церкви, пахла подвалами средневековых замков, а ее белая
башня напоминала маяк; помнятся пленные немцы, которые просили во
дворах "тополя" для щей - так они называли крапиву...
Угол Герцена и Дзержинского. "Там я начинался как человеческое
существо". А появился - в родильном доме N 1, в День Покрова,
когда падал снег и звонили колокола. С того времени сохранился
уникальный документ - меню роддома, подписанное главным акушером.
Остановились у городской администрации, на улице Герцена,
Владислав Петрович наводит камеру на автомобильную стоянку
(прямо напротив окон нашей редакции) и рассказывает: "Здесь стояли
два дома, в одном из них, в желтом, я обитал семь лет, по густой
траве мы гоняли в футбол. А на месте тополя стоит вон тот фонарь
белый. Точнее не скажешь, даже пня не осталось. Голубятня была, ее
держал Игорь Протасов. А наш двор упирался в забор пекарни. Запах
хлеба был просто пыткой для нас". Однажды мальчишки решили
отомстить сторожу пекарни за красные уши одного из товарищей:
выбили все стекла, осколки попали в тесто. Испуганные родители
попрятали чад в чуланы и сарайчики - детское хулиганство могли
расценить как диверсию. (Уже в автобусе Владислав Петрович скажет,
что знакомого в городе осталось немало, но "дома любимого старого
нет").
Пешком доходим до деревянного дома N 60 на улице Герцена: "Раньше
я ходил мимо и ежился. Сначала там был детский сад, откуда я
несколько раз убегал, потом - детская инфекционная больница, куда
я загремел со скарлатиной и оттрубил там целый месяц".
Едем к пешеходному мосту через Туру - с рекой связано все.
Здесь писатель рассказывает о своих детских прозвищах, их было
много: "Моряк" - за подаренную отцом черную форму ("Еще я всегда
рисовал на листочках корабли"), в 5 классе - "Офицер" - наверное,
за фуражку, в 9 классе - "Папа Карло N 2" - за такой же рост, как
у "Папы Карло N 1", соседа по парте. Однажды отчим подарил
плоскодонку на одного человека. "Мы сделали мачту с парусом и
плавали втроем по реке туда-сюда. Все с великим нетерпением ждали,
когда вода немного прогреется. Моя мама отважно отпускала меня
купаться с 9 лет, хоть я не умел плавать. Было развлечение -
прокатиться на плоту".
Журналисты просят показать, где находилась банька со ржавыми
ведьмами. Владислав Петрович говорит водителю, что нужно ехать
на улицу Нагорную. Подходим к дому N 21, по соседней крыше гуляет
черная кошка. "Вот она, ведьма", - улыбается. В доме N 21
семья Крапивиных два года снимала квартирку, поэтому Владислав
Петрович вспоминает имена и фамилии хозяев и соседей. Бывший жилец
показывает рукой в сторону лога: "Вон там далеко и стояла банька,
где жили ведьмы, хотите верьте - хотите нет". Пока идут съемки на
фоне старого покосившегося дома, к нам подходит пожилая женщина,
она живет в домике рядом. Сомневается, не узнает в писателе
своего соседа. "Я маленьким был, вот таким", - показывает рукой
Владислав Петрович. Разговорились, нашли общих знакомых,
оказывается, "все поумирали".
По дороге назад прямо в автобусе устраиваем пресс-конференцию.
На вопрос, как изменились лица людей, Владислав Петрович отвечает,
что и быт, и люди его детства - все жило воспоминаниями о войне.
"Кажется, что было теплей, уютней в городе. Люди добрее были, а
может быть, это идеализированное прошлое. Война заставляла
жить спокойнее, дружнее. А сейчас быт стал индивидуалистичнее".
Последняя книга - "Мальчик девочку искал" - написана на компьютере,
это первое "компьютерное произведение", раньше писатель работал
карандашом или ручкой. Об экранизации своих произведений Владислав
Крапивин вспоминать не любит. "Мне не везло с режиссерами. Каждый
хотел самоутвердиться, от автора ничего не оставалось. Три с плюсом
можно поставить только единственному фильму - "Колыбельная для брата".
"Спасите детей России" - так, по мнению писателя (Юрий Коростелев
кивает головой в знак солидарности), должна звучать национальная
идея. Владислав Петрович частенько встречается со своими
читателями, знает, что во многих городах есть клубы
поклонников, бывает и там. Но в Москву ехать не собирается до тех
пор, пока тамошний мэр не отменит свое распоряжение о регистрации
приезжающих россиян. Журналисты расходятся. Жаль, они почти
поверили в существование ржавых ведьм.
© Валерия Кабакова, 2001 г
