Владислав КРАПИВИН
Это было совсем недавно...
Субъективные заметки к неожиданному юбилею
Было время, когда редакция «Уральского следопыта» располагалась в центре Екатеринбурга, в двухэтажном особняке, где теперь Дом актера. Там же помещалась и редакция газеты «На смену!». Жили, насколько помню, дружно. В «Следопыте» самой известной была комната № 6. Там каждую неделю, обычно по средам, собирались сотрудники журнала, журналисты-соседи, заглядывали местные и приезжие писатели, поэты, корреспонденты, режиссеры. В общем, нечто вроде неофициального Клуба творческой интеллигенции.
Шли шумные беседы, не обходилось, по правде говоря, без бутылочки. А потом — песни. И среди них любимая всеми: «Ты ждешь, Лизавета, от друга привета...»
Об этой славной эпохе у меня остались стихи:
О, наша Шестая!
Слеталася стая...
Я помню о ней, мемуары листая.
Ты — шумная пристань моих берегов.
Там Толя и Нина, и трезвый Бугров...
Далее (стихи были длинные) перечислялись и другие участники интеллектуальных застолий. В черновике была строчка:
И смотрит слегка удивленно и строго
Талантливый скромный Сережа Казанцев...
В окончательный вариант строчки не вошли, так как я не мог подобрать достойную рифму к слову Казанцев (а недостойную не хотел).
Но если можно выбросить строчки из стихов, из истории их не выкинешь. Сергей Казанцев действительно бывал частым (и желанным!) гостем в нашей Шестой. Там и началось наше настоящее знакомство, которое до той поры можно было считать шапочным. Началось с того, что однажды осенью 1980 года я без обиняков сказал, глядя Казанцеву в глаза:
— Сергей Иванович, мне нужна ваша помощь.
Сергей был тогда заместителем главного редактора «Насменки». Именно как к человеку, занимавшему столь ответственную должность, я и обращался.
А дело вот в чем. Известный свердловский педагог напечатал в одной из газет обзор книг о школьниках и учителях Бориса Путилова, моей и недавно умершего писателя Владимира Матэра. Авторы, естественно, обвинялись в неуважительном отношении к учительскому племени. Статья показалась мне крайне несправедливой. Особенно обидно было за В. Матэра, который уже не мог защитить себя сам. Я написал автору обзора открытое письмо, но ни «Вечерка», ни «Уральский рабочий» не захотели его печатать (время-то какое было!). И тогда я обратился к Сергею.
Казанцев в те дни в полном смысле замещал редактора, ушедшего в отпуск. И сразу сказал, что напечатает мое письмо. Несмотря ни на что! И напечатал, хотя главный редактор как-то проведал про такое дело и запретил. Напечатал, явившись вечером в типографию и своей властью поставив набранный, но изъятый из сверстанной полосы текст обратно на свое место!
Шум был, конечно, грандиозный. Но... что сделано, то сделано. И Сергей ходил по редакциям с этаким выражением мальчишечьей отваги на лице.
А я понял, что Сережа Казанцев — это Человек, Который Приходит На Помощь.
Говорить о литературных, журналистских и редакторских достоинствах Сергея Казанцева — это пусть делают те, с кем он рядом долгое время грыз горький хлеб названных выше профессий. А я был с ним рядом в других ситуациях. Больше всего — под парусами и флагами флотилии «Каравелла», которая в восьмидесятые годы переживала свои звездные часы: были только что построены новые яхты — «Штурманы». Сергей пришел в наш отряд и стал инструктором вскоре после истории с громкой публикацией. То, что он удивительно легко вписался в команду, говорит о множестве его достоинств. Потому что не всякого взрослого, если он не выпускник отряда, каравелльская братия принимала в свои ряды и к тому же признавала инструктором, то есть командиром.
Сергею очень шла флотская форма инструктора-парусника, и, надо сказать, он ей полностью соответствовал. Сколько времени провел с ребятами на шумных парусных практиках, сколько сил потратил на занятиях с неспокойными пиратскими экипажами! Кстати, и журналистские способности Сергея здесь были очень и очень к месту: ведь «Каравелла», помимо всего, и корреспондентский отряд...
Впрочем, кажется мне, столь же, как морская, подошла бы Сергею и синяя форма космонавта. Правда, сам он в космос не летал (а может быть, и летал, но скрывает в силу природной скромности или секретности миссии), но другого такого знатока космических дел я не встречал. Сколько я и мальчишки слышали от него историй о жизни Звездного городка, о приключениях во время полетов, о космонавтах... А еще — о загадках НЛО, аномальных зонах, о чудесах запредельного мира и контактах с гостями из иных пространств. Такими знаниями и должен обладать замечательный знаток фантастики, каковым по праву считается Сергей Иванович.
Да, не перечесть достоинств у героя моего короткого очерка. О том, что это человек, к которому всегда можно обратиться за помощью, я уже писал. А еще — с ним просто хорошо быть рядом, потому что он добрый товарищ. А еще — он любит дарить людям радость. Это не общие слова, а конкретность. Десять лет назад он подарил мне рыжего котенка с загнутым на конце хвостом. Теперь большущий кот Макс — мой друг и любимец, персонаж нескольких моих книжек. Спасибо Сергею! Я о нем даже небольшую поэму написал (о Максе, а не о Казанцеве).
Есть у Сергея и таланты, о которых знают далеко не все. Например, актерские. Как великолепно сыграл он роль затюканного представителя общественности в фильме «Манекен Васька», который снимали в отряде «Каравелла»! Честное слово, будь моя воля, я не пожалел бы «Оскара» за лучшую эпизодическую роль!..
А еще медицинские способности, которые в сочетании с готовностью прийти на помощь страждущему дают изумительные результаты. Конкретный пример. Лет пятнадцать назад на пирсе Верх-Исетской водной станции меня прихватил приступ остеохондроза. В спине адская боль, ноги еле двигаются. Я лежал животом на горячих от солнца досках и стенал. Ребята молча сострадали. А что они еще могли?
— Помочь? — участливо спросил Сережа.
— Спаси, если можешь... — выдавил я.
В спину мне воткнули и крутнули там рукоять тяжелого шлюпочного весла. Потом оказалось, что это не весло, а Сережина босая пятка. Я обмер, взвыл и... понял, что после мгновенного удара этой боли всякая другая боль исчезла. Я мог жить дальше! Но человек неблагодарен. Я вскочил и погнался за инструктором Казанцевым, громко обвиняя его в вероломстве, шарлатанстве и зверстве. А он, убегая, тоже кричал: смотрите, мол, ожил ведь, вон как бегает, а еще недоволен! И наконец с маху сиганул с причала в воду...
Спина с той поры не болела у меня полгода...
Недавно, сломленный очередным приступом, я позвонил Сергею и спросил, не может ли он снова испытать на мне свой варварский метод. Пусть миг страдания, зато потом блаженство исцеления.
Но Сергей ответил в том смысле, что у него уже и пятка не та, и сил поменьше.
— Сам понимаешь, годы...
— Да какие твои годы! — изумился я.
— Ну как же, в марте будет пятьдесят...
Что за черт! Чушь какая-то... Я долго озадаченно смотрел на
телефон.
Да нет, не может быть такого. Наверное, в тех запредельных пространствах, про которые так много знает Сережа, произошел какой-то сбой, в результате которого — темпоральный сдвиг. Надеюсь, что после юбилейного застолья Сергей разберется во всех этих делах и наведет в механизме слегка свихнувшегося пространства-времени порядок.
© Владислав Крапивин, 2001 г
