АБС в беллетристике

Художественная литература: в ассортименте от любовных романов до серьезных писателей вроде Строгова и Минца – никого из них он не читал, хотя имена слышал.

Лещенко Владимир. Полет Кондора. – М.: АСТ; Астрель, 2011. – С. 37.

Ночью, прячась, словно преступники, пересекли путешественники анизотропное шоссе Боровичи – Пестово...

Логинов Святослав. Дорогой широкой. – М.: ЭКСМО, 2005. – С. 158.

Дверь распахнулась торчком, на улице появился Барсук. Глянул на беседующих мужчин и раздраженно спросил:

– Где она?

– Кто?

– Телка, с которой я был.

– Не видели.

– Должна быть. Некуда ей из сортира деваться. Через кухню не проходила, значит, здесь.

– Просочилась в канализацию, – пробормотал Княжнин.

Барсук ожег его взглядом, но ничего не сказал и побежал по улице, заглянуть за угол.

– Ты бы поменьше цитировал, – посоветовал Михальчук. – Здесь этого не любят и, вообще, могут неправильно понять. Народ в клубе собирается в массе своей не читающий.

Логинов Святослав. Золушка-News // Если (М.). – 2011. – № 9. – С. 32.

Она и сама не могла бы сказать, почему называет сожителя Федей. Какая-то давняя ассоциация, не то слышанное что-то, не то читанное. Дикий человек, обитающий во льдах, должен носить такое имя. /.../

Сама мысль, что дома вот-вот грянет двадцать второй век, была неприятна. Илья Ильич не любил фантастики, предпочитая строить дорог.

Логинов Святослав. Свет в окошке. – М.: ЭКСМО, 2002. – С. 200, 308-309.

В этот момент в дверном проеме показалась высокая фигура Бориса Стругацкого. Классик российской фантастики шагнул в сизое от табачного дыма чрево бара – и приостановился в растерянности. От стойки его отделяло метров пятнадцать, но все пространство пола было выложено телами писателей, фэнов, художников, редакторов и, кажется, даже спонсоров.

– К нам! К нам! – приветственно загомонило лежбище. – Борис Натанович, к нам!..

Секунду Борис Натанович оторопело изучал бредовую эту картину, затем пожал плечами – и покинул бар.

– Все-таки эти фэны, – несколько сдавленно заметил мой визави, – бывают иногда удивительно бесцеремонны...

– Да уж... – согласился я. – Кстати, а Стругацкому вы свой сюжет предложить не пытались? Насчет черта...

Он уставился на меня во все глаза.

– Ну а что? – продолжал я без тени смущения. – Про падшего ангела у них уже было – в «Хромой судьбе»...

Теперь мой собеседник ошарашенно смотрел в опустевшие двери. У него даже лоб испариной покрылся.

– Нет! – хрипло и отрывисто вымолвил он наконец. – Да у меня язык не повернется... Ну сами прикиньте: кто он и кто я!.. – Бедняга моргнул несколько раз подряд, потом до него наконец дошло: – А-а... Это вы так шутите?

Лукин Евгений. Однажды в баре // Лукин Е. Типа того что как бы. – М.: АСТ, 2002. – С. 44-45.

– Нет. Воин с Эбена – боевая единица сам в себе. Женщина должна быть способна рожать и выращивать будущих воинов без посторонней помощи.

Лукьяненко Сергей. Геном. – М.: АСТ, 1999. – С. 241.

Скицин перевел дыхание. Встал, откинул дверцу бара, задумчиво посмотрел на бутылки. Негромко сказал:

– Вот почему я надеюсь, что никто и никогда не даст мне... или тебе... возможности творить добро в мировом масштабе. Счастье для всех... и пусть ни один обиженный не уйдет... /.../

– Где остановить-то? – спросил Семен.

– Я скажу, – Ярослав подался вперед, высматривая знакомое здание. – Семен... ты счастлив?

Он даже притормозил, этот несчастный, сломленный Властью и прикоснувшейся к смерти человек...

– А ты счастлив, Заров?

– Я не имею на это права.

– Ну... – Семен, похоже, чуть смутился. – Счастлив.

– Счастье – как отсутствие несчастья?

– Стругацких я читал, – сообщил Семен. – А ты тоже ведь книжки пишешь? /.../

Они шли по стройке и Заров непроизвольно цеплялся взглядом за каждую мелочь. Строительный вагончик, почему-то покрашенный в бледно-розовый цвет, гора обугленных досок, старый, сломанный будильник, высунувший из лужи смятый бок. Длинная лента застывшей смолы, сползающая по стене дома, и растекшаяся жирной кляксой. Делянка сверкающих осколков, торчащих из земли – их и нарочно так не воткнешь, словно кто-то засеял стеклом усталую городскую почву, и та, благодарная, отозвалась диковинным урожаем.

Его мир, его исток, его последняя арена.

Города, что созданы для съемок «Сталкера», земля, что охотнее всего родит стекло, люди, готовые дарить свою правду, единственно верную и любимую, всему миру.

Лукьяненко Сергей. Осенние визиты. – М.: АСТ, 1999. – С. 321, 458, 468-469.

Корнеев утвержал, что это его настоящая фамилия, а вовсе не заимствование у Стругацких. Но марку держал: вел себя не просто грубо, как литературный персонаж, а еще и любил всё опошлить.

Лукьяненко Сергей. Пролог // Ночь Накануне. – М.: АСТ; СПб.: Астрель-СПб, 2010. – С. 9.

– Моя постель – попона боевого коня, – мрачно сказал Виктор, усаживаясь на сложенное вдвое одеяло.

Лукьяненко Сергей, Перумов Ник. Не время для драконов. – М.: ЭКСМО, 1997. – С. 34.