АБС в беллетристике

– Мы что же – кошки?

– Для кого-то, возможно, и да. Какая-то высокоразвитая цивилизация... Ушла от нас так же далеко, как мы – от животных. Допустим. И вот, одна из детских игрушек – и есть эта Лампа. Прилетели, потыкались тут, забыли свою Лампу. То, что она желает, – это просто мыльные пузыри.

– У Стругацких было что-то подобное... – пробурчал Квант.

– У каких? – переспросила Катя.

– Проехали, – бросил Квант... /.../

– Я о литературе. Фантастика, в которой не объясняется предмет фантастики. Просто попаданцы, и всё. А почему попали, как попали – не важно... Это всего лишь мысли вслух, не обращай внимания. Девушка, для которой не существует литературы вообще, а Стругацкие для нее – это прилагательное какое-то.

Саканский Сергей. Коллекция // Искатель (М.). – 2016. – № 12. – С. 103, 108.

– /.../ И, как говаривали наши классики: пусть никто из обиженных не уйдет!

– Должно быть, вы имели в виду: «Пусть никто не уйдет обиженным»?

– О, ты и это читал? Умница. Короче, действуй по обстоятельствам. Выбор формулировки за тобой.

Свержин Владимир. Семена огня. – М.: АСТ, 2013. – С. 312.

Вселенная Гутенберга:

Новый поворот – и открывается Америка, грохочущий тамтамами Африканский континент, где-то за дверями сонно дремлет никем до конца не познанный Восток. Еще чуть дальше вообще открываются галактические дали с болотами Яйлы и Пандоры, небожителями Альтаира и змеевидными веганками, грустными Видящими Суть Вещей, мыслящими Океанами и живыми степлтоновскими звездами. /.../

Критические замечания на «Историю нашего столетия» Н.Оберлендера (Нью-Йорк: изд-во «Брукс», 2101):

Понять – значит упростить. То, что является обычным делом в математике, абсолютно неприменимо к гуманитарным наукам, составляющим основу общественного мировоззрения в конце XXI столетия.

Синякин Сергей. Осколки зеркала // Синякин С. Заплыв через реку Янцзы. – Волгоград, Издатель, 2004. – С. 225, 278.

В армейской библиотеке было много фантастики, и, читая ее, Равиль накрепко уяснил, что если люди сами не движут прогресс своего общества, то рано или поздно к ним приходят чужие прогрессоры.

Синякин Сергей. Пресс-хата // Синякин С. Заплыв через реку Янцзы. – Волгоград, Издатель, 2004. – С. 476.

Теперь Лютикову казалось, что такие ребята, как этот автор, и после смерти не пропадут. Урвут свою толику счастья, в лепешку разобьются, но в Граде Небесном обязательно станут жить. И с появлением таких жителей Град Небесный неизбежно обратится в Град Обреченный... /.../

Несколько десятков предприимчивых московских сатириков создали творческое объединение, которое назвали «Школа Гоголя». Откровенно говоря, это объединение понадобилось лишь для того, чтобы доказать заносчивым и высококультурным петербуржцам, что московская школа все-таки выше и сатира этой школы бичует недостатки более хлестко, чем это делают сатирики Северной Пальмиры. Естественно, что жители Питера, в пику москвичам, создали семинар Семена Альтова.

Спор творческий разгорался, в него втягивались все новые и новые писательские массы, при этом на массовость как раз ориентировались московские сатирики, питерцы сделали ставку на талант.

«Школа Гоголя» все разрасталась.

В борьбу вступали все новые и новые писатели.

Если поначалу сатирические произведения затрагивали самые широкие слои населения – от сантехников до членов ЦК КПСС, то уже через год сатирический запал участников литературной войны был обращен исключительно на противников. Пользовались гротеском, гиперболой, эзоповым языком, научной и социальной фантастикой, но еще через два года стало ясно – именно из-за них Гоголь в свое время и перевернулся в гробу. Чувствовал великий писатель, чем дело однажды обернется. Потому он и сжег второй том «Мертвых душ», что предсказал в нем будущие писательские баталии!

Самое интересное, что закончилось все у москвичей и их оппонентов тем же самым, чем закончилась грызня в двадцатые годы у «рапповцев» и «лефовцев». Кто в этой истории был виноват, а кто прав, как-то подзабылось. Наиболее одиозные фигуры вместе с примкнувшими к ним канули в литературное небытие, а талантливые писатели продолжали печататься дальше. Только и осталась от всей литературной борьбы высохшая грязь на заборах и прибитый за уши к позорному столбу московский сатирик Волков. Прибили его за излишнее старание самые активные читатели, а собраться по перу отодрать его от столба не спешили. И правильно делали – неизвестно ведь, за кого он возьмется, обретя нежданную свободу. Вот и висел именитый сатирик на столбе «аки вертоград во цветении...».

Баталии закончились, деление писателей по рангам и ранжирам вроде бы прекратилось, но сколько тайной крови и явных слез было выплеснуто в мир, сколько оказалось тех, кого Бог, прознав про те баталии, призвал к себе пораньше, чтобы душ не испортить?

Он-то полагал, что на место павших придут Гоголи, а пришли... /.../

Налицо была преступная прикосновенность к пробабилитности, только в случае с Цуриковым пробабилитность, или прикосновенность к случайности, выглядела совсем уж не случайно. Было очень похоже, что Господь Цурикова хочет прибрать к себе, только в последний момент почему-то от своего замысла отступает.

Синякин Сергей. Так начинают споры с солнцем // Синякин С. Заплыв через реку Янцзы. – Волгоград, Издатель, 2004. – С. 70, 73-74, 102.

Потом была ещё одна попытка, когда они под видом честных бизнесменов Грецию оккупировали. Надо же, тоннами у населения желудочный сок скупали, а сами в бывшей Югославии по ночам в зоне конфликтов на своих юрких наземных экипажах мотались, свежую кровь добывая. Главное, удобно – всё можно на чисто земной военный конфликт списать и самих же югославов в геноциде друг друга обвинить.

Но – разбрались, дипломатическим путём (как марсиане и хотели) выпроводили их с Земли. Правда, многие греки грустили, ведь в их страну немедленно вернулась преступность, объявились благополучно забытые к тому времени наркоманы, хронические алкоголики и бытовые пьяницы, только кто же недовольных греков спрашивать будет?

Синякин Сергей. Третье нашествие марсиан // Полдень, XXI век (СПб.). – 2006. – № 6. – С. 7.

– А Виктор Банев у Стругацких, – не оборачиваясь, сказал Брусилов, – чтобы протрезветь, жевал чай. Хочешь чаю, Валерка? /.../

Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным!

А. и Б. Стругацкие. Пикник на обочине /.../

Мир, созданный воображением Лема, Стругацких, Азимова, Кларка, – именно мир, а не миры, ибо я воспринимал их как нечто единое целое, как разные изображения одной и той же натуры, – был для меня объективной реальностью. /.../

Румата бросил в приёмную воронку несколько лопат опилок, и синтезатор тихонько запел, автоматически включив индикаторную панель. Румата носком ботфорта придвинул к выходному желобу ржавое ведро. И сейчас же – дзинь, дзинь, дзинь! – посыпались на мятое жестяное дно золотые кружочки с аристократическим профилем Пица шестого, короля Арканарского.

А. и Б. Стругацкие /.../

Никакой утопии не получится – загребут его военные, вот и вся утопия. Сделают секретный институт, всех этих суперов туда свезут, поставят часового, вот и всё...

А. и Б. Стругацкие

Скаландис Ант. Катализ. – М.: ТКО АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 1996. – С. 23, 148, 157, 177, 267.

– Плешь, – решительно повторил Игорь. – Я сделаю иначе. Только не растреплете? У меня будут лампочки.

Ренка ахнула, за столом стало тихо. Игорь обвел всех взглядом победителя.

– Что, дошло? Обычные лампочки от карманного фонарика. Нашиваются внизу вдоль разреза, а питание от четырех плоских батареек. По две в каждом кармане. Сила? Техника на грани фантастики! Да, кстати! С меня библиотека требует Стругацких, а я их кому-то отдал и не помню кому. Старик, они случайно не у тебя?

– Нет, не у меня, – отозвался Андрей.

Слепухин Юрий. Киммерийское лето // Слепухин Ю. Киммерийское лето; Южный крест. – Л.: СП, 1983. – С. 52.

После чая я еще книжку почитал. Понятное дело, не случайную, а сборник с «Далекой Радугой» Стругацких. Похоже на наш сегодняшний день. У них, правда, погероичней: «харибды» Волне противостоят, взрываются, детишек в космический корабль грузят, убежище роют.

Смоленский Дмитрий. Антракт: Рассказ // Полдень, XXI век (СПб.). – 2009. – Февр. – С. 139.

Курсанту надлежит быть спокойНУ, выдержаНУ и последовательНУ. Старое, как мир, правило... /.../

Здесь ведь главное оказалось что? Чтоб быть «выдержану» и «последовательну» – день за днем, шаг за шагом.

Смоленский Дмитрий. Практикант // Полдень, XXI век (СПб.). – 2009. – Ноябрь. – С. 127, 128.