Александр Громов

Гном рассказывает долго и обстоятельно, обращаясь главным образом к Потерявшему Имя. Похоже, он надеется, что тот вернется с полдороги достаточно живым, чтобы смастерить для гномьего народа средство от силикоза, хотя бы с изъяном. До моей судьбы ему нет никакого дела, он даже не скрывает, что я заведомо обречен погибнуть задолго до конца пути.

Досказав все, он неожиданно бросается наутек -- только треск стоит в смородиновых кустах. Пуганые здесь гномы -- слову не верят. Скверные времена, скверные нравы...

Переходим к лечению принцессы. На дворе трава, на траве рваный зеленый плащ, случившийся в хижине, на плаще -- Ленора в беспамятстве. Дракон осматривает ее одним глазом, затем другим.

-- По-моему, она все-таки девственница, -- плотоядно говорит он и шумно облизывается.

-- Ты не гадай, ты лечи! -- обрываю я. -- Эта девушка не для тебя, понял? Не понял -- будем сражаться!

По правде говоря, сражаться с драконом меня вовсе не тянет. Одна надежда на то, что он все-таки мудреющий.

-- Ладно, понял. -- Вздох дракона похож на сход небольшой лавины. Стены хижины трясутся. -- Отойди, свет застишь...

Язык у него раздвоенный, но я только теперь понимаю, что у него и слюна разная. На левом кончике языка она мертвая, на правом -- живая. Век живи, век учись.

По-моему, дракон не столько обрабатывает рану, сколько смакует вкусовые ощущения. Но дело сделано: рана закрылась, Ленора в сознании. И даже нисколько не испугана.

-- Это кто?

-- Дракон, -- объясняю. -- Мудреющий. Он тебя вылечил.

Ленора произносит благодарственную речь. Дракон в показном смущении машет на нее крылом, отчего с эльфийской халупы ветром сносит крышу, и улыбается во всю кошмарную пасть:

-- Не стоит меня благодарить, о деликатеснейш... то есть деликатнейшая из принцесс. За твое исцеление мне указан путь к усладе желудка Геенне...

-- Ха! -- Ленора веселится. -- А ты знаешь, сколько у Геенны воинов? А магов? А ведомо ли тебе, что на стенах города установлены баллисты, числом пятьдесят, чьи стрелы пробивают дракона навылет?

Дракон мрачнеет и поворачивается ко мне.

-- Ты почему не сказал?

-- А ты не спрашивал.

-- Та-ак. -- Дракон в раздражении колотит хвостом, оба его глаза наливаются кровью. -- Сговорились, да? Думали, я настолько глуп, чтобы летать в пределах досягаемости баллист? Я же не глупый, я мудреющий! Надули, да?

-- Погоди, -- осаживаю я его. -- Мы ищем Зрячие Кольца и приглашаем тебя пойти с нами. Если мы найдем их, могуществу Геенны наступит конец. Вот тогда и пообедаешь...

Дракон долго думает. Но уже остывает. Это хорошо: он не огненный дракон и перегрев ему вреден.

-- Далек ли путь? -- наконец осведомляется он.

-- Порядочен.

-- А куда идти?

На выручку мне приходит Потерявший Имя. Прошептав заклинание, он плашмя швыряет свой посох на землю. С посохом немедленно происходит метаморфоза: он уплощается и удлиняется, быстро превращаясь в тропу. Вот это да! Самонаводящаяся дорога!

-- Боевого оружия не получилось, -- извиняется старик. -- Но хоть что-то...

-- С изъяном?

-- Да. Надеюсь, с небольшим.

-- Ну как, -- вопрошаю дракона, -- пойдешь с нами?

Тот тяжко вздыхает, отчего стены эльфийской халупы рушатся, как карточный домик.

-- Придется...

-- А коли придется сражаться с врагами. а?

-- Ну... я ведь еще не мудрый, я только мудреющий. -- И дракон сконфуженно прячет голову под крыло.

* * *

Мы идем через земли короля Кюрдамира. После небольшой бескровной стычки с пограничной стражей мы держимся настороже, хотя вообще-то это страна мирная. Говорят, что с тех пор как славный Кюрдамир стараниями врачевательницы Нежриэль излечился от беспробудного пьянства, он настолько полюбил физические упражнения и стрельбу, что даже велел подданным забыть его прежнее имя и стал именоваться Биатлоном, носителем двух достоинств. Королевство Биатлона -- процветающая страна, войны обошли ее стороной. Зато к западу от королевства воюют все, кому не лень.

Туда мы и направляемся.

Леноре не сидится на привалах -- она требует, чтобы я учил ее бою на мечах, коих у нас полный комплект после приграничной стычки. Я и учу. На дракона надейся, а сама не плошай. Мудро, принцесса, мудро. Со временем о тебе разнесется слава как о справедливой королеве-воительнице, но видел бы тебя твой покойный папаша Угорел -- залился бы слезами. Ведь ты не постесняешься подержать в тюрьме крестьянина, не заплатившего налоги, и вздернуть на крепостной стене предателя? Ну и правильно.

Тропа, еще недавно бывшая посохом, пряма, как стрела, и вовсе не собирается обходить разные природные мелочи вроде буреломов, скал, оврагов и болот. Потерявший Имя, только что вытащенный нами из зыбучей трясины, хмурится на ходу, вычесывает из бороды сфагнум и объявляет, что эта-то неразборчивая прямизна и есть изъян его изделия, хорошо, если единственный.

Мы переправляемся через Мэйнстрим, когда-то самую могучую реку из всех, какие я знал. Теперь я точно вижу неустроение в мире: от реки остался хилый ручеек, петляющий по стрежню бывшего русла великой реки. Сухие водоросли, скелеты рыб, потрескавшаяся корка окаменевшего ила. Речные духи или погибли, или переселились жить в боковые протоки, прежде почти сухие, а теперь на диво многоводные.

Мне знакомы эти края, я бывал здесь когда-то, правда, в последний раз сравнительно давно: лет шестьдесят назад. Если не считать реки, ландшафт с тех пор мало изменился. Вон и знакомый холм с плоской вершиной стоит, как стоял, и все та же хижина земледельца у подножья холма...

Нет, я не утерплю, я сбегаю посмотреть...

Когда в прошлый раз я проходил здесь, спеша на помощь робкому и богомольному королю Монастиру, взятому в плен жрецами Тьмы, то решил срезать путь через вершину холма. Вершину я нашел еще более плоской, чем ей полагалось быть от природы, проще говоря, искусственно выровненной, со снятым слоем почвы и выкорчеванными кустами. На холме находился крестьянин, ничуть не испугавшийся при моем появлении. Он сидел на деревянной колоде, с ног до головы обсыпанный каменной крошкой, и тесал зубилом здоровенный гранитный валун. На валун-то я и присел, желая отдохнуть и поболтать со свежим человеком, ибо целых десять дней перед тем если что и слышал, то только свист клинков, грозный гул моего верного кистеня да стоны умирающих -- вольно же им было подставлять свои головы под Чтозаболь!

-- Если ты хочешь разбить этот камень, то неправильно держишь зубило, -- сказал я, справедливо полагая, что знаю о камнях все.

-- Я не хочу его разбить, -- ответил крестьянин, не прерывая работы. -- Я хочу его обтесать. Чтобы был прямоугольным. Четыре локтя в длину, три в ширину и два в высоту.

-- Зачем?

-- Площадку видишь? -- показал он глазами. -- Ее разровнял мой дед. Здесь будет... постройка. Сто шагов в длину, сто в ширину, сто локтей высоты. Это здание будет видно отовсюду, сюда будут приходить люди...

-- Значит, это будет храм? -- спросил я в великом сомнении.

-- Не храм, а Храм, -- поправил он интонацией.

Понятно...

-- Какому богу?

-- Никакому. Всем. Какая разница? Просто Храм.

-- И когда ты надеешься его закончить? -- спросил я.

-- Я -- никогда. Мой дед за всю жизнь сумел лишь подготовить площадку. Если боги позволят мне дожить до старости, то, наверно, я сумею обтесать и уложить в фундамент первый камень. После меня работу продолжит мой сын, -- крестьянин кивнул в сторону хижины, возле которой мальчонка лет пяти пытался сбить плод с грушевого дерева, -- а потом его сын, а потом внук и так далее. До тех пор, пока на этом месте не встанет Храм -- сто шагов в длину, сто в ширину, сто локтей высоты...

Я попытался прикинуть в уме, сколько понадобится времени для строительства Храма такими темпами, и не сумел: выходило что-то запредельное. Идеи столько не живут, не говоря уже о людях.

-- Зачем? -- только и спросил я.

-- Людям нужен Храм, -- объяснил крестьянин. -- Просто Храм, куда можно хоть раз в жизни прийти, и неважно, что каждый будет искать в нем что-то свое. Не знаю, найдет ли, хотя мне хотелось бы, чтобы нашел, -- но знаю, что каждый пришедший обязательно оставит здесь что-то свое, сокровенное, не видимое, может быть, даже бессмертным богам, и тогда Храм станет немножко больше. Ведь Храм -- это не только камни. Он станет расти до тех пор, пока не объемлет весь мир...

Вернее, пока очередная война не размечет его по песчинке, мысленно поправил я. Бедняга-фанатик. Но забавный.

-- А ты уверен, что к моменту окончания строительства на земле еще будут жить люди? -- спросил я.

-- Неважно. Важно то, что кто-то начал строить Храм. Это уже надежда, верно? -- Крестьянин отложил молоток, поплевал на точильный брусок и принялся поправлять затупившееся зубило. -- А теперь, если отдохнул, иди. Ты воитель, я строитель. Не хочешь помочь -- не мешай.

Я и пошел.

А теперь делаю крюк, взбегая на холм. Потерявший Имя, Ленора и мудреющий дракон медленно бредут по тропе недалеко от подножья холма и следят за мною. В глубине души все трое не уверены, что я не собираюсь дезертировать.

На холме сидит крестьянин и хмуро стесывает с камня топорно высеченное имя "Харальд". Это второй камень будущей постройки -- первый закончен и уложен неподалеку.

При виде грозного воина крестьянин нисколько не пугается и не прекращает методично стучать зубилом. Мне удается его разговорить.

-- Тот камень, спрашиваешь? Его мой дед обтесал, а площадку разровнял прапрадед. Здесь будет Храм: сто шагов в длину, сто в ширину, сто локтей высоты...

-- А что же отец?

Крестьянин хмурится.

-- Отец отказался продолжить начатое прапрадедом и дедом. Сказал, что и в поле работы довольно. Таким же и прадед был... А я решил, что дед прав. Где лежит один камень, там должен быть и второй, верно? А третий втащит на холм и обтешет мой сын, если только не решит, что его отец сумасшедший...

Возле хижины под холмом мальчишка трясет грушу.

-- А если не сын, то внук?

Крестьянин кивает. Я качаю головой, но, уходя, неожиданно для самого себя оборачиваюсь и говорю:

-- Удачи тебе.

* * *

Удача, скорее, нужна нам. Покинув мирное королевство Кюрдамира-Биатлона, мы движемся по странам, полыхающим войнами. Кругом поля, заваленные трупами, дым и пепел, поставленные, но не снятые заклинания и ни одной уцелевшей деревни. Ни одного овечьего стада. Голодно. Мы еще терпим, а дракону для пропитания чрева приходится регулярно летать на фуражировку, и с каждым днем все дальше. Чем питаются армии, продолжающие боевые действия, совершенно непонятно.

В отсутствие дракона на нас нападают шайки мародеров, сборщиков податей, вербовщиков, лесных братьев, бандитов и просто людоедов. С нашей стороны потерь нет, и нам удается пополнить оружейный запас. Теперь, помимо двух мечей, у меня имеется и кистень -- похуже, чем Чтозаболь, но тоже ничего. Потерявший Имя наскоро заговаривает шипы на смертоносном шаре -- заговор с изъяном все-таки лучше, чем никакого.

Мы пробираемся сквозь дремучий лес. Дракон устал, но исправно проламывает просеку. Он без труда сумел бы перенести нас по одному поверх деревьев, но за плотной зеленью крон ни за что не разглядел бы тропы. Поэтому он ворчит, но продолжает расчищать путь.

Непролазные чащобы Ничьих Земель населены свирепым зверьем. На нас бросаются чудовищной величины медведи, кабаны, единороги, крупные нелетающие птицы и существа, которым еще не выдуманы названия. Голодный василиск, питающийся окаменелостями, провожает нас долгим пристальным взглядом, напрасно надеясь, что кто-нибудь из нас посмотрит ему в глаза. Не на таких напал. Лесные овраги кишат всякой нечистью. Стаи небольших плотоядных существ, похожих на обезьян, скачут по веткам над нашими головами, днем гадят, а ночью пытаются загипнотизировать нас и сожрать. Потерявший Имя отбивается ответным колдовством, у него много работы и вечно какой-нибудь изъян в обороне.

Уже на выходе из леса меня предательски ранят отравленной стрелой какие-то человекоподобные создания Тьмы. Ринувшийся в кусты дракон догнал и сожрал одного и тоже едва не отравился. А я совсем плох и, чувствую, долго не протяну.

Потерявший Имя, смастерив из кривого сучка предмет, названный им Волшебным Ухом, собирает консилиум магов-врачевателей, находящихся на разных краях земного диска. Он многократно переспрашивает -- плохо слышно. Несомненно, Волшебное Ухо получилось с изъяном. Мне сильно повезет, если оно всего лишь поражено частичной глухотой и не искажает смысл сказанного.

Лечение найдено: я снова должен стать камнем. На время. Против гранита яд бессилен, он быстро скиснет и утратит смертоносные свойства. Но как, назгул меня заруби, я снова стану человеком?!

Очень просто. Можно подумать, что в стране, где тридцать лет не утихают войны и погромы, уже не найти ни одной девственницы -- ан нет. Одна есть. Правда, она безобразна и горбата, зато совсем не прочь потерять невинность, особенно в обмен на обещанное удаление горба. Потерявший Имя инструктирует горбунью: она должна всячески сопротивляться, ибо насилие есть насилие, все должно быть натурально. Ленора быстро чмокает меня в губы, и...

Я снова камень. Лежу, выздоравливаю и злорадно наблюдаю, как Потерявший Имя варит какое-то зелье -- наверняка возбуждающее. Других мужчин поблизости нет, а у старика годы не те, чтобы без специальных сильнодействующих средств бросаться даже на спелых красавиц, не говоря уже о горбуньях.

Кажется, пора. Горбунья блудливо хихикает. Ленора деликатно отворачивается. Я страшно жалею об отсутствии век -- закрыл бы глаза и ничего не видел...

Кошмар!..

Однажды по приказу какой-то теперь уже давным-давно покойной королевы ее воины насиловали в трех шагах от меня одну рыженькую. Они поленились дотащить ее до меня, такого удобного камня, и мне почти два столетия пришлось дожидаться другого случая! Но и тогда мне не было столь противно...

Что, уже?..

Дело сделано. Я пребольно придавлен горбом, зато снова нахожусь в человеческом облике. Из своего очередного посоха и дырявого булыжника старик мастерит Волшебный Молот -- и одним ударом выпрямляет горбунье спину. От удара ее глаза съезжают к переносице -- изъян есть изъян, -- но женщина, поразив меня рассудительностью, решает, что косоглазие много лучше горба. Она чрезвычайно довольна.

Я тоже.

Крайне недоволен Потерявший Имя: изъян возбуждающего напитка проявился в неудержимой икоте. Продолжая путь, мы тихонько хихикаем, а дракон просто ржет. Но уже ночью громкая икота старика доводит нас до исступления, мешая спать. По счастью, к утру недуг прекращается, но старик настолько измучен, что не может идти, и дракон соглашается подвезти его на себе.

Мы идем по удивительным странам. В одной из них нет людей, зато оружие воюет само по себе. Мечи против бердышей, ассегаи против шестоперов. Поминутно саморазряжаются арбалеты. Мне почти удается уговорить один из не очень сильно затупленных мечей пойти с нами, но в последнюю минуту он отказывается. В другой стране, совершенно прямоугольной, почти сплошь покрытой ядовитым океаном, люди живут в великой тесноте на нескольких квадратных островках, постоянно подвергающихся набегам гигантской плотоядной каракатицы. На каменной стене, замыкающей эту страну, высечено: "Здесь был Боройгал" и "Харальд".

В следующей стране опять война. Великан по имени Полкодав, громадный человечище с простоватым лицом и русыми кудрями, касающимися облаков, в одиночку сражается с многочисленной армией. Тактика его незамысловата: прицельно упасть и задавить целый вражеский полк, операцию повторить необходимое число раз. Враги осыпают Полкодава стрелами и заклинаниями.

Дальше не пройти никак. Армия желтокожих воинов из империи Бань-Янь сошлась на равнине с дружиной княжества Вань-Встань. Не имея намерения лезть в драку, мы собираемся тихонько миновать поле брани, но не тут-то было: завидев нас издали, воины обеих ратей прекращают бой и перестраиваются для нападения. На нас.

-- Это козни Серого Властелина! -- в гневе и отчаянии кричит Ленора. -- Он нас видит!

-- Конечно, видит, -- подтверждает Потерявший Имя. -- Он наблюдал за нами с самого начала. С помощью Зрячих Колец очень удобно... наблюдать.

-- Что же делать? -- потерянно вопрошает Ленора. -- А дракона они не испугаются?

-- Уже не испугались, -- огорчает старик. -- В Бань-Яне драконов прорва, там привыкли.

Мудреющий дракон печально соглашается. В молодости он бывал в империи желтокожих и, как все молодые драконы, пробовал хулиганить, но едва успел убраться невредимым. Из всех видов искусств там в наибольшем почете боевые да еще художественная резьба по драконьей кости, а тамошние маги придумали швыряться больно жалящими шариками огня...

-- Что же ты не сработал еще один набор игральных костей? -- укоряю я старика.

-- А когда мне было срабатывать? -- отмахивается он от меня и обращается к дракону: -- Ты сможешь поднять в воздух нас троих?

Дракон тяжко вздыхает.

-- Нет?

-- Одного мог бы, -- сознается дракон, -- даже двоих. Троих не могу. Прости, но изъяны есть не только в твоих изделиях, изъян есть и в тебе... Ты тяжелый.

Вот как.

Мой меч со свистом вылетает из ножен, другой рукой я раскручиваю кистень. Удирать поздно, придется идти на прорыв, хотя дело это безнадежное.

-- Повремени, храбрый Камень, -- останавливает меня Потерявший Имя. -- У нас осталось еще одно средство.

Какое? Я наблюдаю с интересом. А! Старый маг сохранил Волшебное Ухо и вторично обращается к дружественным магам с просьбой о помощи.

И помощь приходит. Старик долго шевелит губами, запоминая спасительное для нас заклинание. Тем временем враги успевают окружить нас со всех сторон и медленно стягивают кольцо. Уже свистят первые стрелы, а с пальцев враждебных магов, идущих в первых рядах войска, срываются шарики огня.

-- Приготовьтесь! -- и старик, делая руками сложные пассы, выкрикивает длинное заклинание.

Стрелы и огненные шары проносятся над нашими головами, не причинив нам никакого вреда. Мы превратились в мух, а дракон в стрекозу. Ленора -- красивая золотистая мушка; я -- крупная волосатая тварь, завсегдатай помоек и вероятный переносчик холеры; старик -- потрепанный слепень без одного крыла. Опять дефект. Стрекоза-дракон хватает Потерявшего Имя и взмывает в небо. Мы следом. Интересно, если сейчас золотистая мушка коснется моего хоботка своим -- я превращусь в камень? Очень удобно было бы, упав с высоты, расплющить ту же Геенну, -- но где гарантия, что я не расколюсь при падении? И я помалкиваю.

Оп! Едва уворачиваюсь от стрижа. Разлетались...

Нет, быть мухой не так уж весело. Кстати, надо держаться подальше от деревьев -- неровен час влетишь в паутину.

-- Вдоль тропы -- и вниз! -- жужжит старик.

Наверное, действие заклинания должно скоро кончиться.

Так оно и есть. К нам возвращается прежний облик. Вражеские армии остались далеко позади. Я бросаюсь ничком в ближайший ручей и яростно скребусь, оттирая несуществующую грязь несуществующих помоек. Потерявший Имя посмеивается. Дракон доволен и впервые за много дней сыт: во время полета он успел сцапать пяток комаров. Любопытно, во что трансформировались эти насекомые в его желудке при смене обличья?

Но я не спрашиваю. В чужое колдовство с расспросами не суйся.

Мы продолжаем путь. Мало-помалу тропа заводит нас в горы. В теснинах дракону трудно, он предпочитает их перелетать, а поперек бездонных пропастей ложится мостом, облегчая нам переправу. Горные демоны, несомненно служащие Серому Властелину, спускают на нас лавины и обвалы. Потерявший Имя отбивается магией. Дракону удается поймать одного из пакостников, но, попробованный на зуб, демон выплевывается в пропасть. Невкусный.

То ли дело девственница!

На скальной стене высечена кривая надпись: "Я горад Мисину в розор розарил. Харальд". Несомненно, гопник не только хвастался тут подвигами, но и упражнялся в правописании. Похвально.

-- Проклятая Геенна, овладевшая Копролитом, -- шепчет Ленора, чуть отстав от старика и дракона. -- Погоди, вот только доберемся до Зрячих Колец...

-- Доберемся, -- уверенно говорю я. -- Уже близко.

-- Я отвоюю свое королевство, -- гордо продолжает она. -- Но чтобы в Копролите установился прочный мир, одной королевы недостаточно. Мне понадобятся верные помощники, мудрые министры, храбрые военачальники, а самое главное, мой будущий супруг, король...

-- Найдешь, -- бросаю я.

-- Ты действительно камень! -- кричит Ленора, пугая горного демона, робко высунувшегося из расщелины. -- Ты настоящий бесчувственный булыжник, если еще не понял, какой супруг мне нужен! Мне нужен ты!

Она смотрит на меня, а я на нее. На веках принцессы дрожат слезы.

Вот как...

У меня есть тысяча и одна причина не становиться королем, но я раскрываю лишь одну:

-- В свадебный обряд, принятый в твоей стране, входит поцелуй?

-- Входит... -- Ленора вздыхает.

-- Вот видишь.

-- Мы могли бы придумать, как этого избежать, -- настаивает принцесса.

Пожалуй, она растопит мое сердце, хотя, признаться, у меня нет никакого желания становиться королем, да еще женатым. Вдруг жена забудется да и поцелует супруга во сне?

-- Хорошо, моя принцесса, -- отвечаю я. -- Но сперва мы добудем Зрячие Кольца и уничтожим Геенну, а потом уже подумаем.

* * *

Ущелье -- узкое, мрачное, глубокое. Отравленная река шипит внизу, как миллион придавленных гадюк, разъедает свое каменное ложе, углубляя и без того глубочайшую пропасть. Когда она прогрызет всю толщину земного диска и едкая жидкость польется прямо на китов -- или кто все-таки держит Землю? -- вот тогда и наступит всему конец. Но до этого еще далеко.

Ядовитый туман, густым киселем повисший в ущелье, мешает видеть и дышать. Наши лица обмотаны тряпками, смоченными драконьей слюной, единственно верным средством. Иначе наши тела уже давно добавились бы к многочисленным телам несчастных, то и дело встречающимся на пробитой в стене ущелья тропе, единственному пути в мрачный Катаракт, страну Серого Властелина.

Замок Танагр -- первый и, как говорят, наименее укрепленный из трех -- вжался в каменную стену и частично вырублен прямо в ней. Он управляется двумя братьями-близнецами -- Убедилом и Победилом. Воздвигнувшись перед подъемным мостом, я вызываю обоих на поединок. После серии перекрестных оскорблений вызов принят. Победил -- сильный боец, а Убедил вдобавок обладает столь совершенным даром красноречия, что способен уговорить противника собственноручно снести себе голову или распороть живот. Проинструктированный Потерявшим Имя, я залепляю себе уши воском и выхожу победителем из схватки. Деморализованная охрана разбегается. Путь свободен!

Замок Онагр -- висячий. Через ущелье ниже тропы переброшена чудовищная каменная арка, на ней громоздятся стены и башни, царапающие облака. Мост поднят. Никто не отвечает на вызов -- вместо ответа со стен летят стрелы, камни и горшки с нечистотами. Нет больше дураков, готовых сразиться со мною в честном бою. А без дураков -- как пройти?

Потерявшему Имя известно, что существует заклинание, от которого замок должен со страшным грохотом обрушиться на дно пропасти, но он не знает -- какое. Мудреющий дракон с неохотой соглашается на единственно возможный выход: он перенесет на себе меня и Ленору под замком, а затем вернется за Потерявшим Имя. Превратиться в мух на этот раз не выйдет: от испарений Отравленной реки сдохнет любая муха.

Одной рукой держусь за драконий гребень, другой поддерживаю принцессу. Чиркая крыльями по скалам, дракон проносит нас под аркой -- сверху льется кипяток, летят камни. К счастью, мимо. Мы высажены на тропе позади замка, дракон тем же путем возвращается за стариком...

Мы в напряженном ожидании. Вот в густом тумане под аркой появляется размытое пятно -- летит мудреющий дракон, несет Потерявшего Имя... И вдруг арка рушится, грохочут камни, и весь замок Онагр обрывается в бездну. Еще целую минуту проносятся мимо нас разваливающиеся в падении фрагменты стен, зубцы, кровли... Изрыгая проклятия, пролетает мой старый знакомец в рогатом шлеме, а вслед за ним камень с незаконченной надписью "Хар"...

Они успели. Дракон удивлен, а Потерявший Имя чему-то улыбается и потирает макушку -- его задело горшком с фекалиями. После этого он и произнес нечаянно фатальное для замка заклинание.

-- Какое?

-- Ну не при дамах же...

Отравленная река куда-то делась, ущелье кончилось, и мы с облегчением избавляемся от тряпок на лицах. Замок Тарбаган -- последний оплот Серого Властелина -- на самом деле целый город, обнесенный тремя стенами, одна выше другой, защищаемый многочисленным гарнизоном и могучими заклинаниями. Намного выше стен поднимается центральная башня, служащая жилищем Серому Властелину и хранилищем Зрячих Колец. На стенах отчетливо видны котлы с вечнокипящей смолой и драконобойные баллисты.

При виде котлов и особенно баллист дракон мрачнеет и пятится по тропе назад.

-- Дальше вы пойдете одни.

-- Ты отказываешься от Геенны? -- Я не верю ушам.

Продолжая пятиться, дракон вздыхает.

-- Не такой же ценой добывать себе пропитание... Пусть я не мудрый, но все-таки мудреющий, а штурмовать это, -- кивок в сторону цитадели, -- работа для вовсе глупого.

-- Мы справимся! -- обещаю я, а Потерявший Имя поддакивает.

-- Пока мы справимся, я стану совсем мудрым, а питаться девственницами для мудрого -- дурной тон и атавизм. Прощайте! -- Он шумно срывается с места и кругами набирает высоту, предусмотрительно держась подальше от замка. Еще минута -- и он исчезает за горной цепью.

Нас снова трое. Ничего не скажешь, грозное воинство... Против одного бойца, кое-как научившейся сражаться девушки да старого мага, не способного сделать даже табуретки без неустранимого дефекта, -- неисчислимая армия Серого Властелина и, самое главное, Зрячие Кольца, обращенные во зло. Ой-ой...

Три дня проходят в бездействии. Старик что-то мастерит, бормоча себе под нос, но не говорит -- что. Мы не приближаемся к замку ближе, чем на полет стрелы; противник пока также не делает вылазок, справедливо опасаясь встретить отпор мечом, кистенем и магией. Наверно, до нас никто не решался штурмовать этот замок -- вот там и ждут, что мы отступим без боя.

Да если это случится и если мне когда-нибудь суждено вновь стать камнем, я от стыда из серого гранита сделаюсь красным!

На третью ночь разожженный нами костер, едва успев разгореться, неожиданно проваливается под землю. Из дыры вместе с фейерверком искр выскакивает, кашляя и подвывая, опаленный гном в дымящейся спецовке. В руках у него лопата с тлеющим черенком.

Гном кашляет много дольше, чем требуется для того, чтобы очистить легкие от дыма. Ага, вот это кто! Старый знакомый! Как твой силикоз -- не прошел?

Разумеется нет. Иначе зачем бы гному помогать нам? А ведь он явно пришел помочь. Не мне -- Потерявшему Имя. На меня и не смотрит. Вот только прокопался он к нам с небольшой ошибкой -- на тепло шел, что ли?

Вчетвером мы разрабатываем план операции. Гномий туннель проведет нас под двумя стенами и выведет перед третьей недалеко от ворот. Дальше не подкопаться -- скала. Гномы из западных кланов обещали помощь, но в открытую схватку не вступят. Если нам удастся пробиться в ворота, а затем взломать заколдованную Железную Дверь, ведущую в башню, нам может улыбнуться удача...

По-моему, шансы вызвать эту улыбку у нас ничтожные. Но другого выхода все равно нет.

-- Завтра после восхода солнца...

-- А почему не прямо сейчас?

-- Ночью ворота заперты, -- гном в своем небескорыстном рвении помочь снисходит до ответа даже мне.

* * *

Ох, какая рубка в воротах! Как свистит мой клинок, как поет новый кистень! Ленора с мечом и старик с посохом прикрывают мои фланги и тыл, а я разметываю неприятеля направо и налево. Одолели! Большой отряд врагов, сомкнув строй, пытается атаковать нас с тыла, но вдруг проваливается в колоссальную дыру -- не подвели западные гномы. Ворота наши!

Внутренний. Двор. Быстро. Устилается. Трупами.

Одолели!

Железная Дверь. Не-под-да-ю-ща-я-ся...

Магия против магии. Потерявший Имя колдует над своим новым, только вчера вырезанным посохом, предоставляя мне отмахивать мечом стрелы, густо летящие в нас со стены. Мимо меня величаво проплывает огромнейшее бревно -- так вот во что превратился посох! В стенобитное орудие! Бревно самостоятельно берет разгон -- удар!!! -- и путь свободен. Заколдованные дверные засовы устояли, и петли тоже, зато не выдержал косяк -- так и выпал вместе с Железной Дверью. Наверняка Серый Властелин не ожидал такого поворота. Сам виноват -- укрепляй двери лучше!

Башня. Первый этаж. Полным-полно врагов. Высокий свист рассекающего воздух клинка, низкий баритон усаженного шипами шара, стаккато падающих на пол отрубленных конечностей...

Одолели!

Винтовая лестница, естественно, закручена слева направо. Кистень здесь не поможет, да и меч приходится переложить в левую руку. Но неужели строитель башни надеялся остановить меня столь мелкими пакостями?!

Одолели.

Второй этаж. То же самое. Снова лестница... Третий этаж...

Одолели! Одолели!! Одолели!!!

Ближайшая охрана Серого Властелина делает последнюю попытку остановить наш порыв. Тщетно. Шар моего кистеня неожиданно разлетается с ужасным грохотом, пламенем и дымом -- визжат, рикошетируя от стен, осколки-шипы. Мы даже не задеты, зато охранникам пришлось куда хуже. Пока я шинкую последнего, еще пытающегося злобно наскакивать, старик с удивлением чешет в затылке:

-- Повезло... Знал я, что не сумею без изъяна заговорить оружие, но чтобы такой удачный изъян...

-- Вперед! -- кричит Ленора.

Тронный зал. Серый Властелин может находиться только здесь. Почему -- не знаю. Но чувствую.

Вот он.

Серый Властелин.

Высокая фигура в сером плаще до пят. Серый капюшон скрывает лицо. Даже клинок длинного меча кажется серым в скудном свете, пробивающемся сквозь узкие окна-бойницы.

Со смехом, похожим на карканье, фигура вытягивает вперед руку -- и три совсем не серые молнии срываются с пальцев в серых перчатках. В Потерявшего Имя, в Ленору, в меня. Серый Властелин собирается разделаться с нами одним ударом.

Не тут-то было. Старый маг ловко швыряет навстречу молниям свое последнее оружие -- лошадиную подкову, опутанную блестящей серебряной проволокой, и точно направленные молнии бьют мимо. Ну, с таким прикрытием я спокоен...

Бой на мечах. Искусство Серого Властелина велико, но и мое не меньше. Противник теряет хладнокровие и предпринимает бешеный натиск, затем тушуется, отступает... Мой клинок поражает Серого Властелина как раз в момент его трансформации в гигантскую летучую мышь -- поняв, что проигрывает, он собирался улететь. Кончен бой... Одним Властелином меньше.

Плащ поверженного врага уже успел превратиться в перепончатые крылья, но карман еще цел. В кармане лежит продолговатый серый футляр, совсем небольшой. Неужели Зрячие Кольца столь малы? Я ожидал чего-то сравнимого с тележными колесами, если не больше...

Потерявший Имя, чующий магические предметы за версту, подтверждает: Зрячие Кольца здесь. Учащенно дышит Ленора. Открываю футляр...

-- Великий Драхма! -- восклицает старик. -- Вот это вещь!

Я беру в руки Зрячие Кольца, дивясь их легкости. Они сработаны из тонкого блестящего металла -- два небольших, не совсем круглых кольца, соединенных короткой металлической дужкой. Две дужки подлиннее прикреплены к кольцам с боков и могут двигаться на крошечных шарнирах. В оба кольца искусно вставлены прозрачные стекляшки.

-- Как ими пользоваться? -- спрашиваю я. Ленора беспомощно пожимает плечами:

-- Я... не знаю.

-- А ты? -- обращаюсь я к Потерявшему Имя.

-- Тоже не знаю, но догадываюсь. Наверное, надо просто посмотреть сквозь них и, может быть, произнести заклинание...

-- Тогда смотри и произноси.

Некоторое время старик вертит Кольца в руках, затем нерешительно подносит их к глазам. Ему неудобно, и он отгибает большие дужки. Они забавно ложатся ему на уши, а малая дужка -- на переносицу. Удобно! Вид у старика препотешный, но теперь я вижу, что Кольца на то и рассчитаны, чтобы сидеть на носу, цепляясь за уши.

-- Ну как?

-- Мутно, -- жалуется Потерявший Имя. Я впервые вижу его растерянным. -- Плохо видно, словно в воде. И... я не вижу своего настоящего имени! Не вижу!!! -- Он в отчаянии. -- Не вижу, не знаю!..

-- Попробуй произнести заклинание.

-- Если бы я еще знал какое!

-- Все равно попробуй, -- настаиваю я. -- Давай размыслим. Это вещь светлая, так? Значит, заклинать нужно светлые силы, никак не темные. Уже легче. Уже половина ненужных заклинаний долой. Даже больше половины, не так ли?

-- Больше-то больше, -- плаксиво соглашается Потерявший Имя, -- а все равно их тысячи. Разве я их все помню? Я ведь не настоящий маг, я так, делаю вещи... Говорила мне в детстве моя наставница, светлая эльфиня Карамель: учись прилежно, Стилобат, а то недоучкой вырастешь... Вот недоучкой и вырос. Не-ет, видно, судьба мне до самой смерти ходить Потерявшим Имя, и вещи мои всегда будут с изъянами. О горе, горе!.. Великий Драхма, за что?

-- Стой! -- перебиваю я. -- Как ты себя назвал?

-- Никак я себя не называл! Недоучкой я себя называл! Нет, я не маг, а ремесленник, причем плохой...

-- Ты сказал: "Учись прилежно, Стилобат". Не твое ли это имя?

Он словно громом поражен и падает навзничь, успев прошептать "мое". Я вовремя подхватываю Зрячие Кольца, иначе стекляшкам пришлось бы худо.

Здорово на него подействовало... Но он жив, это у него обморок от радости. Скоро очнется.

-- Теперь ты, принцесса, -- я протягиваю ей Зрячие Кольца. -- Твоя очередь. Не беспокойся, если упадешь -- подхвачу.

Задыхаясь от волнения, Ленора помещает малую дужку Колец на прелестный, чуть облупленный от горного солнца носик и долго всматривается. Затем со вздохом протягивает Кольца мне.

-- Посмотри и ты, храбрый Камень...

-- Разве ты ничего не увидела? -- тревожно спрашиваю я.

Ленора снова вздыхает.

-- Геенна лежит при смерти. Она отравилась свинцом, пробуя на зуб монеты из подвалов своей мамаши Лигатуры -- думала, в сплаве и серебро есть. Теперь мне нужно всего лишь вступить в пределы Копролита и объявить о своих правах на престол. Я прошу тебя, не покидай меня. Что бы ты ни увидел в Кольцах -- не покидай!..

-- А если я увижу то же, что и ты?

-- Каждый видит в Кольцах что-то свое. -- Обморок старика прошел, и он кряхтя встает на ноги.

Мне страшно. Удивительное дело: я не боялся штурмовать неприступные замки и сражаться с армиями -- а теперь боюсь. Боюсь, что увижу в Кольцах конец своего пути, развязку затянувшейся шутки великого Драхмы...

Ощущение, как перед прыжком в пропасть. Даже хуже: как перед поцелуем.

-- Смелее! -- подбадривает Стилобат.

Он что, считает меня трусом?.. И малая дужка Колец садится мне на переносицу, а две большие ложатся на уши. Я успеваю подумать о том, что выгляжу, должно быть, крайне нелепо.

Туман... Ничего, кроме тумана.

Я шагаю вперед. Моя бестелесная сущность пронизывает белесые струи, и туман, вначале плотный, как горное облако, начинает слоиться, слои плавают отдельно друг от друга, не смешиваясь, и в просветах между ними начинают проступать изображения...

Странные картины. Первая -- людская толчея на городской площади. Люди диковинно одеты, и их очень много, я не думал, что столько бывает. Но это не войско, собравшееся в поход: никто не отдает приказов, да никто и не стал бы их слушать. Никакого порядка, все снуют туда-сюда, как ошпаренные. По краям площади, разумеется, торгуют со столиков. По большей части -- странными книгами. Это не свитки, и мне приходится сделать усилие, чтобы понять, что прямоугольные кипы нарезанной бумаги, объятые блестящей гладкой корой, -- тоже книги. Еще более странно, что торговец не зазывает покупателей, а скучает, позевывая.

На книгах -- искусно выполненные рисунки. Тут мне многое знакомо. Вот изображена Ленора с мечом, вот Стилобат с посохом, а вот и я. Немного подкачал дракон, но в общем тоже похож. В какой стране живет умелец, делающий подобные книги? Я не знаю этой страны, но там, выходит, нас знают...

В соседнем просвете открывается еще более озадачивающая картина. Несколько юнцов и юниц, сойдясь стенка на стенку, бестолково размахивают подобиями мечей -- сразу видно, что деревянными. Если их стране грозит опасность и они готовятся к сражению с силами Тьмы, то результат этого сражения известен мне заранее. Несчастные... Где же их наставники в боевом искусстве -- неужели все погибли? Не-ет, я непременно приду к ним на помощь, ведь без меня их легко перебьет любой солдафон квалификации Зада Мелькала...

Но как найти их страну?..

Моя бестелесная сущность взмывает вверх -- я заглядываю в следующий просвет.

Комната. Толстый мальчишка лет восьми, похожий на избалованного наследника сильно занятого государственными делами правителя, развалился наподобии стула перед серым ящиком, непрерывно жует, а рука его, обнявшая маленькую плоскую коробочку, зачем-то шарит по столу... Ага, ящик магический! Что-то вроде Зрячих Колец, только лучше: одна грань ящика прозрачна, и в ней застыли фигуры.

Эти фигуры -- мы.

Вот я. Рядом -- принцесса и старый маг. А вон там на полу распростерся поверженный Серый Властелин, не успевший удрать в облике летучей мыши...

Я -- Камень. А сейчас и вовсе бесплотный дух. Но мое сердце стучит так, как никогда не стучало во время самой отчаянной схватки.

В том ящике на мне Зрячие Кольца, и я не должен видеть то, что происходит вокруг меня. Не должен видеть, как прекрасная Ленора, повинуясь движению пухлой детской лапки, приближается ко мне, встает на цыпочки, чтобы поцеловать, -- и по мановению той же лапки резво отскакивает, спотыкаясь о Серого Властелина. И как мальчишка хихикает...

Но я вижу.

Вот кто наш настоящий властелин. Может быть, это сам великий бог Драхма, для забавы принявший жалкий облик?

Вряд ли...

Это не Драхма. Я вижу, как в комнату неожиданно врывается мужчина с брюшком и пробивающейся на макушке лысиной, и я слышу его повизгивающий крик: "Так я и думал! Ты чем занимаешься, а?! А уроки?!!" -- в ответ на что мальчишка принимается что-то лепетать, плаксиво и одновременно нахально. Никакой бог не повел бы себя так позорно...

И я срываю с лица Зрячие Кольца. Нет! Не-е-е-ет!!! Я не хочу! Это неправда!.. Кольца солгали мне!

Слабая попытка самоутешения. Чтобы солгать, надо выдумать, -- но разве можно выдумать ТАКУЮ ЯВЬ? Нельзя, а значит, она существует на самом деле...

Я снова в башне замка Тарбаган и теперь знаю все. Не могу, не желаю смириться -- но знаю.

Старик отбирает у меня Кольца, пока я не растоптал их, швырнув на каменные плиты, и быстро прячет в свою суму. Вовремя.

-- Не ответишь ли ты, что удалось тебе увидеть, доблестный Камень? -- Он любопытен.

-- Ничего. -- Мое вранье его не обманет, но будь я орк позорный, если поведаю ему правду. -- Совсем ничего. Только туман.

* * *

Гаснет закат.

Уцелевшие после побоища воины, узнав о смерти Серого Властелина, устроили вече между первой и второй стенами и орали полдня. Мы решили их не трогать. Несомненно, они вот-вот пришлют к нам выборных с выражением покорности и предложением верной службы, на чем и закончится еще одна история о подвигах воина по имени Камень. Со временем она обрастет неправдоподобными деталями и превратится в легенду. Впрочем, это уже не моя забота.

Обо мне ходит немало легенд. Но эта станет последней.

Скоро мы расстанемся. Нашедший Имя, обретя должность хранителя Зрячих Колец, останется править Катарактом, мастерить на досуге магические предметы без изъянов, а заодно лечить гномов, ибо он честный маг; путь же принцессы труден и долог. Геенна вот-вот умрет, не оставив наследника, и военачальники в Копролите передерутся из-за престола. Пожалуй, я все же пойду с Ленорой и помогу ей отвоевать королевство -- теперь это сравнительно нетрудно. Конечно, я ни слова не скажу принцессе о том, что увидел сквозь Зрячие Кольца. Ей незачем знать.

А потом я уйду.

Я сделаю это, потому что ни я, ни любой другой герой нашего мира, ни самый умудренный маг, ни даже великий бог Драхма не смогут сделать наш мир хоть чуточку настоящим.

Я уйду, потому что не хочу жить и геройствовать в придуманном кем-то мире. В этом странном театре дергающихся марионеток я стану лишь частью декорации -- уверен, что это менее противно, чем быть его героем.

Пожалуй, я сумел бы жить и действовать в мире, придуманном мною самим. И то -- надоело бы. Но жить, топтать тропы, махать волшебным кистенем, спасать принцесс и уклоняться от поцелуев в мире, придуманном ради детской забавы?!

Увольте. Жаль, что из этого мира невозможно выскочить. Но не быть марионеткой, пожалуй, можно. Во всяком случае, я попытаюсь.

Я пойду туда, где крестьянин строит Храм. Если надо -- прорвусь с боями. Я поздороваюсь с крестьянином-каменотесом и пожелаю ему удачи. А потом я уговорю его жену поцеловать меня в губы. Пусть в фундаменте Храма Никакого Бога станет одним камнем больше. Единственное, чего я не хочу, -- чтобы из меня сделали алтарь. Кто знает, какие верования овладеют душами людей через несколько столетий и какие действа будут совершаться на алтаре? Лежать в фундаменте гораздо лучше.

Может быть, мудрый Драхма предвидел такой конец моего пути?

Интересно знать, не завидует ли он мне?

Ему-то, всеведущему, а стало быть, прекрасно понимающему, кто он есть в этом мире, приходится хуже...

У меня будет время об этом подумать. Очень много времени, ибо я сделаю то, что решил. Так говорю я, Камень.