Паровоз для царя |
Небольшой космический корабль упал во дворе дома № 16 по Пушкинской улице. Шел дождь со снегом, осень заканчивала свое дело. Упал он бесшумно, так что Корнелий Удалов, который шел на работу, сначала даже не сообразил, какие гости пожаловали прямо к дому. Корабль повредил край сарая, шмякнулся в лужу, подняв грязь и брызги. И замер. Удалов вернулся от ворот, обошел корабль вокруг, прикрываясь от дождя цветным пляжным зонтиком, позаимствованным у жены, постучал кораблю по боку, надеясь на ответный сигнал, и, не дождавшись, отправился будить соседа Александра Грубина. По дороге подумал, что опять придется опоздать в стройконтору. — Саша, — сказал Удалов, толкнув пальцем форточку на первом этаже. Форточка отворилась. — Саша, вставай, к нам космический корабль на двор упал. — Рано еще, — послышался сонный голос Грубина. — Восьми нету. — Молчит, не откликается, — сказал Удалов. — Может, авария случилась? — А большой корабль? — спросил Грубин. — Нет, метра три в поперечнике. Системы «летающее блюдце». — А опознавательные знаки есть? — Опознавательных знаков не видно. — Ты посторожи, я сейчас оденусь. Дождь на дворе? — Мерзкая погода. И надо же было ему именно сегодня упасть! У меня в девять совещание. Удалов вернулся к кораблю, отыскал люк, закрытый изнутри, постучал в него погромче. — Стемивурам зас? — раздался изнутри голос, заглушенный обшивкой корабля. — Это я, Удалов, — сказал Корнелий Иванович. — Вы нарочно к нам приземлились или как? — Послити, маратакра, — сказал голос изнутри. — Открывай, открывай, я подожду, — ответил Удалов. Люк щелкнул, отворился. Внутри стоял, протирая заспанные глаза, неизвестный Удалову встрепанный космонавт в пижаме. Внешне он напоминал человека, если не считать чрезвычайно маленького, по пояс Удалову, роста, зеленоватой кожи и жестких волос, которые пучками росли на лбу и на кончике носа. — Прекграни вслука! — воскликнул космонавт, поглядев на небо, потом на Удалова и на строения, окружающие двор. — Погода как погода, для этого времени года в наших широтах мы лучшего и не ждем. Космонавт поежился на ветру и сказал: — Струку, крапатака. — Оденься, оденься, — сказал Удалов. — Я подожду. Он заботливо прикрыл за ушедшим космонавтом люк, а сам зашел за бок корабля, там меньше хлестало дождем. Розовая краска с корабля облезла — видно, не первый день его носило по космическим далям. Пришел Грубин, накрытый армейской плащ-палаткой. — Этот? — спросил он, показывая на корабль. — Вот именно, — сказал Удалов. — Некрупный. А ты как, достучался? — Сейчас оденется, выйдет. — Он к нам с визитом или как? — Еще не выяснили. Погода ему наша не понравилась. — Кому такая понравится! Не Сочи. — Всегда я жду чего-нибудь интересного от прилета межзвездных гостей. Развития технологии, науки, искусств, — сказал Удалов. — Даже сердце замирает от перспектив. — Погоди, может, у него враждебные цели, — сказал Грубин. — Не похоже, — сказал Удалов. — Он в пижаме был, видно, проспал посадку. — А на каком языке говорит? — Язык пока непонятен. Ну ничего, расшифруем. Расшифровывать язык не пришлось. Люк заскрипел, отворился, на землю соскочил космонавт, на этот раз в прозрачном плаще и такой же шляпе с полями. Ему было зябко, зато от дождя он был защищен. — Ну что ж, — сказал Удалов, — давайте знакомиться. — Стрпехуюрка тик, — сказал космонавт. — Погодим, нам не к спеху, — согласился Удалов. — Только учтите, что у меня в девять начинается совещание. Космонавт вытащил из кармана черную коробочку с дырками, затянутыми сеточкой. Включил нажатием кнопки. — Переводчик у тебя такой, что ли? — спросил Грубин. Черная коробочка сразу произнесла: — Вокрочитук па ла-там-пра кава? — Воста, — сказал космонавт, и коробочка повторила: — Правильно. — Праклюба безнарло. Коробочка перевела: — Вы очень догадливы. Так что с этого момента общение между космонавтом и людьми упростилось. Да и догадка Удалова оказалась правильной: космонавт принадлежал к развитой и продвинутой вперед цивилизации. Общаться с таким представляло большой интерес. — Что за планета? — спросил космонавт. Ему было холодно, он переступал с ножки на ножку, и потому Грубин предложил: — Зайдемте ко мне, поговорим в тепле. Ну что за беседа на такой погоде? — Если, конечно, не спешите, — добавил Удалов. Космонавт махнул ручкой, что означало: «Куда уж спешить», — и они пошли через двор к Грубину. Космонавт вел себя прилично, вытер ноги, правда, по причине малых размеров на стул его пришлось подсадить. — Планета наша называется Землей, — сказал, когда все устроились, Удалов. — Завтракать будете? — Нет, спасибо, — сказал космонавт. — Это в каком секторе? — Сами понимаете, — сказал Удалов. — У вас свой счет на сектора, у нас свой. Тем временем Грубин принес бутылку кефира, налил себе и космонавту. Удалов отказался, потому что завтракал. Космонавт принюхался к кефиру и сказал, что слишком кисло, а у него желудок слабый. — А вы откуда будете? — спросил Удалов. — С Вапраксилы, — сказал космонавт. Но это тоже ничего не сказало Удалову. Потому что Вапраксила свободно могла именоваться Альфой Птолемея или Бетой Центавра. — И чего пожаловали? — спросил Удалов. — Экспедиция? — Нет, — сказал космонавт, которого звали Вусцом, — нечаянно я к вам попал. Сломалось у меня что-то. Или в приборах, или в двигателе. Вообще-то я летел к моей тете на Крупису, а вылезаю — оказывается, не Круписа. — Нет, у нас не Круписа... — сказал Удалов. — Хотя погоди, — перебил его Грубин. — А не исключено, что они Землю Круписой называют. — Нет, — сказал Вусц, — на Круписе я бывал неоднократно. Там ничего похожего и совершенно иное население. Не говоря уж о климате. Кроме того, на Круписе я должен только завтра к вечеру быть. Я уже после ужина заметил, что приборы несут ерунду и гравитационный двигатель чихает. — Да, неприятная история, — сказал Удалов. Тут в дверь постучали. — Кто там? — спросил Грубин. — Это я, Ложкин, — ответили за дверью. — Выходи скорей, у нас на дворе пустой космический корабль стоит. Может, его обитатели уже разбежались по квартирам с целью грабежа. — Заходи, Ложкин, — сказал Грубин. — И будь спокоен. Ложкин зашел, увидел космонавта и смутился. По суетности своего характера он нечаянно оклеветал гостя. — Мне очень обидно, — заметил Вусц. — Неужели подобные подозрения свойственны населению Земли? Должен отметить, что они говорят о малой цивилизованности местного населения. — Да я же не хотел, — сказал Ложкин. — Но поймите, выхожу на двор, стоит корабль, незапертый, может, кто из мальчишек заберется. — Да, — вздохнул космонавт. — Грустно попасть в отсталое общество и подвергнуться подозрениям. Было бы время, многому бы вас научил и просветил. — Мы никогда не отказываемся от уроков, — сказал Удалов. — Так что же теперь делать? — Делать? — Вусц поглядел в окно. Дождь перестал, выглянуло блеклое осеннее солнце. — Есть ли среди вас кто-нибудь, кто разбирается в гравитационных моторах? — Вообще-то я техникой интересуюсь, — сказал Грубин. — Но с гравитационными двигателями дела не имел. — Жаль, — сказал Вусц. — У нас на каждом углу станции обслуживания. И миллионы, может быть, даже десятки миллионов механиков отлично разбираются в гравитационных двигателях. — Ну, это понятно, — сказал Ложкин, который хотел загладить свою вину. — При вашей цивилизации это не удивительно. — Что ж, — сказал Вусц, — пойдем поглядим на поломку. Они с Грубиным пошли к кораблю. Грубин захватил с собой отвертку и плоскогубцы. Ложкин с Удаловым последовали за ними. — Больших успехов вы добились в науке? — спросил Удалов по пути. — Громадных, — сказал космонавт. — По сравнению с вами — даже поразительных. — Рассказали бы, — попросил Удалов. — Мы соберем общественность, многие придут. А вы расскажете. — Ну что ж, может быть, и выберу минутку, — сказал Вусц. — Перед отлетом. Космонавт жестом пригласил Грубина в корабль. Грубин с трудом прополз в люк. Подошвы его ботинок скрылись внутри, потом вновь показалось лицо. — Тут мне, простите, без вас не разобраться, — сказал он. — Где, к примеру, свет зажигается? Вусц глубоко вздохнул и развел ручонками, словно хотел сказать присутствующим: «Какая темнота! Разве можно доверяться вашим механикам, если они даже не умеют зажигать свет!» Присутствующим стало неловко за грубинское поведение, и Удалов сказал укоризненно: — Ну, Саша, чего же ты! — Выключатель справа в каюте, — сказал космонавт. Когда Грубин снова исчез внутри, космонавт сказал: — Кстати, у нас механики производят починку в отсутствие заказчика. Они пользуются телепатией. Заглянет механик в душу, узнает, на что вы жалуетесь, и тут же принимается за дело. Пять минут — и любая неисправность ликвидирована. — Да, — согласился Удалов. — У нас до этого еще далеко. — Этот метод, — сказал Вусц, — распространяется и на медицину. — В отсутствие? — спросил Ложкин. — Нет, с помощью телепатии, — сказал космонавт и сокрушенно покачал головой. «Да, — подумал Удалов, — трудно ему у нас, когда такой удручающий разрыв в уровне цивилизаций». В люке снова показалась голова Грубина. — Послушайте, — сказал он. — А в чем у вас поломка? Может, покажете? Я, честно говоря, так и не разобрался, где тут двигатель, а где кухня. — На меня не рассчитывайте, — отрезал космонавт. — Я вам, простите, не механик. Если бы у нас каждый занимался не своим делом, мы никогда бы не достигли таких великих успехов. — Ну и я тогда не буду чинить, — сказал Грубин. — Саша! — укорил его Удалов. — И не подумаю! Грубин уже наполовину вылез из люка, и Ложкин с Удаловым начали запихивать его обратно, чтобы занимался делом. — Но что я могу поделать! — возражал Грубин. — Они на сто лет нас обогнали, а у меня нет специального образования. К тому же там на всех приборах пломбы висят. — Вы чего же нам про пломбу не сказали? — обернулся Удалов к Вусцу. — Откуда я знаю, есть там пломбы или нет, — возмутился тот. — Я лечу на Крупису, случается поломка не по моей вине, и я оказываюсь на дикой, отсталой планете, в окружении грубых аборигенов, меня никто не понимает, мне никто не хочет помочь, никто не уважает высот, которых достигла моя цивилизация. — Не волнуйтесь, — успокаивал его Удалов. — Мы понимаем ваше состояние. Я сейчас схожу на автобазу, там есть мастер Мишутин, золотые руки. Если он вам не поможет, никто вам не поможет. — Так зовите его! — сказал космонавт. — Меня ждут дома! Удалов, понимая вину человечества перед случайным гостем, поспешил за два квартала за Флором Мишутиным и вскоре возвратился с ним. К тому времени уже все обитатели дома № 16 вышли во двор, познакомились с новым пришельцем, а Коля Гаврилов даже угостил его яблоком. Флор Мишутин был человек серьезный, он посмотрел на космический корабль и спросил: — Каков принцип полета? — Вроде бы на легких гравитонах, — сказал Вусц. — Хотя я не уверен. Но в школе мы проходили, что на легких гравитонах. Если бы на тяжелых, то другая форма корпуса. — Ага, — сказал Мишутин. — А тип двигателя вы в школе не проходили? — Ни в коем случае, — сказал Вусц. — Я специализировался в географии и счетоводстве. — Мало от тебя проку, — сказал Флор Мишутин. — Вы не имеете права так говорить, — сказал космонавт. — Вы еще не доросли до критики вышестоящей цивилизации. — Это точно, — согласился Флор Мишутин и полез в люк. Он долго не возвращался, так что все вернулись в комнату к Грубину, чтобы послушать пришельца. Правда, тот сначала отнекивался, говорил, что времени у него в обрез, но потом согласился. — Расскажи нам, дорогой гость, — обратился к нему Удалов, — о своем просвещенном мире. Приобщи нас, так сказать, к тайнам будущего. Грубин даже зажмурился, так изысканно получилось у Удалова вступительное слово. Гость вытащил носовой платочек, высморкался и сказал: — Наш мир далеко обогнал вас в своем развитии. Об этом все уже знали. Стали ждать, что еще им скажут. — Мы достигли полного изобилия и развития техники и науки. Это было интересно. — Например, я работаю в отдельном кабинете и только нажимаю на кнопки, а порой передаю результаты своих трудов мысленно на специальную машину, которая потом все сводит воедино и кладет на стол к руководителю нашего учреждения. — Вот это здорово, — сказал Удалов, чтобы подбодрить Вусца. — Это обыкновенно, — поправил его Вусц. — Я удивляюсь даже, что может быть иначе. На работу и с работы я приезжаю мгновенно. Вхожу в будку около моего дома, нажимаю на кнопку и тут же оказываюсь в такой же будке, только у дверей моего учреждения. — А как же эта будка работает? — спросил Грубин. — Это очень важно. — Не интересовался, — сказал Вусц. — Дома у нас строят за одну ночь. Вечером очищают площадку, а утром уже дом готов, вплоть до тридцатого этажа. — Замечательно! — воскликнул Ложкин. — Как же это делается? — Об этом вы лучше спросите у строителей, — сказал Вусц. — Обеденный перерыв я использую для просмотра новых кинофильмов, которые я выбираю по списку, когда сижу за обеденным столом. А сам обед я выбираю, нажимая кнопки на столе. Обед появляется передо мной мгновенно. — Как же это делается? — спросил Удалов, который ненавидел очереди в столовой. — Не знаю, — сказал Вусц. — Это неважно. Важен результат. Когда мне нужно отправиться на соседнюю планету, я вызываю космический корабль, такой вот, как этот, что привез меня сюда, и его присылают к моему дому. Я нажимаю кнопку с названием планеты и потом смотрю кино. — Эх, — сказал от двери Флор Мишутин, который незаметно вошел и стоял, вытирая руки ветошью. — Если бы ты еще когда-нибудь поинтересовался, что там внутри двигателя, цены бы тебе не было. — А что случилось? — воскликнул пришелец. — Запущенный двигатель. Смазка кончилась. — Но вы вычистили все, что надо? — Вычистить-то вычистил, но ты отсюда не улетишь. — Как так? — Течь в гравитонном баке. Горючее у тебя кончилось. И вот эта деталь, как видишь, треснула. Для чего она — не уяснил. Флор вытащил из кармана треснувший посредине шарик размером с грецкий орех. — Вот это для чего? В школе не проходили? — Не издевайтесь надо мной, — возмутился Вусц. — У нас высокоразвитое общество и каждый занимается своим делом. Я — чиновник. Другой кто-нибудь — техник, еще кто-то — строитель. Это же естественно. Один производит, другой потребляет. А то, что произвожу я, потребляют другие. То, что производят другие, потребляю я. Флор сунул шарик обратно в карман и сказал: — Пойду еще погляжу. Помолчали. Удалов испытывал жалость к пришельцу, оторвавшемуся от привычной обстановки. Но старик Ложкин, который затаил некоторую обиду, заметил не без ехидства: — Не повезло нам с гостем. Надо же, попался такой, который ничего не знает. — Это не так! — ответил Вусц. — Я отлично знаю, какие кнопки когда нажимать. — Вот именно, — сказал Ложкин и ухмыльнулся. — А ведь зря к человеку пристал, — сказал Удалов. — Представь себя на его месте. — Даже и не буду пытаться, — ответил Ложкин. — Отказываюсь верить, что такая темная личность представляет такую развитую цивилизацию. Мы-то, чудаки, сбежались: космонавт прилетел, с отдаленной планеты, сейчас нас просветит... — Это только в фантастических рассказах бывает, — сказал Грубин. — Там всегда пришельцы прилетают и сразу нас чему-нибудь учат. — Пришелец пришельцу рознь! — сказал Ложкин. — А ведь проще простого, — сказал Удалов, глядя на опечаленного Вусца, который скорчился на стуле, поджал ножки и являл собой прискорбное зрелище ребенка, потерявшего маму в центральном универмаге города Москвы. — Я тебе, Ложкин, сейчас в два счета докажу твою неправоту. Хочешь? — Докажи. — Тогда представь себе, что я — царь Иван Грозный. — Еще чего не хватало! — А ты представь, не сопротивляйся. А Грубин, допустим, его друг — Малюта Скуратов. — И что? — А ты — Николай Ложкин, который сел в машину «Жигули» и по непристойному стечению обстоятельств сбился с пути и вместо Вологды попал к Ивану Грозному в его загородный дворец. — Так нет у меня «Жигулей», ты же знаешь! — сопротивлялся Ложкин. — Зачем такие передержки? — Это мысленный эксперимент, — настаивал Удалов. — Неужели у тебя вовсе нет воображения? — Ну ладно, — сдался Ложкин. — А дальше что? — А дальше я тебя попрошу рассказать, как вы живете в двадцатом веке и какие у вас технические достижения. А ну-ка расскажи. — О чем? — Ну, хотя бы о том, как мне, Ивану Грозному, построить такую же карету, как у тебя. — «Жигули», что ли? — Ну, хотя бы что-нибудь попроще. Мотоцикл. — Это просто, — сказал Ложкин. — Вот, перед тобой машина, скопируй и поезжай. — А что копировать-то? Я принципа не понимаю. — Сперва нужен бензин, — сказал Ложкин. Он хотел доказать друзьям, что пришелец Вусц — недоразумение, и потому старался все объяснить доступно. — Ты заливаешь бензин в бак. — Погоди, — сказал Корнелий Иванович «Грозный», поглаживая несуществующую бороду. — А что такое бензин? — Бензин?.. Нефть знаешь? — Знаю. — Очисти ее... — От чего? — Как от чего? От мазута. — Не понимаю. Щеткой мне ее, что ли, чистить? — Для этого специальная промышленность есть... — Тут Ложкин осекся. — А ты продолжай, — улыбнулся «царь». — Расскажи мне об этой промышленности. И заодно шинную индустрию опиши. — Ну ладно, — сказал тогда Ложкин, который не любил сдаваться на милость царей. — Я тебе лучше паровоз объясню. — Ну как? — спросил Удалов у «Малюты Скуратова». — Послушаем про паровоз? — Давай, — согласился «придворный фаворит». — Только если не объяснит, придется его казнить. — Паровоз движется по принципу сжимания и разжимания пара, — сказал Ложкин. — Там поршень ходит, и оттого крутятся колеса. — Ах, как интересно, — сказал «царь». — И где же поршень ходит? — Как где? В котле, разумеется, — сказал Ложкин. — Там вода кипит. — Слушай, — сказал «Малюта Скуратов», — может, его сразу казнить? А то время задаром тратим. Ложкин молчал. Вошел Мишутин. — Не пойдет, — сказал он. — Точно тебе говорю, не пойдет твоя машина. Вызывай аварийку. — Не может быть! — воскликнул космический гость. — Не губите меня! Может быть, вы пригласите специалистов из вашей столицы? — Нет, — сказал Мишутин уверенно. — У нас гравитонов не производят. Это точно. Ложкин сказал: — В паровозе два поршня. Пар на них по очереди давит. — Мы тебя уже казнили, — объяснил ему Грубин. — Так что не беспокойся, не будет у Ивана Грозного своего личного паровоза. Пришелец заплакал, не мог смириться с тем, что превратился в Робинзона Крузо, окруженного многочисленными пятницами. Пошел густой, мокрый снег и быстро покрыл густым слоем розовый космический корабль... С тех пор прошло уже четыре месяца. Пришелец Вусц, пока суд да дело, устроился счетоводом к Удалову в контору, освоил русский язык, с обязанностями справляется сносно, правда, звезд с неба не хватает. Хотел было он, по наущению Грубина, уехать в Вологду, поступить там в цирк лилипутом, но потом передумал: боязно отрываться от корабля — вдруг его найдут, прилетят за ним, — а если с цирком поедешь по гастролям, ищи тогда тебя, как ветра в поле. А корабль схож с громадным сугробом, даже со снежной горой. Местные дети катаются с него на санках. Весной, если ничего до тех пор не случится, должен приехать из Архангельска Комаринский, большой друг Флора Мишутина, знаменитый механик. Если уж он не поможет, никто не поможет. |
Кир Булычев ->
[Библиография] [Книги] [Критика] [Интервью]
[Иллюстрации] [Фотографии] [Фильмы]
Паровоз для царя -> [Библиографическая справка] [Текст] [Иллюстрации]
|
(с) "Русская фантастика", 1998-2007. Гл. редактор Дмитрий Ватолин (с) Кир Булычев, текст, 1976 (с) Дмитрий Ватолин, Михаил Манаков, дизайн, 1998 |
Редактор Михаил Манаков Оформление: Екатерина Мальцева Набор текста, верстка: Михаил Манаков Корректор Вадим Мамед-заде |
Последнее обновление страницы: 28.04.2003 |
Ваши замечания и предложения оставляйте в Гостевой книге |
Тексты произведений, статей,
интервью, библиографии, рисунки и другие
материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ без согласия авторов и издателей |