Полдня я занимался какими-то совершенно левыми, никому не нужными делами. Наверное, вампир Костя скривил бы бледные губы и сообщил, что он думает о моей наивности...
Вначале я заехал в “Ассоль”, переоделся в джинсы и простую рубашку, после чего отправился в ближайший нормальный двор — к скучным панельным девятиэтажкам. Там, к своему полному удовольствию, я обнаружил футбольное поле, на котором гоняли облезлый мяч лоботрясы старшего школьного возраста. Было, впрочем, и несколько молодых мужиков. Все-таки только что завершившийся чемпионат мира по футболу, совершенно бесславный для нашей команды, сыграл и положительную роль. В немногих уцелевших дворах возрождался утраченный, казалось бы начисто, дворовой дух.
Меня приняли в команду. В ту, где был всего один взрослый мужик — с внушительным пузиком, но крайне подвижный и азартный. Игрок я слабенький, но и здесь не чемпионы мира собрались.
И около часа я бегал по пыльной, утоптанной земле, орал, бил по воротам из драной металлической сетки и несколько раз даже попал. Один раз здоровенный лоб-десятиклассник ухитрился ловко уронить меня и благодушно улыбнулся.
Но я не обиделся и не расстроился.
Когда игра затихла — как-то сама собой, я зашел в ближайший магазин, купил минералки и пива, а самым малолетним футболистам — напиток “Байкал”. Они, конечно, предпочли бы “Кока-колу”, но пора отвыкать от заморской отравы.
Огорчало меня лишь понимание того, что слишком уж большая щедрость вызовет самые разнообразные подозрения. Так что творить добрые дела пришлось умеренно.
Распрощавшись со “своими” и “чужими” игроками я дошел до пляжа, где с удовольствием искупался в грязноватой, но прохладной водичке. “Ассоль” помпезным дворцом высилась в сторонке.
Вот и пусть себе высится...
Самое смешное, что я понимал — точно так же на моем месте мог поступить какой-нибудь Темный маг. Не из числа совсем молодых и охочих до недоступных прежде удовольствий, вроде свежих устриц и дорогих проституток, а поживший Темный, до которого дошло, что все на свете — суета сует и всяческая суета.
И бегал бы он по маленькому футбольному полю, орал, пинал мяч, цыкал на неумело матерящихся подростков: “а ну придержи язык, салага!” И пошел бы потом на пляж, и плескался в мутной водичке, и лежал на траве, глядя в небо...
Где же оно, разделение? Ладно, с низшими Темными все понятно. Они — нежить. Они вынуждены убивать, чтобы существовать. И тут уж никакая словесная эквилибристика не поможет. Они — зло.
Где же настоящая грань?
И почему она порой готова исчезнуть? Вот в такие моменты, когда и дел-то всего — один-единственный человек, пожелавший стать Иным? Один-единственный! И какие силы сразу бросаются на поиски! Темные, Светлые, Инквизиция... И ни один я над этим делом работаю, я лишь выдвинутая вперед пешка, проводящая разведку на местности. Морщит лоб Гесер, хмурится Завулон, скалится Витезслав. Человек пожелал стать Иным! Ату его, ату!
А кто бы не пожелал?
Не вечного голода вампиров, не приступов безумия оборотней, а полноценной жизни мага. Когда все как у людей.
Только лучше.
Ты не боишься, что из оставленной без присмотра машины вынут дорогой музыкальный центр.
Ты не болеешь гриппом, а если заболеешь неизлечимой гадостью — к твоим услугам Темные колдуньи или Светлые целители.
Ты не задумываешься, как дожить до зарплаты.
Тебя не страшат ночные улицы и пьяные гопники.
Тебя даже милиция не страшит.
Ты уверен, что твой ребенок спокойно дойдет домой из школы, а не нарвется в подъезде на безумного маньяка...
Да, конечно, вот тут и зарыта собака. Твои близкие в безопасности, они даже из вампирской лотереи исключены. Но ты не спасешь их от старости и смерти.
И, все-таки, это еще очень далеко. Где-то далеко впереди.
А в целом куда приятнее быть Иным.
К тому же, отказавшись от инициации ты ничего не выиграешь, даже родные-люди вправе назвать тебя дураком. Ведь став Иным ты можешь за них вступиться. Вот, как Семен рассказывал... потравили у мужичка коров, а сын-Иной отрядил на помощь дознавателя. Все-таки родная кровь. Ничего не попишешь...
Я дернулся, будто через меня пропустили электрический ток. Я вскочил и уставился на “Ассоль”.
С какой стати Светлый маг мог дать человеку опрометчивое обещание “исполнить все, что угодно”?
Только по одной причине!
Вот он, след!
— Что-то придумал, Антон? — раздался голос со спины.
Я повернулся и посмотрел Косте в черные линзы очков. Он был в одним плавках, как и положено на пляже, но в белой детской панамке, сидевшей на макушке наподобие тюбетейки (небось, без зазрения совести отобрал у какого-нибудь малыша) и черных очках.
— Солнышко жжет? — ехидно спросил я.
Костя поморщился:
— Давит. Висит в небе, как утюг... Скажешь, тебе не жарко?
— Жарко, — признался я. — Но это другой жар.
— Давай без колкостей? — попросил Костя. Сел на песок, брезгливо отбросил из-под ног окурок. — Я теперь только ночами купаюсь. Но ведь пришел... с тобой поговорить.
Мне стало стыдно. Передо мной сидел угрюмый молодой мужик, даром что неживой. Но я же помнил хмурого подростка, мнущегося у двери моей квартиры. “Вы меня не должны в гости звать, я же вампир, я тогда смогу ночью прийти и вас укусить...”
И достаточно долго этот мальчик держался. Пил свиную и донорскую кровь. Мечтал снова стать живым. “Как Пиноккио”, — не то прочитав Коллоди, не то посмотрев “Искусственный разум” нашел он верное сравнение.
Если бы Гесер не отрядил меня охотиться на вампиров...
Нет, чушь. Природа взяла бы свое. И Костя получил бы лицензию.
И все равно я не вправе над ним издеваться. У меня есть огромное преимущество — я живой.
Я могу без стыда подходить к старикам. Именно без стыда — потому что Витезслав лукавил. Не страх и не отвращение отталкивало его от старушки.
Стыд.
— Извини, Костя, — сказал я и лег рядом на песок. — Давай, поговорим.
— Мне кажется, постоянные жильцы “Ассоли” не при чем, — мрачно начал Костя. — Клиент среди тех, кто там бывает эпизодически.
— Придется всех проверить... — фальшиво вздохнул я.
— Та еще работенка. Надо предателя искать.
— Так мы ищем.
— Вижу я, как ты ищешь... Что, понял, что это кто-то из ваших?
— С какой стати! — возмутился я. — Вполне возможно, что Темный прокололся...
Некоторое время мы обсуждали ситуацию. К одинаковым выводам мы, похоже, пришли одновременно.
Вот только сейчас я был на полшага впереди. И помогать Косте не собирался.
— Письмо отправили в той куче писем, что принес на почту строитель, — не подозревая о моем коварстве, говорил Костя. — Это легче легкого. Все эти гастрбайтеры живут в старой школе, там у них общежитие. На первом этаже, на стол дежурного, складывают все письма. Утром кто-нибудь идет на почту и их отправляет. Иному не представляет никаких трудов зайти в общежитие, отвести глаза дежурному... или просто дождаться, когда тот по нужде отойдет. И бросить письмо в общую кучу. Все! Никаких следов.
— Просто и надежно, — согласился я.
— В духе Светлых, — поморщился Костя. — Загребать жар чужими руками.
Почему-то я не обиделся. Только насмешливо улыбнулся и перевернулся на спину, глядя в небо, в ласковое желтое солнышко.
— Ладно, мы тоже так делаем... — буркнул Костя.
Я молчал.
— Ну что, скажешь, никогда не использовали людей для своих операций? — возмутился Костя.
— Бывало. Использовали, но не подставляли.
— Так и здесь Иной людей не подставил, только использовал, — непоследовательно заявил Костя, совсем забыв о “загребании жара”. — Вот я думаю... имеет смысл идти дальше по этому следу? Пока предатель заметает все следы очень надежно. Будем гоняться за призраком...
— Говорят, пару дней назад двум охранникам “Ассоли” что-то страшное почудилось в кустах, — сказал я. — Они даже стрельбу открыли.
У Кости загорелись глаза.
— Ты уже проверил?
— Нет, — сказал я. — Я же замаскирован, никаких возможностей.
— Можно я их проверю? — жадно спросил Костя. — Слушай, я отмечу, что это ты...
— Проверяй, — разрешил я.
— Спасибо, Антон! — Костя расцвел в улыбке, довольно чувствительно ткнул меня кулаком в плечо. — Все-таки ты правильный мужик! Спасибо!
— Выслуживайся, — не удержался я, — может еще лицензию вне очереди получишь.
Костя сразу замолчал, помрачнел. Уставился на реку.
— Сколько людей ты убил, чтобы стать Высшим вампиром? — спросил я.
— Тебе-то какая разница?
— Так... интересно.
— Подними как-нибудь свои архивы и посмотри, — криво улыбнулся Костя. — Неужели сложно?
Это, конечно, было несложно. Но я никогда не смотрел досье на Костю. Не хотел я этого знать...
— Дядя Костя, давай панамку! — требовательно пискнули рядом.
Я покосился на маленькую, лет четырех, девочку, подбежавшую к Косте. И впрямь — заморочил ребенка, панамку отобрал...
Костя послушно стянул с головы панамку, отдал девочке.
— Ты вечером снова придешь? — поглядывая на меня и надувая губки спросила девочка. — Сказку расскажешь?
— Угу, — кивнул Костя.
Девочка просияла и побежала к молодой женщине, собиравшей в сторонке вещи. Только песок из под пяток забрызгал...
— Да ты сдурел! — рявкнул я, вскакивая. — Я тебя прямо здесь в прах развею!
Наверное, у меня было очень страшное лицо. Костя торопливо выкрикнул:
— Ты чего? Ты чего, Антон? Это моя племянница двоюродная! Ее мать — моя сестра! Они в Строгино живут, я у них эти дни гощу, чтоб через весь город не мотаться!
Я осекся.
— Что, решил, я из нее кровь сосу? — все еще опасливо глядя на меня спросил Костя. — Иди, проверь! Никаких укусов! Племяшка это моя, понятно? Я за нее сам кого хочешь в землю зарою!
— Тьфу, — сплюнул я. — А что я мог подумать? “Вечером снова придешь”, “сказку расскажешь”...
— Типичный Светлый... — уже спокойнее сказал Костя. — Раз я вампир, так сразу — скотина, да?
Наше хрупкое перемирие не то, чтобы кончилось, но превратилось в нормальную холодную войну. Костя сидел и злился, а я сидел и ругал себя за слишком поспешные выводы. На детей младше двенадцати лицензии не выдают, а Костя не такой дурак, чтобы охотиться без лицензии.
Но вот... заклинило.
— У тебя же дочка, — вдруг сообразил Костя. — Такая же, да?
— Младше, — ответил я. — И лучше.
— Ясное дело, раз своя, так лучше, — ухмыльнулся Костя. — Ладно, Городецкий. Я все понял. Забыли. И спасибо тебе за наводку.
— Не за что, — сказал я. — Может те охранники ничего и не видели. Водки выпили или дурь покурили...
— Проверим, — бодро сказал Костя. — Все проверим.
Он потер ладонью макушку и встал.
— Пора? — спросил я.
— Давит, — косясь вверх ответил Костя. — Я исчезаю.
И впрямь исчез, предварительно отведя всем вокруг глаза. Только мутная тень секунду висела в воздухе.
— Хвастун, — сказал я и перевернулся на живот.
Честно говоря и мне уже было жарко. Но я принципиально решил не уходить вместе с Темным.
Еще мне надо было кое-что обдумать — перед тем, как идти к охране “Ассоли”.
Витезслав постарался на славу. При моем появлении начальник охраны расплылся в добродушной улыбке.
— О, какие гости пожаловали! — отодвигая какие-то бумажки, провозгласил он. — Чай, кофе?
— Кофе, — решил я.
— Андрей, принеси-ка нам кофе, — распорядился начальник. — С лимончиком!
И полез в сейф, откуда появилась на свет бутылка хорошего грузинского коньяка.
Охранник, проводивший меня до кабинета, пребывал в легкой растерянности. Но спорить не стал.
— Какие-то вопросы? — шустро нарезая лимон спросил начальник. — Будете коньячок, Антон? Хороший коньячок, честное слово!
А я ведь даже не знал, как его зовут... Прежний начальник охраны нравился мне больше. Он был искренним в своем отношении ко мне.
Но прежний начальник охраны никогда не дал бы мне той информации, которую я сейчас рассчитывал получить.
— Мне надо посмотреть личные дела всех жильцов, — сказал я. И с улыбкой добавил: — В таком доме, наверняка, вы всех проверяете. Верно?
— Конечно, — легко согласился начальник. — Деньги — деньгами, но тут люди серьезные жить собираются, бандиты отмороженные не нужны... Вам все личные дела?
— Все, — сказал я. — Всех, кто купил здесь квартиры, безразлично, поселились они уже или еще нет.
— Досье на настоящих владельцев или на тех, на кого оформлены квартиры? — любезно уточнил начальник.
— На настоящих.
Начальник кивнул и снова полез в сейф.
Через десять минут я сидел за его столом и листал аккуратные, не слишком толстые папки. По понятному любопытству начал я с себя самого.
— Я больше не нужен? — спросил начальник.
— Нет, спасибо, — я прикинул количество папок. — Мне потребуется час.
Начальник, тихонько притворив за собой дверь, ушел.
А я погрузился в чтение.
Антон Городецкий, как выяснилось, был женат на Светлане Городецкой и имел двухлетнюю дочь Надежду Городецкую. У Антона Городецкого был маленький бизнес — фирма по торговле молочными продуктами питания. Молоко, кефир, творожки и йогурты...
Фирму эту я знал. Обычная дочерняя фирма “Ночного Дозора”, зарабатывающая нам деньги. Таких штук двадцать по Москве, и работают в них самые обычные люди, не подозревающие, кому реально уходят прибыли.
В общем — все скромно, просто и мило. На лугу, на лугу, на лугу пасется кто? Правильно, Иные. Не водкой же мне торговать...
Я отложил свое досье и принялся за других жильцов.
Разумеется, тут не было, да и не могло быть всей информации о людях. Все-таки служба безопасности пусть даже самого роскошного жилого комплекса — это не КГБ.
Но мне и нужно-то было всего ничего. Информация о родных. В первую очередь — о родителях.
Я сразу же убирал в сторону тех, чьи родители были живы и здоровы. В другую стопку откладывал досье на людей, чьи родители умерли.
Больше всего меня интересовали бывшие детдомовцы — таковых оказалось двое и те, у кого в графе “отец” или “мать” стоял прочерк.
Таких было восемь человек.
Эти дела я разложил перед собой и стал изучать внимательнее.
Сразу же отсеялся один детдомовец, судя по досье — близкий к криминальный кругам. Последний год он находился за пределами России и возвращаться, несмотря на просьбы правоохранительных структур, не собирался.
Потом отсеялись двое из неполных семей.
Один оказался слабым темным магом, знакомым мне по какому-то пустячному делу. Его, наверняка, сейчас шерстят Темные. Раз ничего не выяснили — значит, мужик не при чем.
Второй был довольно известным эстрадным исполнителем, про которого я, тоже совершенно случайно, знал, что он уже три месяца совершает зарубежное турне — США, Германия, Израиль. Наверное, зарабатывает на ремонт.
Осталось семеро. Хорошее число. На нем можно было пока и сосредоточиться.
Я открыл папки и стал читать внимательнее. Две женщины, пятеро мужчин... Кто из них может быть мне интересен?
“Хлопов Роман Львович, 42 года, бизнесмен...” Лицо не вызывает никаких ассоциаций. Может быть, он? Может быть...
“Комаренко Андрей Иванович, 31 год, бизнесмен...” О, какое волевое лицо! И в достаточно юном возрасте... Он? Возможно... Нет, невозможно! Я отложил дело бизнесмена Комаренко. Человек, который в тридцать лет жертвует такие серьезные деньги на строительство храмов и вообще отличается “повышенной религиозностью”, в Иного обращаться не захочет.
“Равенбах Тимур Борисович, 61 год, бизнесмен...” Достаточно моложав для своих лет. И волевой юноша Андрей Иванович при встрече с Тимуром Борисовичем застенчиво опустил бы глаза. Даже мне лицо знакомо, то ли по телевизору видел, то ли...
Я отложил папку. Руки вспотели. По спине прошел холодок.
Нет, не из телевизора, точнее — не только из телевизора вспоминается мне это лицо...
Не может быть!
— Не может быть! — повторил я свою мысль вслух. Плеснул себе коньяка, выпил залпом. Посмотрел на лицо Тимура Борисовича — спокойное, умное, слегка восточное лицо.
Не может быть.
Я открыл папку и стал читать. Родился в Ташкенте. Отец... неизвестен. Мать... умерла в самом конце войны, когда маленькому Тимуру не было и пяти лет. Воспитывался в детском доме. Закончил строительный техникум, затем — строительный институт. Продвигался по комсомольской линии. В партию как-то ухитрился не вступить. Создал один из первых в СССР строительных кооперативов, впрочем, куда больше, чем строил, торговал импортной плиткой и сантехникой. Перебрался в Москву... основал фирму... занимался политикой... не был, не состоял, не привлекался... жена, развод, вторая жена...
Я нашел человека-клиента.
А самое ужасное было в том, что одновременно я нашел и предателя-Иного.
И находка эта была так неожиданна, словно рушилось само мироздание.
— Как вы могли, — укоризненно сказал я. — Как вы могли... шеф...
Потому что если омолодить Тимура Борисовича лет на десять-пятнадцать, то станет он вылитой копией Гесера, в миру — Бориса Игнатьевича, лет шестьдесят назад как раз обитавшего в тех краях... Ташкент, Самарканд и прочая очень средняя Азия...
Больше всего меня поразил даже не проступок шефа. Гесер — преступник? Это было настолько невероятно, что даже не вызывало эмоций.
Меня потрясло, как легко шеф попался.
Родился, выходит, шестьдесят лет назад у Гесера ребенок в далеком Узбекистане. Потом Гесеру предложили работу в Москве. А мать ребенка, обыкновенная женщина, умерла в военное лихолетье. И попал маленький человечек Тимур, чей отец был великим магом, в детский дом...
Всякое бывает. Гесер мог и не знать о существовании Тимура. А мог знать, но по каким-то причинам не принимать участия в его судьбе. Но вот — взыграло что-то в старике, растрогался, встретился с постаревшим сынком, да и дал опрометчивое обещание...
И это, как раз, удивительно!
Гесер сотни, тысячи лет занимается интригами. Каждое произнесенное им слово сказано не спроста. И так проколоться?
Невероятно.
Но факт.
Не надо быть специалистом по физиогномике, чтобы опознать в Тимуре Борисовиче и Борисе Игнатьевиче ближайших родственников. Если даже промолчу я — это открытие сделают Темные. Или Инквизиторы. Прижмут пожилого бизнесмена... да что его прижимать? Мы же не злые рэкетиры. Мы Иные. Посмотрит Витезслав ему в глаза, или Завулон щелкнет пальцами — и начнет Тимур Борисович все рассказывать как на исповеди.
И что будет Гесеру?
Я задумался. Ну... если он признается, что сам же и отправил письма... значит, злого умысла у него не было... раскрыться перед человеком он, в общем-то, имеет право...
Некоторое время я перебирал в уме пункты Договора, дополнения и уточнения, прецеденты и исключения, ссылки и сноски...
Выходило довольно-таки забавно.
Гесера накажут, но не очень строго. Максимум — порицание от европейского бюро Ночного Дозора. И что-нибудь грозное, но малоосмысленное от Инквизиции. Даже место свое Гесер не потеряет.
Вот только...
Я представил, какое веселье начнется в Дневном Дозоре. Как будет ухмыляться Завулон. С каким неподдельным интересом станут Темные интересоваться семейными делами Гесера, передавать привет его сыночку-человеку.
Конечно, за прожитые Гесером годы любой отрастит дубленую шкуру. Научится сносить насмешки.
Но не хотел бы я сейчас оказаться на его месте!
И ведь наши ребята тоже от иронии не удержатся. Нет, попрекать Гесера промашкой никто не станет. И злословить за спиной — тоже.
Однако ухмылки будут. И недоуменные покачивания головой. И шепотки — “стареет, все-таки, Великий, стареет...”
Не было во мне ныне никакого щенячьего преклонения и восторга от Гесера. Очень во многом наши взгляды расходились. Кое-что я ему до сих пор не мог простить...
Но так сесть в лужу!
— Что же ты, Великий? — сказал я. Сложил все папки в открытый сейф, налил себе еще рюмку коньяка.
Мог ли я помочь Гесеру?
Чем?
Первым добраться до Тимура Борисовича?
И что дальше? Наложить заклятие молчания? Снимут, найдутся мастера.
А если принудить бизнесмена покинуть Россию? Уйти в бега, будто за ним все городские преступные группировки, вместе со всеми правоохранительными органами, гонятся?
Может быть, и уйдет. Спрячется где-нибудь в тундре или в Полинезии.
Так ему и надо. Пусть остаток жизни охотится на тюленей или кокосы с пальм отбивает! Захотелось, значит, стать владычицей морскою...
Я снял трубку телефона, набрал наш офисный коммутатор. Ввел добавочные цифры — и переключился на вычислительную лабораторию.
— Да? — спросила трубка голосом Толика.
— Толик, пробей мне одного человечка. Быстро.
— Имя говори — пробью, — без удивления ответил Толик.
Я перечислил все, что мне стало известно о Тимуре Борисовиче.
— Ха. Так что тебе надобно сверх этого? — удивился Толик. — На каком боку спит, или когда последний раз у стоматолога был?
— Где он сейчас, — хмуро сказал я.
Толик хмыкнул, но я слышал на другом конце провода бодрый перестук клавиш.
— Мобильник же у него есть, — на всякий случай сказал я.
— Не учи ученого. У него даже два мобильника... оба находятся... находятся... Так, сейчас, карту наложу...
Я ждал.
— Жилой комплекс “Ассоль”. А точнее тебе даже ЦРУ не скажет, точности позиционирования не хватает.
— С меня бутылка, — сказал я и повесил трубку. Вскочил. Впрочем... чего я суечусь? Сидя перед монитором служб наблюдения?
Искать пришлось недолго.
Тимур Борисович как раз входил в лифт — за ним следовала парочка с каменными физиономиями. Два охранника. Или охранник и шофер — по совместительству второй охранник.
Я погасил монитор и вскочил. Выбежал в коридор как раз вовремя, чтобы наткнуться на начальника охраны.
— Удачно? — просиял тот.
— Ага, — кивнул я на бегу.
— Помощь-то нужна? — встревожено крикнул начальник мне вслед.
Я только помотал головой.
|
