МИР ФАНТАСТИКИ №61, СЕНТЯБРЬ 2008

«Мы — театр»
Беседа с Генри Лайоном Олди

С писателями разговаривают Олег Берестов и Виктор Ворон

#####
Писатели-фантасты Олег Ладыженский и Дмитрий Громов не ходят проторенными путями. Читать произведения харьковского дуэта — пожалуй, не меньший интеллектуальный труд, чем писать их. Неудивительно, что стартовые тиражи книг Генри Лайона Олди относительно невелики, да и в метро их не рекламируют. Зато эти романы и повести переиздаются с завидным постоянством, а в среде любителей фантастики Олди пользуются весомым авторитетом. Секрет прост: писатели не ставят своей целью развлекать читателя. Они предпочитают его развивать.
#####

«Присутствовать в своих книгах»

 

Здравствуйте, Дмитрий и Олег. В эпоху засилья легкого чтива вы пишете непростые для понимания произведения. С чем это связано?

Мы пишем те книги, которые самим бы хотелось прочитать. Ориентируясь, не в обиду никому, на себя, любимых. Отсюда и ритм, и структура, и проблематика, и образная система — нам так нравится, мы так думаем, так чувствуем. И очень рады, что людей, которые думают и чувствуют сходным образом, оказалось не так уж мало. Читателя надо уважать — есть за что. И радовать полифонией, не подсовывая вместо симфонии «блатной шансон».

Пожалуй, каждый ваш роман, повесть, рассказ насыщен идеями, философией...

Нам неинтересно просто рассказать историю. История — способ сказать нечто большее, что мучит и не находит иного выхода. Между строк, под текстом и над ним должно быть кое-что, из-за чего вообще затеян разговор. То, что вы называете «философией», — это позиция автора, его размышления, взгляд на мир, какие-то личные умозаключения. Если всего этого нет — в книге вообще нет автора. Так, фаст-фуд на скорую руку.
А мы хотим присутствовать в своих книгах. Здороваться с читателем, спорить, соглашаться, обмениваться мыслями и чувствами. Говорить вслух, публично, надо лишь тогда, когда есть что сказать — и есть кому выслушать. Иначе лучше помалкивать. Такая вот философия — «любовь к мудрости», если перевести на русский язык.

Еще одна отличительная черта ваших книг — обилие поэзии. Меж тем, в некоторых кругах эпиграфы и стихотворные вставки считают литературными костылями. Вы, очевидно, не разделяете такое мнение?

Костыли? Ничего себе костыли — с такими подпорками бегаешь куда быстрее и дальше, чем любой сноб из упомянутых «литературных кругов». Поэзия — особый способ видения мира. Максимальная концентрация образов, пружина ритма, мелодика сердца; мы и не замечаем, когда переходим от прозы к стиху. Поэзия — самая бесполезная вещь в мире, если судить с точки зрения бытовой утилитарности, а потому самая великая.

Ваши книги интригуют уже заглавиями. Что появляется раньше: название — или само произведение?

По-разному. Иногда название возникает с самого начала работы, а иногда — в самом конце. Тут нет одного стереотипа. Хотя мы долго ищем, пока не поймем: эта книга называется так и только так. Во всяком случае, мы никогда не соглашались переименовывать свои книги под давлением издателя или коллег.

В ваших книгах часто поднимается тема, которую можно охарактеризовать как «уход магии из мира» («Тирмен», «Маг в законе», «Богадельня», «Черный баламут»). Почему вам так интересен такой феномен?

Речь не о магии. Уходит творчество, творческое начало, сменяясь механической передачей информации («Маг в законе»). Уходит смерть как неотъемлемая обратная сторона жизни, и порядок бытия нарушается кардинальным, весьма опасным образом («Тирмен»). Уходит привычный миропорядок, система законов, организующих реальность, и новый мир с новыми законами не обязательно будет по нраву его обитателям («Черный баламут»). Рушится внешне очень логичная система, возведенная на таком спорном фундаменте, как «слезинка ребенка» («Богадельня»). И так далее.
Мы почти всегда пишем об «эпохе перемен». Потому что статичность не вдохновляет. А герои книг проверяются изменениями, ясно выраженным конфликтом, как лакмусовой бумажкой. Слово «магия» не вполне уместно — душа, творческое начало, искра... Если душа покидает тело, а тело продолжает жить, то много ли проку в таком упыре?

Считаете ли вы возможным, что когда-нибудь описанное вами в космической симфонии «Ойкумена» будущее станет реальностью?

А с чего бы это в «Ойкумене» описано будущее? Ничего подобного. Вся «Ойкумена» выросла из нашего представления об «альтернативной Вселенной». Еще когда мы писали Ахейский цикл, ввели для себя понятия: Номос и Космос. Номос — обитаемый мир, цивилизация; иногда — личный обитаемый мир, родина. Номос древних греков, их Ойкумена: на западе Океан, на юге Эфиопия, на Севере Гиперборея. Никакого Китая в Номосе грека не было! Его «планета» Китай не включала. Про Америку вообще молчим. В Номосе древнего Египта не было Антарктиды. А в Номосе китайцев не предполагалось Ирландии! У нас тогда возникла идея: а что бы произошло, если бы Номосы в свое время не срослись в одну нашу планету, а наоборот — разлетелись в разные стороны, образовывая различные, отдельные планеты-миры. Так возник космос Ойкумены. Мы удивляемся, когда рецензенты пишут, что это будущее человечества... Какого человечества? Там планета Земля не предусмотрена. Во всем романе написано прямым текстом: «Никакой Земли никогда не существовало, это миф!». Земля только упоминается как возможная мифическая прародина всех наций, — так на то она и мифическая...
Другое дело, что часть идей — эволюционных, например, — которые мы высказали в «Ойкумене», однажды вполне могут воплотиться. Биологическая энергетика, волновое человечество — это возможно и даже желательно.

********картинки oikumena1—3.jpg (внимание: у последней другая цветовая гамма, привести в соответствие!) —Космическая симфония «Ойкумена» стала лучшей отечественной фантастикой 2007 года по версии нашего журнала. А в этом году Олди совместно с Андреем Валентиновым готовят новое масштабное полотно — «земную оперу» «Алюмен».

Вы часто пишете о переходе человека в новое качество. Как вы думаете, с развитием и усовершенствованием компьютерных технологий этот переход приблизился?

Уже сейчас говорят о компьютере, базой для которого станет генный аппарат человека. В этом случае биологическая система под названием «люди» может измениться так, что воображение отказывает. Опять же, вариант с волновой эволюцией человечества как отказом от белковых тел...
Но даже если тело получит приставку «супер» или «сверх», как быть с психикой? С душой? Тут компьютер не поможет. И страшно представить «супера», который мыслит примитивными категориями: пожрать, совокупиться, возвыситься над слабым, захватить власть... Тут-то «сверх-человек» автоматически превращается в нелюдя. Вот этот вопрос нас всегда беспокоил: как остаться человеком, когда тебе в каждую руку дают по атомной бомбе, в поясницу вставляют реактивное крыло, а вместо глаз отращивают лазерные прицелы?

Если характеризовать фантастику Генри Лайона Олди одним словом, определением будет, пожалуй, — гуманистическая. Соавторы-фантасты удивительно внимательны к человеку — будь то герой их произведения, читатель или сам автор, чьей позицией пронизан текст.

«Вечное до боли одинаково в любом веке»

 

Кого вы считаете лучшим писателем-фантастом? Почему?

Себя, понятное дело. Потому. А разве есть другой ответ на подобный вопрос?

Какой вы видите современную фантастику?

Как любое течение, она неизбежно разбивается на две-три основных струи. Широкий стержень массовой литературы, удовлетворяющий спрос и оправдывающий ожидания: хотят эльфов — будут эльфы, хотят звездолет — будет звездолет, хотят иглу в Кощеевом яйце — будет суровая цыганская игла. И два притока: маргинальный авангард — вызывающий, эпатирующий, местами раздражающий, как любая кузница, где куются приемы будущего; и литературная традиция в самом лучшем смысле слова — где фантастика в первую очередь служит методом, способом оригинального видения мира, заостряющим проблематику текста, ломающим стереотипы, сложившиеся и у читателя, и у писателя.
Короче, как в сказке: было у царя три сына...

Как вы относитесь к попыткам некоторых писателей закончить книги великих мастеров? Взять, например, «Хроники Амбера» Роджера Желязны и их вольную предысторию Джона Грегори Бетанкура.

К сожалению, мы не знаем случая, чтобы такое завершение или продолжение (приквелы, сиквелы, вбоквелы) хоть сколько-нибудь приблизилось к уровню исходника. Желание закончить недописанный роман мастера понятно. Желание поучаствовать в литературном мире великого предшественника — тоже понятно. Но результаты удручают.

А любительские произведения «по мотивам»? Как вы относитесь к «фанфикам» и пародиям на свои книги?

Если смешно — смеемся. Если хорошо написано — выводим из разряда «фанфиков», радуясь за того, кто создал этот текст. Если, кроме шпилек или реверансов в наш скромный адрес, там больше ничего нет — пожимаем плечами.
В целом — все начинают с некоторого подражательства или пародирования. Мы не исключение. Но ребенок рано или поздно вырастает из ползунков и штанишек на лямках. Хорошо, если увлечение «фанфиками» — милое хобби. Но лучше, когда оно стартовая ступень к чему-то большему и самостоятельному.

Появление интернета — положительный или отрицательный пункт для вашего творчества?

Положительный — как явление нового удобного инструмента. Проще списаться с издателем. Проще получить от художника эскиз обложки, обсудить его и предложить какие-то изменения. Можно, если нет под рукой справочника, быстро найти информацию, полезную для работы. И так далее.
Другое дело, что надо обладать толстой шкурой и крепкими нервами, чтобы выдерживать регулярное кипение на форумах и в почтовом ящике: «Исписался! Гонит халтуру! Чтиво...». Прав читатель или нет, большинство высказываний не отличается деликатностью (и грамотностью — тоже), а писатель натура тонкая, творческая, у него сердчишко пошаливает. Вот и напоминаешь себе, под рюмку валокордина: «Хвалу и клевету приемли равнодушно...». Помните, как там дальше?

Как относятся на Украине к тому, что вы пишете на русском языке? Пробовали ли вы писать на украинском?

Нормально относятся. Читают и добавки просят. Маргиналы-националисты — не в счет. И издаемся мы на украинском не так уж редко: семь книг вышло и еще кое-что готовится. Переводы проверяем сами — украинским языком владеем хорошо, оба билингвы. Свои стихи Олег Ладыженский для таких изданий чаще всего сам переводит, во избежание.
А пишем на том языке, на котором думаем. Так сложилось, что выросли в русскоязычной среде. Хотя и украинским разговорным пользуемся при случае, и много читаем на этом языке, и полагаем, к примеру, что переводы Сапковского или Ролинг на украинский язык вышли гораздо лучше, чем в русском варианте.

Должно ли писательство быть профессией, или зарабатывать деньги нужно другим способом?

Тут каждый решает сам. Слово «должно» неприемлемо. Литература никому ничего не должна, даже своим создателям. Мы в 90-х, несмотря на то, что у нас шесть лет не выходило ни одной авторской книги, перешли на профессиональный вариант. Денег тогда не было, но иначе, работай мы где-то вне литературы, мы бы не нашли достаточно времени на работу над нашими книгами. В итоге — все получилось. Но могло и выстрелить мимо цели.
Хорошо, если у тебя есть поместье и оброк с крестьян. Тогда весь досуг можно посвятить литературному хобби. Но, вернувшись с разгрузки вагонов или из офиса, где провел десять часов, очень трудно вернуться к отставленной в сторону книге. Впрочем, советов начинающему писателю мы давать не рискнем.

********картинка seminar.jpg — На «Росконе» и «Звездном мосту» Генри Лайон Олди традиционно проводит мастер-классы и семинары. Эти мероприятия пользуются неизменным успехом у публики.

Похожа ли наша действительность на фантастику 18-19 веков?

Что значит — похожа? Критик Шале назвал «Шагреневую кожу» Бальзака «фантастикой нового времени». Достоевский считал блестящей фантастикой «Пиковую даму» Пушкина. Вальтер Скотт писал: «Самое большее, с чем мы можем примириться, когда речь идет о фантастике, — это такая ее форма, которая возбуждает в нас мысли приятные и привлекательные». Речь у сэра Вальтера — ни мало, ни много — шла о Гофмане.
Если посмотреть на всю эту фантастику, то ни старуха-графиня, ни кусок кожи, исполняющий желания, ни Золотой Горшок в нашей с вами действительности не обнаружены. Но с другой стороны, страсть к игре, а главное, к выигрышу любой ценой, желание воплотить мечту, мечта об артефакте, откликающемся на просьбы, — разве это не вечное? Вот и выходит, что если мерить наличием интернета, то ничего общего, а если говорить о вечном, так оно все до боли одинаково в любом веке...

А каким вы представляете себе будущее через 100 лет?

Мы очень стараемся жить в настоящем, не пытаясь заранее прогнозировать завтрашний день. Это вообще большая проблема — многие живут завтра или вчера, и поэтому в настоящем куча лишних забот. Поэтому увольте — будущее придет, тогда и посмотрим.

Впрочем, нет сомнений, что вечные вопросы останутся вечными, а значит, книги наших сегодняшних гостей будут еще долгое время востребованы разборчивыми любителями умной фантастики. Под конец интервью мы решили остановиться на соавторском аспекте творчества Олди — ведь постоянных писательских дуэтов в нашей современной фантастике не так уж и много, можно по пальцам пересчитать.

«Коллективное творчество — обычное дело»

 

Используете ли вы какой-либо свод правил, работая в тандеме?

Три правила:
****буллит Писать то, что нам хочется, и так, как нам хочется.
****буллит Нам не должно быть стыдно за написанное.
****буллит Никогда не подписывать контракт на незаконченную книгу.

Какими качествами должны обладать соавторы?

Мягкостью и жесткостью — всему свое время. Пониманием, что цель важнее амбиций. Чутьем на особенности чужого текста. Умением поддерживать огонь. Трудолюбием, как это ни банально. Ну и талантом, ясное дело.

Чтобы увидеть лучшего друга и соавтора, вам достаточно подняться или спуститься по лестнице. Как так вышло?

Восемь лет назад мы поменяли свои квартиры в разных районах города на квартиры в одном подъезде. Так и получилось. Чтобы мечта исполнялась, надо много работать над воплощением мечты, — как бы банально это ни звучало.

Как можно охарактеризовать ваши взаимоотношения?

Скажите сами: как должны относиться друг к другу двое людей, которые с младых ногтей вместе играют в театре, занимаются каратэ, пишут в соавторстве, без скандалов делят гонорары, живут в одном подъезде — и при всем этом рады очередной встрече?

Насколько актуально сейчас коллективное творчество?

Творчество вообще не актуально, если взглянуть на историю человечества. Бог создал человека по своему образу и подобию — в том смысле, что Творец создал творца. А львиная доля населения планеты Земля прекрасно обходится без творчества, без образа и без подобия. Хоть индивидуально, хоть коллективно.
Другое дело, что в искусстве коллективное творчество — обычное дело. Театр: труппа, режиссер, драматург, художник... Симфонический оркестр или хотя бы струнный квартет. Кино: масса народу делает фильм. В литературе, правда, сложнее, там силен индивидуализм, но и здесь дуэтов хватает: Ильф и Петров, братья Стругацкие...
Нам кажется, что речь не о том, сколько людей работали над произведением. Важен результат. Вот и вся актуальность.

Собираетесь ли вы издавать книги под собственными именами?

Да мы и сейчас вроде как не прячемся. Число тех читателей, которые чудесно знают, кто такие Олди, намного превышает число «незнаек». Вот уже много лет на тыльной стороне обложек наших книг красуется фотография Громова и Ладыженского плюс краткий инфо-блок. Посмотрел, и сразу понятно — наши люди. Опять же, аннотации — там часто мелькают реальные фамилии.
А снимать псевдоним совсем — ни к чему. Мы к нему привыкли так, что это стало второй кожей; да и читатель привык не в меньшей мере. Генри Лайон Олди — это не простая сумма Громова и Ладыженского, это третье, особое качество, и грех было бы его терять.
Впрочем, у нас выходили под реальными фамилиями сольные книги: сборник повестей и рассказов Громова «Путь проклятых» и поэтический сборник Ладыженского «Мост над Океаном». Да и в данный момент мы подумываем запустить в производство еще одну, отдельную серию наших книг, где вместо псевдонима будут стоять реальные фамилии. Почему бы и нет? Пусть расцветают сто цветов — в этих сериях будет Олди, в этих объявятся Громов с Ладыженским.
Главное, чтобы книги нашли своего читателя. Остальное — пустяк.

И последний вопрос. Как вы можете себя охарактеризовать? Актеры, Зрители, Режиссеры?..

Мы — Театр.
Который начинается с вешалки.

«Мир фантастики» благодарит Генри Лайона Олди за интересную беседу. Общение с писателями доставило нам не меньше пищи для размышлений, чем сами их книги. И, как и романы Олди, беседа оставила знакомую послевкусие — легкую грусть, потому что все закончилось, и светлую надежду на новые встречи.

************************************

Досье: Генри Лайон Олди

 

********картинка vrezka.jpg

Генри Лайон Олди появился на свет 13 ноября 1990 года, когда, по свидетельству харьковчан Дмитрия Громова и Олега Ладыженского, они начали писать в соавторстве. Имя, известное сегодня большинству русскоязычных любителей фантастики, появилось чуть позже — когда произведения творческого тандема начали публиковаться. За почти двадцать лет творческого пути под именем Генри Лайон Олди вышло более трех десятков романов и сборников, некоторые книги насчитывают десяток переизданий. Как самостоятельная писательская единица Олди участвовали в соавторских проектах с Андреем Валентиновым и супругами Дяченко. В послужном списке соавторов, помимо творческих достижений, — премии фестивалей «Роскон», «Звездный мост», «Портал», «Странник», «Зиланткон». В 2006 году Генри Лайон Олди признан лучшим писателем-фантастом Европы. Интернет-страница писателя расположена по адресу rusf.ru/oldie.