Генри Лайон Олди
(автор -- Исаева Елена (Eril) <eril@front.ru>
Москва)
- Не хотелось ли попробовать силы в жанре "славянской фэнтези"?
- В ближайших планах - "цыганский детектив", "китайская трагедия"
и "арийский фарс", Потом намечены "зулусская утопия"
и "еврейский киберпанк"! И лишь после...
Генри Лайон Олди, "Орден Святого Бестселлера, или Выйти в тираж"
В одной стране жил
Человек. Он не был Героем, у него не было Атлетической Фигуры, не было
Блестящего На Солнце Меча, не было Готовности В Любой Момент Совершить
Славный Подвиг, не было и других прекрасных волшебных вещей, которые обычно
бывают у Героев. Он не был Волшебником, не обладал и Метанием Файербола,
ни Призыванием Стихий, ни Мудростью Веков, ни другими замечательными чертами
характера, которые, как правило, присущи волшебникам. Он был просто Человек:
волшебник, герой, творец мироздания, горшечник из лавки, студент техникума,
бессмертный, живущий, мудрец, нищий, шут, властитель. Он был удивительный.
И когда была перевернута последняя страница книги, он еще долго стоял,
смотрел вслед и махал рукой. Он не был настоящий, и потому не мог пойти
дальше этой последней страницы. Но он был Живой, и потому с ним было очень
грустно расставаться.
Вообще - как и все
хорошее - вышло случайно. Принесли книжицу с яркой картинкой, от чистого
сердца, с честными глазами: "Тебе же нравится... фЕнтЕзи... Вот, у нас
валялось..." Забрала, поблагодарила, про себя решив, что не прочитаю никогда,
потому что мало ли что в наше время называют фэнтези, а еще один мясной
прилавок на страницах - как-то не хочется... Открыла, пролистала, прочитала
несколько страниц: конечно, чушь. Убрала в дальний угол, тщательно заставила
Булгаковым. Забыла.
Как обычно, было нечего
читать. Что значит "как обычно"? Вам не приходилось проглатывать по триста-четыреста
страниц за вечер? А если это норма? Денег же не напасешься. Одним словом,
читать было нечего.
Цветастенький томик
приветливо подмигнул из-за Булгакова с настойчивостью неудачливого ухажера.
Ладно, черт с тобой, почитаю. Потом сам раскаешься, когда понесу сжигать
на площадь вместе с Николенькой Перумовым и бессмертным, как шотландский
головотяп МакЛауд, Конаном-Варваром. Аминь.
Меня подставили. Это
была не фэнтези. И даже не фантастика. Хотя книга с неизменным успехом
прикидывалась то тем, то другим, иногда увлекаясь и забредая в какую-то
полупрозрачную психоделию. На фоне всего этого бытописательная часть выглядела
как-то уж совсем сюрреалистично и даже в самых приземленных моментах приобретала
экзотический шарм. Но самое главное: такого красивого, вкусного слова я
не встречала уже давно.
После прочтения четвертого
романа поразила страшная догадка: они все такие! Образность, возведенная
в степень шизофрении, психологичность: острая, иногда даже жестокая, и
оттого напоминающая угодившую под ноготь булавку, и совершенно особенное
очарование: иногда теплое, похожее на надкушенный спелый персик, иногда
холодное, как луна на воде - это все авторский стиль. Неповторимый, свой,
личный, собственный. В наше время мало кто может похвастаться подобным
сокровищем. Конечно, не для всех. Как все хорошее: не для всех.
Сюжеты-кружева, сюжеты-мозаики,
сюжеты-персидские ковры. Легкие, нежные, прозрачные. Сложные, необычные,
разноцветные. Яркие, замысловатые, загадочные. Пробовать на вкус, долго-долго
катать на языке, пить маленькими глотками, с наслаждением, вдыхая аромат
- сюжеты-вина. Не уметь заснуть после, мучаться вопросами, ворошить память,
возвращаться снова - сюжеты-жизни...
