Почему "Шутиха", а не "Шут", который и есть главное лицо в повествовании от лиц третьих, деликатных и опытных? Наверно, потому же, почему Дюма назвал свою книгу "Три мушкетера", а не "Четыре мушкетера". Чтобы дать читателю самому сделать этот маленький шаг к пониманию. Или потому, что другая главная героиня, директор типографского концерна Галина Шаповал, на протяжении всей книги задумывается о том, почему ей не дано стать шутихой - при том, что ей стать шутихой и не хочется вовсе? Не знаю. Знаю только, что эту книгу я перечитываю уже который раз, благо мне ее хватает ровно на два часа. И совсем не потому, что меня увлекает сюжет или мораль этой простой бытовой истории о взаимоотношении наемных работников и их нанимателей. А потому, что парадоксальные метафоры и дзен-хокку, ернические частушки и псевдонаучные отступления, издевательские комментарии третьих лиц по ходу их нелегкого труда и вкусные описания карнавалов заставляют задуматься совсем поперек этой самой морали и вовсе уж перпендикулярно сюжету.
Страница 36. Монолог Галины:
"Мечом судьбы рассечена толпа:
Одним назначен крест, другим - колпак."
Ох, если бы все было так просто. Висишь себе на кресте и - хорошо весьма. Так ведь нет, вот уже орут "Эй, ты что, заснул там, что ли? Где агония? Где возвышенные речи? Не умеешь, нечего на крест лезть, придурок!" И вот уже на крест - мой крест, между прочим - лезет новый шут, с твердым намерением сделать все, что хотят от него зрители. Успеха ему. А мне - искать новый крест. Или на арену - шута заменить? Так нет, там уже молча рыдает под маской Арлекино: "по острым иглам яркого огня иду, иду, дороге нет конца; огромный мир замкнулся для меня в арены круг и маску без лица". А потом едва слышно добавляет: "Все кажется, вот маску я сниму - и этот мир изменится со мной. Но слез моих не видно никому.." О боги, и здесь нет мне покоя! Нет только клоунов и только искупителей тоже нет, все мы немного те и немного другие, дорогие мои третьи лица, объективные и всезнающие дорогие мои!
Страница 144. Песенка за кадром
"Отчего умирают шуты?
От обиды, петли и саркомы,
От ножа,
От презренья знакомых,
От упавшей с небес темноты."
Почему авторы упустили такую напрашивающуюся рифму - "немоты"? Или опять подачка-подначка читателю: догадайся, сделай усилие, пойми сам - еще и от немоты умирают они, когда шутка колом встает в горле, потому что может стоить жизни не шуту, а другому. Потому что наступив на горло и на этот кол, пронзив им себя от пяток и до гортани, свернувшись в сюрреалистический комок, они умирают от немоты. Или, что еще страшнее, не умирают, а так и живут - на колу, дожидаясь милосердной смерти, для которой у них нет последней, самой великолепной шутки - и потому смерть и долгожданна, и постыдна, как позорная капитуляция.
Страница 183. Лешенька Безкаравайнер объясняет Галине, в чем собственно смысл шута, подобранного Насте:
"Собственно, любой талант - отклонение от нормы.. Рядом с ним Насте незачем кривляться. Да и, положа руку на альтер-эго, стыдно. Так, как у него, все равно не выйдет, глупо даже стараться. Зато можно другое: .. на себя, любимую, со стороны посмотреть: какой могла бы быть, если б нет от ума сочинила или из протеста, а добрый боженька от щедрот одарил." И Галина представляет себе такого вот спутника, "для которого твоя нарочитость естественна, ..твои жалкие потуги - талант?!"
"Холодно, холодно, холодно! Не замерзнуть бы, отворите! Молодость мне верните! Не губите, холодно!" За что же мне такое, а? Сейчас, когда я выкопал себе теплую норку, и всего-то и хотел украсить ее, за что меня мордой об чужой шедевр: "Ты! Так! Никогда! Не! Сумеешь!" Забвения мне, боги, яда, наконец, только бы не видеть этого так откровенно! Или хотя бы молодость верните, чтобы осталась иллюзия надежды, что все еще впереди, что смогу, успею научиться - так. Но ни новой молодости, ни яда, ни забвения не дают мне боги, и ледяная даль врывается в мою норку, и нету теплого полога, и друга с солнечными руками нет, чтобы отогрел и утешил.
Мда, не очень шутливо как-то получается, а? Не спешите записывать меня в мазохисты, Господа Вторые Лица, не спешите, хоть и баловался я, ну а кто там не бывал по маленькой? Нет, "печаль моя светла", вот ведь в чем главная шутка! Как они, Лица Третьи, ухитрились так ее осветлить, где взяли надежды маленький оркестрик, чтобы одолжить его мне насовсем и совершенно безбозбездно? Но - нашли, одолжили, да еще и ухитрились как-то обернуть дело так, что не я им обязан, а они - мне. Шуты, Мастера, Спасители и Дураки в одном лице. Ах нет, простите, в двух лицах. Едины и непобедимы, Генри и Лайон Олди! Виват, император, моритури те салютант!
Как постскриптум - последняя песенка в кадре:
"Выезжаю на кривой -
Вам бы выездку такую! -
И безбашенно рискую
Бесшабашной головой..
Если чувствуешь, что свой,
Сядь в галошу - потолкуем!"
Присоединяйтесь, господа! Присаживайтесь, ничего, что галоша тесновата, зато не мокро! Ах, под вами таки мокро? Это торт. Ромовый, видоизменивший свою форму, но без отравленных иголок. А подо мной - бутылка с шампанским. Да, неудобно, но чего не сделаешь ради дорогих гостей. Сейчас разложим торт, я вот и половник с собой взял, и пузыриками запьем. Хорошо сидим, господа! И хорошо весьма!

Комментарий:

-- Слов нет, одни эмоции. Может, я Олди в темных очках читала?

-- Да нет, просто эту книгу, как и все другие, каждый понимает в меру лично пережитого. Можно и в боевике усмотреть высокий философский смысл, если когда-то в уличной драке на тебя снизошло сатори. Вы, например, видите что-то в Мaртине, чего я не вижу.