Генри Лайон Олди, Андрей Валентинов
Тирмен
Роман  — М.: Эксмо, 2006 — 480 стр. — 10100 экз.

Соавторство – процесс загадочный. Есть один вопрос, который рано или поздно, но неизменно задают любым соавторам: «Как вы пишете вдвоём (втроём, впятером)?». Дмитрий Громов и Олег Ладыженский, не скрывающиеся под псевдонимом Генри Лайон Олди, могут с полным основанием ответить на этот вопрос одним словом: «Хорошо!». И Андрей Шмалько, более известный как Андрей Валентинов, к ним наверняка присоединится.
Первый раз, что ли? Вместе работали над «Нам здесь жить», «Рубежом», «Пентаклем». А теперь этот список пополнился: в серии «Триумвират» выходит новый роман Олди и Валентинова - «Тирмен».
… Каково быть рукой судьбы? Нет, не так – Судьбы. Великой Дамы, что никуда не спешит и всегда приходит вовремя. Хорошей такой рукой, крепкой, недрожащей, с «Люггером-08» наготове. Или с «Береттой 9000S», или ещё с чем, столь же действенным… Тирмен имеет право на любимое оружие. Рыцари Великой Дамы – сословие привилегированное, им и жизни отмерено поболее иных, и здоровья. И не только им.
Мене, мене, текел, упарсин.
Непонятно? А кто сказал, что должно быть понятно? Не сразу, ох, не сразу, выражаясь нынешним арго, въезжаешь в ткань романа. Даром, что написан он весьма простым языком, поначалу даже кажется – упрощённым. Это именно что кажется. Легко представить читателя, пусть и знакомого с творчеством Олди и Валентинова, который даже на половине книги может захлопнуть её, и выразиться где-нибудь в дебрях ЖЖ с применением уже тамошнего арго: «Ниасилил! Испейсались, проходнуху мастрячат!». Сетевых критиков-знатоков у нас нынче – каждый первый. Свобода слова в действии.
А меж тем, как говаривал один знаменитый престидижитатор, «биография моя проста и обычна». «Тирмен» - по-своему уникальная книга, предоставляющая читателю максимум иной свободы. Свободы быть соавтором, додумать недосказанное.
Олди на одном из своих мастер-классов как-то обмолвились: автор обычно переносит в текст не более десяти-пятнадцати процентов того, что знает. Остальные авторские знания незримо присутствуют на заднем плане, придавая объем миру романа. Так вот: после прочтения «Тирмена» кажется, что в нём и пяти процентов не наскребётся. Утаил славный рыцарь дон Писатель что-то. Из вредности, не иначе.
Ни тебе вселенских или хотя бы государственных масштабов, ни тебе размаха страстей. Обычная жизнь, как у нас с вами. Ну где же спасение человечества? Где тайные пружины Мироздания, которые скромный на первый взгляд герой уполномочен заводить или отпускать? Не ищите, нет их здесь. В увлечении глобальными книжными катаклизмами мы одного не учитываем, не хотим учитывать: радости и горести одного, отдельного человека в его системе измерений ничуть не менее масштабны, чем радости и горести страны или мира. Жизнь одного человека для этого человека значит не меньше, чем жизнь всего народа – для всего народа. Наша смерть для каждого из нас – ничуть не меньшая катастрофа, чем Судный День для человечества. И необычного, странного вокруг нас происходит не меньше, чем в книгах. «Да больше, больше!»… Нужно только не забывать по сторонам поглядывать, научиться выходить за оболочку собственной, персональной сферы – и столько интересного увидишь!
Хочешь почвы для размышлений, дон Читатель? А вот тебе: за «нулевым», за «минус первым» и даже за «минус вторым» уровнями старого тира – по миру. Со своими законами и порядками. Нам же видны лишь части от каждого: тир с «воздушками», тир с настоящим оружием, тир с настоящими мишенями. Тир. Мир. И тот, кто всем этим хозяйством заведует – тирщик-тирмен. Остальное предлагается додумать. На своё усмотрение.
В романе, как уже говорилось, не происходит масштабных изменений реальности. Мир рушится и перерождается не чаще, чем это с ним случалось на протяжении двадцатого века. И герои – вовсе не миротворцы, не спасители с большой буквы «С», и даже не вершители судеб людских в масштабах государственных. Всего лишь тирмены, «руки» Великой Дамы по имени Смерть. Всего? Всего, всего… не так это много, как может показаться на первый взгляд. Ну да, живут долго, и здоровье не рушится до самой старости, и везёт им по жизни прямо-таки неприлично. И родня тирмена тоже себя неплохо ощущает. Семечки, шелуха.
И не такое бывает.
Разумеется, не каждый тирщик – тирмен. Но на этом избранность героев заканчивается. Жизнь у них, если не считать «местные командировки» и стрельбы на «минус первом» и «минус втором», по-прежнему «проста и обычна», и авторы не балуют нас подробным пересказом событий и биографий. Яркие детали, отдельные сцены, вроде бы условно связанные между собой эпизоды. Остальное – на твоё усмотрение, славный рыцарь дон Читатель. Тут деталь, там деталь – стараемся, поминая заветы Шерлока Холмса, восстанавливать полную картину по её незначительным частям. Что особенно ценно в этой дедукции – картина получится у каждого своя.
Думай, дон Читатель, думай! Ценнее всего не то, что ты прочитал, а то, о чём подумал во время чтения. Лезь в справочники по истории и оружию, коли не лень, отыскивай то, о чём штрихами и враздробь написано, сопоставляй и анализируй. «Шевели мозговой извилиной!» - был такой плакат во времена оны, когда тирмен Канари ещё не был районным психом Канарисом, тирмен Кондратьев ещё не потерял своего ученика, а будущий тирмен Архангельский ещё пелёнки пачкал.
Одни загадки, не роман – ребус! Например: из чего стреляли (если вообще стреляли, кстати!) тирмены в те времена, когда не было огнестрельного оружия? В книге не сказано об этом, так что простор для предположений – немалый. Или: тирмен после успешного завершения «местной командировки» делится с «объектом» жетоном. Надпись на жетоне («мене, мене, текел, упарсин») выполнена на древнееврейском. Но это ведь далеко не самый древний язык с известной письменностью. Что писали на жетонах в Поднебесной, в Кемете, в Шумере? Или ещё: почему тирмены – только мужчины? Почему нет женщин среди тирменов? История показывает, что стрелки из них получаются не хуже, а то и лучше мужчин. Что за дискриминация?
Думай, дон Читатель! Славные рыцари доны Писатели не зря старались.
? ? ? ?
— Яр Соболев

********************************************************************************

ВРЕЗКА

Это интересно

 

@ «Тирмен» - первая книга, в которой и Олди, и Валентинов (особенно Валентинов, от историка этого ждут с нетерпением!) коснулись темы Великой Отечественной войны. Очень осторожно, словно золингеновской опасной бритвой по щеке провели, бреясь. Но есть подозрение: этот первый раз – не последний.
   

********конец врезки

ПРИСУТСТВУЮТ

@ множество вопросов, оставленных без ответов
@ история России (СССР) в эпизодах жизни одного из главных героев
@ уйма огнестрельного оружия

ОТСУТСТВУЮТ

@ однозначные ответы и непреложные истины
@ массовые батальные сцены и катастрофы
@ малейшие признаки «серийности» и «поточности»

ЦИТАТЫ

@ Иногда Данька думал, что присутствие стрелков здесь заставляет мазать стрелков там. Такая вот странная интерактивность. Впрочем, это случалось далеко не всегда. Иногда клиенты "минус второго" не успевали вставить в разборку свои "пять копеек" (то есть, пару пуль), как в провале дело заканчивалось. Сами управлялись, без посторонней помощи. Клиенты уходили недовольные, хотя раздражение старались не показывать. "Минус второй" - не то место, где возникает желание громко возмущаться хозяевами или качеством услуг. Не располагает, знаете ли. Даже если человек действительно разочарован. Сильные мира сего становились здесь сдержанными и вежливыми до тошноты.

@ Адрес, который заучил маленький Пьеро, оказался бесполезен - но привел на угол Среднего проспекта и 10-й Василеостровской линии. Случайность? Оказавшись поблизости, бывший старший уполномоченный ВЧК Леонид Пантёлкин, а теперь - Ленька Пантелеев, наклонился к упавшему беспризорнику. Не бросил, не отвез в ближайший приют - к себе взял. Тоже случайность? А может, адрес был правильный, и Лёнька, Гроза Сыщиков, экс-тирмен, дезертир Смерти, ждал в нужном месте? Как нищенка ждала серебряный пятачок?