Артем Морозов (Стрелок И)
КУКОЛЬНИКИ-МАРИОНЕТКИ
Вот уж чем нас пока Олди не радовали, так это космической фантастикой. Вернее, в малой и средней прозе она уже была (тот же “Чужой среди своих”), но в крупной еще не проявлялась. Ну, как говорится, и вот. “Космическая симфония, где судьбы людей представлены в поистине вселенском масштабе” и “масштабное полотно, к которому авторы готовились много лет”, как уверяет уважительная аннотация. А теперь откроем книгу…
Хочется очень написать, что как откроешь, так закроешь уже после прочтения, но это будет не совсем правда. Мне пришлось читать с перерывами, однако же, была б у меня туча времени, я бы читал неотрывно. Подобное я испытывал и при прочтении “Тирмена”. Тоже - приковывает насмерть. Бегаешь глазами по строчкам, следя за стремительно меняющейся судьбой Лючано Борготты. Как бы добавили Олди, глаза после марафона чувствуют себя отлично и полностью удовлетворены.
“Кукольник” - книга, и читающаяся запоем, и, тем не менее, очень и очень глубокая. Уж редко подобное сочетается, этакий гибрид элитарной и массовой литературы. Обычно эксперименты выходят или совершенно нечитаемые, или с креном в одно из направлений. “Кукольник” в этом плане гармоничен, выдержан.
Мир далекого будущего. Насколько далекого - читатель может лишь догадываться. Земли в романе нет, точных ориентиров авторы нам не дают. Да оно и не нужно.
Лючано Борготта - директор театра контактной имперсонации, или невропастии. Невропаст может корректировать движения и речь другого человека, ежели тот даст троекратное согласие. Театром собрание невропастов назвать трудно, потому что они представлений в традиционном смысле практически не устраивают. К Лючано взывают военные вожди, чтобы он помог им с речью на трибуне, обращаются аристократы, дабы на светском мероприятии не выдать своих недостатков, и так далее. Меж себя клиентов невропасты называют куклами. Сравнение отчасти несправедливо, ведь они именно что корректируют имеющееся. Но…
А кукла вмешательства извне не замечает, списывает все на свои собственные таланты и заслуги - и в процессе имперсонации чувствует себя по-настоящему счастливой. Потому, наверное, невропасты и называют клиентов куклами. Истинной, прирожденной кукле нравится, когда ей управляют.
В силу определенных обстоятельств невиновного Лючано присуждают к трем годам рабства. Помпилианец Гай Октавиан Тумидус, гард-легат, накладывает на него клеймо, и Борготта становится рабом.
Способности невропастов - лишь бледная тень могущества цивилизации Помпилии, хотя и имеют пред ним определенные преимущества. Помпилианская империя живет на принципе рабства, ведь ее граждане обладают уникальным умением накладывать клеймо. Если тебя прижгли - ты уже не человек, ты раб, ты вечно (пока не снято клеймо) и беспрекословно подчиняешься своему хозяину. Свобода воли практически нулевая, ее подобие возникает в часы “рекомендованного досуга”, ноги сами несут тебя к нужному месту, а руки сами сжимают весло галеры. От хозяева к рабам ведут сотни, тысячи нитей, которые он может ослаблять или, наоборот, усиливать. При этом сознание слуг переносится в некий “вирт”, спроецированную реальность, похожую на наше прошлое. Римская империя, рабовладельческое общество… Вместо черного густого космоса за иллюминатором (выбоиной-окном!) плещется соленая морская вода. Кукловоды. Кукольники. Большое представление. Помпилианская империя - тоже отчасти театр.
Каким-то образом помпилианцы способны выжимать из рабов жизненную силу, которая и является их главным топливом, энергетическим ресурсом. На рабах летают имперские галеры, на рабах живет производство, на рабах стоит все. Казалось бы, помпилианцы должны были уже стать самыми могущественными и покорить Галактику. С такими силами! Но…
Но оказалось, что кукловод без марионетки - никто. Даже самым нищим помпилианцам империя на казенный счет выписывает раба, потому что хозяева-то от рабов зависят. Жизненно необходимо им иметь хотя бы одного слугу. И доминирование одного вида над другим оказывается лишь симбиозом. Если ты стоишь на головах других - ты зависим от этих других. А то уйдут - и упадешь.
На эту тему среди помпилианцев наложено табу. Еще бы - больное место. Гордые, властные имперцы - и не могут жить без рабов, которых и людьми-то не считают (а если к рабу приходится отнестись как к человеку - возникает тяжелая психическая травма)? Вздор, нонсенс! Не может такого быть.
А еще жизненная сила не бесконечна. Рано или поздно раб превращается в робота, совершенно пустое и безвольное существо, которое уже годно только в качестве обслуги, но не источника энергии. Поэтому помпилианцам время от времени приходится захватывать население целых планет, обращая к себе в повиновение.
Также Лючано в прошлом пришлось сидеть срок в печально известной тюрьме Мей-Гиле, выживание в которой - нелегкая задача. Там он становится подмастерьем экзекутора Гишера, и тот учит Борготту играть в боль. Ты делишься своей болью - вот и все умение. И после “игры” подвергавшиеся пыткам начинают симпатизировать экзекутору, потому что боль, прозвучав, приносит не меньшее наслаждение, чем имперсонация. А истинной кукле нравится, когда ею управляют и когда причиняют боль.
Да ведь, впрочем, все мы немного куклы. В каждом из нас сидит марионетка, которую стоит дернуть за ниточку… Главное - не сломать. Даже у куклы есть предел.
Лючано Борготта так описывал свои взаимоотношения с судьбой: “я - кукла”. Только всегда разная. Иногда - кукла-болванчик. Судьба, Великий Кукловод всех нас, вдевает в нее руку и получает полный контроль. Когда ты такая кукла, судьба ведет тебя, а ты не властен изменить что-либо сам. А иногда - марионетка. Судьба дергает тебя за нити, но твой вес сопротивляется. Свобода воли - вес хрупкой марионетки…
Название к книге подобрано с ювелирной точностью. Это именно что книга о кукловодах и марионетках, о власти и подчиненных, о хозяинах и рабах. Об их прочной взаимосвязи-симбиозе.
О нас, что самое-то главное. О всех нас.