http://filiber.diary.ru/p73651396.htm#more1
-- О двух третях книги «Алюмен» или ответ на вопрос, что в этой книге хорошего
Маленькое предисловие. Честно признаюсь, меня крайне удивляет позиция людей, которые прочитав две части из трех, ничтоже сумняшеся пишут рецензии, а я уже с подобным сталкивалась. Представь на минутку, что художник успел написать часть картины, а часть еще даже не в подмалевке, а у него в голове. Если провести точное сравнение, то перед нами полотно, которому еще даже до лессировок далеко: тут не прописаны детали, там виднеется грунт, тут только намечены контуры… Можно ли в таком случае оценивать будущее полотно? С моей точки зрения нет. Но за эту точку зрения мне уже впаяли кучу минусов.
Поэтому это не рецензия, а скорее размышление на тему, что мне понравилось и что не понравилось в первой и второй частях эпопеи «Алюмен».
Первое. Мне всегда был совершенно неинтересен, ну, почти неинтересен 19 век, в том числе первая его треть. С его наивной верой в технический прогресс; все мы знаем, к чему он может привести – Хиросима тому свидетельство. С его разноликим романтизмом, причем живописный мне совсем несимпатичен, а литературным я переболела в глубоко-подростковом возрасте и уже выздоровела. То есть, романтизм, как мировоззрение и система взглядов, например, на природу творчества, мне достаточно близок, но его художественные приемы, что в живописи, что в литературе, напротив, малопривлекательны. Грубо говоря, всех литераторов-романтиков я могу смело поменять на одного Ларошфуко, а живописцев на Рембрандта. Поэтому, зная, что в книге события происходят в начале 19 века, в 99 случаев из ста я не стану ее читать.
Второе. Терпеть не могу всего, что связано с мистикой и особенно с оккультизмом. Более того, в большинстве случаев даже разговоры о всяких «флюидических воздействиях» вызывают просто отвращение, сразу вспоминаются шарлатанские телесеансы с банками «заряженной» воды и прочие Блаватские. Разумеется, я в курсе истории мистических учений, включая суфизм и Каббалу, что не мешает мне испытывать глубокий и неподдельный неинтерес. Суммируя. Мистика в книге – это то, что может меня отвратить от нее процентов на двести.
Третье. Физика, техника и электричество. Первую я люблю исключительно в сборниках «Физики смеются», вторую на кухне, а третье у меня почему-то прочно ассоциируется с Лениным и никакие лампочки вокруг и ПК перед глазами не помогает. Совсем «фе». Именно поэтому во взрослом состоянии я совершенно не могу читать научную фантастику с многостраничными описаниями «мегапуперколлайдеров и остальных глазеров». Впрочем, фэнтезийно-фантастическую ахинею с многостраничными описаниями бластеров и разновидностей воинских нашивок в различных родах войск очередной Империи, я еще больше читать не в состоянии.
То есть, как ты понимаешь, Эла, прочитав аннотацию, в которой было куча 19 века вкупе с мистикой, физикой и электричеством, я совсем не обрадовалась. И, после вопроса мужа: «ну и какую книгу ты хотела купить на Петровке», колебалась примерно две с половиной минуты. Был у меня порыв соблазниться новым Быковым, Кавабатой или давно желанной Трускиновской, но я решила не искать легкой любви (а то что это за любовь такая, тут люблю, тут не очень :-D ) и читать у Олди все подряд. Собственно, я всегда так поступаю, если мне нравятся книги какого-либо писателя или музыка какого-либо исполнителя. Плей и чтейлисты не совсем мое.
И вот книга у меня в руках (две), и новый удар – в эпиграфе посвящение Гюго, Верну, Дюма, Стивенсону и Диккенсу. Ничего не имею против означенных литераторов, но сегодня даже под угрозой расстрела я бы не стала читать Верна. После прочтения «Михаила Строгова» мне вообще хочется написать что-нибудь злое и категорическое, но остановлюсь на том, что с тех пор Верна не воспринимаю.
Гюго. Веришь ли Эла, когда-то я даже школу пропустила ибо всю ночь не отрываясь читала «Отверженных», а утром не смогла проснуться. Также с интересом читались «Труженики моря» и «Человек, который смеется». Даже «Собор Парижской Богоматери» был преодолен, хотя и без должного восторга. Но все же, все же, сейчас я не могу назвать Гюго любимым писателем и перечитывать вряд ли возьмусь. Со Стивенсоном, Дюма и особенно с Диккенсом все не так страшно, но все же не настолько восторженно, как лет двадцать назад.
Далее идет то, что я не могу отнести ни к хорошему, ни к плохому. Чрезвычайно сложная композиция, в которой недаром использованы музыкальные термины: адажио, аллегро, аллегретто. Вступления, отступления, включения, ретроспекции, хронологические прыжки вперед-назад, про географические вообще молчу: Англия, Дания, Франция, Россия, Китай, местами Италия, плюс немного Средиземного моря и Бискайского залива.
И море, море персонажей.
Революционеры и министры, китайские мастера боевых искусств (тоже не люблю и не интересно , а муж-ушуист обижается) и европейские ученые, мальчишки-гавроши и монархи, пацифисты и ветераны, писатели и трактирщики, кстати, чуть не половина из них реальные исторические персоны, и это я еще даже близко не подошла к главным героям. Хотя в случае с Олди, как всегда, непонятно кто главный. Революционер и провидец Огюст Шевалье? Датчанин Андерс Эрстед? Загадочный оккультист-зомби Эминент? Ветер, который за ними наблюдает?
Ты знаешь, Эла. Мне кажется, если нужно найти главного, то для меня это будет то Будущее, которое основные персонажи – все – видят по-разному. И идут к нему разными путями. В книге не только множество персонажей, но и огромное количество упоминаний научных открытий 19, и не обязательно, века. Часто таких, которые либо не были вовремя востребованы, либо вообще не были востребованы и отнесены к разряду оккультизма.
И вот тут я могу сказать, что мне очень понравилось. Как ни странно, вот это изобилие имен и названий. Я потому так долго читала, что фактически через страницу бегала в Сеть, чтобы о каждом упоминавшемся человеке или открытии прочитать больше. В половине случаев, чтобы вообще узнать кто это и что это. И да, я уже наталкивалась на несовпадение реальных событий и событий у Олди. Но почему меня это должно смущать? Читала же я в свое время Дюма, отнюдь не фантаста, а он и история много грешили и в большинстве случаев весьма вольно. Так что, претензии профессиональных историков, как всегда требующих от книг полной достоверности, кажутся мне, по меньшей мере смешными, а в целом просто глупыми. Извините.
Далее. Если ты помнишь, практически каждый персонаж романа в итоге выглядит и ведет себя не так как при знакомстве. Ну, разве что Торвен-Зануда почти всегда занудлив, и то, куда девается все его занудство на одной из последних страниц второго тома, когда речь заходит о знакомстве с будущей женой. В любом случае, практически каждого героя Олди вертят и так, и сяк, словно бриллиант, который должен блеснуть всеми гранями. Эминент – коварный злодей, натравливающий Шевалье на ни в чем не повинного Эрстеда, и китайского посвященного на Париж, может чувствовать себя обязанным тому же Эрстеду – ученику и врагу одновременно, и переживать из-за потенциальной гибели человечества. Дюма – журналист, писатель, кулинар, волокита, верный товарищ и немного трусишка. Шевалье -- наивный мальчишка, одержимый мститель, хлебнувший нового опыта ясновидец. И т. д. Согласна, некоторые герои болльше смахивают на карикатуры, политики, например, ну так и на хорошем полотне не все герои выписаны подробно. Вспомни хоть "Ночной дозор". Вот кто помнит бравых стражников на "правильных" традиционных полотнах, созданных в то же время, а этих портретируемых при желании можно всех узнать поименно.
Тем не менее, Элла, я очень ценю амбивалентность героев практически в любой книге, и книги Олди не исключение. Мне не очень интересно читать про всегда одинаковых, от корки до корки, благородных или мерзких, глупых или суперумных людях. В подобной трактовке я вижу либо нехватку жизненного опыта, либо тенденциозность, либо недостаток литературного таланта, либо, как вариант, творческую задачу, с которой мне неохота мириться и лишний раз знакомиться.
У каждой монеты есть обратная сторона, у палки два конца – это закон. Это не значит, что я буду маниакально искать в хорошем человеке темные стороны и подозревать во всяком Франциске Ассизском папу Иннокентия Х. Нет. Но лично мне неинтересны романтически-идеальные мерзавцы или наоборот незапятнанно-прекрасные от шпор до плюмажа герои. Как не особо интересны безупречные лица признанных красавцев: прекрасно, совершенно и безумно скучно.
Коротко говоря, в паре Делон – Бельмондо я всегда выберу последнего.
Кстати, о «не понравилось». И я делаю упор именно на «не понравилось», а не на «плохо». Вся мистическая линия. Все-таки это совсем не мое. Слишком рваный ритм повествования. Иногда очень мешает. Возможно это издержки соавторства, а возможно так и задумано, по аналогии с оперой: тут аллегро, а тут вот менуэт в присядочку
А «плохо», на мой взгляд, местами неровная литредактура.
Иногда с украинизмами, не имеющими отношение к стилистике романа. Я обязательно буду перечитывать и могу выложить со сносками все обнаруженные огрехи, хотя,как ты понимаешь, я не спец.
Вернемся к «хорошему»
Первые книги Олди я читала взахлеб – поскорее-поскорее, что же дальше? - и многое вкусное пропускала, так изголодавшемуся человеку, что ни дай проглотит вмиг, что икру, что сухари порченые. Новинку я читала с чувством, толком и расстановкой. И сами авторы, и рецензенты нередко упоминают о лит. играх - аллюзиях на известные произведения или писателей. Но одно дело прочесть об этом в рецензии и совсем другое наткнуться самой. И, поскольку классиков из эпиграфа я читала давно, то в тексте ловился Гоголь и, например, Булгаков – иногда целыми сценами. И, возможно, это только мой таракан, но помимо литигрушек, в тексте полно намеков на современное положение в нашей стране, то бишь в Украине. Я получила море удовольствия, читая едкие пассажи о парламентаризме и прочих безобразиях в исполнении харьковчан. Впрочем, повторюсь, возможно, это только мой таракан. Но там такого хватает. Причем, если кому-нибудь все-таки удастся выяснить политическое кредо г-д Громова, Ладыженского и Валентинова на основе текста «А», я очень сильно удивлюсь. Потому что, судя по роману, оно тоже весьма амбивалентно. =)
Вот, что хотите, то и думайте.
И наконец, самое важное, Эла, тема.
Меня не может не волновать тема романа. Потому что для меня это по большому счету отнюдь не мистика, не физика и не то, сколько всего было Эльсиноров и где еще наврал Шекспир. Это соотношение физики и этики. Я ловила себя на том, что не понимаю, кому из героев сочувствовать, на чьей стороне быть. И до сих пор не знаю. Я догадываюсь, что никто из провидцев не видел далекого будущего таким, какое оно должно быть, будет, реально каждый видел только свое: кто-то чудовищное, кто-то удивительное. Хотя, мне кажется, что, если учесть видение Ветра, авторы все-таки весьма пессимистичны, но это чистое ИМХО, как, впрочем, и все остальное. Немного путано, но я, пока книга не завершена, боюсь ошибиться. Можно понять логику Эрстеда, но можно понять и логику Эминента. Кто из них прав? Или не прав? И что вообще делать?
Главная тема, точнее главный вопрос, благо прогресс или нет? Нужна ли физике этика? А этике физика? Что же делать, чтобы свести их воедино, чтобы никто и никогда не резал ноги мальчику в имя науки. По крайней мере, я прочла об этом, о чем читали остальные читатели, не знаю, я не рискнула перебить себе впечатления чужими рецензиями. Мне хватило одной дискуссии в ЖЖ.
И тут мы пришли к самому главному. Почему я вообще читаю книги Олди, почему я читала «Алюмен», и почему буду с нетерпением ждать продолжения.
Потому что их книги заставляют меня думать. Потому что для меня самое важное в книге не сюжет, не приключения, не соответствие историческим или иным реалиям. Для меня важно, что, благодаря книгам подобным «Алюмену», я могу думать не только о том, что сварить на обед и как отреагировать на выходки сына, благодаря им я могу поговорить с мужем о великих ученых прошлого и выяснить, что муж-то знает немало интересного, и после слушать его с удовольствием долго-долго. Я, наоборот, не буду думать, что же скажет Марья Алексевна - соседка с ишиасом и в глубоком маразме, а подумаю о Никола Тесле. Или об Энштейне. Главное, я буду думать, а не потреблять в глубоком экстазе массовую продерьмодукцию.
И наконец, еще одно весьма важное замечание. В самом начале я перечислила кучу разных «не люблю» и «не интересно». Так вот, я, наоборот, очень люблю знакомиться с мнениями отличным от моего. Особенно если увлекательно, а главное аргументировано изложено. Когда читаешь только то, что совпадает с твоим мироощущением, когда общаешься только с теми, кто всегда и во всем с тобой совпадает, то это очень приятно, это тешит твое «я», но это не позволяет тебе расти. Не могу сказать, что физика, мистика и электричество стали любимыми объектами изучения, но, во всяком случае, теперь я не стану заранее отвергать все, что с ними связано. И с большим удовольствием продолжу блуждания по сети в неосвоенных исторических разделах.
Пока я не знаю, станет ли "Алюмен" такой же любимой книгой, как "Песни Петера Сьлядека", наверное, нет, но все же поживем - увидим. Вот как-то так, Эла.
* * *
-- Эла: Ну вот - начинаю излагать что могу по ИМЕЮЩИМСЯ в наличии двум томам. Сначала насчет "эта книга заставила меня думать". Для меня это - вежливый способ сказать, что о книге и сказать-то нечего - потому что книги, неспособной заставить меня думать, не существует. Все читаемое основательно обдумывается, крепко увязывается с прочитанным ранее, заставляет пересмотреть как прочитанное ранее, так и новое, если они между собой конфликтуют и так далее. Причем нередко самые интересные и креативные мысли бывают порождены продукцией весьма дюжинной. А иногда и того слабее. Автор может не вложить в свою книгу мыслей, может вообще мыслей не иметь - это не значит, что мне будет не над чем подумать. Так что из моих уст такая фраза комплиментом не была бы.
Украинизмы меня опять же ни разу не смущают - я их люблю, равно как архаизмы, арготизмы, диалектизмы и все такое прочее, расширяющее выразительные возможности языка. Соответственно - для меня это не недостаток.
Девятнадцатый век хотя и не самая моя любимая эпоха, но и отторжения не вызывает. Равно как мистика и физика. Вот что у меня точно вызывает отторжение - это криптоистория. Есть в ней обычно какой-то очень, очень нехороший првкус. А "Алюмен" не только и не столько альтернативен, сколько именно криптоисторичен, и это мне сильно неприятно. Ну, про девятнадцатый век я еще чуть позже скажу.
Большинство фигурантов из числа исторических лиц мне вполне известны, так что о новизне материала для меня говорить как бы не приходится. Но опять же для меня сугубая нарочитая новизна - не достоинство и не недостаток. Потому что не самоцель.
Рваность повествования - а вот тут подождем третьей книги. Либо эта рваность мнимая - вот как лежат вроде бы отдельные детальки на полу, а потом пришел кукловод, дернул скрытые ваги - р-р-раз! - и это не отдельные кусочки, это цельная кукла, да с характером. Лежат камешки - ну и лежат, пришел художник, вставил недостающие - и мнимая бессистемность слагается в целую мозаику. Может, так случится. А может, останется раздрай и раздрызг. Пока что сказать трудно.
(Это еще не все - отойду в реал, отформулирую поточнее и продолжу. Тут очень важно отформулировать точно и четко).
Теперь вот вопрос об амбивалентности характеров. Да я сама амбивалентные характеры люблю. Вот только - сейчас выскажусь очень резко и, возможно, несправедливо, но вот такое вот ИМХО - я именно что ХАРАКТЕРОВ почти не вижу. Амбивалентность вижу, а характеры - нет. У меня создалось впечатление, что герои как бы вообще не вполне существуют. Они заняты другим - они олицетворяют. Вот есть идеи, есть концепции, и они все это олицетворяют. Амбивалентно. Взяли идею, приделали ей ручки-ножки-огуречик, получился человечек, и вот он ходит и олицетворяет. Это не идейное противостояние ЛЮДЕЙ - это противостояние одетых в людские тела ИДЕЙ. Для меня разница есть, и существенная. Возможно, к третьей книге характеры дооформятся и станут действительно характерами, но пока что для меня девяносто процентов текстового пространства заняты ходячими концепциями в лицах. Амбивалентных, да. Но концепциями. А я хочу и про людей тоже - а про них так мало...
Далее возникает вопрос - а что это за концепции и что это за идеи.
Для тебя идея выглядит так:
«Это соотношение физики и этики….»
-- Я задам всего один вопрос, не дожидаясь следующего поста. Ты когда-нибудь читала женские романы в мягких обложках? Например, Беатрис Смол?,
Возможно кого-то они побуждают думать, а я вот такое читала в период, когда думать мне не хотелось. Очень удобно, скользишь взглядом по строчком, глаза заняты - мозг отдыхает. Точнее, спит. Сюда же я могу отнести еще 95 процентов книг, которые сегодня выходят под грифом бестселлер.
Кроме того, я написала: "их" книги. То есть все их книги, а не только эта.
Украинизмы, расширяющие возможности - это одно, а проскакивающий вдруг в неожиданном месте суржик - это совсем другое, поверь, я способна такие вещи различать. Большой опыт имеется. Скажем, у Веры в Темной звезде - это было органично, логично и к месту, а в Алюмене это просто недоработка редактора.
«Вот что у меня точно вызывает отторжение - это криптоистория...»
Вот с этого и надо было начинать. =)) Я не фанатик криптоистории, но мне как раз интересно. Впрочем, и альтернатива тоже. А почему, Эла? По сути того же Дюма можно смело отнести к криптоисторикам, если пользоваться тем смыслом, который изначально в этот термин вложили Олди. То есть это всем известный отрезок времени, в котором появляются и действуют неизвестные ранее личности или силы.
-- Эла: Беатрис Смол? Да, и эту даму в том числе. Чтение по большей части ошеломительно скучное. Но вот с точки зрения социопсихологии какой-нибудь или там культурологии - обалденно занимательно. Наблюдать развитие тенденций, отмечать, какие именно комплексы становятся на какой-то момент ведущими и проявляются в массовой литературе, прослеживать смену ведущих архетипов и так далее - дело иногда горькое, но очень занимательное. Ты даже не представляешь, сколько реально важных и интересных мыслей я вынесла из чтения этой байды!
Давай так уж - в книгах Олди всегда наличествуют мысли, что по нашим временам не самое частое явление, и наличие мыслей радует. Всегда.
Дюма, как и его аналогов, к криптоистории отнести нельзя. Иначе к ней придется отностить почти любой исторический роман, где действует хоть кто-нибудь помимо исторических лиц. Нет... с криптоисторией несколько иначе. Википедия гласит примерно следующее: Криптоисто?рия — литературный жанр фантастики, посвящённый изображению реальности, внешне не отличающейся от обычной истории, но показывающей участие неких иных сил (пришельцев, магов и т. п.), либо описывающий якобы состоявшиеся события, оставшиеся неизвестными. Считается, что термин введён в оборот Г. Л. Олди, чтобы описать жанр некоторых произведений Андрея Валентинова Ну так вот - мне смертельно скучны попытки изобразить движущей силой истории магов, инопланетян, жидомасонов и прочих несуществующих, но малоинтересных личностей. Я не настолько параноидальна, чтобы получать удовольствие от идей закулисного заговора неких неведомых сущностей и потом радостно уверовать, что именно из-за них в кране нет воды. Бритва Оккама мешает плодить сущности без надобности. В большинстве случаев. А в подавляющем большинстве это еще и неприятный привкус полусклочности-полусумасшедшинки соседки по коммуналке, которая точно уверена, что соседи как часть мирового заговора пущают на нее лучи смерти, и ничем ты ее не проймешь. Нечистоплотное, в общем, ощущение какое-то. Это вот как раз к вопросу об этике, да. Я понимаю, что это мой личный таракан, и никто разводить его в своих питомниках не обязан - но вот такое вот ощущение.
А теперь у меня опять смена караула - потому что я все-таки хочу ответить про концепцию, а пока я отвечала на вопросы, утратилась точность формулировки. )))
Вот теперь я добралась и до концепции.
Ты видишь тему в вопросе нужна ли этика физике, а физика этике. Вообще во взаимоотношении этики и физики (ну - науки, да). Думаю, что так же определит тему большинство читателей. Я бы ее тоже так определила. Вот только решается она через противостояние физики и мистики, физики и магии - а через это противостояние данная задача не просто нерешаема, она художественно невоплощаема!
Понимаешь, этически физика и магия друг другу вообще-то не противостоят вообще. Льюис, большая умница, недаром сказал, что по ходу истории интерес к науке и интерес к магии рождаются одновременно, это и вообще братья-близнецы - один был болен и умер, другой жив и здравствует, но они близнецы, они плоды, порожденные одной ветвью!
Вестимо, одной. И называется эта веточка Knowledge is power/ Знание - сила! Знание - власть! И наука, и магия занимают по отношению к миру одну и ту же позицию, имеют одну и ту же цель, хоть и добиваются ее внешне разными средствами! Понять. Познать. Овладеть. Властвовать. Подчинить своим нуждам. Никакой разницы этически, никакой вообще! Там, где наука грохнула атомную бомбу на Хиросиму, магия низводит огненный дождь. Там, где магия варит приворотное зелье, наука выделяет феромоны привлекательности. Там, где магия любопытствует по поводу демонических сфер, наука любопытствует относительно квантовой механики. Нет разницы в целях, нет разницы в этике. Там, где неэтично поведет себя ученый - найдется аналогичный неэтичный маг. Там, где ученый проявит этичность, и маг такой найдется. Не здесь противостояние.
И уж особенно это касается мира "Алюмена", где магия, мистика реально существуют! Мистика реальна, как научная теория, магия действенна, как научная техника! Вот уж где они окончательно становятся близнецами! В этом мире шарлатанством является не магия или мистика, а то, что не работает - а магия и мистика работают, работают с той же доказательностью и солидностью, что и наука, дух реален, как электромагнит! Какое уж тут этическое противостояние! Это все равно что спорить о том, что этичнее, физика или химия. И на такой вопрос я могу ответить разве что "а мне чашечку кофе, пожалуйста".
То есть мало того, что мне вместо противоборства людей с разными идеями предлагают противоборство идей - мне же предлагают еще и мнимое противоборство идей! Извини, но ложно решаемая и не менее ложно поставленная задача тоже вызывает у меня мысли - но совсем, совсем не те, которые хотелось бы автору.
Другое дело, если в третьей книге эта мнимость противостояния будет вскрыта - вот тогда претензия будет с моей стороны снята, а основная тема окажется совсем не той или по крайней мере не совсем той, которая видится сейчас. Но пока что я такую постановку вопроса даже всерьез воспринять не в состоянии.
-- Еще раз по поводу «думать».
Здесь проявилась разница между моим и твоим подходом к выбору книг и самому процессу чтения.
Во-первых, я не спорю с тем, что в каждой книге «есть мысли». Я говорила о другом: «эти книги заставляют меня думать». Согласись, есть разница. Одно дело, когда автор пытается донести до тебя/вдолбить тебе/доказать тебе какую-либо мысль, например, используя для этого «голос» симпатичного героя или показывая его сплошь привлекательно. И совсем другое, если в результате прочтения текста, в котором нет прямого авторского посыла, мысли зарождаются у читателя и не отпускают его, заставляют вспоминать перечитываемое, анализировать и сопоставлять. Особенно если учесть, что в тексте есть сразу несколько точек зрения и все они принадлежать отнюдь не конченным мерзавцам и каждая по-своему может быть правильной.
Вот как раз последнее качество и отличает прозу Олди от многих и многих современных книг. Отсутствие авторитарности и единомыслия. Нужны примеры? Не нужно далеко ходить, большая часть современной прозы (в том числе фантастики) – попытка доказать свою правоту читателю, в чем бы она не заключалась. В русскоязычной фантастике мне лично бросается в глаза популярность имперских убеждений, например, в книгах Злотникова. В «элитарной литературе» — постулат о грязном начале в любом человека, бессмысленности существования, проституированности всех и каждого. Бегбедер в купе с Минаевым мне свидетель.
Вернемся к Олди. Разумеется, это мое ИМХО, однако я была уверена, есть уверена и буду уверена, что настоящее произведение искусства рождается на стыке авторской позиции и читательского/зрительского восприятия. Причем, как мы нередко видим в сетевых баталиях, смыслов рождается великое множество и это хорошо. Это действительно хорошо. Для меня это показатель достоинств произведения, тогда когда обратная ситуация — всеобщее обожание -- практически всегда свидетельство посредственности. Как и всеобщее отторжение. Все таки люди не идиоты в большинстве своем. Если хочешь, я вернусь к этому позже и постараюсь обосновать более подробно.
Мысль, а иначе катарсис, не есть свойство самого произведения, он лишь возможный результат воздействия на читателя/зрителя. И его возникновение или нет -- тоже дело весьма субъективное. Практически не зависящее от проработанности мира, живости персонажей, наличия или отсутствия идей, постельных сцен и количества кровиЩЩИ. По отдельности на зависящее. Все должно играть совместно.
Сейчас скажу весьма злую вещь: возникновение мыслей или переживание катарсиса во многом зависит от уровня подготовленности читателя, его открытости и способности воспринимать то, что написано/нарисовано/сочинено в той художественной форме, которая ему предложена. Хотя мне легче проиллюстрировать этот тезис с помощью зрительного ряда.
Итак: перед нами три полотна на тему войны.
Первое «Наполеон на перевале Сен-Бернар» Делакруа, второе «Ужасы войны» Гойи, третье «Герника» Пикассо.
Еще раз повторю, основная тема всех трех полотен - война. Только переживания, которые они вызывают у зрителя, будут совершенно разными. Очень красноречивую статистику даст все тот же дайри. Если пройтись по дневникам любителей живописи, то лидировать будет Делакруа, за ним пойдет Гойа, а уж Пикассо – это очень редкий случай.
Все просто. Красивую картинку, а Делакруа мастер и никто этого у него не отнимет, воспринять может каждый. Но и посыл в данном конкретном случае он получит скорее милитаристский, чем иной другой: мальчики как всегда очаруются возможностью выйти в Наполеоны и прославиться. Девочки закатят в восторге глазки: ах какой герой! Ак какая красивая форма! Ах, как он хорош на коне! Хочу замуж за генерала.
Гойа – это уже посложней, Хотя на первый взгляд картинка кажется вполне тривиальной. Но! Во-первых, для своего времени это была бомба, причем как в художественном плане – композиция и цветовое решение, так и в плане выбранного сюжета. Большинство зрителей всегда - и вчера и сегодня - хотят видеть красивое и не видеть уродливое. 90 процентов людей в искусстве – в любой его разновидности - видят развлечение! А что это за развлечение, которое портит настроение и аппетит? Именно поэтому тут Гойа – художник-революционер, не боящийся плевать в глаза публике, но все же в рамках привычной художественной системы. Во-вторых, человека начала 21 века, видевшего фото жертв концлагерей и знающего статистику Второй мировой, трудно ужаснуть. Поэтому в фаворе аллегории Гойи, но не его реализм.
Пикассо. На работе Пикассо написано абсолютно то же самое, что и на картине Гойи. Просто второй испанец, и именно поэтому он великий, а не просто хороший художник, в 37 году уловил то, что случиться с миром несколько позже – абсолютную бесчеловечность фашизма, которую в принципе невозможно выразить привычными человеческими словами. Нечеловеческому – нечеловеческий язык. Именно поэтому быстрее всего человек неподготовленный скажет «фу, разве нельзя было написать по-человечески»? Нельзя. Потому что в 37 году ценители классической живописи заседали, например, в Белом доме, и вовсю еще заигрывали с Гитлером, видя в нем человека.
Вернемся к нашим баранам. Одну и ту же тему можно сыграть совершенно по-разному, в одном случае она обласкает слух, зрение и даже разум. Пример: песня «Разом нас багато – нас не подолаты!» (экстатический девиз Оранжевого ноября). Сделано зажигательно, что в соединении с эффектом толпы сотворило чудо - единение вокруг совершенно ничтожных людей. В едином порыве, так сказать.
В другом случае, человек подумает и согласится (или не согласится) с автором уже при здравом размышлении. Пример: песня «Лошади в океане» – кто-то расплачется, кто-то пожмет плечами.
И, наконец, только немногие посмотрят и поймут (попытаются понять) произведения Тарковского. Например, «Страсти по Андрею». Лично я не раз и не два видела отзывы в стиле «Плохая и недостоверная биография нашего великого художника. Не верю».
Разумеется, «Александра Невского» понять проще. Все последовательно и привычно. Можно было снять так? Можно. Только это уже был бы не Тарковский, а, например, Михалков.
А в последнем случае нужно приложить немалые душевные усилия для того чтобы понять язык произведения и замысел автора и еще больше, чтобы досмотреть и иметь мужество обдумать, пережить и оставить в душе навсегда.
Собственно, последнее и есть самый главный критерий. Можно прочитать кучу книжек, с кучей увлекательных сюжетов, живыми героями и прекрасно проработанным миром, просмотреть кучу неимоверно чудесных картин с привлекательными героями, насладиться драйвовыми, нежными, тяжелыми, да какими угодно, кинофильмами или музыкой, но только отдельные и очень немногие произведения остаются с человеком на всю жизнь. В печенке. В крови. Не просто обдуманные, а пережитые, перевернувшие какие-либо представления, вне зависимости от того сравнивали их или не сравнивали с другими. Чтобы при слове война сразу вспоминался не лощеный Наполеон, а Герника и рождалось инстинктивное отвращение к убийству в любой обертке.
И последнее на все ту же тему «думать».
Да, автор может вложить одно, читатель продумает другое, это если он подумает. Ты подумаешь. Уверена, ты и сама знаешь, что абсолютное большинство думать не будет, а будет наслаждаться чужой сказочно-прекрасной жизнью, а некоторые даже будут верить, что это самая настоящая правда, только далеко. Я недаром недавно вспоминала про Устинову. Моя очень хорошая приятельница ее обожает. Не как мастера детектива, а как великую сказочницу с непременным любовным хэппи-эндом. Он далеко не дура и прекрасно понимает, что это неправда, но не может себе отказать в прививке от серой действительности.
Я не стану думать (на сегодняшний день) по другой причине. Потому что тема чужих комплексов в таком исполнении мне совершенно, ну абсолютно не интересна, как и социальная психопаталогия в количестве. Я и ленива, и брезглива. И анализировать примитивно написанные постельные приключения просто не в состоянии. В свое время я читала подобное, когда у меня серьезно и очень долго болел ребенок, я жила на окраине города в доме без телефона и мне просто не с кем было общаться, муж был постоянно в отъезде, а по приезду мы исключительно скандалили, и если бы в тот момент я бы еще и Кафку читала, то, наверное, сошла бы с ума.
Поэтому мои слова - это именно комплимент. Причем самый крутой, который я только могу выразить, не скатываясь в банальное девичье восторженное визжание.
Другой вопрос, что я пока не могу оформить результат своих размышлений сразу по двум причинам. Книга не дописана, а мысли соответственно не додуманы. В отличие от Олди надо мной не довлеет издательство, и я могу спокойно попридержать свои думы, столь ценные для широкой общественности.
-- (Эла): Ты знаешь, тем, кто думать не будет, и Пикассо не поможет. Кстати, очень интересно наблюдать наброски к "Гернике", это постепенное, последовательное "разреаливание" образа, доведение его до сгущенного символа.
А литература, которая помогает пережить тяжелые жизненные ситуации, тоже нужна - и не понимаю и не хочу понимать, с какого перепугу мы должны отдавать это великое дело в руки халтурщиков вроде Барбары Картленд.
А что не получается у тебя коротко - ну так и я в пару фраз никак уж не уложилась.
В общем, это мое впечатление после того, что уже есть, после двух третей текста. Подождем третьей книги, посмотрим, как оно будет в целости выглядеть, тогда уж и отформулируем.
-- Теперь вот вопрос об амбивалентности характеров... но пока что для меня девяносто процентов текстового пространства заняты ходячими концепциями в лицах. Амбивалентных, да. Но концепциями. А я хочу и про людей тоже - а про них так мало...
Вот в данном случае я даже местами соглашусь. По нескольким причинам.
Соглашусь, что людей мало. Не соглашусь с тем, что их нет и все они концепции.
Скажем так. Два центральных персонажа - Эминента и Эрстеда - я бы могла признать концепциями, если бы книга была полностью завершена. Согласна, и в первом, и во втором случае человеческого практически нет. Не могу согласиться с такой же трактовкой остальных персонажей, особенно Торвена с Шевалье. Причем, если в случае с Торвеном мы имеем дело со зрелым устоявшимся человеком, внутреннее Я которого и открывается очень медленно и практически не меняется, то в случае с Шевалье мы имеем дело с полным перерождением, хотя я бы с удовольствием прочитала обо всем том же, но без мистики. Но это, как я уже призналась, мой личный таракан. Не люблю я эзотерику, мистику и некрофилию в любых проявлениях. Может, я скажу крамолу, но и в книгах Веры я бы с удовольствием убрала все мистическое и оставила бы только реальное. В моих глазах они стали бы только лучше. Тут точно так. Поэтому я лично стараюсь абстрагироваться, понимая, что кому-то это, напротив, самый смак. Это во-первых, а во-вторых, я точно так понимаю, что без мистики и в случае с Арцией, и в случае с Этерной, и в случае с Алюменом — это были бы другие книги. То есть, я считаю, что мистика в книге - это тот самый язык, который я как читатель не очень хорошо воспринимаю. Точно так, как любители изящных искусств не воспринимают абстрактную живопись. Я готова мириться с мистикой в хороших книгах, если ее не слишком много. Скажем, чистую мистику я читать вообще не могу.
Далее.
С моей точки зрения живы второстепенные персонажи и третьестепенные тоже. Иногда прекрасно узнаваемы и характеры очень даже ярки. Конкретно мне очень симпатичен Дюма, запомнился трактирщик и его верный менестрель, вполне узнаваема Пин-эр и т.д. Совершенно очаровательным получился образ Парижа 30-х гг с карнавалами во время холеры, булонским лесом с темным прошлым, узенькими улочками и респектабельными районами. Мне очень понравилось. Все страницы с политиками мной перечитывались и перехохатывались неоднократно. В книге вообще полно очень вкусных страниц с совершенно чудесными историями. На мой взгляд. Но да, я согласна, в этой книге человеческого несколько меньше, чем в прочих книгах Олди. Возможно, оттого, что все-таки это писалось с не менее уважаемым Валентиновым, язык которого суше, приемы много резче, а концептуальная насыщенность отдельных вещей концентрированней.
Именно потому что книга не дописана, я не могу и не хочу оспаривать твое мнение по поводу идей. Вчера я хотела написать о том, что во-первых, упоминая физику, я выпустила из вида мистику по самой банальной причине - я их тоже восприняла как две стороны одной медали, но при этом я совершенно не воспринимала и не воспринимаю две этики. По большому счету у меня должна родиться своя собственная. Проблема в том, что именно ее я пока не готова сформулировать.
Я честно говоря давно больна этим вопросом: что делать с прогрессом. Точнее как относиться. Что он есть для меня? Благо или наоборот? Не важно, физика, мистика, магия - важен результат. Массовые младенческие смерти или множество больных детей, которых поддерживает только медицина. Штучные произведения искусства, доступные избранным, или дешевая массовка, благодаря появлению которой отпала надобность в заплатках, но в результате девальвировалось понятие "качество" и "бережное отношение к вещи". Дешевое книгопечатение и, как итог, масса дешевой массовой "литературы". И самое главное: почему до сих пор есть голодные? Благо ли то, что людей рождается все больше, но две трети живут не лучше, чем их далекие предки? Чем это всем нам грозит? Физика, мистика, черт в ступе когда нибудь смогут помочь изменить мир к лучшему, или это костыль, который только мешает научиться нам ходить.
Подлил масло в огонь фильм Бессона.
Добил Алюмен.
Проблема в том, что пока что они лежат совершенно в разных плоскостях. Мне кажется, книга Олди именно об этом, а для меня еще и о том, что с этим делать.
И еще мне кажется, что делая прививки от скарлатины и прочих болячек, стараясь продлить и улучшить жизнь всем и каждому, наука вообще исключила этику как нечто не нужное. Как это не парадоксально звучит. Главное, что все живы, а как не важно, и остаются ли люди в этом "как" людьми или не людями тоже.
А вот было бы здорово придумать прививку от расизма — тяжелой психической болячки, с моей точки зрения, от желания делать другим больно, от морального уродства. Но! Теперь представьте, что все, все (!) без исключения люди на земле прекрасны, добры, здоровы — не выйдет ли в таком случае какая-нибудь другая глобальная жопа. Причем сегодня даже непредставимая.
В прошлый раз я оговорилась, упомянув только физику и это, как оказывается, не случайно. Я увидела противостояние физики и этики, но сегодня могу смело дописать, что я вижу противостояние физики и мистики, которые являются двумя половинами одной и той же монеты, этике. Поясню. С моей точки зрения, то, как описали события авторы, дает основания считать, что физика и мистика в их глазах равны. И обе они вне этики, точнее, у представителей каждого направления своя этика, далекая от хрестоматийной.
1. Первая компания, Эрстед и прочие, практически все повествование заняты тем, что пытаются убедить ученых опубликовать научные труды, перезнакомить друг с другом, чтобы они могли обогатить свои знания знаниями других, и наконец, уберечь ученых мужей от смерти, а их работы от забвения. Стремление сохранить им жизнь трудно назвать неэтичным, согласись.
2. Вторая компания, Эминент с сопричастниками, всеми силами пытаются не допустить знакомства означенных ученых, публикации их научных трудов и в конечном итоге покушаются не только на их жизнь, но и на жизнь большого количества непричастных науке людей. Крайне сложно назвать их поведение этичным, если бы не побуждающие их мотивы – желание уберечь все человечество от будущего, для которого наука сыграет роль злого гения и уничтожит человечество в настоящем его виде.
Алюминий, с моей точки зрения, служит исключительно символом научного открытия, которому так трудно на самом деле пробить себе дорогу и что самое ужасное, его применение далеко от действительно важных вещей. Украшения из алюминия в 19 веке – примерно то же самое, что украшения из железа в Др. Египте – бессмысленно потраченные усилия. Собственно, это еще один посыл авторов о науке сегодняшней – а я не сомневаюсь в том, что книга в итоге также о современности, как и о веке 19. Гигантское количество научных лабораторий тратят свои силы и огромные деньги на совершеннейшую ерунду, в то время как на горизонте уже вовсю маячит энергетический и экологический кризисы.
Кстати, почему 19 век. Возможно, потому что в каком-то смысле это был переломный век в науке. Открытий и до этого было полно, но в 19 веке случился настоящий обвал, приведший к коренной ломке мировоззрения. Вспомнить хотя бы Дарвина. Но и это не самое интересное. Как мы знаем из книги, судьба некоторых открытий сложилась драматически: например, работы Галуа были опубликованы только в 60-х гг. столетия, и то только потому, что нашлись люди, которые их наконец поняли. А сколько не были опубликовано? Кстати, мне сразу вспоминается Тёрнер, он работал как раз в начале 19 века, но его работы и художественные приемы более характерны для конца столетия, живо напоминая импрессионистов. В начале 19 его идеи и миропонимание воспринято не было, отчасти потому что художественный язык зрителю был непонятен.
Почему еще 19. Для того, чтобы это понять мне пришлось освежить в памяти философию того же периода.
На исходе века 18 – как раз в период ФР – разум фактически обожествляли. Просвещенцы видели в торжестве разума, а, следовательно, и в науке, залог светлого будущего. Причем, если мне не изменяет память, разум у них был отдельно, нравственное начало отдельно, а эмоции еще более отдельно. Причем последние имели право на существование только, если не мешали двум первым. А второе должно успешно воспитываться.
Революционные идеалы погибли под ножом гильотины, случилась чехарда империй и республик, за которыми наблюдал весь мир, и в конечном итоге Кант провозгласил, что чувства не так уж и второстепенны и имеют право быть. После разума, но могут, и спора между ними нет. А нравственное начало заключено в самом человеке и воспитание тут ни при чем.
Не менее авторитетный Фейербах заявил, что мы познаем, чтобы познавать, любим, чтобы любить, хотим, чтобы хотеть. То есть познание существует само по себе и ради себя самого, жажда знания — всепобеждающая сила, а научное вдохновение – величайшая победа разума над человеком. По Фейербаху всякое ограничение познания преступно, а нравственность в первую очередь должна вести к коллективной радости. Из этого лично я делаю вывод, что если наука поможет всеобщей радости, то для немца она уже сама по себе этична.
Было бы логично вспомнить романтиков и обожествление ими чувств в противоположность разуму. Из того, что помню я, наука их практически не интересует, их интересует искусство. На свете счастья для романтиков нет, счастье или где-то очень далеко географически, или еще дальше хронологически и каким боком тут наука? Главное отыскать голубой цветок (Новалис), то бишь свой идеал, и познать принципиально непознаваемое. Кстати, тут всплывает мистика. Причем всплывает иногда буквально в работах прерафаэлитов или, например, в дневниках Торо. «Секретарь общества по распространению естественнонаучных знаний попросил меня... ответить на некоторые вопросы. Самым важным из них был вопрос о том, какая область науки меня особенно интересует… мне казалось, что я выставлю себя на посмешище перед ученой публикой, если попытаюсь описать ту область науки, которая особенно меня занимает, — ведь они не верят в науку, предмет которой высший закон. Поэтому я вынужден был опуститься до их Уровня и описать им ту ничтожно малую часть себя, которую они только и способны понять. Дело в том, что я мистик, трансценденталист и вдобавок к тому философ природы».
Я не особо преувеличу, если скажу, что романтиков больше волновала эстетика, нежели этика, и мистическое, чем реальное. В последнем они видели практически сплошное зло.
Теперь можно вернуться к книге. В моем понимании, Эрстед и компания – это, грубо говоря, представители партии Разума или идей просвещения, но уже слегка оплодотворенных романтическими чувствами, тогда как Эминент - партии Чувств или идей романтиков, но остаточно зараженных идеями просвещения.
Именно поэтому я не вижу между ними никакой разницы, и при определении темы про мистику просто забыла. Физика и мистика суть одно. И мне кажется, так и задумывали авторы.
И вот не зря я говорила, что романтизм мне не симпатичен, поскольку романтическая идея может оправдать на самом деле все, что угодно, в том числе, с легкостью, холеру в Париже. Зато это дорога к идеалу. Зато потом, где-то в туманном будущем, главное не сейчас, все будет хорошо.
И еще один источник неудовольствия романтизмом кроется в его безоговорочном оправдании «гения». Здесь будет уместно вспомнить ту дискуссию, которая была у тебя в дневнике, Эла. Имеет ли право художник или шире гений, на любое выражение своей творческой воли. Романтики отвечали однозначно и категорично – да, имеет. А все прочие, серая масса, должны склониться перед этой волей, если уж не хватает ума и сердца понять ее. Одну из сторон гениальности прекрасно выразил Шопенгауэр «Отсюда станет понятно, почему такие крайне редкие люди (гении Прим. моё) даже при отличном характере не принимают того теплого, безграничного участия в друзьях, семье и обществе, на которое способны многие другие». Практически идеальное описание эгоизма ученого, художника, музыканта, если он гений. А если не гений, тем хуже для окружающих.
«Афоризмы житейской мудрости» вообще чтение исключительно познавательное, наткнувшись как-то раз, я несколько дней подряд читала вслух маме и зайцу. До сих пор периодически спорим. =)
Так вот, творческая или научная воля в представлении романтиков к нравственному не имеет никакого отношения: мухи отдельно, котлеты отдельно. Точно так и для просвещенцев: пользование разумом это уже высшее наслаждение, а если и плоды получатся полезные – так это вообще идеал. Ни те, ни другие о последствиях научной или творческой деятельности еще не задумывались.
Да, я все время забываю написать, что в моем представлении искусство и наука это тоже две стороны одной и той же медали. То есть, искусство – это один из методов познания окружающего мира, в том числе и человека. Разумеется, существует еще куча теорий на этот счет, но я придерживаюсь вполне традиционных взглядов. Поэтому там, где романтики пишут «искусство», для меня их высказывания так же верны в отношении науки. То есть, там, где просвещение вообще не видело этики, романтики видели собственную этику гения и моментально ее оправдывали. Другой вопрос, что чистая наука теоретиков романтизма практически не интересовала, поэтому видимое противоречие -- «романтик» Эминент против «свободы научного гения» -- существует только в моем понимании. Но с другой стороны, противоречие это мнимое. Поскольку наука не имеет отношения к сфере чувств и к трансцендентному – ко всему тому, в чем романтики видели залог счастливой жизни, -- то и поступать с ней, и с ее представителями, которые все дальше уводят человечество от идеала жизни (а идеал, как мы помним, в средневековой простоте и простоте аборигенов далеких стран) следует так, как подсказывает сердце.
И очень характерна еще одна деталь: Эминент не отдавал приказа заразить Париж холерой. Его руки формально чисты. Но! Он не сделал ничего, чтобы предотвратить это. Ведет к цели – ведет. Я хотел иного – хотел. Очень в духе романтизма: пусть грязную работу выполнит кто-то другой, а мы уйдем в мистические эмпиреи и будем переживать. Эминент, кстати, переживал. Пару минут. Он же выдающийся, он вполне имеет право на свою этику. Тем более что конечная цель благая.
У Эрстеда благая ближайшая цель - спасти ученых (этично? – даже очень), у Эминента далекая – спасти человечество (еще более этично). Не удивительно, что в зоне столкновения двух спасителей и двух ЛИЧНЫХ этик произошел конфликт. Вот интересно, что получилось бы, если бы в свое время появилось бы одновременно два Иисуса Христа, если даже из-за одного две тысячи лет подряд лились реки крови.
Так вот, когда ты говоришь, что не видишь конфликта, точнее, видишь ложный конфликт, ты совершенно права. Конфликт ложный. Потому что это спор двух половинок монеты, кто из них деньга. Но усилия физики ли, мистики будут потрачены зря, если не будут одушевлены этикой. Лабиринт с бурой жижей случится в любом случае: и если выиграет Эминент, и если выиграет Эрстед. Поэтому я более чем уверена, что УНИВЕРСАЛЬНАЯ этика – это как раз и есть та самая настоящая вторая сторона конфликта. И что она такое, а также существует ли она вообще, можно ли ее воспитать или это врожденное качество, и есть один из важнейших вопросов, который возник при чтении этой книги. Возможно, он же является идееобразующим. Пока что для меня он неразрешим. Но до окончательного ответа на все вопросы еще один том.
Теперь к вопросу об амбивалентности. Мне очень симпатичен Торвен. Как ты помнишь, его неоднократно называли служителем Разума. И мне очень жалко Ури, разум которого остался, по-моему, на уровне не слишком развитого ребенка, зато эмоций более чем. Жену Торвена не смогли спасти врачи - представители науки. Ури резал - из чисто научного интереса - тоже врач. И не случайно в качестве его мотивации употребили публикации в журналах и грядущую славу.
История Торвена - история тысяч и тысяч. История Ури только на первый взгляд фантастична - отрастающие конечности - мы прекрасно знаем, что существуют и существовали врачи без этики, именно они проводили и проводят опыты над людьми. Про мышей не будем. И немалая их часть оправдывает себя высшими целями. То есть как минимум в каждой партии по человеку, которому невозможно не сочувствовать.
Поехали дальше.
Бриджит, бедная девочка, обреченная на гибель и чудесным образом исцеленная. Чудесным или дьявольским - задает она самой себе вопрос в начале, - стоит ли жизнь людоедства? Опять в главе угла вопрос, этична ли жизнь любой ценой? Спасли одного ребенка - погубили кучу народа. А результат? Стремление добрать недостающий до сверхчеловека генный материал... Стать сверхчеловеком - обрести право на свою личную этику.
С другой стороны Пин-эр, которую также спасли, после того как она погубила ученика своего отца. Погубила совершенно ни за что. Разумеется, восток - дело тонкое и особенно в исполнении Олди. Чжоу Чжу вообще не видит преступления в смерти тысяч и миллионов, если это ведет к славе собственного народа. Точно так Пин-эр не видит в чужой смерти никакого греха, раз она действовала в согласии со своим долгом. Она обязана спасителю жизнью, она обязана действовать вообще не раздумывая. Этика на фиг!
Две женщины, которым я вообще не в состоянии сочувствовать.
Чарльз Бейтс - историю которого мы узнали самой последней. И все-таки я не согласна, Эла, что это третьестепенные персонажи. Отчего же? Вполне центральные, если не считать, что главный персонаж всегда должен быть один и занимать намного больше книжного пространства, чем все остальные. Парень с текущим лицом, сын человека, соорудившего свою собственную антиворовскую этику, живший в согласии с обществом до тех пор, пока общество его не кинуло. Думаю, кому угодно будет сложно сохранить рассудок и особенно добрый нрав после нескольких дней в могиле. В основе поступков — желание отомстить и желание отблагодарить. Понять его можно, полюбить нет.
Волмонтович - еще один не совсем живой с трагической историей. И его можно понять, и его невозможно полюбить.
Огюст Шевалье - для которого главное выполнить волю умершего друга и если на пути к этому придется пообщаться с потомками и слега сойти с ума - ничего страшного. Провидец, единственный, кто видел в будущем кроме жижи человека.
Смотри, Эла. В заключительной сцене второго тома описывается, как Эминент со товарищи покидает пожарище. Сцена до крайности напоминает такую же у Булгакова в Мастере и Маргарите и строем своим и даже деталями. Я все думала, кто же пара для Шевалье, и поняла, Чжоу Чжу, личный Джокер Эминента. Тоже провидец и оборотная сторона Шевалье. Огюст одержим долгом перед умершим другом, на науку ему, образно говоря, плевать. Чжоу выполняет долг перед потомками и ему еще более плевать на все ту же науку. Каждый этичен по-своему.
Разумеется, все эти построения умозрительны и субъективны.
И еще:
«Ну так вот - мне смертельно скучны попытки изобразить движущей силой истории магов, инопланетян, жидомасонов и прочих несуществующих, но малоинтересных личностей. Я не настолько параноидальна, чтобы получать удовольствие от идей закулисного заговора…»
Слушай, а тебе не кажется, что это пародия натуральная на святое убеждение многих и многих о сионистском заговоре как минимум. Я не знаю как обстоит дело в Риге, но в Киеве литература, утверждающая подобное на полном серьезе, свободно продается. И это уже не личная паранойя, а тщательно лелеемая коллективная.
-- Второй день читаю вашу дискуссию, восхищаюсь. Серьезно, без шуток. В смысле высказанными мыслями, хотя с Ягодкой (а местами и с Элой) мне согласиться тяжело, а книгу прочесть захотелось.
