Интервью Владимира Березина с Г. Л. Олди

Генри Лайон Олди:
"Скажу главное: наш основной герой - это Человек Упрямый".

Дмитрий Громов родился в Симферополе. По образованию химик-неорганик, написал монографию о группе "Deep Purple", имеет II кю (коричневый пояс) по каратэ (школа ГОДЗЮ-рю); актер театра-студии "Пеликан". Фантастические произведения регулярно пишет с 1976 г. С 1990 г. - в соавторстве с Олегом Ладыженским. Олег Ладыженский с 1984 г. работает режиссером театра-студии "Пеликан", поставил более 10 спектаклей. Лауреат II Всесоюзного фестиваля театральных коллективов 1987 г. Член МАHОКК (Международная ассоциация национальных объединений контактного каратэ-до), имеет черный пояс, II дан, судья международной категории. С 1992 г. - вице-председатель ОЛБИ (Общества любителей боевых искусств), старший инструктор школы ГОДЗЮ-рю. С 1991 по 1993 они занимались также литературными переводами зарубежной фантастики. Они являются членами номинационной комиссии литературных премий в области фантастики - "Интерпресскон" и "Бронзовая Улитка", а так же членами жюри литературной премии "Старт". В 1991 году Д. Громов и О. Ладыженский организовали творческую мастерскую "Второй блин". Пишут фантастическую литературу под общим псевдонимом Генри Лайон Олди.

- Первый вопрос традиционно биографический.

Олег Ладыженский: С биографией у нас интересная история: во-первых, мы родились в один год, шестьдесят третий - это год Кота (кстати, сейчас тоже год Кота) Во-вторых, мы родились в одном и том же месяце марте и под одним и тем же знаком Овна. Я родился 23-го марта, а Дима - 30-го. И, в-третьих, мы умудрялись регулярно встречаться с детства, при этом не будучи близко знакомыми.

- И это всё в Харькове?

Дмитрий Громов: Нет, я родился в Симферополе, потом жил в Севастополе, а в Харьков с семьёй переехал в 1975 году. И с тех пор больше никуда не собираюсь.

Олег Ладыженский: Первый раз мы встретились в литературной студии Дворца пионеров. Потом пересеклись в школе каратэ. Мы занимались традиционным окинавским каратэ -- Годзю-рю. В Харькове, между прочим, очень сильная школа, с давними традициями. Я был тогда стажером-инструктором, а Дима только пришел заниматься. Ну а потом Дмитрий Громов принес в мой театр-студию (я режиссер по образованию) свою пьесу.

Дмитрий Громов: Да. Пьеса была фантастическая. Называлась "Двое с Земли". Теперь я понимаю, что это был стандартный космический боевик: двоих землян - советского учёного и американского гангстера - похищают инопланетяне, которыми, как оказывается, управляет третья сила. Земляне помогают инопланетянам освободиться от контроля и всё такое. Я тогда хотел поставить это именно в театре, а не в кино. И вот эту пьесу мой будущий соавтор благополучно зарубил, что оказалось правильным. Но я остался в студии уже в качестве актера; играл, в частности, Вагу Колесо в спектакле "Трудно быть богом".

Олег Ладыженский: Так дело и пошло - я ставлю спектакль о Франсуа Вийоне, а Дима играет одного из поэтов при дворе Карла Орлеанского; ставлю "Обыкновенное чудо" - Дмитрий играет Первого министра... Полтора десятка спектаклей в общей сложности. А я параллельно писал стихи, драматургические произведения; Дима - фантастические рассказы, мы начали обмениваться текстами и комментариями, ожесточённо спорить, потом выяснили, что из споров рождается если не истина, то хотя бы новые тексты. Следом возникла идея о соавторстве. День рождения собственно Олди - 13 ноября 1990 года (кажется, пятница). Мы написали первый совместный рассказ "Кино до гроба и...". Про вампиров - они захватывают в Голливуде киностудию и снимают там кино. И им это очень нравится.

- А вы заметили, что в отличие от любовного романа или детектива, авторы которого не очень любят раскрывать свои псевдонимы, в фантастике одновременная известность автора настоящего и придуманного считается делом нормальным? Псевдоним раскрывается спокойно.

Олег Ладыженский: У нас личные соображения. Наши имена-фамилии, напечатанные рядом на обложке, выглядят крайне тяжеловесно. Стивен Кинг - хорошо и коротко. Стругацкие - братья; Марина и Сергей Дяченко - муж и жена. Броско, удобно. А нас вместе запомнить тяжело. К тому же в наше время был и фактор внешнего давления - русскоязычных не печатали, поэтому когда начала готовиться первая достаточно серьёзная публикация, на нас "нажали". И мы взяли псевдоним Олди: анаграмму из "ОЛег" и "ДИма". Потом издатель потребовал инициалов, и мы поставили Г. и Л. - первые буквы фамилий. Тогда издатель совсем озверел, и сказал, что ему нужно в выходных данных указывать полное имя и отчество. Мы взяли опорные буквы своих фамилий и получился Генри Лайон Олди. Более того, в копирайте были чёрным по белому написаны наши фамилии с именами. Никаких вопросов по поводу того, что мы прятались за псевдонимом, возникнуть не могло. Мы заявили об этом с самого начала.

Дмитрий Громов: Кстати, когда возник интерес к отечественным авторам, и их начали предпочитать зарубежным, то несколько наших рассказов издатели по принципиальным соображениям напечатали именно как тексты Громова и Ладыженского, а не Олди. Зато потом издатели были категорически против любых изменений - только "Олди".

Олег Ладыженский: Да. Это склоняется: "кого? - Олдей", "кому? - Олдям". И даже иногда путалось множественное и единственное число; мы слышали за спиной: "Во, Олдь пошёл". Привыкли.

- Вопрос о моменте выбора стиля не такой дурацкий, как можно подумать из-за его частой повторяемости. Потому что мы все прошли через увлечение звездолётно-космической жизнью. Это всё было, это как корь - главное вовремя переболеть. Вот как выбиралась манера письма и персонажи? Ведь есть люди, которые пишут только фэнтези, а есть люди, умудряющиеся писать романы о космических путешествиях, которые при этом ещё можно читать. У вас этот выбор был интуитивным?

Дмитрий Громов: Я переболел звездолётно-космической тематикой до того, как мы начали писать вместе; естественно, все мы читали слишком много такой литературы. И, как ни банально это звучит, в школьные годы написал положенное количество таких вещей. В институте увлечение продолжалось. Но уровень текстов был, конечно, довольно слабым. Потихоньку я изжил эту тематику, но зарекаться мы не будем. Может, и напишем что-нибудь в этом духе.

Олег Ладыженский: А мне повезло. Я этим не болел. Может, потому что сначала не писал рассказов - только миниатюры, стихи и пьесы, которые плохо с космосом сочетаются. А когда мы начали работать вместе, то нас начали интересовать скорее философские, метафизические проблемы. Например: у человека есть душа, которую можно продать дьяволу. Мы берем и переводим понятие души в материальный пласт - душу можно продать, душу можно сдать в ломбард, отдать в наём, можно убить (и тогда человек будет жить без души). Нам интересно, что получится, если всё это рассматривать на сугубо бытовом уровне. Причём все эти договоры происходят не с дьяволом, а между человеком и человеком. Денег не хватает - пошёл на базар, нашёл покупателя, тот как раз собирается грешить, ну и прикупил душу на неделю. Теперь на эту душу грешит, как на сберкнижку. Или проблема - часто говорят: "великий пианист", "великий поэт", "великий физик"... А может быть "Великий палач"? Великий мастер-палач. Со своей философией, со своими учениками, которым он передаёт сокровенные знания. Это плохо или хорошо? И мы придумали для себя такой жанр - философский боевик.

- Есть типичные для определенных авторов герои. Кто они? Для толкиеновской саги - это несколько квази-кельтских существ. Для Стругацких - это практически современники, но главное - люди цивилизации.

Олег Ладыженский: Сквозных персонажей у нас несколько. Но для тех, кто не читал наших книг, их имена ничего не дадут. Скажу главное: основной герой у нас - это Человек Упрямый.

- Одиночка?

Олег Ладыженский: Нет. Как правило, у него есть какая-то общность друзей, единомышленников или поначалу случайных попутчиков. Есть писатели, у которых главный герой - Человек Слабый, и они пишут о слабостях несовершенного человека. Другие пишут о Сильном Человеке, идущем напролом. Есть Человек Страдающий, которого до финала волокут мордой по всем лужам, и к концу он худо-бедно выпутывается. Как героя боевика должны весь фильм бить, дабы в финальной сцене он всем показал, где раки зимуют. А у нас когда героя волокут по лужам, он пытается брыкаться, но не потому, что сильный, а потому, что упрямый. У него есть куча недостатков, но есть и достоинства; он не может, как Сильный, тупо лезть вперёд по головам, и не может, как Слабый, рефлексировать с утра до вечера, ничего при этом не делая.

- Вот мы говорили о кельтской мифологии. Почему, интересно, именно она при связном множестве героев и разработанных правилах поведения стала основой фэнтези? Понятно, что китайский или индийский эпосы менее известны у нас, и оттого менее популярны. Но почему не греческая, скажем, мифология...

Дмитрий Громов: Мне кажется, антураж кельтской мифологии более близок европейскому сознанию. Да и американскому, поскольку все они там - выходцы из Европы. Эльфы, драконы и маги - джентльменский набор. Греки или индусы с арабами слишком уж своеобразны; представить себя на месте Геракла или Кришны, пожалуй, сложнее, чем поставить себя на место сэра Ланселота.

Олег Ладыженский: Толкиен буквально сформировал множество авторов, но при этом придавил их своей массой, и они не могут из-под него вылезти до сих пор.

- Ну, я не знаю... Я придумал свой ответ на этот вопрос, разумеется, неполный. Дело в том, что греческая культура преподавалась в том или ином виде в гимназиях, пропагандировалась через изобразительное искусство, и поэтому была, наоборот, слишком близка к современной культуре. Это, конечно, догадки.

Дмитрий Громов: А еще греческая мифология - это почти всегда трагедия, часто заканчивающаяся смертью персонажей. Кельтская же мифология скорее романтическо-героическая.

- Хотя, понятное дело, мы говорим об условной, обработанной для читателя мифологии, отчасти придуманной. То есть Тёмные века, которые попали в фэнтези, очень мало общего имеют с реальной историей. В связи с этим разговором о фэнтези следующий вопрос - не имеет ли смысл проводить фестивали фантастической литературы раздельно по её внутренним жанрам?

Дмитрий Громов: Поначалу тот самый фестиваль, который состоялся только что в Харькове - "Звёздный мост", - собирались сделать ещё в 95-96 году, посвятить фэнтези и пригласить Роджера Желязны. Ему было послано приглашение, и, более того, его литературный агент ответил согласием. Увы, буквально через две недели мы получили печальное сообщение о смерти Мастера. После этого некоторое время существовал проект мемориального конвента памяти Роджера Желязны, с вручением премии "Железный Роджер" (думаем, что он бы не обиделся, будь жив), но дело сорвалось. Однако синтетические конвенты всегда более представительны. К тому же многое, что делают, к примеру, Успенский, Лазарчук или Валентинов, вообще тяжело поддаётся жанровой классификации. Большинство наших коллег пишут на стыке жанров.

- А вот вы можете рассказать о вашем понимании классификации фантастики?

Дмитрий Громов: Пожалуй, можно выделить фэнтези, science fiction, science fantasy (когда делается попытка объяснения происходящего, научные законы магии); выделяется и альтернативная история (что было бы, если бы в такой-то точке события пошли бы иначе), криптоистория (когда внешне события движутся известным путем, но объясняются иначе, новым образом), киберпанк и так далее. Впрочем, это занятие для критиков - выделять и называть...

- Вот отшумел фестиваль фантастики "Звездный мост"... То есть, "поутру они проснулись"... И что теперь?

Олег Ладыженский: Проснулись довольно тяжело. И не из-за пьянки, которой практически не было. Просто начался откат, отпускает нервное напряжение. Это хорошо нам известно по спектаклям. Надо отметить недочёты, и сделать в следующий раз лучше. Мы видим проколы фестиваля, несмертельные, но подлежащие учёту и исправлению. Мы хотим повторить "Звездный Мост" на следующий год с этими исправлениями. Например, "Звездный Мост" почти наложился на Франкфуртскую книжную ярмарку. Поэтому часть представителей крупных издательств вынуждены были выбрать деловую встречу. Это однозначный просчёт. Дальше - питерский "Странник"; получилось, что красноярским писателям нужно было бы две недели болтаться между небом и землёй - или съездить домой в Красноярск, а потом из Красноярска снова отправиться в Харьков... Тоже ситуация не сахар. Были у нас и проблемы с организацией книжной ярмарки, не по нашей вине, но всё же... А насчёт "идеологии" мы, пожалуй, довольны - ведь бывают конвенты административно-командные, где есть уважаемое и авторитетное жюри, вокруг решений которого всё строится. То есть люди приглашаются эти решения выслушать. Есть фестивали демократические, где всё решается общим голосованием. Мы же нашли свою "манеру", и она нас вполне устраивает. Уже "состоявшиеся" писатели оформляют свои отношения с издательствами сами, а вот писатели начинающие могут пробиваться именно через конвенты. В этом направлении хотелось бы поработать. Художники, опять же - стремление уменьшить себестоимость книги привело к исчезновению иллюстраций... Что бы мы хотели развить? В Харьков приехали молодые авторы, велись семинары, диспуты, споры, куда приходили кучи народа. Причём, когда писатели уставали спорить, в дело включались профессора, ученые и т. д. Вот это мы хотели бы продолжать дальше.

- Ну а что будет нового в том, что пишет Олди?

Дмитрий Громов: Весной у нас вышел двухтомный роман "Нам здесь жить". В нём три автора - вместе с нами его написал наш друг и коллега Андрей Валентинов. Роман писался с 95 по 98 год, но в какой-то момент текст застопорился, и нам очень помог Андрей. Он нашел неожиданный поворот сюжета и продолжил наш текст. Так мы стали заканчивать роман вместе. Это необычный текст для нас всех, потому что мы, как правило, пишем о прошлом или настоящем, а это роман о ближайшем будущем. 2012 или 2013 год, странный город. В нем можно узнать Харьков, котороый, впрочем, прямо не называется. Город восстановлен после локальной катастрофы, но теперь здесь события начали развиваться по совершенно иным законам миропорядка. Например, если у человека не работает водопровод, то нужно сжечь на конфорке булочку с маслом и прочитать заговор, и всё заработает. Это город с мистической инфраструктурой. Если раньше ведьмы, не выходя из дома, могли доить чужих коров, то теперь можно доить энергосети. А потом в город вводят войска, и среда начинает защищаться. Дальше у нас вышел (сперва подарочным малотиражным изданием, но в самом скором времени появится массовый тираж) роман "Рубеж", книга "на пятерых": мы - только часть коллектива из пяти авторов. Увидел свет роман "Нопэрапон, или По образу и подобию". Надеемся в начале весны 2000-го года на выход совсем новой книги под названием "Маг в Законе" - сейчас она готовится к выходу в издательстве "ЭКСМО". В общем, жизнь продолжается...