Отзыв-композит Кайла Иторра
на романы Г. Л. Олди "Одиссей, сын Лаэрта" и А. Валентинова "Диомед,
сын Тидея".
Без названия.
На первый-второй р-рассчитайсь!
Первый! Второй!
Первый, шаг вперед -- и в рай!
Первый! Второй!
А каждый второй
тоже герой --
в рай попадет вслед за тобой.
Первый! Второй!
Первый! Второй!
Первый! Второй!..
(с) В.Высоцкий
Часть первая.
Плоской нам мнится земля, меднокованным кажется
небо...
Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Даже если это Великая
Река, что окаймляет наш Номос, и мы натыкаемся на нее всякий раз, когда
пытаемся выйти за его пределы и узреть чистый Космос. Даже если выходим
мы в одном и том же месте, в одно и то же время.
Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Даже если ты идешь не
один, даже если тебе помогают. Особенно, если ты идешь -- не один.
* * *
(Материал снят скрытой камерой и подслушан скрытым микрофоном
на улицах одного современного города, время и место по соображениям секретности
не называются. Отчет расшифрован литературным агентом "Двойное зеро черное").
-- Привет, Андрей.
-- Здравствуй, Дима. Как дела, как настроение?
(опущено около 200 слов и междометий, звуки льющейся
в горло жидкости).
-- А знаешь, мы с Олегом тут один старый замысел в дело решили
пустить... Опять в Древнюю Грецию потянуло.
-- Так-так. И что на этот раз?
-- Да вот, показываем, что не так все было... Троянская
война там, Одиссей, все такое...
Улыбается. Черный френч хищно поблескивает тусклыми никелевыми
пуговицами.
-- И конечно, все было даже не так, как в "Герое"?
-- Как обычно.
Ухмылка испуганным щеглом рвется прочь из рыжей бороды. Встречает
ехидный дуплет из-под очков в латунной оправе, обреченно поникает после
короткого выстрела:
-- А я вот первый том о Диомеде дописываю...
Немая сцена.
(конец кассеты).
* * *
Кажется, уже всем доказали, что герой не должен быть один. Кажется,
уже сама Глубокоуважаемая и Досточтимая Семья с несоразмерным обилием заглавных
букв поверила в это.
Зря поверила.
Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Особенно если
это -- Великая Река, из-за чрезмерного обилия желающих припасть ко влаге
космической мудрости вконец обмелевшая. Так что теперь ее не то что переплыть
-- вброд перейти труда не составит. А вскоре и переползти можно будет,
не замочив хитона.
***
(Вторая кассета полной расшифровке не поддается. Отчет литературного
агента "Двойное зеро черное" составлен по обрывкам услышанного лично. Содержит
дружеский спор о правильном произношении и написании отдельных имен
и названий. Ввиду недостоверности здесь не приводится.)
* * *
Что, герои, на войну отправились? Ах не на войну,
ах золотой век на дворе... Тогда конечно, тогда мы со всем старанием. А
как же, воспить -- это мы запросто! Ах воспеть... Знаете, как говорили
наши потомки, которых почему-то звали древними греками, "айн-унд-цванцих
фир-унд-зибцих", что в переводе означает "на трезвую голову такого и не
вымолвишь"... Вьюнош с лицом благородным и телом могучий! Видно, что добр
ты и к странникам нищим, к аэдам!
Музы, воспойте ахайских мужей богоравных,
вместо меча и копья лихо точащих лясы,
в битвах неравных с пифосами вин аркадийских
(коих куретские, впрочем, нисколько не хуже;
также хулить не желал я бы вина Тиринфа,
Фив Семивратных, Микен, Орхомен или Крита),
в схватках жестоких с бараньим седлом и печенкой,
коим иные продукты помочь были рады, --
верите ль, нет, но ахайцы их всех побеждали,
не отступая от бранных столов златобоких!
Музы, многажды воспойте свершивших сей подвииг:
голод героев словами порой утоляя,
можно кусок хлеба с сыром оставить на ужин...
За что, о богоравные, помилосердствуйте, я ведь только...
Вода.
Плещет, плещет.
Надо просто любить эту воду, этот плеск, это же так просто
_ любить, вы просто не знаете, не понимаете, как это -- любить, а
мне не нужно понимать, я не умею понимать, я умею просто _ любить...
Часть вторая.
"Номос и Космос - одно", Вестник сказал дураку...
Я не вернусь.
Я знаю, что не вернусь.
Некуда возвращаться -- и незачем.
Нельзя войти дважды в одну и ту же реку, но и выйти из нее дважды
-- нельзя. Потому что река давно пересохла, выпили мы всю воду, расплескали...
Тихо, тихо.
Плещет, плещет.
Не вода это, нет! серебристый ихор в наших жилах,
легкий, а цепкий, и бурлит, наружу вырваться хочет, -- и в кости впивается,
чтобы остаться. Нырнуть бы на дно, и поглубже... только сияет он, обжигая,
и чем глубже, тем сильнее. И нет пока слов, чтобы описать, не придумали,
не родился и еще тысячу двести лет не родится в галилейском городе Цфате
рабби Шимон бар Йохай, чтобы после добровольного тринадцатилетнего
заточения в пещере создать великую книгу, называемую "сияние", а для посвященных
-- "опасное сияние"...
* * *
Два мальчика играют в песке, и один из них -- сумасшедший.
Символ эпохи.
Девятнадцатый номер Старшего Аркана. Солнце.
Это ты тоже забыл передать, Вестник? Или решил, что не время
еще открывать колоду Тарот для смертных? Правильно решил, если это правда.
И даже если нет -- тоже правильно. Зачем передавать то, что смертные все
равно использовать не хотят?
Мне нужны камни, глина и вода. Теням не место среди живых.
Нет, это живым -- не место среди теней. Среди теней
тех, кто взят на небо живьем, оставив здесь, внизу, свою поблекшую память.
Тень не виновата, она просто не может уйти, она знает, что хозяин никогда
больше не вернется, а если вернется, то не заберет ее с собой, не
желая помнить оставленное внизу, -- но разве это что-то меняет?..
Тень не может выбирать. Она может лишь помнить.
И горе тому, кому передается память тени!
Горе тебе, крепкостенная Троя!
"Кур-р-р-р!"
-- У тебя детская тень.
* * *
-- Давай взберемся на Олимп?
Я -- не первый.
Второй.
Вторым идти легче, есть время отпрыгнуть с тропы в сторону, если
первый получит стрелу в глаз. Вторым идти легче, есть кому показать дорогу.
Вторым идти сложнее, только если чувствуешь, что вполне мог бы стать первым.
Если видишь, что первый даже хуже тебя, что он пропускает много такого,
что ты бы на его месте непременно отметил, но ты не на его месте, и никогда
на нем не будешь, ведь первый _ он, и одной чечевичной похлебкой не отделаешься.
-- Как же тебе повезло, мальчик...
Кто, я -- мальчик? Ну погоди, дай только, распутаю эту дурацкую
пеленку, вылезу... Н-на! Ай! Маленьких обижают!
-- Разве ж так бьют рабов?..
* * *
Ну, бабы! Ну, Зевесово отродье! ну, дедуля, припомню еще _ удружил
называется! С ними -- никакой жизни нет, без них -- вовсе жизни нет...
а уж вокруг них -- полное смертоубийство.
Елена? А что -- Елена? Ну, богиня, ну, красивая...
...дочь молнии и возмездия...
Маленькая женщина, с золотыми волосами, золото -- ореолом вокруг
нее...
...черные, кожистые крылья, и старуха, держащая в руках
обнаженный меч и весы с черепами...
-- Ты видишь? видишь?! Проклятье, почему ты еще так молод!
-- Для тебя "ванакт" и "война" -- одно и то же.
-- Клятва! клятва!..
Иногда мне хочется обратиться к тем, в кого мы не верим. Не верим,
потому что -- знаем. Или думаем, что знаем.
-- Я СОТРУ ТЕБЯ В ПЫЛЬ, ЕСЛИ ТЫ ВСТАНЕШЬ НА МОЕМ ПУТИ.
-- Я не боюсь!
Хохот грозовых туч.
-- ПРАВИЛЬНО, ВНУК. В ТЕБЕ -- НАША КРОВЬ.
Кровь! не кровь это -- ихор, легкий, серебристый, и светится...
проливаясь, он не в землю впитывается, а уходит призрачной дымкой к небесам...
-- В нас течет ИХ кровь. И ОНИ хотят вернуть ее.
-- Зачем?
-- Не знаю.
Мне не нужно знать, я и не хочу -- знать. Что я, рыжий? Ну, рыжий.
Думай, рыжий, думай.
Мне не нужно думать, я не умею думать, надо просто _ любить...
Я вернусь.
Я не могу не вернуться.
Даже если возвращаться -- некуда.
Нельзя войти дважды в одну и ту же реку, особенно если река эта
-- Номос, а сам ты...
