С мистической фантастикой наши читатели познакомились совсем недавно
- буквально
несколько лет назад. Хотя книги старых, классических авторов (Э. Т.
А. Гофмана, М. А.
Булгакова) вроде бы и издавались - но реально их тиражи были мизерными,
редкими.
Советские писатели в этом жанре не могли работать по принципиальным
идеологическим
соображениям; зарубежные - не менее принципиально не переводились.
То есть в СССР
читателям было доступно всего несколько романов, написанных в жанре
мистики. Эти книги
стояли особняком от всей другой литературы и неизменно сопровождались
комментариями о
"символизме описания", "недостатке научных знаний автора" и т.п.
Когда читателям предложили современную западную мистику, она им понравилась
(судя по
раскупаемости тиражей). Потом потихоньку стали печататься и русские
писатели - те, кто
до Перестройки не успел привыкнуть к мысли о "недопустимости" подобной
литературы. Они
тоже имели успех - разный, в зависимости от своего таланта. На сегодняшний
день
мистика в России, Украине, Белоруссии - популярный, растущий жанр.
В ней "отметились"
многие известные фантасты. Литературоведение же до сих пор старается
ее не замечать.
Почему? Думаю, причин много, и их анализ - тема для отдельной статьи.
Поэтому я
предлагаю поговорить лишь о самой мистической литературе и о том, чем
же она
отличается от других жанров.
Я специально не буду упоминать здесь книги великих писателей прошлого.
Во-первых, эта
статья - не исторический обзор жанра. Во-вторых, говоря о классиках,
мы рискуем уйти в
темную и банальную область - в бесконечные споры о границах и отличиях
между
мейнстримом и фантастикой. Поэтому договоримся: те романы, которые
хоть как-то
издавались до перестройки, здесь упоминаться не будут. Из самых известных
сейчас
авторов начала века я коснусь только тех, кто стал доступен недавно.
И, естественно,
эта статья - дискуссионна. Она, как любое начало исследования, не претендует
на
полноту, и я заранее извиняюсь перед всеми интересными авторами, чьи
мистические книги
в мои руки не попали.
Для начала определимся с термином "мистика". В этой статье он означает
все теории, в
которых говорится о "нетрадиционных" возможностях человека - экстрасенсорике,
реинкарнациях и т. п., а также литературу, написанную с их использованием.
Подчеркиваю: в понятие мистики я не вкладываю значения "нечто непознаваемое",
"нечто
алогичное, иррациональное". Дело в том, что некоторые люди предлагают
применять к
паранормальному чисто научный подход (сбор фактов, практическая проверка
выводов,
анализ всех непривычных нам закономерностей). Не будем игнорировать
их мнения и
ограничиваться только традиционными позициями. Также я не буду делить
литературу,
основываясь на эмоциональных реакциях читателей. Они слишком индивидуальны
для того,
чтобы стать основой серьезной классификации. Вспомните: то, что вызывает
у одного
человека трепет или ужас, для другого оказывается скучным, глупым.
Также моя
классификация не пытается подменить собой деление книг по сюжетам:
хоррор, боевик,
фантастическая мелодрама и т.д. И, безусловно, моя классификация не
разделяет
фантастику на "высшую" и "низшую". Во всех выделенных мной типах есть
слабые и сильные
произведения, книги, базирующиеся на гуманизме, на тоталитаризме и
т.п.
И еще одно важное уточнение: мистика - это не что-то однородное. Она
включает в себя
массу несовместимых друг с другом взглядов и мнений. И они нередко
находятся в
состоянии "холодной войны" друг с другом.
В начале анализа давайте отделим мистическую литературу от другой фантастики.
Для
этого я предлагаю разделить фантастику по ее отношению к официальной
науке на четыре
типа:
Четкая НФ (Ж. Верн, А. Кларк, Х. Клемент и др.) исходит из фактов, с
которыми согласны
академические круги. Поэтому она разделяет и их успехи, и их заблуждения.
НФ-допуск (Г. Уэллс, Э. Гамильтон и все, кто писал про машину времени,
сверхсветовые
скорости, параллельные миры и т.д.). Она активно использует малоизвестные
и
"еретические" научные гипотезы. Действие ее книг происходит во Вселенной,
законы
которой неизвестны современной физике и математике. Но представление
о человеке в
НФ-допуске остается таким же, как и в четкой НФ.
Ряд писателей попеременно работает в обеих НФ - например, С. Лем: "Непобедимый"
-
четкая НФ, а "Кибериада" явно тяготеет к допуску.
Фэнтези (Дж. Р. Р. Толкин, Р. Говард, М. Муркок и др.). Ее авторы просто
игнорируют
науку и конструируют миры, никак с ней не связанные. В этом - очень
большая опасность
жанра: многие из слабых писателей поняли, где их сложнее поймать на
неграмотности. И
кинулись писать о драконах, магах и т.п. В результате фэнтези переполнена
стандартными, простенькими моделями миров, которые не идут ни в какое
сравнение с
мирами, созданными, например, Л. Нивеном (четкая НФ). Именно в авторах
- а не в пороке
самого жанра - причина дурной репутации фэнтези.
Несмотря на вольное отношение ко Вселенной, человек в фэнтези примерно
такой же, как и
в обеих НФ. Да, в "магических" романах часто мелькают фразы о бессмертной
душе героев.
Но это не влияет ни на сюжет, ни на психологию. То есть мистика в них
упоминается, но
не используется.
Фэнтези может легко объединяться с НФ-допуском (М. Суэнвик. "Дочь железного
дракона").
Также эти два жанра могут быть почти неотличимы друг от друга (если
бы в "Марсианских
хрониках" Э. Берроуза действие шло не на другой планете, а в ином пространстве
- они
оказались бы типичным фэнтезийным циклом). Некоторые авторы (П. Андерсон,
Р. Хайнлайн,
т.д.) имеют романы, написанные в обоих поджанрах.
Мистическая фантастика изменяет представление о сущности человека. Естественно,
что
это неразрывно связано с полным пересмотром понятий о Вселенной. Известный
нам мир
превращается в крохотный, мало что значащий кусочек. Все привычные
представления о
реальном выворачиваются наизнанку, и большинство людей оказываются,
как минимум, в
роли слепцов. Именно этот крах всех привычных ориентиров привлекает
к мистике
писателей-символистов, упражняющихся в акробатике из галлюцинаций и
обыденности. Но
тут мы уже опять находимся в "спорной пограничной зоне" с ее классификационными
боями.
Вернемся к бесспорной, современной фантастике. Ее авторы и герои реагируют
на
"безумный" мир вполне спокойно, ориентируясь в нем не хуже, чем в привычном
нам.
Здесь, фактически, реализуется принцип древнеиндийской эзотерики: "Что
внизу, то и
наверху". Грубо говоря, если с обычным бандитом разбираются в обычной
драке или
перестрелке, то с астральным - при помощи боевой биоэнергетики. Вот
и вся разница. То
есть сверхъестественное оказывается в роли очередного закона природы,
чем-то
труднопостижимым, но используемым. И от этого - не более безумным,
чем, например,
гиперпространство.
Мир такой мистики оказывается совместим не только с фэнтези, но и с
НФ-допуском.
Например, у Андерсона ("Операция "Хаос") магия совершенно естественно
превращается в
строгую научную дисциплину. И при этом вполне совместима с Адом, святыми
(один из
эпизодических героев романа - дух математика Лобачевского, пребывающего
в Раю). А в
романе "Доннерджек" (Р. Желяэны и Дж. Линдскольд) успешно перемешана
компьютерная
техника будущего и древние боги. Астрал оказывается прототипом виртуальной
реальности
- и с ним частично сливается Интернет, вышедший за пороговый барьер
сложности...
Современная литературная мистика отличается от своей предшественницы
начала века не
только сближением с наукой и с "мирским" - в конце концов, космические
ракеты
фигурировали у В. И. Крыжановской еще до Октябрьской революции (пенталогия
о ложе
магов). Преемственности внутри русской мистики нет совсем по другой
причине: из-за
смены этики. Нельзя сказать, что эта смена уже завершилась: мистические
кружки,
базирующиеся на старой морали, все еще существуют. Но они уже не в
силах привлечь к
себе творческих, самостоятельно мыслящих людей - и медленно вырождаются
(на что были
обречены с момента возникновения). Чтобы стало ясно, о чем идет речь,
остановимся на
"Эликсире жизни" и "Магах" - первых двух романах пенталогии Крыжановской.
В них речь
идет о бедном докторе, внезапно выбранном в качестве замены для добровольно
умирающего
мага. Автор подробно описывает первые шаги своего героя, мораль и философию
оккультной
ложи магов, в которой тот оказался. С первых страниц романа в глаза
бросается обилие
нравоучений и выспренной лексики. В адрес Человечества льется сплошной
поток
обвинений. Но при этом сами маги, предвидящие гибель Земли, не делают
ничего для ее
спасения. Имея фантастические финансовые ресурсы, они ничего не предпринимают
для
просвещения людей, их образования, ликвидации нищеты (насчет которой
все время
сокрушаются) и т.д. А когда один из демонов задает им вполне правомерные
вопросы о
причинах страданий людей и равнодушия Бога, автор ужасается этому поступку
"черта" и
находит убийственный ответ: такие раздумья грешны, так как они подрывают
веру. В это
же время один из магов ложи вовсю занимается садистскими опытами над
посторонними
людьми - и верховные посвященные ни во что не вмешиваются. Да, они
знают о части
происходящего - и тем не менее очень долго продолжают обучать магии
преступника. Мало
того, они очень медленно предпринимают меры для исправления того, что
натворил их
ученик. Артистка, погруженная в состояние мучительной полусмерти, будет
страдать
лишние годы? Ничего, она же напропалую флиртовала... авось страдания
обучат ее
целомудрию и любви к знаниям (?!). Основная же добродетель главного
героя - огромная
работоспособность и почти полное послушание (изредка нарушаемое слишком
большим
рвением). Причем он ничего не изучает самостоятельно: наставники все
время разъясняют
ему, что есть что. Что ж, фюрер... пардон, архат знает лучше... У Крыжановской
очень
жесткая система правил поведения. Малейшее отклонение от нее - грех,
влекущий
садистское псевдосправедливое наказание. Мудрость - угадать волю Небес.
Все плохое в
мире - уклонение от единственно правильного пути. Давай, стройся в
ряды и астральной
ногой: "Ать-два, ать-два!"
Так что неудивительно, что переиздания Крыжановской, выходившие после
перестройки,
большого интереса у читателей не вызвали - и оказались на обочине книгоиздания.
На
этой писательнице я останавливаюсь так подробно только потому, что
она - самый
известный представитель русской популяризаторской мистики. Это литературное
течение
сходно с фантастикой ближнего прицела - только пропагандирует не естественнонаучные,
а
оккультные знания. (Если кому-то это сравнение кажется надуманным,
то здесь надо
учитывать, что с точки зрения такого автора астрал и т.п. - несомненная
реальность.)
Но, в отличие от "ближнего прицела", на Западе это течение все-таки
дало очень яркого
писателя - А. Майринка. Причем его романы основаны на идеологии, диаметрально
противоположной мнениям Крыжановской. В "Ангеле Западного Окна" все
бедствия героя
происходят именно из-за того, что он не думал самостоятельно. Переложив
все на
Учителя, он потерял его - и приобрел нового, лживого помощника. Причем
- что самое
обидное! - помощник-то оказался галлюцинацией, пришедшей из темных
погребов души
мистика...
В России сейчас жанр популяризаторской мистики полностью отсутствует.
Ни один из
современных авторов за нее не берется. До Майринка, на творчество которого
активно
претендуют мейнстрим и высокоинтеллектуальная литература, никто не
дотягивает. А нишу
массовой пропаганды успешно заняли дешевые брошюрки по астрологии,
самолечению и т.д.
Еще один жанр - бытовая мистика (С. Кинг, Д. Кунц). Она рассказывает
о вторжении Иного
в повседневную жизнь самых обычных людей. Ее герои не подготовлены
к таким событиям и
относятся к потустороннему с определенным трепетом. Они способны на
него
воздействовать, но осваивать его не рвутся. Лучшие образцы такой мистики
отличаются
глубоким психологизмом, прописыванием бытовых реалий, хорошим знанием
экстрасенсорики
(С. Кинг). У нас в России этот жанр, к сожалению, практически не существует.
Пожалуй,
только "Осенние визиты" С. Лукьяненко несколько приближаются к бытовой
мистике. Но
именно: несколько приближаются, и не больше.
Приключенческая мистика. Вот она в СНГ чувствует себя просто отлично!
В ее жанре
написаны практически все мистические книги, выходящие в наших странах.
Ее герои - люди
с большим личным потенциалом. Они, как и персонажи мистиков-пропагандистов,
с
удовольствием осваивают "безумный мир". Но это не ученые-затворники,
а люди, привыкшие
к "экстремалке" (или привыкающие к ней по ходу действия). Их задачи
- не узнавать эти
тайны, а применять их. Сам процесс познания, понятно, есть - но как
маловажная,
подготовительная стадия. Этика этих персонажей разительно отличается
от традиционных
оккультных воззрений. Они не смотрят в рот сверхчеловеческим силам;
не намерены
покорно терпеть то, что считают плохим; они не отшатываются от обыденных,
иногда и
впрямую "грешных" занятий. То есть это люди, которые расширяют свой,
привычный мир,
постепенно переводят его в иное состояние - а не уходят в нечто принципиально
с ним
несовместимое. Причем неизвестно, насколько серьезно писатели этого
направления
относятся к мистике. Факт: они строят свои модели с ее применением.
И далее я буду
говорить именно о моделях, получившихся у авторов. И не буду гадать
ни о целях
создания этих книг, ни о вере самих писателей в возможность реинкарнаций
и т.п.
Более-менее близко к этике традиционной мистики стоит Н. Полунин с трилогией
"Цербер",
"Харон", "Орфей".
Но он, по крайней мере, пытается мотивировать поступки высших сил. Все
Вселенные очень
хрупки, и чужие существа, случайно попавшие в них, расшатывают это
равновесие. Целые
пространства уже погибали из-за двух-трех десятков пришельцев. Поэтому
этих,
объективно ни в чем не повинных, бедолаг надо обнаружить и убить. Благо,
эти
небессмертные, но очень долговечные души после гибели тел можно вернуть
"домой". И
Харону, некогда бывшему Цербером, остается только мучаться, вспоминая
свою любимую -
которая подлежала такой вот депортации и была им же уничтожена... Но
в конце концов
даже этот верный служака восстает против своих хозяев - и вот тут этика
ситуации
меняется. Бунт оказывается не только угоден хозяевам миров - выясняется,
что он
единственное средство спасения мира... В последнем романе цикла, "Орфее",
меняется
главный герой - и выясняется, что против Конца света есть и второе,
универсальное
противоядие: способность творить. Тот, кто может создавать миры - может
нарушать любые
законы. Вернее, не нарушать, а модифицировать их.
Еще одна особенность романов Полунина: он не пытается дать подробную,
всеобъемлющую
картину Мирозданий. В его схеме много "белых пятен", четко обозначенных
самим автором
пропусков. Похоже, что писатель просто не представляет, что правдоподобное
можно в них
вставить - и честно отказывается от натяжек и от роли "всеведающего".
Старые подходы пытается учитывать и другой молодой автор - лауреат премии
"Старт-99"
А. Плеханов ("Бессмертный", "Мятежник"). Но, в отличие от Полунина,
он не стремится их
переосмыслить. Наоборот: им сделана ставка на традиционность. А для
того, чтобы книги
были интереснее, он решил перемешать в них все подряд: православие,
у-шу...И решил это
очень напрасно. Его подвело непонимание идеологии тех мистических течений,
которые он
использовал. Сделать героя и православным, и знатоком Востока - это
покруче, чем
вывести человека, который одновременно является и убежденным коммунистом,
и убежденным
феодалом. Естественно, что здесь не приходится говорить ни о каком
характере, да и
логика событий страдает очень сильно. Каскад приключений, которые долго
описывать,
получается скучным. Хотя у Плеханова были все возможности написать
что-то
действительно интересное: главный герой, который выясняет, что часть
его личности -
это коварный и злобный дух-одержатель... проработка мотивов, по которым
такие существа
рвутся в наш мир... Увы. Автор слишком хочет понравиться ВСЕМ читателям
- и в
результате фиаско. Нельзя написать то, что будет приемлемо абсолютно
для всех... И
отличный стиль тут не спасает: по-настоящему красивые фразы и абзацы,
собранные
вместе, вызывают скуку, иногда раздражение. Да, герой в итоге решает
глобальную
проблему: спасает наш мир от вторжения демонов. И охотно возвращается
к возможностям
среднего человека, к самой обыденной жизни. Не нужны ему особые способности
и дары;
для обороны на улицах хватит восточной борьбы, а выйти за пределы нашего
мира - это не
для него... Здесь Плеханов, практически, оказывается на платформе бытовой
мистики -
пытаясь скрестить ее психологию и психологию боевика. Целью всех приключений
оказывается возвращение к обыденной жизни, которая, таким образом,
оказывается
наивысшей ценностью. Этот подход довольно характерен для приключенческой
литературы
ХIХ в., но резко отличается от современной тяги к авантюрам ради начала
другой жизни -
или ради самих авантюр, адреналина в крови.
Точно также хочет понравиться всем читателям и В. Головачев. Но, в отличие
от
Плеханова, это гораздо более опытный писатель. И, кстати, тоже далеко
не бездарный -
вопреки общепринятому мнению. Он сумел построить свой цикл ("Перехватчик",
"Смерш-2" и
т.д.) так, что эти книги действительно интересны большому количеству
людей. Для
любителей драк - боевые сцены; для сентиментальных - очень мало реальных
трупов; для
более интеллектуальных - действительно интересная концепция цивилизации
Инсектов,
которая когда-то существовала на Земле. Для консерваторов - свои зацепки
(например,
нелюбовь героя к киберпанку), но не слишком существенные (чтобы не
раздражать менее
консервативных). Баланс и еще раз баланс - между крутизной героя и
отсутствием особой
жесткости его поведения. Книги цикла достаточно выверены: может быть,
автор пишет так
чисто инстинктивно, а может, проводит сложные психологические вычисления
- не знаю.
Писатель одновременно и утверждает ценности массового сознания - и
дает возможность
выйти из привычного бытового круга. Читатель получает желаемое им Иное
и при этом не
испытывает необходимости уж очень сильно менять свое мышление. Компромисс,
конечно,
нереальный - но для многих привлекательный. И, безусловно, Головачев
- лидер по
адаптации мистики (особенно экстрасенсорики) к современной жизни. То,
что в его
эпических полотнах очень много примитивизма - прямое следствие этой
позиции. Отсюда
идет и невыразительный, серый стиль романов. Но, тем не менее, его
герои все-таки
выходят за грань привычного мира - и чувствуют себя в расширенной Вселенной
достаточно
комфортно. Они в ней явно не статисты. И, кстати, идеи НФ-допуска (фокусы
со временем
и пространством) используются в цикле тоже вполне широко.
Особой разницы между наукой и мистикой не видит и О. Дивов (трилогия
"Стальное
Сердце", "Мастер собак", "Братья по разуму"). Пересказывать сюжет всех
книг очень
долго - тем более, что их действие сильно разделено во времени, главные
герои
предыдущего романа в последующем становятся эпизодическими, а их место
занимают новые.
Но есть сквозной вопрос, который автор и рассматривает в цикле: человек
и психотронное
оружие. Именно с ним и с последствиями его (к счастью, очень ограниченного)
применения
борются экстрасенсы, так или иначе ставшие жертвами военных программ.
То, что автор
использует минимальные допущения, делает его книги особенно правдоподобными.
Ведь
вопрос "А не существует ли психотроника в реальности?", увы, не бессмысленен.
Такую
аппаратуру пытались создать многие спецслужбы - и никто толком не знает,
чего они
добились и что не дало (?) им продолжить разработки. Их успех действительно
стал бы
концом света - и Дивов сделал это только более наглядным, описав, как
психотронная
установка пробивает дыры в нашем пространстве, открывает доступ в него
существам,
захватывающим тела людей ("Мастер собак"). А в "Стальном Сердце", еще
до появления
этого символа, автор очень подробно описывает прямой, предвиденный
результат действия
зомбирующей техники: разрушение и деградацию людей, попавших под ее
обработку. Главный
герой, тоже оказавшийся под таким действием, изо всех сил борется за
свое сознание и
свободу. Попутно выясняется, что он сам - продукт предыдущего эксперимента
КГБ. Оно
решило вывести сверхбиоэнергетиков - для того, чтобы потом уничтожить
их разум,
превратив в совершеннейшее психотронное оружие. Герой рождается мутантом
- но не знает
об этом. Когда же начинается схватка за разум, он постепенно обретает
свои истинные
способности. Его сущность меняется, причем перемены идут комплексно
- и в
способностях, и в характере. Здесь Дивов избегает расхожего варианта:
в итоге из героя
получается не монстр, а просто... существо с другим мышлением. Оно
еще очень близко к
человеческому, но все-таки уже явно не то. И логично, что этот нео-человек
в итоге
подбирается летающей тарелкой: с землянами его объединяет уже слишком
мало.
Дивов явно сомневается в нужности такой эволюции отдельных людей: его
герой очень
долго страдает от одиночества, от истинного знания о себе. Но, тем
не менее, и
кошмарных итогов у этой метаморфозы тоже нет. И, в конце концов, не
важно, кем ведется
борьба за свое "я" - это, по мысли Дивова, проблема, общая для всех
разумных существ.
Попытка глубокой проработки психологии получеловека, острый драматизм
действия,
уверенность в своих силах (кто бы ни был против тебя) - очень привлекательные
моменты
романа "Стальное Сердце". Острый сюжет, интересные герои есть и в двух
последующих
книгах трилогии, третье издание которой вышло совсем недавно.
Мир, описанный Е. Хаецкой в "Вавилонских хрониках", не менее драматичен,
но гораздо
более безнадежен. Настоящего выигрыша в нем не может быть по определению
автора.
Действие происходит в каком-то параллельном пространстве, где Вавилон
не пережил
упадка и в итоге образовал причудливое государство - гибрид капитализма
и
рабовладения, в котором существует своя Коммунистическая партия. Рассказывать
о его
нелепом, смешном (для посторонних) социальном устройстве очень долго,
и это не
относится к теме статьи. Остановлюсь только на мистическом моменте
романа:
реинкарнации существуют. И в их ходе одна душа может разделиться на
несколько частей,
попадающих в разные тела. От этого она, понятно, деградирует. Так,
душа великого героя
Энкиду досталась нескольким людям... и кошке. Таким образом, Энкиду
не может
объединиться (а только с этим объединением в Вавилон вернется хорошая
жизнь) - кошку
же в медитацию не введешь... Но это спасает главных героев, которые,
по мысли автора,
после объединения в единую душу погибнут как личности. То есть опять
банальное: как ни
кинь, везде свое "очень плохо"...
Г. Л. Олди (со-авторский псевдоним) тоже склонны относиться к мистике
как к науке. Я
не буду много говорить о знаменитом цикле "Бездна Голодных Глаз": о
нем написано уже
достаточно (и умного, и нелепого). Остановлюсь только на том, что тема
реинкарнаций в
нем гораздо важнее, чем кажется на первый взгляд. Хотя они упоминаются
мельком, но без
них цикл имел бы совершенно другой философский смысл. То есть мистика
здесь - это тот
самый "незаметный" воздух, которым "дышит" текст. Роман же "Мессия
очищает Диск"
(недавно вышло переиздание) полностью построен на мистике. Его действие
происходит в
Древнем Китае, среди героев мифов и сказок этой страны.
...В Поднебесной начинают твориться странные вещи. Мирные, забитые домохозяйки
учиняют
на улицах вполне профессиональные побоища - и убивают себя, не даются
страже живыми.
На их трупах проступают клейма Шаолиня - но не выжженные, а похожие
на трупные пятна.
Канцелярия в Аду сходит с ума: масса душ получает ненадлежащие тела
и судьбы. А тут
еще в тело мальчишки-дебила оказывается подселена душа... современного
русского
программиста! Полный хаос. И его причина оказывается совершенно неожиданной.
Великий
Закон Кармы способен подцепить вирус - как самый обычный компьютер.
И его программы
начинают давать сбой за сбоем. Борясь за свою жизнь, астральная ЭВМ
проникает в ХХ
век, вытаскивает душу того самого программиста. Потом пытается "латать"
себя,
импортируя программы из христианства, скандинавских саг, т.д. Над древнекитайским
миром нависает гибель... Понятно, что в итоге все кончается благополучно.
Безумный
шаолиньский монах (он же "вирус") гибнет, ситуация возвращается к норме.
Помимо всех
этих головокружительных ситуаций, в романе интересно и другое: подход
к карме.
Всемогущее и непостижимое понятие оказывается всего лишь набором программ.
Сверхъестественное сводится к науке - более могучей, чем современная
человеческая, но
все-таки познаваемой, доступной. И, мало того, оно нуждается в людях
- как в
помощниках. То есть здесь уже не тотальный контроль и беспрекословное
подчинение -
здесь уже диалог, решающее слово в котором принадлежит "подчиненным".
Отсюда остается один шаг до возникновения откровенно пограничной зоны.
Силы,
действующие в таких романах, с равным успехом можно назвать и сверхцивилизациями,
и
Высшими силами. Оба эти слова одинаково подходят для приблизительного
описания тех
существ, которые полностью выходят за наши представления о мире. Очень
характерный
пример такого "смешанного" произведения - "Чужие пространства" Е. Гуляковского
(лауреат "Аэлиты-98"). Но еще более крайний случай - роман "Гонщик"
(А. Орлов).
Большинство читателей без колебаний относят его к НФ. Тем не менее,
он написан на
основе саентологии. Так как в России она еще плохо известна, то стоит
дать
"расшифровку" некоторых моментов текста. Существа, встретившиеся в
гиперпространстве и
просящие у героини разрешения примерить ее тело - это не кто иные как
тэтаны (в
привычной терминологии - души). Воспоминания-сны главного героя о "цветке"
- полное
описание ловушки для душ без тела. Тэтаны, попадая туда, от боли теряют
память,
лишаются своих способностей и деградируют до уровня человека (главный
герой). Они
могут вспомнить свои умения (подвиги Гонщика); их можно еще более закабалить
наркотиками (инструкция о недопустимости убийства Гонщика и план его
нейтрализации).
Неудачные клоны - это те белковые организмы, в которые не вселились
тэтаны... При этом
действие боевика происходит на фоне типичного антуража спейс-оперы:
звездолеты,
высокотехнологичные планеты, киборги.
К этой же грани очень близко подошел С. Лукьяненко ("Звездная Тень").
В сюжете этой
книги, продолжающей действие романа "Звезды - холодные игрушки", возникает
еще одна
модель цивилизации. Помимо межзвездного сообщества, очень похожего
на описанное в
дилогии Д. Брина "Война за возвышение" и альтернативной ему планеты
"а-ля Стругацкие",
появляется третий вариант культуры космического уровня:
Тень, то есть гиперпространственная разумная транспортная система. Любое
существо,
хоть раз перенесенное по ней, становится бессмертным: после гибели
тела Тень дает
своему "клиенту" новое тело и одновременно перемещает на тот мир, который
более всего
соответствует его подсознательным требованиям. В состав Тени входят
планеты, на
которых человек эволюционировал во что-то непостижимое; планеты нелюдей;
варварские
общества, населенные садистами... И никто не может проникнуть туда,
где он будет "не
ко двору". Для полного совпадения с кармой и перерождениями Тени не
хватает только
двух вещей: изначального бессмертия и посмертной амнезии. То, что вместо
души у
Лукьяненко выступает полная запись личности - это уже вопрос терминов.
Сущность
человека, отделимая от тела, может быть названа как угодно - но ее
автономность от
биологии остается. Если же говорить о творчестве Лукьяненко в целом,
то нельзя не
вспомнить "Ночной Дозор" и "Осенние визиты" - целиком мистические романы,
о которых
недавно уже писалось в "Следопыте".
Можно называть и называть авторов, время от времени обращающихся к мистике
или
использующих ее элементы. Ф. Чешко, А. Дашков, А. Валентинов, А. Лазурчук
и М.
Успенский... Список легко продолжить. И заметить очень четкую закономерность:
в
отличие от бытовой, приключенческая мистика предпочитает не использовать
христианский
оккультизм (исключение - А. Валентинов). Восток, экстрасенсорика, современные
мистические течения - вот этот пласт идей она берет с удовольствием.
И превращает
потустороннее в еще одну грань огромной Вселенной, вполне доступной
человеку - или
нео-человеку, к которому идет эволюция. Впрочем, в отличие от коллизии
с люденами у
Стругацких, мистика считает, что нео-люди - это мы. Что каждому из
нас персонально
предстоит это превращение...
Повторяю: я не знаю, являются ли эти романы чисто интеллектуальным упражнением
или их
авторы искренне верят в оккультные течения. Скорее всего, разные писатели
относятся к
мистике по-разному. Есть один факт: сейчас мистическая литература находится
на взлете.
Но с ней - как и положено в случаях контакта с "потусторонним" - ничего
не ясно.
Именно поэтому моя статья может показаться фрагментарной, не имеющей
четкой концепции.
А как вывести эту самую концепцию в случае, когда кто-то развлекает
публику, а кто-то
старается выступить в роли мессии (такое возможно и у авторов боевиков)?
Мистика по
своей сути гораздо более разнородна, чем четкая НФ - потому что спор
в ней идет не о
конструкциях звездолетов, а о сути человека. В вопросе о мистике мы
сталкиваемся с
набором мировоззрений - и как их все объединить в целостную систему?
Тем более, что
тут есть и маскировки "под учение"... Поэтому и получился обзор - беглый,
касающийся
сразу многого и многих. Главное для меня было - обозначить и проблему
мистической
литературы, и примерный круг талантливых авторов, работающих в ней,
их главные
особенности.
...А все-таки: в чем заключается особая привлекательность мистики? Может
быть в том,
что она ставит вопрос не о пределах возможного вообще; и не о том,
с чем столкнутся
наши потомки. Она рассказывает о том, что может произойти с нами самими,
снимает
ощущение удаленности горизонтов. Дает бесконечность - для каждого ныне
живущего
человека. Некоторые люди скажут, что это - ложь, выдумка, что пределы
Homo sapiens
sapiens выглядят именно так, как считает школьная и университетская
программа
биологии. Я отвечу одно: критерий истины - практика. Именно она и расставит
все точки
в споре... А пока мечта о нео-человеке развивается - и, как всякая
мечта, у каждого
она очень индивидуальна.
