Глава пятая. ПЛАН ПРОФЕССОРА ТЕЛЕГИ
Решили навестить профессора Телегу завтра. А в этот день до вечера гуляли и развлекались. Ещё раз искупались, смотрели на чердаке программу диснеевских мультиков, ходили друг к другу в гости. Взрослым объяснили, что Антошка приехал из другого города на каникулы к родственникам.
Взрослые иногда спрашивали: откуда?
— С планеты Ллиму-зина! — честно и весело говорил мальчик Антошка. Взрослые смеялись. Играют мальчишки, чему тут удивляться. Если и удивлялись, то большой красивой шишке на лбу у гостя. Впрочем, шишка уже не болела, а понятливый Антошка к вечеру вполне освоил велосипед.
В самом конце дня, на закате, все (кроме Никиты, который отправился спать) навестили Пим-Копытыча. Тот обрадовался. Слазил в свой подвал, вынес каждому по крупному свежему помидору. Откуда они такие? Ведь ещё не сезон. Явное колдовство...
Антошка с удовольствием вцепился в помидор зубами и от неумения закапал белую майку.
— Ой... — он виновато глянул на Варю. Майка-то её. Антошку успокоили. А Пим-Копытычу объяснили:
— У него земного опыта ещё маловато. Он ведь инопланетянин.
Пим-Копытыч покивал: бывает, мол... Он был сегодня оживлён и весел. Честно говоря, от него попахивало самогоном. Самую малость. Что поделаешь, старого домового не перевоспитать.
Маркони, который к вечеру одолел любовную тоску, деловито спросил:
— Пим-Копытыч, можно будет у тебя тут раскинуть один агрегат? На лужайке — пусковую площадку, а в подвале — пульт. На дворе неудобно, ходят, мешают... Понимаешь, нужна эта машина, чтобы Антошку запустить обратно домой...
— А чего ж! — обрадовался Пим-Копытыч. — Работайте! Мне веселее будет, когда компания!
— Электропитание-то есть?
— Как же, как же! Имеется в подвале щиток... А ты, Антоша, значит, у нас тут на каникулах?
— Вроде... — вздохнул Антошка.
— Хорошее дело, на матушке Земле есть что посмотреть. Хотя, конечно, уже не то, что прежде... Пека, а как насчёт котёночка-то, а? Не нашли?
— Ищем! — отозвался Пека с ненастоящей бодростью. Уки виновато запереглядывались. Про котёнка для Пим-Копытыча они среди последних событий совсем забыли.
— Надо ведь не первого попавшего, а чтобы посимпатичнее,—сказал Андрюша.
— Да мне хоть какого, лишь бы от меня никуда...
С пустыря отправились гурьбой в институт Маркони. И там, на глазах у всех, не сбрасывая одежду, Антошка в один миг превратился в Капа. Тихо нырнул в бочку с одной стороны, а с другой вылетел искрящейся капелькой. Только лампочки мигнули на “Проныре”.
Затем, ради опыта и тренировки, он опять появился из преобразователя мальчишкой. Прежним Антошкой. Только не было уже на колене засохшей ссадины, а шишка на лбу стала почти незаметной.
— Реставрация биосистемы, — сказал Маркони. — Программа держит стабильность заданных параметров...
Тут все обратили внимание, что на майке нет уже следов помидорного сока, а надпись под рисунком теперь не “FORD” а “Руссобалтъ”, И старенькие пыльные шорты из серых стали голубыми.
— Шмотки в программу не вложены, — разъяснил Маркони. — Тут, видимо, дело Антошкиной фантазии... Ладно, мотайте спать.
Антошка снова превратился в Капа и устроился в банке, на искусственной паутине из капроновой лески. Включенный “Сверчок” пропищал:
— Ой, какой я маленький... Спокойной ночи.
Все разноголосо пожелали спокойной ночи Капу, а Варя спросила:
— Почему бы ему не ночевать в виде мальчика? Привыкал бы...
— Не всё сразу, — буркнул Маркони. — Перегрузки — дело опасное... Ну, шагайте...
Сам он остался спать здесь, ни раскладушке. Он всегда охранял Капа.
Утром собрались на дворе у Маркони. Бодрый, умытый Антошка (в голубой майке с белым корабликом) ревниво спросил у Сени:
— А где Никита?
— Слава Богу, это сокровище дома. Бабушка приехала.
— Жалко, — огорчился Антошка.
— Если хочешь, зайдём ко мне, увидишь эту радость. Только позже, а то он ещё дрыхнет.
— А сейчас куда?
— К Егору Николаевичу. Вчера ведь договорились, — напомнил Матвей.
— Я на велосипеде! Можно?
Конечно, ему сказали, что можно.
Егор Николаевич оказался дома, потому что был в отпуске. Он встретил компанию на своём дворе и не очень удивился гостям. Кое-кого знал он и раньше: Маркони помогал ему налаживать “Алика”, Матвей и Маша иногда забредали попросить интересную книгу из домашней библиотеки. Пеку Егор Николаевич прошлой осенью вытащил из дыры в заборе, где тот застрял при попытке проникнуть в профессорский сад. А про знакомство с вице-президентом и говорить нечего.
И всё же профессор Телега был слегка обескуражен многочисленностью компании.
— Какая неожиданность!.. Весьма, весьма рад... Мама, придётся ставить самовар, чайником тут не обойтись!
Егор Николаевич жил в старом родительском доме с мамой Ольгой Никифоровной. Имелась раньше у профессора и жена, да что-то, видать, не получилось у них в жизни. И детей у него не было. Может, поэтому на чужих ребятишек профессор смотрел с улыбчивой печалью и скрытой завистью.
После взаимных приветствий Варя взяла за плечи смущённого Антошку и поставила перед профессором.
— Егор Николаевич, угадайте, кто это?
— М-м... Я, право, не помню. Мы когда-то встречались?
— Встречались, встречались! — запрыгали все. Даже солидный Матвей и воспитанный Олик. Только Маркони улыбался сдержанно.
Егор Николаевич пригляделся. Мальчик был совершенно незнакомый. Тощенький пацаненок лет десяти, в котором угадывается что-то птичье. Этакий чибисенок.
— Н-нет... Виноват, конечно, однако.,.
— А вы угадайте! — сказала Варя.
— Но ведь гадать я буду до бесконечности. Вариантов неограниченное множество...
— Этот вариант за пределами всякой неограниченности, — объяснил Сеня солидно, хотя и весело.
— Тем более, тем более...
Сеня с торжеством сообщил:
— Это — Кап!
— Что?.. Кто?.. Ах, Кап! Ну да, понимаю... То есть в каком смысле?
— В самом-самом смысле! — Сеня оглянулся на Маркони, который скромно потупился. — Вот он сделал преобразователь. Была капелька — стал мальчик.
— Ах, вот что! — развеселился профессор. — Вы решили меня разыграть! Ценю, ценю юмор.
Тогда незнакомый мальчик взял Егора Николаевича за рукав и потянул в сторону. Профессор послушался. Отошли шагов на пять. Мальчик встал на цыпочки, пригнул Егора Николаевича за плечо и что-то зашептал ему в ухо...
Что он шептал, ребята никогда не узнали. Видимо, что-то известное только двоим — профессору и Капу. Может быть, Антошка напомнил разговоры, которые профессор и капелька-инопланетянин вели в первые дни знакомства.
Лицо профессора стало растерянным и неулыбчивым. Он выпрямился, поскреб подбородок. Антошка стоял рядом и колупал сандалией траву.
— Не может быть... — выговорил Егор Николаевич. — То есть, конечно, да... Но я не поверю, пока не увижу сам... Нет, я знаю о необычных талантах Марика, я сам не раз убеждался, но чтобы такое...
Егора Николаевича шумной толпой повели в институт Маркони. И там, на чердаке, прорезанном солнечными лучами, профессор Телега стал свидетелем чуда. А точнее — ещё одного достижения человеческой науки.
— Непостижимо, — бормотал он, держась за длинный подбородок и покачиваясь...
Впрочем, скоро профессор успокоился. Ведь сам он тоже работал в той области науки, которая граничила с чудесами.
Егор Николаевич нерешительно погладил Антошку по спутанным волосам и напомнил всем, что Ольга Никифоровна поставила самовар.
Пошли обратно.
По дороге Пека вспомнил:
— Егор Николаевич! В заговоре против кулексов неточность! Пим-Копытыч вчера сказал. Надо не “шиш на мыло, кукуруза”, а “шиш на мышь, гипотенуза”...
— Не может быть! Я проверял на компьютере по семи лингвошифрам... Коллега Пим-Копытыч очень эрудированный специалист, но в этом случае... Не знаю, не знаю...
— Нет, Егор Николаевич, правда, — поддержал Пеку Сеня. — Мы вчера по-новому заклинание прочитали, и ни один кулекс не сунулся. — Он попрыгал на правой ноге, а левой повертел в воздухе. — Видите, ни одного нового укуса...
— Поразительно. Передайте коллеге Пим-Копытычу мои поздравления.
Потом в прохладной деревянной комнате пили чай со всякими вареньями, которые выставила Ольга Никифоровна. Это была седенькая, но бодрая старушка. Она ничего не знала про Антошкино “инопланетянство”, но, кажется, что-то чувствовала. С особым вниманием следила, чтобы “мальчик кушал как следует, а то вон какой, все косточки торчат”. Антошка с вареньем и пирожками управлялся без смущения, но сделался задумчивым. Кто знает, может, вспомнил своих ипу-ннани и ипу-ддули. Он сидел рядом с Егором Николаевичем, и тот пару раз опять незаметно погладил его по голове.
Вдруг в соседней комнате раздался шум и звон. Ольга Никифоровна всплеснула руками:
— Ох, это Муркино потомство резвится, опять разбили что-то!
Варя обрадовалась:
— У Мурки котята?
— Трое! Не знаем, куда девать.
— Нам! Нам! Нам!— закричали Уки. Сразу вспомнили о Пим-Копытыче.
Котята были полутора месяцев от роду. Серые, полосатые, резвые и в меру упитанные. Варя выбрала себе кошечку с белым пятном на груди. Уки взяли кота-мальчишку с чёрным, будто в тушь обмакнутым кончиком хвоста. Третий котёнок остался пока с Муркой.
— Чтобы не скучала, — понимающе сказал Антошка.
Он сидел на корточках и гладил Мурку, развалившуюся на солнечных половицах. Та млела...
Стали прощаться. Матвей сказал:
— У нас программа насыщенная. Надо Капа как следует познакомить с земной жизнью.
— Да-да, разумеется. Жаль, что не могу присоединиться...
Вежливый Олик сказал:
— Почему же не можете? Гуляйте с нами, пожалуйста.
— Я был бы крайне рад! Но должен ехать в столицу. А потом у меня путевка: две недели на теплоходе. От Москвы до Петербурга и обратно... Друзья мои! А что если... Только не говорите сразу “нет”!
— Что именно! — подозрительно спросил Маркони.
— Ведь у Капа... то есть у Антоши, ещё два месяца каникул. Что если ему на две недели поехать со мной? И тогда его знания о нашей цивилизации расширятся во много раз... Путевка для мальчика не обязательна, если он со взрослым... А перед ним откроется столько всего! Согласитесь, что это нелогично, если представитель другой планеты ограничивает свои знания о Земле одним Ново-Калошином.
Это в самом деле было нелогично. Однако и расставаться с Антошкой никому не хотелось.
— Пусть он сам решает, — вздохнул Матвей.
Антошка посмотрел по очереди на каждого из друзей. На профессора. В пол. Посопел. Сказал тихонько:
— А когда ехать-то?
— Через трое суток.
— Ну, тогда... Ребята, можно?
Все обрадовались. Потому что это ведь не завтра. Трое суток будут вместе с Антошкой! А потом пусть едет! В самом деле, надо же посмотреть на Землю жителю Ллиму-зины!
Профессор тоже обрадовался:
— А я в свою очередь проведу кое-какие наблюдения, порасспрашиваю Антошу о его планете и образе жизни. Сделаю записи. Это ведь крайне важно для науки.
— Но только вы никому ни слова, кто он такой, — насупленно предупредил Маркони.
— Что вы, что вы! Я прекрасно сознаю, что наша цивилизация ещё не готова к подобным контактам. Особенно если пришелец — ребёнок. Он просто не выдержит нагрузки. А данные эти — для будущего... — профессор вдруг улыбнулся и сказал с заметной грустью: — А если бы я и захотел открыть кому-то тайну, кто поверил бы?
— Ну и... в общем, берегите его. Чтобы ничего там не случилось такого, — тем же тоном продолжал Маркони.
Егор Николаевич торжественно поднял ладонь.
— Обещаю: всё будет в порядке... Хотите, расписку напишу? — И не дожидаясь ответа, он взял со стола авторучку и свой профессорский бланк. На листке сверху было напечатано:
Доктор филологических наук
профессор
ТЕЛЕГА
Егор Николаевич
Размашисто и крупно профессор начертал:
“Даю обязательство, что через две недели, т. е. к 24 июня о года, доставлю инопланетянина Капа по имени Антон обратно его друзьям в полном благополучии”.
Поставил дату и расписался.
Все прочитали, вежливо поулыбались: понимали, что это наполовину шутка. Даже больше чем наполовину. Потому что, если что-то доказывать, кто же примет эту бумагу всерьёз? Бред какой-то, фантастика. Черновик рассказа из клуба “Рагал”... А кроме того, Егору Николаевичу верили и без документа. Поэтому расписка осталась на столе. И лишь когда уходили, про неё вспомнил Пека. Вернулся и на всякий случай сунул бумагу в карман.
Профессор проводил гостей до калитки. Когда все вышли со двора, Сеня вдруг дёрнулся назад. Словно что-то забыл.
— Егор Николаевич...
— Слушаю вас, коллега Сенечка.
— Егор Николаевич... Вы, наверно, всё ещё обижаетесь на меня...
— Бог с вами, Сенечка! За что?
— Ну... как я тогда на вас наезжал из-за Капа. Обещал, что... поставлю вопрос на заседании...
— Да нет, что вы... В конце концов вы руководствовались справедливой целью, а я проявлял недостойную эгоистичность. И хорошо, что всё кончилось именно так.
Сеня повздыхал, сказал совсем тихо:
— Вы только не подумайте, что я правда стал бы что-то говорить в клубе и выдавать вас...
— Я понимаю...
— Дело в том, что я и сам виноват...
— В чём же?
— Ну... в том, что у меня тоже... не всё фантастика... — Сеня вздохнул ещё раз, глубоко и решительно. Выдернул из кармана кулак. Что-то вложил профессору в ладонь. — Вот! Это вам на память.
В руке Егора Николаевича оказался крошечный бубенчик из тонкой сверкающей меди.
— Что это... Неужели? Из вашего рассказа?
Сеня кивнул.
— Значит... это было на самом деле?
— Да, — сказал Сеня. И бросился догонять ребят.
