Флагограммы
Утром Славку встретил радостный Динька.
— Про тебя в газете написали! И фотокарточка приклеена!
Славка поежился.
Газета висела в коридоре нижнего этажа. Перед ней толпились читатели. Славка обошел толпу стороной: лишней известности ему не хотелось.
В классе на Славкиной парте лежали три фотоснимка. Большие, размером с тетрадку, и очень четкие. Но Славка посмотрел и огорчился. Он себе не понравился. Встрепанный какой-то, глаза испуганные, рот приоткрыт. Стоит на носочках и так тянет вверх Артёмку, будто хочет приклеить его ушами к потолку. И конечно, волосы на макушке — торчком.
И такая фотография приклеена в газете!
Ну а кто виноват? Не Савин же. Савину все равно надо сказать спасибо: он старался, карточки напечатал быстро и аккуратно.
Славка поискал глазами Игоря, но того не было в классе. Зато откуда-то вынырнул Аверкин.
— У, как здорово! Подари одну.
— Возьми... — неохотно сказал Славка. — Только я тут какой-то уродина.
— Да что ты, все нормально! Как живой!
Женька засунул снимок в портфель, потом глянул мимо Славки, поскучнел и отошел в сторону. Славка оглянулся и сразу забыл про Аверкина: сзади стоял Тим.
— Тим, привет!
Тим улыбался.
— Здравствуй! Я твою заметку читал... Покажешь Артёмку?
— Конечно. После уроков, ладно? А то все опять набегут...
Тим увидел фотографии.
— Это Савин снимал? Мастер... — Он помялся и спросил: — У тебя всего две карточки?
Славка вздохнул:
— Возьми одну, если хочешь. Только что здесь хорошего?
— Все хорошее. Ты и Артёмка...
После уроков Славка и Тим ушли в глухой уголок школьного двора — между забором и гаражом. Тут Славка и познакомил Тима с Артёмкой.
Тим сел на перевернутое мусорное ведро, посадил Артёмку на заляпанное веснушками колено, покачал его. Улыбнулся ему. И сказал про лупоглазую Артёмкину морду:
— У него лицо умное.
Славка засмеялся.
— Нет, правда, — сказал Тим. — Он так смотрит, будто заговорить хочет.
Ну что же, Тим был прав. Иногда и Славке казалось, что Артёмка может разговаривать.
Тим спросил:
— А откуда у него эта награда? На снимке её нет.
К зеленому Артёмкиному комбинезону был приколот маленький значок — синяя стеклянная капля с золотистым якорьком внутри.
Славке стало неловко, но он ответил честно:
— Женька Аверкин ему подарил. Сегодня мы сидим на географии, а он вдруг дает: "Возьми для Артёмки..."
Тень скользнула по лицу Тима, но он тут же улыбнулся:
— Хороший значок.
Славку не успокоила эта улыбка.
— Тим... А что у вас с Женькой? Поссорились, да?
Тим покачал головой. Почесал у Артёмки за ухом, подбросил его в воздух, опять усадил на колено и наконец ответил:
— Нет, мы не ссорились. Просто нам теперь... говорить не о чем. Я его тогда на "Сатурн" звал, а он не захотел. Ну и... все.
— Да? Я не знал, что он трус, — подавленно сказал Славка.
— Аверкин не трус, — возразил Тим. — Он, наверно, решил, что у меня это просто так, фантазия. Не поверил, что я по правде все это задумал.
— Теперь он, как увидит тебя, виноватый делается...
Тим пожал плечами, словно хотел сказать: "Я здесь ни при чем". Славка нерешительно спросил:
— Может, вы еще помиритесь?
— А зачем? Это когда друзья поссорятся, они могут мириться, а мы... так. Просто мы летом в одном лагере были. До этого почти не знали друг друга, а там оказались в одном отряде. Спали рядом, разговаривали по ночам... Я тогда думал, что он все понимает...
Славка хотел взять у Тима Артёмку.
— Давай снимем значок.
— Зачем? Это как-то нечестно... Слушай, разве Аверкин думает, что я на него злюсь?
— Не знаю. Я с ним про тебя не говорил. Просто я заметил...
— Аверкин рисует хорошо, — вдруг сказал Тим. — Он в лагере первый приз получил на выставке рисунков.
— Да, — грустно согласился Славка. — Помнишь, у меня в комнате картинка, где я первоклассника на плечах таскаю? Это он рисовал... Тим...
— Что?
— А почему ты к Женьке пошел насчет "Сатурна"? У вас в классе разве нет... ну, таких, с которыми можно...
Тим опять покачал на колене Артёмку, помолчал и ответил с еле заметной досадой:
— У нас хорошие ребята, но они не пошли бы. Тоже сказали бы, что это глупости... Знаешь, Славка, считают почему-то, что у меня в голове только несбыточные планы.
— Кто считает? — возмутился Славка.
— Многие. Даже мама иногда... Мне поэтому и за "Сатурн" не очень попало. "А, это опять Сель! Ну конечно, он всю жизнь чудит!" Одна Куин Лиза по-настоящему злилась, а остальные для вида. Даже на совете дружины... Ты сам видел. Ни один человек всерьез не верит, что я мог увести баркентину от пирса.
— Но ведь мог...
— А они не верят... Думают, что в голове у меня завихрения.
— Тим... А почему так? Это же неправда!
— Не знаю, может быть, и правда. Это еще с первого класса пошло. Мы тогда школьный забор изукрасили.
— Как?
— Всякими картинками... По телевизору передача была про Польшу, и показали, как там ребята на улицах рисуют. Если где-нибудь стройка и ставят временный забор, им специально дают краски: рисуйте на досках что хотите. Чтобы веселее было. Вот я гоже решил: зачем нам в школе белый забор? Подговорил ребят, мы целую неделю масляные краски собирали, а потом пришли рано утром и такую роспись устроили! Корабли, ракеты, слоны, пальмы!
— Здорово влетело?
— Мы не только забор, мы еще себя расписали, как индейцы. Конечно, шум был. Вместо уроков целый день олифой и скипидаром отмывались.
— А рисунки замазали?
— Нет, директор не дал. Их только через год закрасили, когда ремонт был... А про меня с тех пор и привыкли говорить: одни фантазии пустые в мозгах...
— Они же не пустые, Тим. Ты же все делаешь, как задумал. Рисунки сделал. И на "Сатурне"... Ты не виноват, что не удалось.
Тим протянул Славке Артёмку и сказал с зелеными искрами в глазах:
— У меня и еще кое-что есть на совести. Потом расскажу... Ну что, идем по домам?
— Увидимся сегодня?
— Конечно! Я к тебе приду. Я Артёмке "куриного бога" принесу, чтобы на шее носил.
— Это такой камешек с дыркой?
— Да. Видел такие?
— Только слышал.
— Из них амулеты делают... Знаешь, Славка, значок — хорошо, но он из магазина все-таки. А "куриный бог" — настоящий морской подарок.
Тим прибежал через два часа. Дома он переоделся, и опять на нем весело полыхала оранжевая рубашка. Но сам он казался смущенным.
— Не нашел я этот камешек. Все перерыл... Славка, поехали к морю! Я там знаю место, где людей мало, а камни такие, как надо. Сразу найдем.
...Место, о котором говорил Тим, оказалось маленьким каменистым пляжем на плоском берегу Карантинной бухты, недалеко от развалин древнегреческой крепости. По развалинам, среди одиноких белых колонн и заросших остатков башен, бродили туристы. Славка тоже рванулся туда, но Тим сказал:
— В другой раз. Там надо целый день ходить, а сегодня мало времени.
День был тихий и солнечный. Славка и Тим искупались в прогретой воде бухты. Славка немного боялся маленьких прозрачных медуз. А Тим говорил, что надо привыкать: моря без медуз не бывает.
Артёмка в это время сидел на ржавом буйке, выброшенном на берег. Ждал друзей. Его принесли сюда не в портфеле, а просто так, взявши за уши: Тим держал за одно, а Славка за другое. Славка сначала опасался везти в автобусе и тащить по улицам Артёмку открыто. Думал, что все будут оборачиваться и смеяться. Но Тим сказал:
— Что особенного? Идут люди, несут зайца. Кому какое дело?
И правда, почти никто не обращал на них внимания и уж совсем никто не улыбнулся...
Когда искупались, пошли искать "куриного бога". Нашли быстро. Круглый белый камешек со сквозным отверстием. А еще Славка нашел две ржавые автоматные гильзы, маленькую завитую ракушку — очень красивую — и трезубец от подводного ружья, которым тут же пропорол карман и расцарапал ногу.
Тим продел в отверстие камешка припасенный заранее шнурок. Торжественно повесил украшение на Артёмку.
— Носи. Ты заслужил... Заслужил он, верно. Славка?
Славка кивнул. А Тим спросил:
— Давно он у тебя живет?
— Давно. Мне четыре года было, когда его купили. Случайно в каком-то киоске... Я им почти не играл тогда, забросил через несколько дней. Он валялся в старом чемодане. А потом мы стали переезжать, и мама начала ненужные вещи выкидывать. Его тоже хотела... А он лежит, лапы растопырил и смотрит так жалобно... Ну, я как-то... в общем, не по себе стало. Думаю: "Ему, наверно, обидно. За что его на помойку?" И вцепился. Мама говорит: "Большой уже, семь лет, а за всякую рухлядь цепляешься". А я не отдал, в ранец засунул. Так он и живет у меня вместе с учебниками...
— Ну и правильно.
— Знаешь, Тим, это, может, смешно, только я с ним иногда разговаривал... По ночам, в Усть-Каменске. Когда совсем уже тоска брала... Посажу перед собой на одеяло и разные сказки рассказываю. Или про то, как к бабе Вере поедем... Я, Тим, про это никому не говорил, даже маме.
— Я понимаю. Славка. Я никому не скажу...
Они собрались домой.
— Позвонишь сегодня? — спросил Тим.
— Конечно. А ты в ванне опять не засядешь?
— Не засяду. Славка, знаешь что? Если ты когда-нибудь позвонишь, а меня дома не будет, можно Валентине передать флагограмму.
— Что?
— Письмо по трехфлажному "Своду". По нему любые фразы можно составить. Валентина их напечатает, а разбирать она не умеет. Получится секретное сообщение. А если даже я дома, тоже можно секретное сообщение передать.
— А зачем, Тим?
— Мало ли что! Вдруг надо по секрету что-то сообщить, чтобы никто посторонний не понял!
— Тогда мне книга нужна, чтобы сигналы составлять.
— Конечно! Ты второй том возьми себе, а первый, для разбора, будет у меня.
Славка обрадовался:
— Давай сейчас забежим к тебе за книгой!
Мама в этот вечер была хмурая. Может быть, получила письмо из Усть-Каменска? Или её рассердила Славкина случайная тройка по ботанике? Мама сказала, что если Славка целыми днями будет где-то болтаться, это кончится печально.
Чтобы не накликать лишних печалей. Славка поскорее сел з;1 уроки. Их много задали, и он просидел до темноты.
Пора было бежать к телефону.
Славка придвинул к себе синий том "Свода".
Какую флагограмму составить для Тима? Надо передать что-то важное. То, что не скажешь просто так... Или то, что не решаешься сказать? "Тим, мы одной крови-ты и я..."
Может быть, в самом деле?..
Славка открыл книгу на букве "м". "Мы"... "Кэбек-Фокстрот — Оскар".
Теперь слово "один". Вернее, "одинаковый", это ближе по смыслу... "Фокстрот — Сьерра — Зулу".
"Кровь"... "Чарли — Браво — Зулу"...
Слова "ты" в книге не нашлось. Международный свод сигналов требовал безукоризненной вежливости. Ладно, Тим поймет.
"Кэбек — Янки-Лима"... "Браво — Браво — Эхо"... "Хотэл — Джулиэт — Индия"...
Линия трехбуквенного шифра вытянулась на листке. Но это были не буквы. Это хлопали на ветру пестрые праздничные флаги. Это был их с Тимом тайный сигнал.
— Мама, у тебя найдется две копейки?
— Опять к телефону! Тим наверняка уже спит! Одиннадцатый час.
— Он не спит!
— У меня нет двух копеек.
У бабы Веры их тоже не нашлось. И гривенника не было.
Славка чуть не заплакал:
— Ну, дайте мелочи, я разменяю в дежурном гастрономе!
— Еще не хватало! — сказала мама. — Ночью бежать за пять кварталов! Ложись-ка спать.
Славка знал: если у мамы такое настроение, с ней спорить бесполезно. Он сделал вид, что ему срочно необходимо на двор, и кинулся к телефонной будке.
Может быть, повезет, как в первый раз?
Нет, не повезло, хотя Славка обшарил в будке весь пол, все уголки. Он пробовал позвонить без монетки, но, конечно, ничего не вышло. Славка беспомощно посмотрел на телефон.
А в будке было все привычно и знакомо, словно он и не уходил отсюда с позавчерашнего дня. Словно до этой минуты шел у них с Тимом долгий-долгий разговор. И вдруг оборвался. И Славка не успел сказать всего, что хотел.
"Тимсель — ты парус..."
"Славка... а какой я парус?"
"Тим, ты замечательный парус. Парус огненного цвета. Их ставят на спасательных судах, такие паруса, чтобы видно было издалека..."
"Разве я спасатель?"
"Да, Тимсель".
"Потому что хотел спасти "Сатурн"?"
"Потому что ты спас меня. Я думал, у меня никогда не будет настоящего друга... Была только Анюта, но она большая была, а я маленький. И она ушла... Тим, ты никуда не уходи! Я все время боюсь: вдруг что-нибудь не так скажу или не так сделаю, а ты обидишься. Или вдруг я тебе надоем. Тим... ты все равно меня не бросай. Я уже не смогу один... Тим, это не скажешь флагограммой. В трехфлажных сигналах даже нет слова "друг". И я все равно не решусь тебе сказать про это ни сигналами, ни словами.
Тим, ты для меня как Город, как море... Как мама. Потому что без тебя я не смогу жить так же, как без них...
Тим, ты не сердись, что я не позвонил, ладно?
Спокойной ночи, Тим...
До завтра, Тим!"
Тим примчался в восемь часов утра.
— Ты почему не позвонил?
Славка с суровым упреком глянул на маму и рассказал Тиму, как было дело.
— Ты, Тим, не обижайся...
Когда шли в школу, Тим спросил:
— Артёмка с тобой?
Славка хлопнул по портфелю.
— Давай вытащим, — попросил Тим.
Они извлекли Артёмку на свет и ухватили за уши. Артёмка обрадованно заболтал растопыренными лапами.
И тут Славка сказал слова, в которых уместились все неотправленные флагограммы и вчерашний молчаливый разговор у телефона. Он сказал:
— Тимсель, хочешь, это будет наш общий Артёмка?
Тим просиял.
