Александр Громов

ГЛАВА 9

Похоже, по дну ущелья некогда протекала речка, а потом воду отвели и проложили широкую дорогу. Но, конечно, это только казалось. Леон фыркнул от глупой мысли. Кому нужно тратить силы на дорогу, по которой десять человек могут идти в ряд? Кому она нужна такая? Наверняка речка сама нашла более удобный путь, а вот эти глыбы -- они упали сверху уже потом, растрескав затвердевшее, как камень, русло.

Третий день шли пешком. Деревень больше не попадалось. Мальчишка-морочник, не слушая увещеваний, увел своих дракончиков, лишь только путники одолели первые увалы. Уйму времени убили, обходя по горячей земле кратер Голи Покатой, и надрывно кашляли, дыша серными испарениями. Долго лезли на перевал и долго спускались с него, зато нужное ущелье Умнейший указал сразу.

-- Там и нигде больше.

Старик бодро шагал впереди, вертя головой с неподдельным интересом. Справа от Леона шел Тирсис, неся на плече духовую трубку, слева -- Сминфей. Элий, Фаон и Батт держались на шаг позади.

-- Твоя гвардия, -- пошутил Умнейший.

Леон не вполне понял, но переспрашивать постеснялся.

Уклон дороги ощутимо возрастал.

-- Нас кто-то догоняет, -- объявил Парис.

-- Детеныш? -- встрепенулся Кирейн. -- То есть этот... зауряд?

Леон счел разумным изготовить к стрельбе духовую трубку. Тирсис и гвардия почти без суеты последовали его примеру.

-- Нет. Живое. -- Шептун наморщил лоб и добавил: -- Встревоженное.

-- Подождем?

Из-за поворота ущелья галопом вынесся мальчишка-морочник. Следом за ним, низко опустив лобастые головы, топотали все девять порожних дракончиков. Прежде чем мальчишка успел осадить скакуна, Леон заметил у него за седлом растрепанную почтовую летягу, уцепившуюся когтями за травяной мешок.

-- Город? -- только и спросил Умнейший.

Мальчишка пошмыгал носом и разревелся.

Послание, писанное на свитке пчелиной бумаги, читали вслух несколько раз, запоминая. Налет на Город совершил один-единственный зауряд, упрямо названный в послании детенышем Железного Зверя. Как обычно, он появился из-за леса неожиданно и успел натворить дел, прежде чем горожане, глядя на свои пылающие дома и мечущихся по улицам беженцев, сообразили что-то предпринять. Стрелки, не успевшие собраться в кучу, встретили детеныша не дружным залпом, как предполагалось, а кто во что горазд и не причинили тому ни малейшего вреда, хотя иные и хвастались потом, что попали. ("Нас там не было", -- встрял Тирсис. Ему велели молчать.) Сложилось впечатление, что детеныш сбит с толку множеством целей, во всяком случае, он несколько раз пролетел над Городом, бесприцельно расшвыривая огненные клубки, что дало многим время добежать до леса, и лишь когда надрывно бухнула пушка -- вторая, которую сделали лишь накануне, -- выбрал себе первоочередную цель. Пушку он сжег и отстрелял поодиночке разбегающихся канониров, после чего обратил внимание на главную площадь. Четвероног оплавился и перекорежился, однако спас множество прячущихся под ним людей (подземное убежище только собирались начать копать), в то время как кузнец Аконтий, прогнав от первой пушки всех горячих и торопливых, собственноручно наводил деревянное орудие. От удара визжащей стаи камней и железных обрезков детеныш будто споткнулся в полете ("Что они у них, из картона, что ли?" -- поразился Умнейший) и упал в реку, где малое время спустя взорвался, окатив весь Город жидким илом и дохлой рыбой. Помня предостережение, большая часть горожан в тот же день ушла в лес, прихватив с собой лишь самое необходимое...

-- Им через Междулесье уходить надо, -- вставил Умнейший.

Последняя часть послания была размыта и не читалась.

-- В следующий раз не реви над историческими документами.

-- Много погибших? -- спросил Леон.

Мальчишка только всхлипнул.

-- Твои-то родные целы? -- спросил Умнейший.

-- Целы.

-- Тогда тем более не реви.

Выходкам Умнейшего давно перестали удивляться.

-- А ты почему вернулся?

-- Так велели, -- объяснил, шмыгая, морочник и показал на размытую часть послания. -- Аконтий сказал, мол, своими руками в землю вобью того, кто еще скажет слово против Леона и Умнейшего. Вот новая Хранительница и велела мне: останешься сколько надо, написала, и поможешь...

-- А... прежняя Хранительница? -- каменея, спросил Умнейший.

-- Сгорела вместе с Хранилищем.

Старик молча отошел в сторону и долго был неразговорчив. Приблизившись к нему на следующем привале, Леон увидел: Умнейший плачет.

* * *

Нбонг не спит -- сегодня наши периоды бодрствования совпали. Не могу сказать, что мне это очень по душе. В такие моменты брат принимает решения сам и лишь изредка советуется со мной.

Я наверстаю свое потом.

Вчера коммодор Ульв-ди-Улан позволил лидер-корвету вильнуть на более высокую орбиту, где тот сумел подхватить на периферии роя довольно крупный каменный обломок и переработать его в активную массу. Отсеков в корабле прибавилось -- впрочем, большей частью массы обломка лидер-корвет укрепил собственную броню.

Последнее время у него новое развлечение: выращивает пыль в самых труднодоступных местах и заставляет ограниченно ценного ее вытирать.

Если корабль достаточно долго находится без дела, он дичает. Витков двадцать назад он, например, выкинул такую штуку: понаплодил в каждом отсеке по нескольку сотен безобразных на вид штуковин, которые назвал почему-то "реле", и до того увлекся щелканьем, что впервые за время полета не подчинился прямому приказу коммодора -- пришлось поднимать со дна бассейна Хтиана, чтобы тот гаркнул.

У него это хорошо получается.

А сейчас корабль не весьма расположен делиться активной массой с кем бы то ни было, и менее всего с ограниченно ценным. Распустился и своевольничает.

"Вторая степень защиты ему подойдет?"

"Нет. Сделай хотя бы пятую". -- Это отвечает брат.

"Может быть, третью?"

"Пятую, и без халтуры. Й-Фрон должен благополучно достичь поверхности и вернуться".

"Тогда сокращу ему пищевой рацион по прибытии", -- бурчит корабль как бы про себя, но мы, конечно, слышим.

Для "Основы Основ" нести в себе ограниченно ценного -- само по себе оскорбление. А уж растить ему скафандр и вживлять Пароль...

Потерпит.

"Отставить! -- вмешиваюсь я, упреждая реплику брата. -- Рацион оставить прежний. Й-Фрон еще пригодится. За своеволие ответишь. Вопросы есть? Делай".

Пыхтит от обиды, но делает.

* * *

Теперь снова ехали верхом, что одобрил даже Парис, успокоивший на пеших переходах растрясенные в Междулесье внутренности, зато сбивший ноги. Скальные стены вроде бы сделались ниже. Дорога петляла вместе с изгибами ущелья, попадались покосившиеся полосатые столбики, и теперь уже каждому было ясно, что это, как ни странно, дорога, не что-нибудь. И вдруг -- кончилось.

Когда-то дорога уходила здесь вовнутрь горы. Но то было когда-то.

-- Завал, -- констатировал Леон.

-- И очень давний, -- удрученно заметил Умнейший. -- Что ж, этого следовало ожидать. Эх, драконов бы сюда пригнать, -- помечтал он. -- Настоящих, тягловых, с хорошими морочниками...

Он долго ходил вокруг нагромождения валунов, чертыхался и даже пробовал расшатать некоторые глыбы без всякого толку. Потом сказал:

-- Будем искать другой путь.

-- Где? -- спросил Леон.

Умнейший показал пальцем вверх.

За завалом Леон скоро понял, чем отличается дорога от русла бывшей реки. Дракончиков пришлось вести в поводу. Стены ущелья все чаще сменялись ненадежными осыпями, того и ждущими, чтобы обрушиться от случайного чиха. Пока нашли подходящий для подъема длинный склон, стало вечереть.

-- Заночуем здесь? -- спросил Леон.

-- Заночуем в Столице! -- рявкнул Умнейший.

Леон промолчал, а Тирсис с товарищами стали переглядываться. Если старик еще не выжил из ума, то вряд ли был далек от этого. Подняться на этакий склон -- ногам работы до утра.

Дракончики, как и ожидалось, оказались бесполезными. На подъеме они плохо держали равновесие, немилосердно скребли ступнями седоков по камням и продвигались еле-еле. Понятно: если бы совиные страусы умели жить в горах, они бы здесь и жили. Один дракончик перекувырнулся через спину, чуть не сломав шею себе и Фаону.

-- Вперед! -- хрипло и зло понукал Умнейший, когда попытка одолеть склон верхами окончилась там же, где началась. -- Пешком! Найдем где-нибудь площадку и заночуем. У нас нет лишнего времени, поймете ли вы это наконец!..

-- А я? -- спросил морочник.

-- А тебе спасибо, и иди разыскивай своих.

-- Я не о том, -- сказал мальчишка и покраснел от волнения. -- Есть один способ... Зачем же внушать дракончикам, что они непременно совиные страусы?

-- А кто? -- вышел из себя Умнейший и, как всегда в подобных случаях, прибег к непонятному слову: -- Эскалаторы? Какой здешний зверь может бегать по горам, а летать они не...

Краснея пуще прежнего, морочник под строжайшим секретом рассказал, что научился от деда морочить дракончиков до того, что они запросто воображают себя несуществующими зверями, о которых только в былях и поется, и даже тварями совсем небывалыми, как например, откровенно сказочный страшноногий зверь пферд, он же хорс, он же кобыл, -- все это имена тайные и ложные, а подлинного не существует. Дракончик с внутренней сущностью пферда-кобыла бегает по равнине не столь быстро, как совиный страус, но зато может брать подъемы и по вине коротких передних лап бесполезен лишь на спусках.

-- Ну-ка, ну-ка, -- поощрил Умнейший.

Мальчишка весь взмок, наводя новую мороку, но, по-видимому, навел. Подняв зады, дракончики встали на четыре лапы, дружно замахали хвостами и потянулись за пучками травы, а один, вскинув голову, издал прерывистый, неприятный для слуха крик.

-- А почему он страшноногий? -- спросил Кирейн, беспечно подходя к зверю сзади.

Дракончик, легко поднявшись на передние лапы, отмахнул задними... Онемевшего от неожиданности сказителя пришлось выкорчевывать из расщелины скалы, где его защемило после короткого полета.

-- Предупреждали ведь, -- развел руками морочник. Умнейший отчего-то хихикнул.

-- Спереди тоже лучше не подходить, особенно без угощения, -- заметил он. -- Укусит. У кого найдется лепешка с солью?

Пределы его знаний были безграничны.

Мотая головами, дракончики полезли вверх. Приходилось цепко держаться за гребень, потому что теперь животные, отпустив ноги седоков, упирались в склон всеми четырьмя лапами, зато и поднимались довольно скоро.

-- Кому не лень, тому есть чему поучиться даже на Просторе, -- заметил старик. -- Только кому здесь не лень?

-- Здорово! -- восхитился Леон, не слушая.

-- В Межделесье я их на ночь так заморочивал, -- сообщил мальчишка. -- Удобно: спишь, а они пасутся рядом и никуда не уйдут, потому что вольфов боятся, или, что то же самое, волков...

-- Кто еще такие? -- спросил Леон.

-- Точно не знаю, но они их боятся...

Не какая-то там площадка для ночлега -- ровное плоскогорье встретило путников на вершине подъема. Топлива не нашлось. Тотчас дал себя знать холодный ветер, и Кирейн вслух пожалел, что не заночевали в ущелье. Спали, тесно прижавшись друг к другу и набросав на себя драконьи шкуры. Вернее, пытались уснуть, слыша сквозь полудрему вой ветра и жалобное ржание сбившихся в кучу дракончиков. Наутро обнаружилось, что один околел.

-- Они же тепло любят, -- со слезами на глазах причитал морочник. -- Они же с равнины!

День не принес удачи, и пронизывающий ветер не стал теплее. Умнейший часто приказывал сменить направление. К полудню леон перестал понимать, что он с таким усердием ищет и зачем. Столицу? Если столица -- город, то искать ее на этом плоскогорье, где не растет даже трава, бессмысленно. Он закоченел и с завистью поглядывал на Фаона и Элия -- сидя на одном дракончике, они могли греть друг друга. Парис дрожал крупной дрожью и временами заходился в мучительном кашле; кутающийся в шкуры Кирейн выглядел не лучше. При каждом порыве ледяного ветра Умнейший надвигал свою травяную шляпу по самые уши. Во взглядах, направленных на него, только слепой не прочел бы одну и ту же мысль: "Не пора ли вернуться?"

Следующая ночь стоила жизни еще трем дракончикам. Теперь уже четыре зверя несли на себе по двое седоков, и было ясно видно: еще одной холодной ночевки им не выдержать. На мальчишку-морочника было жалко смотреть.

Деревень на холодном плоскогорье не было, не попадалось и человеческих следов. И не удивительно, решил Леон, стуча зубами и пытаясь согреть руки о шею дракончика. Горы обширны, а людей в горах мало. Поселись они все здесь, а не в долинах, их бы скоро не стало совсем.

Тихая Радость кончилась. Кирейн, лишенный единственной услады в жизни, стал окончательно невозможен: горько ныл, жалуясь на холод, сочинять не желал, а если просили что-нибудь почитать, начинал одну и ту же историю про неловкого шептуна Нарцисса, у которого от удара драконьего хвоста отвалились усы. Часто шмыгал носом Батт и не скулил, очевидно, только потому, что боялся насмешек.

Умнейший сделался хмур, часто взбирался на возвышенности, чтобы оглядеть окрестности, раздраженно бормотал непонятные слова, то и дело чертил что-то на клочке пчелиной бумаги и в конце концов разорвал бумагу и выбросил обрывки. Путь, указанный им, зигзагом пересек плоскогорье и теперь, судя по всему, приближался к его краю.

-- Если это вообще существует, то где-либо здесь, -- сказал он наконец. -- Ищите.

-- Что искать? -- спросил Леон, оглядываясь.

-- Не знаю. Но смотри в оба... Стоп!..

Бездорожье пересекла тропинка.

-- Вот и нашли.

Была тропинка едва приметна, петляла среди валунов, местами пропадала вовсе, и Леон со стыдом осознал, что вряд ли заметил бы ее, несмотря на весь свой охотничий опыт. Наверно, Умнейший все же знал, что искать.

-- Видишь гору? -- показал старик. -- За ней в долине деревня, а по подошве идет хорошая тропа. Эта тропинка туда и ведет. Я в той деревне гостил дважды и знать не знал, что Столица рядом.

-- Разве в деревне про Столицу не знают? -- поразился Леон.

-- А ты решил, что Столица -- селение? -- усмехнулся старик. -- Не надейся. Больше одной души в тайном месте жить не может, иначе оно перестает быть тайным. И эту-то душу мы, надеюсь, скоро увидим. Скажи-ка своим орлам, чтобы приготовились.

-- К чему?

-- Ко всему. Мне почему-то кажется, что тут нас с дороги не накормят и Тихой Радости не нальют. Может быть -- к бою.

-- С человеком? -- отшатнулся Леон.

-- Ты, вижу, еще плохо понимаешь, что такое человек, -- проговорил Умнейший и вдруг вспылил: -- С противником! Понял? А человек он или нет -- неважно! -- И, успокаивая, добавил: -- Сначала, конечно, попробуем договориться...

Тропинка оборвалась в круглой яме с отвесными стенами. Дна видно не было.

Спешились, ежась на ветру. Переглядывались в растерянности.

-- Карстовый провал, -- определил Умнейший. -- Примерно так я и думал. Где-то тут должен быть спуск... -- Он полежал на животе, свесив голову в яму. -- Ага, лестница убрана, вон лежит. Значит, хозяин дома.

-- Покричать ему? -- предложил Парис и раскашлялся.

-- Ш-шш... У кого веревка?

Достала веревка до дна или нет, определить было трудно.

-- Тирсис, ты первый. Духовую трубку держи наготове. Внизу не шуметь!

Тирсис вопросительно посмотрел на Леона. Леон кивнул.

-- Далее: Сминфей, Батт, Фаон и Элий. Затем я, последним -- Леон. Остальным ждать наверху. Ясно?

Голос Умнейшего был таков, что ему повиновались беспрекословно. Кирейн только спросил, стуча зубами:

-- Долго ждать?

-- Сколько надо, столько и ждать!

Когда подошла его очередь, старик спустился вниз на одних руках с неожиданной легкостью. У Леона вышло нисколько не лучше.

Дневной свет сузился в неровный круг над головой. Внизу журчал ручей, вытекая неведомо откуда и утекая неведомо куда. Бледный лишайник цеплялся за камни. Вытоптанная в нем тропинка уводила в темный стрельчатый проход.

-- Кто у нас самый тихий? Элий? Давай-ка вперед. Леон, ты замыкающий.

Скоро началась такая узость, что пришлось ползти. Холодный камень под ладонями был гладкий, словно отшлифованный. Леон содрогнулся, подумав о том, что так оно и есть. Сколько столетий люди пользовались этим лазом, коленями и ладонями полировали скалу... Странные люди подземелья, скорее всего -- Хранительницы, сменяющие друг друга из поколения в поколение...

Где-то впереди лежало страшное неживое Зло.

Лаз кончился коридором. Спотыкаясь о сталагмиты, шли молча, только чуть слышно сопел Тирсис, выставив перед собой духовую трубку.

За ближайшим поворотом забрезжил слабый синеватый свет.

-- Светящихся жуков он разводит, что ли? -- шепотом предположил Умнейший.

Никакие это не были жуки. Когда добрались до освещенного коридора, увидели, что свет исходит от тонкого, уходящего вдаль щупальца, очень похожего на стебель лианы. Но разве бывают светящиеся лианы?!

Леон осторожно потрогал светящийся стебель. Он был мягкий и чуть теплый.

-- Так и есть, -- шепнул Умнейший. -- Здесь и электричество цело. Изотопный источник, не иначе, только полудохлый... Нет, мы сюда еще вернемся, помяни мое слово. Какое место, а! Какое роскошное место...

Кое-где, группируясь к светящемуся щупальцу, росли пучками незнакомые грибы на тонких бледных ножках. Леон отломил один, пожевал, плюнул.

-- Несъедобные? -- спросил Умнейший.

Леон едва не фыркнул. Скажет же... А еще Умнейший.

-- Несъедобных грибов не бывает. Горчат немного.

Звонко срывались капли со сталактитов. В сандалиях хлюпало. Где-то недалеко шумела подземная река.

Впереди открылся зал -- такой громадный, что потолка в скудном свете и не различить. Зато был прекрасно виден постамент из серого выкрошившегося камня, и камня странного, потому что в зияющих впадинах, откуда отвалились самые крупные куски, явственно торчали гнутые прутья, очень похожие на железные, ржавые насквозь. А на постаменте стояло Зло.

В том, что оно неживое, сомневаться не приходилось. Но от этого оно не казалось менее страшным.

Леон поймал себя на том, что готов ко всему, и не очень удивился бы, окажись непобедимый меч Синклиналь не сказкой, а доподлинной и зримой реальностью. Но то, что возвышалось на постаменте, меньше всего походило на меч. Оно вообще не походило ни на что знакомое -- громадная холодная масса с множеством выступов и скругленными углами. Длинное, присыпанное пылью щупальце, потолще светящегося, но не светящееся нисколько, а наоборот, темное и холодное, выходило из тела чудовища, змеилось по полу и исчезало в одном из боковых коридоров.

Леон отдернул руку. Вдруг стало страшно, что ОНО проснется от неловкого движения. Видно, не зря Кларисса не хотела сюда пускать. А что еще скажет местная Хранительница?..

-- Назад!

Голос из темноты. Мужской, надтреснутый. "Зад... зад... зад..." -- прокатилось эхо.

Не Хранительница. Хранитель.

Леон замер. Было слышно, как по ту сторону неживого Зла один из подростков уронил духовую трубку.

-- Руки за голову! Отойти от машины!

Кто-то из мальчишек громко икнул.

-- Вот как? Сей момент. А на сколько шагов?

Ответная реплика прозвучала неуместно глумливо. Леон не сразу понял, что вопрос задал Умнейший.

-- Так на сколько же?

-- Стрелять буду, -- предупредил голос.

Леон скосил глаза. Умнейший, прячась за постаментом, делал понятные знаки: сожмись, не высовывай кочан раньше времени. Затем согнутым пальцем постучал по шкуре чудовища. Раздался гулкий звук.

-- Ты будешь стрелять в любом случае, разве нет? Попробуй сейчас -- вдруг зацепишь не только нас?

Грохнуло так, будто над самым ухом выстрелила деревянная пушка, только резче и короче. Что-то, взвизгнув, ударило по камню рядом с Леоном. Брызнув, ожгла каменная крошка, загуляло эхо.

-- Навинти глушитель или брось валять дурака, -- подал голос Умнейший, ковыряя в ухе. -- Чего доброго, сорвется сталактит, да тебе же по маковке...

Грохот. Вспышка во тьме коридора. Эхо.

-- Попадешь в машину -- мы тебе ее чинить не будем. Сам чини.

Новый грохот. Визг, удар по камню.

-- Когда ты в последний раз практиковался в стрельбе по цели?

Рычание во тьме. Грохот. Шляпа Умнейшего, поднятая над спиной неживого чудовища, вспорхнула птицей и улетела в сторону. Одно из светящихся щупалец выкинуло фонтан искр и погасло.

Леон нащупал оперение стрелки, вставил в трубку. Стрелка была не отравленная -- он не взял с собой отравленных. Неужели придется стрелять в человека?.. Пусть даже местный Хранитель хочет убить непрошеных гостей... кстати, почему он хочет убить? За что? Наверно, он такой же сумасшедший, как тот давний убийца, несчастный человек, от которого отступились лучшие шептуны...

-- Эй, снайпер, выходи, -- предложил Умнейший. -- Познакомимся.

Рычание перешло в надрывный кашель. Из темноты коридора появился человек.

К удивлению Леона, это был древний старик, выбеленный старостью, совсем древний, -- наверно, вдвое старше Умнейшего и втрое -- Париса. В сравнении с ним Умнейший выглядел просто юношей.

В руках старик сжимал что-то отдаленно похожее на железную духовую трубку, только очень короткую.

-- Где вы? Я вас не вижу.

Умнейший не спеша вышел из укрытия, показывая пустые ладони.

-- Поговорим, нет? Пострелять еще успеешь.

Из странной трубки вылетело грохочущее пламя. Умнейший даже не отскочил в сторону, а -- Леон даже не заметил, как это произошло -- только что стоял тут -- и вот уже в трех шагах от этого места.

-- Попробуй еще раз.

Хранитель раскашлялся и кашлял долго. Опасная трубка в его руках ходила ходуном.

-- Шел бы ты в долину лечить туберкулез, -- пожелал Умнейший.

-- Вы все умрете, -- пролаял старик. -- Никому не дозволено знать путь в Столицу, кроме ее Хранителя.

-- И нескольких окружных Хранительниц...

Старик расхохотался.

-- Пять поколений назад некий глупый охотник захотел осмотреть пещеру. Можешь полюбоваться на его кости.

-- Это так интересно? -- иронически усомнился Умнейший. --Кстати, как насчет соблюдения Хранителями законов Простора?

Снова смех.

-- Запомни, пока еще жив: у Хранителей свои высшие законы. Никто не вправе подвергать бедствиям весь Простор ради ничтожной жизни нескольких человек!

Выстрел. Прыжок Умнейшего.

-- Вот как раз о бедствиях я и хотел с тобой поговорить...

Прыжок. Выстрел. Еще прыжок.

-- Может быть, ты позволишь мне высказаться, не перебивая?

Хранитель не ответил, что-то делая со своей железной трубкой. Леон услышал лязг и противный скрежет.

-- Огнестрельное оружие полезно время от времени смазывать, -- высказался Умнейший.

Ударом трясущейся ладони Хранитель забил какую-то деталь.

-- Я узнал тебя, Зигмунд. Давненько мы не виделись. Помнишь нашу последнюю встречу? Я тогда еще в учениках ходил, а ты и вовсе был чужим сопляком, шляющимся по всему Простору. К сожалению, я слишком поздно понял, что наступит время, когда ты явишься сюда. Тебя надо было убить сразу, как ты явился на Простор. О Столице тебе выболтала, конечно, Кларисса?

-- Не поминай Клариссу, -- попросил Умнейший. -- Она умерла.

-- Как?

-- Сгорела.

-- Она выбрала не самую легкую смерть, -- продребезжал Хранитель. -- Твоя смерть будет легче.

Выстрел. Прыжок. Тонкий сталактит сорвался со свода и разбился со стеклянным звоном.

-- А знаешь, это начинает мне надоедать, -- задумчиво сказал Умнейший.

Выстрел. Умнейший охнул, прижал руки к животу и медленно повалился набок.

-- Нет! -- Заорав, Леон выскочил из укрытия. Сейчас он был готов убить человека.

-- Этому -- вторая! -- каркнул Хранитель.

Не сознавая, что делает, Леон вскинул духовую трубку. Все законы Простора и сам Великий Нимб не смогли бы в это мгновение остановить выстрел.

-- Не ты! -- неожиданно крикнул Умнейший. Только что убитый или опасно раненный, он был уже на ногах, в стремительном броске между Леоном и Хранителем. В ту же секунду Хранитель захрипел и стал оседать. Сразу пять стрелок торчали из его горла.

Над темной тушей неживого чудовища показались головы мальчишек. Отваленные челюсти, безумные глаза... Умнейший шипел, осторожно вытаскивая из предплечья стрелку Леона.

-- Торопишься очень...

* * *

"Основа Основ" выплюнул Й-Фрона наподобие вишневой косточки. Если провести аналогию дальше, корабль плюнул им в планету, как в мишень. Плевок был точен: услышав окрик Нбонга, лидер-корвет с неохотой отказался от намерения рассчитать траекторию так, чтобы убогую пародию на человека покружило над планетой два-три витка.

Когда перед ограниченно ценным расступился слой брони и воздух, вырвавшийся из отсека, выдул его в черноту пространства, единственное, что мог сделать ограниченно ценный, -- это попытаться увернуться от заблаговременно выращенной лидер-корветом ноги, и Й-Фрон попытался. С тем же успехом плавающий в воде микроб мог бы попытаться покинуть чайник, где ему суждено свариться вкрутую.

Пинок оказался рассчитанным довольно точно: Й-Фрон падал в северное полушарие, на материк. Об остальном можно было пока не беспокоиться: активный скафандр сам сманеврирует в атмосфере и приземлит свою живую начинку по пеленгу Девятого.

Розовое свечение окутало его в ионосфере, мешая видеть. У верхней границы тропосферы оно погасло. С этой высоты зона очистки казалась малым круглым пятачком в корочке леса. Потом корочка раздвинулась и отступила за горизонт.

Й-Фрон снял и свернул скафандр. Атмосфера позволяла дышать, но воздух над недавно очищенной зоной оказался обжигающе горячим. Подошвы припекало. Тогда Й-Фрон снова надел скафандр.

Еще на подлете он активировал имплантированный в черепную кость Пароль -- индивидуальный распознаватель, телепатически вызванивающий простенький код, -- и отметил адекватную реакцию Девятого. Тот не собирался уничтожать вторгнувшегося пришельца, следовательно, ситуация с ним была не из ряда вон. Остальное поддавалось проверке.

Автоном-очиститель лежал на дне обширного карьера. Он работал. Й-Фрон, спотыкаясь, одолел спуск и, с опаской приблизившись, коснулся гладкой поверхности Девятого.

Ни тепла, ни холода он не почувствовал.

Автоном-очиститель покорно принимал температуру среды. Ему было в высшей степени безразлично, что думает о нем получеловеческое существо с Паролем в голове.

Й-Фрон вживил в Девятого тестер. Оставалось лишь отойти на безопасное расстояние и немного подождать.

Девятый не прекратил работать. Через несколько минут тестер со щелчком отпочковался, подтверждая полную исправность автоном-очистителя. Й-Фрон знал: будь иначе, тестер немедленно дезактивировал бы Девятого.

Однако потеря заурядов?..

Ни к чему ломать голову самому. Пусть это делает Нбонг-2А-Мбонг. У него их две. Донесение уже ушло на корабль.

Й-Фрон выбрался из карьера. Долго он здесь не задержится, активный скафандр вернет его на "Основу Основ". Стоит приказать ему сделать это, и он сделает. Скафандр -- часть корабля, и эта часть во власти ограниченно ценного с условным гражданством. В случайном парадоксе таится единственная сладость десантирования на планету, особенно кислородную. Можно еще раз покинуть скафандр. Можно безнаказанно пнуть его ногой. Можно пропустить очередной виток лидер-корвета, а до следующего витка успеть слетать к границе очищенной зоны и посмотреть, что там и как. Только лишь ради собственного любопытства, потому что клеймо ограниченно ценного не будет с него снято никем и никогда.

В том, что ему попросту хотелось отсрочить возвращение на "Основу Основ", Й-Фрон признался себе гораздо позже.

* * *

Хранитель Столицы лежал навзничь, подогнув под себя ноги, и мертвенный синий свет из уцелевших светящихся стеблей заливал его неестественно запрокинутую синюю голову, острый синий кадык, обтянутый тонкой пергаментной кожей, и пять тонких стрелок, вонзившихся глубоко и тоже синих. Капельки темной крови ощупью прокладывали себе путь по морщинам дряблой шеи.

Не помешай Умнейший, стрелок было бы шесть...

"Как же это мы, -- то шептал, то отчаянно кричал кто-то внутри Леона. -- Как же..."

Мир съежился. Не стало Нимба над головой и Простора под ногами. Молча разверзлась земля, открывая черную бездонную прорву, и в эту прорву так же молча, не в силах испустить крик ужаса, сыпались Тирсис, Элий, Фаон, Сминфей, Батт... Леон...

-- Очнись, на тебя смотрят, -- скороговоркой шепнул Умнейший и пихнул локтем в бок.

Смотрят... Пусть.

-- Сминфей, сбегай-ка за Парисом и Кирейном, -- нарочито бодрым голосом приказал Умнейший. -- Морочника с одрами можно отпустить, пусть ждет нас в деревне у яйцеедов. А вы четверо посмотрите-ка, что там в ближайших коридорах. Только чур далеко не ходить и руками ничего не трогать.

Леон кивнул, когда Тирсис вопросительно взглянул на него, и подростки, подхватив духовые трубки, разбежались. Пожалуй, даже слишком охотно.

-- Спасибо, -- глухо сказал Леон. -- Я этого никогда не забуду. Но почему ты уберег именно меня?

-- Завяжи-ка мне повязку, -- вздохнул Умнейший. -- Не так, потуже, потуже... Почему тебя, спрашиваешь? Да просто потому, что тебе еще рано убивать людей, да и мне, прости, тоже. Нам нежелательно даже находиться вблизи места, где это возможно, да так уж получилось.

-- А этим мальчишкам -- можно убивать?! -- вне себя крикнул Леон. Грянуло сложное эхо.

Умнейший пожал плечами.

-- Во-первых, не шуми. Во-вторых, никакого убийства не было, разве ты не заметил? Была самозащита или даже несчастный случай. Я лично думаю, что это был несчастный случай. Пожалуй, и твоих орлов убедить в этом не составит особого труда.

-- Это было убийство!

-- Вот как? Тогда заяви об этом сам своим мальчишкам, если у тебя повернется язык. Можешь прибавить, что это я вынудил их, простодушных, убить человека, и это будет правдой. Но я бы на твоем месте их пожалел.

Леон промолчал.

-- Кстати сказать: в противном случае они станут для нас совершенно бесполезны...

Леон не стал смотреть, как Умнейший выдергивал стрелки из шеи Хранителя. Выдернув последнюю, старик изломал их в щепу и, зашвырнув подальше, отряхнул руки.

-- Типичный несчастный случай...

К тому времени, когда явились Парис и Кирейн и все снова собрались в зале, Умнейший успел снять целый пласт металлической шкуры неживого чудовища. Еще прежде он осмотрел оружие убитого и брезгливо отставил в сторону.

-- Как только не разорвало при первом же выстреле! -- И покачал головой.

-- Что это? -- спросил Леон. Его все еще одолевала противная дрожкая слабость.

-- Древняя сморкалка, карабин. Где-нибудь поблизости и патроны найдутся. Снимем ржавчину, смажем, и можешь взять себе, я тебя научу. Это еще не оружие, это чепуха. Главное оружие, кажется, -- вот оно.

Он долго копался в потрохах чудища, бормоча себе под нос непонятные слова. Один раз он опасливо прикоснулся к какому-то металлическому лепестку сначала пальцами, а затем, к удивлению и страху Леона, и языком. Затем с кряхтеньем распрямил спину.

-- Пойдем посмотрим, что тут еще есть.

Шумела подземная река, В одном из залов колоссальной пещеры она разливалась в небольшое озерко, глубокое и спокойное. Невидимые прозрачные существа плескались у поверхности, рябя воду.

-- Ну понятно, -- сказал Умнейший. -- Он тут рыболовничал, тем и жил -- не каждый же день ему в деревню наведываться. Вон и кости. А вон там, -- он потянул носом и указал на карстовую щель в полу зала, -- у него была выгребная яма, только он ее отроду не выгребал...

-- Как ты думаешь, были у него ученики? -- маясь, спросил Леон.

-- Может, и были. Теперь все равно. Давай-ка лучше поищем план пещеры в его барахле.

Искали долго и не нашли.

-- Наверно, он помнил его наизусть...

Прошли второй зал, вступили в третий. Змеящееся по полу темное щупальце, которое Умнейший именовал кабелем, все не кончалось.

Местами пол был вымощен потрескавшимися плитами.

В вековечной тишине гулко отдавались шаги. Ни Париса с Кирейном, ни Тирсиса с "гвардией" давно не стало слышно -- пещера оказалась ненормально обширна, тут и тремя группами потратишь не один день на беглый осмотр...

Умнейший, шагая впереди, вслух восхищался подземельем, прищелкивал языком и ничуть не выглядел удрученным.

-- Интересно, как далеко мы от входа?

Леон прикинул пройденное расстояние.

-- Далеко.

-- Я говорю о засыпанном входе со стороны ущелья. Со временем надо будет разгрести завал. Чую, эти пещеры нам когда-нибудь очень пригодятся... Ага!

Искореженный металлический лист, попавшийся Леону под ноги, гулко громыхнул. Несколько железных чудищ непонятного назначения показывали вывернутые внутренности, залитые известковыми натеками. Ржавчина, пыль... Кабель уходил прямо в стену небольшого зала, ровную и шершавую. С трудом различался на ней странный знак, похожий на небывалый трехлепестковый цветок в полустертом круге.

-- Замуровано для безопасности, -- пояснил Умнейший.

Леон вслед за ним приложил ладонь к стене. Стена была обыкновенная, холодная.

-- Здесь все мертво, -- сказал Умнейший. -- То ли сдох источник, то ли просто-напросто физический износ привел к отказу. Излучатель давным-давно выработал ресурс. Наверяка где-то на планете скрыты и ретрансляторы, только нам до них дела нет, -- Умнейший поперхал. -- Сказать по правде, ни в какие склады древнего оружия я с самого начала не верил. Зачем свозить оружие в Столицу, если гораздо проще уничтожить на местах? А вот о существовании гипноизлучателя догадывался уже потому, что не могут люди быть такими ангелами, догадывался и думал его отключить. Лучшее оружие, поверь мне, не железки, а обученные люди. Железки приложатся.

-- О чем ты? -- спросил Леон, моргая.

-- О гипноизлучателе. Он, оказывается, уже бездействует лет пятьдесят, если не больше -- иначе бы я успел почувствовать на себе его действие... Я мог бы догадаться и раньше. Обыкновенная релаксация, инерционный хвост. Не понимаешь? Сохраняющий себя социум самоконсервируется в собственном соку, вопрос лишь в том, надолго ли его хватит... А скажи-ка мне: у вас в деревне никто из стариков не замечал, что молодежь стала дерзее и дети непослушнее? Стой, молчи! Старик не старик, если на это не жалуется. Я лучше спрошу по-другому: лесная дичь проявляла прежде признаки агрессивности?

Леон задумался.

-- При прадедах, говорят, драконы на людей никогда не нападали, даже незашептанные. Только я в это не верю.

-- Зря не веришь, -- сказал Умнейший. -- Я убежден, что так и было. Гипноизлучатель исправно работал целые столетия -- скажи спасибо вашим предкам! Он скорее всего многоцелевой и, как я понял, был настроен на подавление агрессивности живых существ и, конечно, на ограничение функций воспроизводства, -- Старик неожиданно хихикнул. -- Представляю себе, как местные хищники -- древние, теперь таких нет -- едва таскали ноги от голода, грызли кору, но отказывались активно охотиться. Видел я один череп -- зубищи в локоть длиной. Тот еще был ужас ходячий, драконами питался, наверное. Подобрел, вот и вымер. По существу, Простор уже один раз пережил очистку, только та очистка была умнее нынешней. Хищники не охотятся, паразиты не кусают, люди забыли оружие... Что ж, по правде сказать, ваши предки нашли довольно радикальный способ гасить военные конфликты в самом зародыше! Решительными людьми были ваши пращуры...

-- Напрасно мы проделали такой путь, -- констатировал Леон, отчаявшийся понять Умнейшего. -- Оружия нет.

Старик осклабился.

-- Еще неизвестно, напрасно ли. Главное оружие -- в тебе, во мне, в Тирсисе, во всех жителях Простора. Теперь мы знаем, что его можно задействовать. А на железки плюнь. Достанем. Может, и здесь что-то найдем. Сделаем, наконец! Главное, теперь ничто не помешает пустить его в ход, кроме нескольких древних суеверий. Вот теперь начнется настоящая работа. Нам понадобятся люди, очень много людей. И прежде всего нужно, чтобы они поняли: единственный их шанс остановить очистку -- это мы с тобой. Ты и я.

-- От очистки они спрячутся в лесах, -- возразил Леон.

-- Наскоки заурядов на деревни еще не очистка, -- покачал головой старик. -- Это пока лишь разведка, знаю я их методы. Сколько раз тебе объяснять? Настоящая очистка выглядит совсем не так и начнется чуть позже. -- Старик помолчал. -- Может быть, как раз сейчас она начинается...