Александр Громов

Глава 3. НЕ "НАГЛЫЙ", А "НАХАЛЬНЫЙ"

В вагоне третьего класса благоухало, разумеется, не лавандой, хотя крошечная уборная, как ни странно, оказалась в полной исправности. Арсений поморщился, но не удивился. В третьем классе всегда найдутся любители сделать лужу на полу в тамбуре, а следящего за порядком киберкондуктора в принципе можно обмануть -- Арсений не знал как, он знал лишь, что это возможно. Жизнь люмпенов скучна, и они разнообразят ее по-своему.

Любопытно, что у многих из них хватило бы мозгов, чтобы вести куда более достойный образ жизни в должности квалифицированного мастерового, техника или даже инженера. Нет, не желают... Почему? Что это: своеобразная форма протеста против общественных устоев -- или обыкновенная лень людей, знающих, что им не дадут помереть с голоду?

Третий класс... Всегда в голове состава, мчащегося со скоростью пятьсот верст в час. А вагоны класса "люкс" всегда позади. Глупо. Если откажет электромагнитная подвеска и весь состав брякнется на брюхо, всем достанется поровну. А если на полной скорости произойдет столкновение, сминаемые в гармошку головные вагоны все равно окажутся недостаточным амортизатором удара. В этом случае вся разница между отутюженным тайным советником с безукоризненными манерами и какой-нибудь завшивевшей образиной, гадящей мимо унитаза, будет заключаться в том, что образину расплющит сразу, а тайный советник проживет еще секунду-другую, так что, возможно, даже успеет осознать ближайшую перспективу и испугаться... Интересно, ему это очень надо?

Третий класс. Помойка. Виварий. Место, где тебя могут запросто оскорбить. Место, которое оскорбляет само по себе. Всем прекрасно известно, что в случае драки или какого иного бесчинства киберкондуктор мигом превращается в киберкопа: отключает вентиляцию и наполняет вагон усыпляющим газом. И все равно драки и бесчинства здесь нередки. Сиденья -- жесткие, с глубоко вырезанными надписями хамского содержания, вдобавок безграмотными. И запах, запах... Неистребимый, несмотря на вентиляцию. Навечно въевшийся в пористый пластик обшивки.

Вагон скрипел и раскачивался; внизу под полом что-то ныло на высокой ноте с омерзительным упорством бормашины. За грязным стеклом мелькали пейзажи -- так быстро, что болели глаза. И все-таки смотреть вовне было приятнее, чем изучать вагон и его пассажиров. Несмотря на отвратное амбре, хотелось есть, а еще больше пить. Облизнув пересохшие губы, Арсений подавил в себе желание поискать по карманам неучтенную купюру. Откуда ей там взяться? Отходя от билетной кассы, он пересчитал оставшуюся наличность: два имперских кредита и шестнадцать российских рублей, не считая мелкого никеля. Хватит на одну ночь в наидешевейшей гостинице, но на еду и бутылку воды уже не хватит...

Он солгал, что не нищ. Язык не повернулся признаться этому кругленькому благополучному уполномоченному в том, что поиски места продолжаются уже столь долго и тщетно. В том, что они распылили все накопления, и без того не слишком большие. Растаяли и деньги, взятые у друзей под честное слово. Теперь он беднее любого голодранца и может рассчитывать лишь на жалование на новом месте службы. Быть может, дадут аванс?..

Возможно.

Худо, если нет.

И, что уж совсем противно, винить следует только себя самого.

Арсений скрипнул зубами. Амеба! Улитка мягкотелая, слизень голый! Вот уж точно, что теперь голый! Служил, да. Как все. Дослужился до колежского секретаря, что к тридцати годам вполне нормально, то есть средне. Типичный середнячок. Аккуратный служака без инициативы, без честолюбия. А впрочем, будь ты хоть безмерно инициативным, хоть честолюбивым, как Цезарь, -- в земской канцелярии это ровным счетом ничего тебе не даст, разве что лет через тридцать, как справедливо заметил старший уполномоченный...

Взять взаймы больше не у кого. Не у Риты же. Никакая финансовая структура, хоть государственная, хоть частная, хоть подпольная, не даст кредит без обеспечения. А обратись-ка хоть раз за государственным пособием по бедности -- неминуемо попадешь под идентификацию личности и уж тогда можешь навсегда забыть о потомственном дворянстве. Самое обычное дело. Что бы потом человек не совершил, считается: раз обратился за пособием, значит, неудачлив, безынициативен, бесперспективен, сам на себя махнул рукой. Пролетарий в римском смысле. Клеймо на всю жизнь. И о карьере забудь. Хорошо, если не лишат личного дворянства решением сословного суда, -- были прецеденты...

Арсений стиснул зубы до хруста. Стыдно! Жил -- словно не жил, самодостаточный, всем довольный, не обретя ни друзей, ни врагов. Жил, как в вате. Дворянин по рождению, не по заслугам. Чересчур инертный, чтобы прыгнуть выше головы, чересчур здравомыслящий, чтобы прожигать жизнь. Вместо горения предпочел медленно тлеть и называл это тление жизнью. В меру работал, в меру веселился, в меру скучал. Иногда посещал вечеринки, никогда не напиваясь вдрызг, лениво флиртовал, вел никчемные разговоры, любил ходить в лес по грибы. Добропорядочный сверчок на своем малом шестке. Полезных знакомств -- и тех не завел. Действительно, амеба! Даже не инфузория, не простейшее жгутиковое -- те по крайней мере шустро плавают в капле воды, черт их знает зачем. Удивительно, что Рита сумела полюбить такую ленивую протоплазму и даже не захотела прервать беременность, несмотря на уговоры родни!

И все-таки сегодня кое-что сделано. Положено начало. Арсений улыбался, вспоминая, как лихо он прорвался на прием к старшему уполномоченному по трудоустройству. Вот так бы всегда!

А дальше -- снова стыд и позор. Пришел клянчить место, словно навязчивый нищий попрошайка! Да если бы этот самый Прохазка сам не оказался грибником, он и слушать бы не стал! Что ему очередной неудачник? Не видал он их, что ли?

Самое обидное, что уполномоченный прав. Система, не эксплуатирующая человеческое корыстолюбие, исторически обречена, но одного корыстолюбия мало. Добавить к нему честолюбие, узаконить привилегии высшего сословия и по возможности препятствовать превращению дворянства в замкнутый, а следовательно, вырождающийся класс -- вот и решение проблемы. Лучшее или не лучшее -- кто знает? Но работающее без серьезных сбоев вот уже скоро три столетия. Закон об эрозии делает свое дело -- численность дворянства растет медленно, очень медленно. Зато престиж сословия на высоте. Кто, спрашивается, в Бестолковые века вытащил Россию из дыры? Дворянство и те, кто не щадя живота своего добивался этого звания. Даже самые ярые противники сословного деления не решаются отрицать данный твердо установленный факт. Именно дворяне за триста лет сделали империю такой, какова она есть, -- а сейчас она, пожалуй, наиболее процветающий фрагмент Всемирной конфедерации.

Потому-то они и не путешествуют третьим классом...

А если им приходится это делать, то никто, кроме них, в этом не виноват.

Логично. До тошноты логично.

"А чего же ты еще хотел, голубчик? Кисельных рек?"

Почему-то эта горькая и одновременно самая светлая мысль прожитого дня, если не считать гениального тактического плана прорваться к Прохазке, успокоила Арсения. У него еще оставался последний шанс. В случае неудачи наличных денег не хватило бы даже на то, чтобы вернуться домой. В любом случае оставалось надеяться только на этот корвет... как его... "Наглый", что ли?

-- Нет, не "Наглый", -- со сдержанным раздражением отчеканил старший офицер. -- Наш корвет называется "Нахальный", это я вам советую накрепко запомнить. Не "Охальный", не "Наглый", не "Развязный" и даже, представьте себе, не "Отмороженный", а именно "Нахальный". Запомнили?

-- Запомнил, -- кротко сказал Арсений. -- Прошу прощения.

В голове у него еще шумело после действия усыпляющего газа в вагоне третьего класса, и понять причину столь крутого обращения с пассажирами Арсений никак не мог. Вроде никто на сей раз не дрался, не буянил... Быть может, киберкондуктор все же зафиксировал какое-то нарушение, оставшееся незамеченным большинством пассажиров, и отреагировал соответственно? Или -- чего не бывает в третьем классе! -- механизм просто-напросто был неисправен и сработал нештатно, уложив в мертвый сон четыре десятка ни в чем не повинных пассажиров?

Очень может быть.

Хотя, почему ни в чем не повинных? Придя в себя и злясь на бдительную технику, Арсений подумал: повинных. Еще как повинных. Почему путешествуешь третьим классом? Скуп? Так получай за скупость. Ленив заработать хотя бы на второй класс? Получай за лень. Попросту неудачлив? Получай же за... гм... за глупость, наверное. Умный и неудачливый -- понятия взаимоисключающие. Кто имеет в голове мозги, у того и неудачливость спорадическая, преходящая, а кто неудачлив постоянно, у того под черепной крышкой не мозги, а... совсем иная субстанция.

Все равно обидно, конечно. Но привычно обидно.

Как оказалось, командир корвета отсутствовал, воспользовавшись правом краткосрочного отпуска, зато оказавшийся на борту старший офицер связался с охраной астродрома и велел пропустить соискателя места. Скорее всего, старшему офицеру было лень тащиться от корабля к помещавшимся на задворках астровокзала комнатам для переговоров, и в этом Арсений усмотрел добрый знак, хотя брести по полю к угловатой, снабженной, как костел, массой острых выступов туше "Нахального" пришлось ему самому.

-- Это не родное название нашего корабля. -- Голос старшего офицера чуть-чуть смягчился. -- Это название заслужено в бою с сепаратистами на подступах к системе Маркаба. В том сражении наше суденышко сумело приблизиться к неприятельскому флагману на дистанцию эффективного огня и нанести ему повреждения, что в конечном итоге предопределило удачный для нас исход битвы. До битвы наш корвет назывался "Осмотрительный" -- трусоватое название, верно? Совсем не для нас. Вам понятно, на каком корабле вам выпало счастье служить?

-- Понятно. Простите мою ошибку.

Голубые, ничего не выражающие глаза старшего офицера остановились на лице соискателя.

-- Сэр.

-- Так точно, понятно, сэр, -- спохватился Арсений.

-- Вы ведь гражданский, не так ли? Как говорили в старину -- шпак? У нас военный корабль, а значит, вам придется привыкать. Стартуем завтра, так что привыкайте в темпе. Вы случайно не потомственный дворянин?

-- Случайно да.

-- Так я и думал. И все равно любой офицер для вас "сэр", дворянин он или нет. Я, например, капитан-лейтенант, в недавнем прошлом простолюдин, но на субординацию на борту "Нахального" это ровным счетом никак не влияет. Вы запомнили?

-- Да, сэр. Запомнил, сэр. Но почему любой офицер?.. сэр. Если, скажем, мичман...

-- Ну и что?

-- Как что, сэр? Корабельный ревизор по Табели о рангах приравнен к...

Белесые брови старшего офицера удивленно изломились.

-- При чем здесь ревизор?

Арсений почувствовал, что вот-вот попадет в какую-то дурацкую историю. Отвратительно заныло под ложечкой.

-- Простите, сэр, но в бюро по трудоустройству...

Капитан-лейтенант фыркнул:

-- Вечно они напутают. Нам нужен не ревизор, а баталер. Обыкновенный баталер и даже не старший, а просто единственный. Кому-то надо считать койки, подштанники и прочее барахло. Наш прежний баталер списан по болезни. Вы в каком чине?

-- Колежский секретарь.

-- Зря.

-- Почему?

-- Потому что должность баталера не офицерская и выдумана не про вас. И вы не захотите, и Табель не велит. Вот если бы нам в самом деле был нужен ревизор...

-- А он точно не нужен? -- упавшим голосом осведомился Арсений, забыв прибавить "сэр". Впрочем, сейчас корабельная субординация для него не существовала -- он не член команды и вряд ли когда-нибудь им станет.

-- Абсолютно не нужен. У нас ведь корвет, а не линкор, нам ревизор по штату не положен. Или вы думаете, что Адмиралтейство специально для вас сделает исключение?

Ничего такого Арсений не думал. Он думал, и думал лихорадочно, совсем о другом:

-- Значит, если бы я был, скажем, губернский секретарь...

-- Тогда вы подошли бы нам, -- последовал немедленный ответ. -- А с вашим десятым классом -- извините, нет. Если бы с двенадцатым -- тогда да. Всего доброго.

-- А...

-- Извините, мне некогда.

-- Но...

-- Вас проводят. Вестовой!

Битых два часа Арсений слонялся без цели по территории астровокзала и привыкал к мысли о поражении. Не сознавая, что делает, потратил мелочь на стаканчик суррогатного кофе. Опомнившись, высыпал на ладонь остаток денег, пересчитал и скорчил болезненную гримасу. Теперь вряд ли удастся оплатить и наидешевейший ночлег.

Какой-то мальчишка, буксируемый мамашей по направлению к посадочным площадкам, увидев его физиономию, обидно засмеялся. Поделом.

Арсений огляделся. Человеческая река текла мимо него, пассажиры и встречающие были заняты своими мыслями и делами, а ему казалось, что все смотрят на него, только на него, и все смеются.

А может, плюнуть на все на это токсичной слюной и жить впредь, как жил раньше? До дома он как-нибудь доберется, и с прежнего места службы его, вероятно, еще не успели выгнать, хотя отпуск и просрочен...

Да, но Рита?.. А главное -- сын. Мальчик, для которого он до сих пор не папа, а "дядя Арсений". И так будет всегда?

Всегда?

Мальчик станет взрослым, а он постареет и все равно останется только "дядей Арсением", другом семьи? Разве можно, не травмируя психику сына, признаться в том, что его родной отец такое ничтожество?

Нельзя. Невозможно.

На смотровой площадке, откуда открывался лучший вид на поле и где праздным зевакам за небольшую плату дозволялось понаблюдать за стартами и посадками в мощный бинокуляр, он выбрал наблюдательный пункт и несколько часов кряду следил за могучей тушей "Нахального" и подступами к ней. Один раз пришлось сбегать в туалет -- еще одна монетка долой, -- но остальное время Арсений был очень внимателен, радуясь про себя тому, что на земской канцелярщине не успел испортить зрение. Он видел, как на малой пассажирской тележке, влекомой автоматикой, проехал к корвету еще один соискатель, и видел, как он возвращался тем же путем. И этому не повезло.

В бинокуляр, разумеется, было бы виднее, но Арсению и без оптики показалось, что физиономия соискателя расстроенная донельзя. Ничего удивительного: искал места по себе, а предложили -- кукиш.

Других соискателей не было. Вероятно, информацию о вакансии успели исправить.

Полицейский патруль заинтересовался было подозрительным человеком, который час подряд торчащим на смотровой площадке, и, откозыряв, отступил после папиллярной идентификации.

-- Встречаете кого-нибудь? Советуем посидеть в кафе этажом выше. Чуть дороговато, зато вкусно и притом тот же вид на поле. И только для дворян.

-- Спасибо, -- с чувством сказал Арсений. -- Непременно.

-- Эта площадка общая, -- пояснил полисмен. -- Будьте осторожны, среди простолюдинов попадаются всякие...

"И среди дворян тоже, -- закончил про себя Арсений. -- Есть, например, такие, как я, готовые на все ради... Хм, ради чего? Если так пойдет дальше, я буду готов ограбить кого-нибудь ради пары империалов, чтобы добраться домой хотя бы третьим классом..."

-- Учту. Кстати, не подскажете ли, где тут ближайшая кабина информатория?

-- Этажом ниже.

Внезапно пришедшая в голову мысль показалась столь дельной, что Арсений немедленно обругал себя за то, что не додумался до нее раньше. Раз уж все равно собрался во Внеземелье, то...

Бывает же, что простолюдины получают дворянство за выдающиеся спортивные достижения! Редко, но бывает! Нет, на Земле в данной области рассчитывать не на что, здесь господствуют профессионалы, но вот во Внеземелье...

Кабина была общего доступа, бесплатная. Первым делом Арсений вывел на терминал общий реестр обитаемых миров, затем отсеял те из них, что были заселены недавно, и те, о которых было известно, что они отличаются стопроцентной лояльностью к метрополии. Если землянин сумеет посрамить будущих сепаратистов в каком-либо из их традиционных состязаний -- о, этот землянин может рассчитывать на благодарность земных властей!

На экране осталось более половины списка. Арсений принялся вызывать общую информацию по каждой планете и последовательно тыкать в квадратики "Развлечения, культура, спорт и досуг", "Спорт", "Нестандартные виды". Командные соревнования он сразу отбрасывал.

Так... Планета Край Света. Излюбленные спортивные состязания поселенцев -- метание утюгов на дальность, утюги специальные, спортивные, раскручивать за шнур запрещается... Не то. Планета Новый Гуам. Метание скамеек. Та-ак... Планета Тайга. Метание в цель включенных бензопил. (Интересно, что там у них за цель, но смотреть некогда.) Планета Бархан. Метание варанов (имитация, пластик), а также бурдюков. Господи, да что это у них сплошные метания... Планета Хлябь. Метание икры головонога бородавчатозадого. (Примечание: согласно условиям состязаний, вес икринки не ниже 50 кг.) Однако!.. Планета Туман. Метание аборигенов...

Арсений заморгал и не удержался -- вывел детальную информацию. Содрогаясь от сарказма, он узнал, что квазиразумные аборигены Тумана, во-первых, ничего не имеют против метания их на дальность, если обеспечено мягкое приземление, а во-вторых, наделены даром эмпатии. Являя собой в спокойном состоянии шар-колобок, абориген способен вырастить ложноножку-щупальце, за которое его, собственно, и раскручивают перед броском, как спортивный молот. К выпусканию щупальца аборигена побуждают ласковым поглаживанием (обнаружение на ладони спортсмена следов наркотических препаратов ведет к дисквалификации), так что победу вовсе не обязательно одерживает самый мощный атлет -- чаще тот, кто за отведенную правилами состязаний минуту уговорит колобок отрастить щупальце подлиннее.

Бр-р...

Самое главное заключалось в том, что ни на одной из этих планет сила тяжести не уступала сколько-нибудь существенно земной, так что на мышечную атрофию местных жителей рассчитывать не приходилось. Уже без особой надежды Арсений досмотрел список до конца, нашел какой-то невразумительный "бег на воздусях" и безуспешно попытался понять правила невероятно сложной интеллектуальной игры, придуманной на планете Эбермут.

Мимо.

Что, съел? Вкусно?

Даже если бы даже на какой-нибудь из обитаемых планет нашелся подходящий туземный спорт -- как туда попасть? Туристом? Копить на поездку несколько лет? Для очистки совести Арсений запросил информацию о вакансиях на судах, приписанных к данному астропорту. Вакансия по-прежнему имелась всего-навсего одна -- на "Нахальном". Но "Нахальному" он не подошел по чину...

Стоп!..

В первый момент мысль показалась донельзя дурацкой. И все же Арсений потратил еще пять минут на ее проверку.

Затем вернулся на наблюдательную площадку.

Много медленнее, чем хотелось бы, текло время. Уже в сумерках в сторону "Нахального" проследовал упакованный в мундир немолодой плотный господин с повадками не просителя, но хозяина. Арсений решил, что это не кто иной, как командир корвета.

Больше никого. Вакантное место баталера осталось вакантным. Арсений прождал для верности еще час, затем попросил дежурного связать его с "Нахальным".

-- Соискатель, -- лаконично представился он, радуясь отсутствию видеосвязи и надеясь, что его не узнают по голосу.

-- Сожалею, но нам нужен баталер, а не...

-- Я в курсе.

-- Тогда жду. Вас пропустят.

Всю дорогу до "Нахального" Арсений спрашивал себя, не поступает ли он подобно идиоту? Ответ напрашивался положительный.

-- А, это опять вы... -- В голосе старшего офицера смешались неудовольствие и разочарование.

-- Я согласен, -- чужим сиплым голосом проговорил Арсений.

Капитан-лейтенант прищурился:

-- На что это вы, интересно, соглашаетесь?

-- Занять должность баталера. Сэр.

-- Вот как? Вы согласны считать подштанники?

-- Так точно, сэр. Согласен, сэр.

-- Ничего не выйдет. Вы согласны, а Табель нет. И закончим на этом. Вестовой!..

-- Подождите, сэр...

-- Что такое? Вестовой!

-- Сэр, я прошу меня выслушать. Всего одна минута, сэр.

-- Ну? -- Холодные голубые глаза проели Арсения насквозь. -- Что вы мне можете сказать? Табель, понимаете? Табель! Что Петром Великим установлено, то не нам рушить. Один раз уже пробовали обойтись без Табели -- напомнить вам, чем это кончилось? Идите, не отнимайте у меня время. Вестовой!

И вестовой появился. Не нужно было быть пифией, чтобы точно предсказать дальнейшее. "Проводите", -- небрежный кивок в сторону Арсения -- и адью. На борту посторонний -- выпроводить постороннего. Выгнать вон безвредное, но ненужное насекомое.

Времени осталось на одну реплику. Арсений не был убежден, что эта реплика окажется спасительной.

-- Подзаконные акты... Сэр.

Несколько мгновений голубые немигающие глаза смотрели на него озадаченно. Затем в них появилось любопытство, правда, несколько брезгливое, но все же старший офицер велел вестовому подождать пока за дверью.

-- Ну? -- буркнул он. -- Что вы еще придумали?

Арсений заторопился:

-- Согласно Дисциплинарному уложению от две тысячи сто... э... не помню какого года командир военного судна, находящегося в автономном полете, наделен полномочиями не только отстранять подчиненных от исполнения ими служебных обязанностей, но и временно, вплоть до рассмотрения персонального дела на Земле, понижать их в чине на один класс. Сэр.

-- Ну-ну. -- Старший офицер пожевал губами. -- Допустим. Дальше что?

-- Почему бы не применить этот параграф ко мне, сэр?

Старший офицер отреагировал кривой ухмылкой:

-- До принятия вас в экипаж, так? Вы в своем уме?

-- После принятия, сэр. Допустим, вы принимаете меня в качестве ревизора, затем -- только затем, сэр! -- выясняется, что такой вакансии на "Нахальном" не существует... ну а я как раз очень вовремя совершаю дисциплинарный проступок... скажем, вступаю в пререкания с вами, сэр. После чего передо мной встает выбор: покинуть корабль, пока мы еще на Земле, или продолжить службу в чине на один класс ниже. В должности уже не ревизора, но баталера. Сэр.

-- А после окончания срока контракта вы потребуете восстановить вас в прежнем классе и заодно обвините нас во всех смертных грехах, верно?

-- Обвинять совсем не обязательно, сэр. Не все штатские столь неблагодарны, сэр.

Некоторое время старший офицер хмурился, хмыкал и чесал подбородок.

-- Все равно это нарушение.

-- Крайне незначительное, сэр. Можно объяснить ошибкой, такие ошибки случаются сплошь и рядом, сэр.

-- Ну допустим... Хм. Нет, это просто-напросто подлог, мне это не нравится...

Арсений прекрасно понимал, что сильнее всего не нравится капитан-лейтенанту -- необходимость тревожить командира корвета. И пойдет ли командир на мелкое, но все же сознательное нарушение? Еще неизвестно, какие у них со старшим офицером отношения, не стучит ли на него подчиненный, не подсиживает ли...

Бывает, конечно, что командир и старший офицер живут душа в душу. Бывает. И не так уж редко.

Кажется, на "Нахальном" был именно такой случай. По крайней мере старший офицер не выставил соискателя вон, предварительно наорав на него во всю силу легких. Арсений немного приободрился.

-- Хм. А что, давайте попробуем... Э, погодите! Вы ведь колежский секретарь, у вас десятый класс?

-- Да, сэр.

-- Ничего не выйдет.

-- Почему, сэр? -- как можно наивнее спросил Арсений.

Он знал почему. И во время долгого ожидания на смотровой площадке продумал, как можно обойти затруднение. Очень просто. И достаточно фантастично, к сожалению.

-- Вы еще спрашиваете! -- взорвался старший офицер. -- Почему? Да просто потому, что мы не можем понизить ваш чин на один класс, вот почему! Вы шпак! На гражданской службе нет одиннадцатого класса, а опускать вас до двенадцатого мы не имеем права! Ясно? Вестовой!..

-- Одиннадцатый класс -- корабельный секретарь -- существует, сэр, -- тихо сказал Арсений. -- Он просто не применяется с тысяча восемьсот... или семьсот... в общем, давно уже не применяется, сэр. Тем не менее не существует ни закона, ни указа, ни даже циркуляра о его отмене. Сэр. Я проверял, сэр. Можете и вы проверить, сэр. Закона нет, есть только обычай, канцелярская практика, сэр, следовательно, вы можете...

-- Вестовой, проводите... этого.

-- Я ухожу, сэр, -- поклонился Арсений, пятясь к двери. -- И все-таки прошу вас подумать. Если до времени старта вы не найдете, кем заполнить вакансию, пошлите кого-нибудь поискать меня, скажем, на смотровой площадке астровокзала. Всего доброго, сэр.

Тележку ему не подали -- пришлось идти пешком, держась разметки, чтобы ненароком не угодить под выхлоп стартующей или садящейся шлюпки.

Ждать пришлось долго. Хотелось спать, есть и пить -- все сразу. Буфеты и кафе работали круглосуточно, дразня запахами, но Арсений твердо решил терпеть. Временами он задремывал, привалившись к поручню площадки, затем просыпался, обводил пространство вокруг себя мутным взглядом сонной совы и забывался вновь. В очередной раз он проснулся от того, что чья-то рука потрясла его за плечо. Опять полиция?

Нет, вряд ли. Потрясли совсем не грубо, деликатно даже. Хотя, может, прежний, знакомый наряд еще не успел смениться...

-- В чем дело? -- ворчливо осведомился Арсений. -- Я не...

-- Вас просят на борт "Нахального". -- Вестовой помолчал в сильном сомнении и все-таки добавил: -- Сэр.

Глава 4. СУХАРИ С ТМИНОМ

Баталер "Нахального" чиновник одиннадцатого класса Арсений Свистунов принял по описи расходуемое корабельное имущество -- запасы пищи, воды и прочих напитков, комплекты спецодежды и индивидуальных средств защиты, а также многое другое, отметил кое-где мелкие недостачи имущества, еще не внесенного в реестр на списание, после чего трижды подтвердил свою ответственность за то, что успел проверить и что действительно имелось в наличии, -- личной подписью, папиллятором и ДНК-идентификацией.

За всей этой рутиной он не уловил момент старта -- "Нахального" бережно поднимали в стратосферу на антиграв-луче, и перегрузка почти не ощущалась. За три минуты до включения маршевых двигателей взвыла сирена, и опомнившийся Арсений кинулся искать свой ложемент. Ему показывали, куда надо бежать, но он заблудился, еще не успев изучить топографию внутренних помещений. Арсений читал когда-то, что служебные и жилые помещения военных судов проектируется по принципу максимальной простоты. Кой черт! Если это простота...

-- Эй, давай сюда! -- крикнул кто-то из кубрика, куда новоиспеченный баталер сунул нос только для того, чтобы убедиться, что это не его кубрик. -- Чего бегать разинув рот? Падай здесь, тут у меня свободное лежбище.

-- Простите, -- замялся Арсений, -- вы кто?

-- Для тебя -- ты, а не вы. Боцман Ферапонт Галилео, фамилия такая. А ты новый баталер, я знаю. Давай падай живее.

-- А...

-- Живо! Думаешь, тебя ждать будут? И рот закрой. Прикусишь язык, а это невкусно.

Когда навалилась перегрузка, Арсений оценил совет.

В десяти километрах от них висел "Атлант", медленно наползал на Луну и занимал половину поля зрения. Арсений на секунду зажмурился -- показалось, что корвет падает на эту громадину.

-- "Титаник", -- иронически прокомментировал боцман Ферапонт. -- Такой же монстр. И кончит когда-нибудь примерно так же. Как именно -- ты в курсе?

-- Я знаю историю "Титаника", -- сказал Арсений, справившись с первым потрясением. -- Но что тут общего, кроме размеров?

Боцман фыркнул:

-- Элита всегда найдется, так? -- Арсений кивнул. -- Или, во всяком случае, те, кто полагает себя солью земли -- всякие там потомственные титулованные бездельники, воротилы из списка "кто есть кто", прожигатели жизни, золотая молодежь и позолоченная шваль. Ну, этих не тронь! Эти хлыщи и прыщи желают вращаться исключительно в кругу себе подобных, не смешиваясь с плебсом. Стало быть, для них и созданы роскошные палубы, бары, танцевальные и игровые залы, рестораны и всякая дорогостоящая мишура. Опять же -- лакеи в ливреях. Обычный стюард без ливреи -- страшное оскорбление для них. -- Боцман витиевато выругался. -- Словом, корабль строился для них и принадлежит им. Но! Ты думаешь, это рентабельно?

-- Не знаю. -- Арсений пожал плечами.

-- Вообще-то рентабельно, но на самой грани. На пределе. А кроме того, между механизмами корабля и палубами "люкс" обязательно должна существовать толстая прослойка -- ну и чем, спрашивается, ее заполнить? Скажешь, каютами экипажа и всякими подсобными помещениями? Верно, но этого мало. На таком чудовище, как "Атлант", всего этого не хватит и на то, чтобы заполнить десять процентов необходимой кубатуры. А ну-ка скажи, что отсюда следует, а?

-- Мне уже ясно, -- сказал Арсений. -- Отсюда следует необходимость первого, второго и третьего классов... четвертого случайно не придумано?

-- Хватит и трех. Первый и второй, между прочим, небольшие, зато третий класс -- ого! Вот он-то как раз и поднимает рентабельность с минимальной до приемлемой. Больше пяти тысяч душ! Пассажиры там, конечно, не круизные -- вербованные простолюдины, переселенцы с чадами и домочадцами и все такое прочее. Есть даже отдельный загон для ссыльных и помещение для их охраны. Ясное дело, пассажиры первого класса, я уж не говорю о третьем, не должны попадаться на глаза элите из "люкса". Посему классы жестко изолированы друг от друга. И правильно, потому что иначе элита побрезгует "Атлантом". Вот и сходство. Пока существует элита, надобность в "Титаниках" не исчезнет, понял?

-- Понял. А мы-то зачем?

-- Как зачем? Охранять. Войны давно нет, но на периферии кое-где еще пошаливают. Мелкое пиратство. Думаю, напасть на "Атлант" и так никто не решится, уж больно он здоров, но на всякий случай мы пойдем в охранении. Кроме того, будем спасать пассажиров в случае катастрофы...

-- Пассажиров какого класса? -- быстро спросил Арсений.

-- Третьего. Ты что себе думал? На верхних палубах полный комплект шлюпок и катеров, даже с небольшим запасом, а в третьем классе -- голый шиш. Зато мы под боком... хм-хм... конечно, если в тот момент действительно окажемся под боком...

Арсений произвел в уме приблизительный расчет.

-- "Нахальный" не сможет принять пять тысяч пассажиров.

-- А я разве сказал, что сможет? -- Боцман поднял бровь. -- Он и пяти сотен не возьмет. Если ужать всех, как селедок в бочке, и самим спать стоя, можем принять сотни три, от силы три с половиной. Теперь понятно, почему я вспомнил о "Титанике"?

-- И ничего нельзя сделать?

-- Молиться. И им, -- Ферапонт кивнул в иллюминатор, где "Атлант" затмил наконец Луну, -- и нам. Молиться, чтобы рейс сошел гладко. Кажется, больше ничего придумать нельзя. Кто как, а я молюсь.

-- Помогает? -- не без ехидства спросил Арсений.

-- Пока обходилось без больших ЧП... Кстати, ты никогда не видел, как такая махина уходит в подпространство? Полюбопытствуй, осталось полторы минуты.

Когда пришел срок, Арсений на мгновение зажмурился -- ему показалось, что в центральной части "Атланта" внезапно вспух яркий шар холодного пламени. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять: это обыкновенная Луна в полной фазе. Затмевающий ее лайнер исчез, не оставив после себя ни следа, ни сполоха. Лишь ровный свет равнодушной Луны, лишь россыпь звезд там, где ее только что не было, и красный уголек Альдебарана поблизости от лунного диска.

-- Теперь мы, -- сказал Ферапонт и с хрустом потянулся.

-- Скоро? -- с беспокойством спросил Арсений.

-- Вот-вот. Туннелирование в подпространстве дело обычное, команду оповещать не станут...

-- И я ничего не почувствую?

-- Кто тебя знает. Тут ведь у кого как, заранее не скажешь. Некоторые вообще ничего не замечают, кое-кто жалуется на легкое недомогание, а иные маются жуткой мигренью. Я бы на твоем месте прямо сейчас слопал таблетку от головы...

Арсений так и сделал.

Койки, робы, пищевые запасы, барахло разное...

Винное и стимуляторное довольствие.

Подштанники.

Обеспечение условий хранения, инвентаризация, списание негодного старья, составление заявок на множество повседневно, рутинно необходимых изделий и материалов.

Скука смертная. Магазин "Тысяча мелочей"...

Вляпался.

-- Разве меня не представят капитану, сэр? -- спросил Арсений сразу, как корвет поднялся на орбиту.

-- Во-первых, не капитану, а командиру корвета. Во-вторых, этого не требуется.

Арсений готов был поклясться -- вопрос позабавил старшего офицера. Командир -- фигура, величина, а кто ты? Букашка. Ничтожное существо, чья функция -- копаться в гумусе. Вот и копайся в нем дальше, желательно молча.

Давно уже Арсений не чувствовал себя таким дураком. Обрадовался -- вышел к звездам! На деле же сменил одно прозябание на другое, и кто сказал, что второе лучше первого?

Больше шансов отличиться? Да, пожалуй, немного больше. И все-таки можно прослужить баталером "Нахального" всю жизнь и так и не поймать случай за хвост. Потому что подходящий случай может вообще не представиться!

Нет сейчас нигде войны в космосе. Надежная техника почти не оставляет места для геройства в мирное время. "Почти" звучит несколько обнадеживающе, но что может сделать баталер в случае аварии? Починить что-нибудь на ходу? А что он в этом понимает? Заткнуть своей задницей пробоину от метеорита?

Даже не смешно. А кроме того, в подпространстве не бывает метеоритов.

И уж заодно полезно вспомнить: крупные аварии в космосе чаще всего заканчиваются гибелью корабля со всем экипажем, а устранение мелких -- не подвиг.

Что еще?

Собрать компромат на командира и старшего офицера и по возвращении на Землю разоблачить их махинации? Ведь все мухлюют в меру сил и возможностей, все люди, все человеки, мало кому нравится быть белой вороной в стае черных, да и с начальством надо делиться, иначе недолго усидишь в своем кресле... В сильном сомнении Арсений пожевал губами и отверг этот вариант. Нет, таким образом подтверждения дворянства не добьешься -- ну какие, в самом деле, крупные махинации можно проворачивать на борту "Нахального"? Так, мелочь какая-нибудь с приписками, как и везде. Ну поблагодарят за раскрытие, ну руку пожмут... брезгливо, как Иуде, чтобы тут же вымыть ее с мылом... И правильно.

Вот если бы командир со старшим офицером и частью экипажа намеревались ограбить элитных пассажиров "Атланта" и выбросить их в вакуум, а сам лайнер использовать как мобильную базу для пиратской деятельности -- о, это совсем иное дело! Тогда дворянство можно было бы считать подтвержденным -- конечно, в том случае, если бы удалось проникнуть в замыслы негодяев, помешать им и при том уцелеть. Но какие есть основания подозревать начальство во всяких романтических глупостях? Решительно никаких. Не похожи на черных злодеев ни командир корвета, ни старший офицер, ни даже боцман Ферапонт Галилео.

Космическое пиратство существует, факт есть факт. Как отрыжка войны, как результат послевоенных перегибов на местах. В успокаивающемся Внеземелье пиратство -- даже не экологическая ниша, а так, узенькая щель для тараканов, которую рано или поздно зашпаклюют. Нынешние Флинты и Морганы рекрутируют себе подобных не из бесшабашных ловцов удачи -- куда там! -- а из тех, у кого нет ни малейших шансов выдвинуться или хотя бы выжить в правильно зарегулированном мире. Из тех, кто вне закона. Из глупого и трусливого отребья. Из тех, кто с волчьим паспортом и при том достаточно слабоумен, чтобы не задуматься о печальной перспективе космического разбоя в ближайшем будущем.

Служака с чистой анкетой не пойдет на это никогда. Он сыт, он уважаем, он мало-помалу продвигается по служебной лестнице, к выходу в отставку он почти наверняка дослужится до чина, дающего право на личное, а то и на потомственное дворянство. Станет ли мало-мальски разумный человек ловить неверные шансы, упуская верные, гарантированные общественной системой? Даже отпетых авантюристов система заставила работать на себя и играть в рамках предложенных ею правил.

Итак -- минус в активе. Идея яркая, но нереальная, и шут с ней, мир ее праху. И что-то ничего другого на горизонте не видно. Значит -- ждать случая отличиться? Год ждать, два... Сколько потребуется.

И быть готовым словить случай за хвост, пока это не сделали другие.

Что, кстати, у него прежде никогда не получалось. Кто-то всегда успевал раньше.

Придется учиться быть сжатой пружиной, готовой без промедления распрямиться в нужный момент. Оно и поздновато учиться чему бы то ни было, разменяв четвертый десяток, и уж тем более поздно перекраивать на новый лад самого себя, да уж, видно, судьба. Не век же оставаться мямлей и рохлей, как дразнили в детстве!

Ох, не хочется... И результат то ли будет, то ли нет.

Но разве он уже не ступил на этот путь, сначала нагло прорвавшись к этому надутому радужному пузырю Прохазке, а затем приняв вряд ли наилучшее, но зато СВОЕ решение -- стать баталером "Нахального" и единственным на свете корабельным секретарем?

Изучив полный реестр имущества, находящегося отныне на его попечении, Арсений двое суток вникал в тонкости снабжения, в путаницу счетов, ордеров и накладных, актов расхода, порчи и списания. Приходилось заучивать наизусть бесчисленные параграфы служебных инструкций, циркуляров департамента снабжения флота, законов о материальной ответственности корабельных чинов в мирное и военное время, не говоря уже об Уставах Космофлота, и эти параграфы столь часто и явно противоречили друг другу, что Арсений только стонал. Не всегда выручали и подзаконные акты -- приказы по Адмиралтейству, специальные разъяснения, судебные прецеденты. От непрерывного пользования мнемоусилителем в голове поселилась ноющая боль. Таблеток от мигрени Арсений больше не принимал: лучше больная голова, чем тупая.

В часы, отведенные корабельным распорядком для личных нужд, боцман Ферапонт звал новоиспеченного корабельного секретаря пропустить стаканчик-другой крепкого и сгонять партию в кости или, на худой конец, в шахматы. В ответ Арсений лишь страдальчески мычал и осторожно, чтобы не расплескать закипающее содержимое, мотал головой: рад бы, мол, но никак не могу, извини.

На третьи сутки Ферапонт не выдержал:

-- Ну что ты мыкаешься, как швабра у лентяя? Давай сюда свои бумаги. Да не трясись над ними, я их не съем!..

Арсений с завистью смотрел, как боцман лихо расправляется с пухлой кипой документов. Иные он сразу отбрасывал в сторону, то фыркая, как лошадь, то отпуская замечания вроде: "Вот это отложи -- пригодится подтереться". Некоторым бумагам Ферапонт уделял больше внимания, а одну даже пробежал глазами дважды, потратив на ее изучение никак не менее минуты. Потом перетасовал кипу, выбрав из нее более половины документов:

-- Вот это тебе надо подписать, да?

Арсений кивнул. Жестом фокусника Ферапонт вытянул из похудевшей кипы две накладные.

-- Эти не подписывай ни за что. Остальное либо безвредно, либо обычный мелкий мухлеж, никто не обратит внимания. А если и обратит -- чепуха всмятку, на первый случай отделаешься выговором без занесения...

Арсений жадно просмотрел два отобранных Ферапонтом документа. Согласно первому, "Нахальный" принял на борт две тысячи упаковок поливитаминов; согласно второму, в его трюмах покоилось десять тонн пшеничных сухарей торговой марки "Золотая нива". На обоих документах уже красовалась размашистая подпись старшего офицера.

-- А в чем дело? -- изнывая от любопытства, спросил Арсений. -- Уж что-что, а это я бы подписал...

-- Хочешь оказаться крайним? Тогда подписывай. Начальство будет очень радо.

Арсений наморщил лоб. Ферапонт следил за ним с ухмылкой, не спеша прийти на помощь. Наконец Арсений сдался:

-- Нет, не пойму, где подвох. Вроде все совершенно невинно...

-- Невинно! -- Боцман крякнул. -- А количество? Наш рейс продлится не более месяца. Экипаж корвета -- тридцать человек. Десять тонн сухарей -- не многовато ли будет? А две тысячи упаковок поливитаминов? Кстати, упаковка -- это не коробочка с сотней шариков драже, а сорок восемь таких коробочек. И заметь, это не попутный товар, иначе он был бы оформлен совсем иначе. По бумагам, он предназначен для экипажа. Для какой надобности, по-твоему, нужна такая прорва? Чтобы умертвить всех на борту гипервитаминозом?

Арсений пожал плечами:

-- Ну, если на большой срок... Допустим, имеют место перебои со снабжением, вот старший офицер и вытребовал впрок...

-- Чего-о? На Земле? Перебои с такой ерундой, как сухари и витамины?

-- М-м... запас для "Атланта"?

-- У мухи запас пищи для слона? На "Атланте" трюмы не пусты. Парень, тебе совсем мозги отшибло.

-- Контрабанда? -- прозрел Арсений.

-- Уже теплее, -- одобрил боцман. -- По витаминам чистая контрабанда и есть, это ты в точку попал. А следовало бы тебе изучить сначала наш маршрут, а потом уже в бумажках ковыряться. Мы сопровождаем "Атлант", а он идет круизным маршрутом "Земля -- Новый Тибет -- Твердь -- Рой -- Архипелаг -- Земля". Где в чем нуждаются? Я тебе скажу: на почве Нового Тибета не приживаются земные растения. Кое-что из местных травок-корешков съедобно, да и местное зверье ничего на вкус, я ихнее мясо пробовал, но вот витаминов там нет и в помине. Ни в зелени, ни в сырой печенке скальных ящеров. Витамины туда с Земли завозят, и вывозная пошлина -- ого-го!

-- А синтезировать на месте? -- удивился Арсений.

-- Пробовали, -- махнул рукой боцман. -- Что-то у них там с экологией не получается, с выбросами предприятий. Вроде как они для местной жизни сугубо ядовиты, а очищать -- дорого. В общем, новотибетцы покумекали и решили, что выгоднее витамины покупать. Они и сами продают кое-что уникальное да еще имеют доходы с туризма, так что живут -- не тужат. И контрабанду, между прочим, всячески поощряют. В отличие от наших властей.

-- С витаминами ясно, -- покивал Арсений. -- А сухари?

Боцман облизнулся в предвкушении.

-- О сухарях особая песня. Можно, конечно, продать их где угодно, хоть на том же Новом Тибете, но это выгода малая. В накладной вообще не указано человеческим языком, что это за сухари. А они с тмином! Скажу больше, тмина в них не меньше, чем муки. Спецзаказ, понял? Ну так вот. На Тверди есть заповедный материк, населенный дикими аборигенами. Кто говорит -- гуманоиды они, кто -- нет. Нам -- тьфу. По мне, гамадрил краснозадый больше похож на топ-модель, чем те аборигены на человека. Но не в том дело. С ними идет полуподпольно кое-какая меновая торговля, а тмин для них -- наркотик. Понял смысл? Выковырял из сухаря тмин, а для этого, я слыхал, даже специальная машина придумана, нашпиговал тмином местный огурец -- там во-от такие огурцы растут, -- угостил огурчиком аборигена и дури его сколько хочешь, пока он под кайфом... Что? А, ну да, тмин на Тверди расти может. Пытались его там разводить, только лабуда получилась. Нет в нем каких-то там свойств, какие есть в земном тмине... а синтезировать активное начало пока не удалось, хотя местные жучки, и заправилы даже, уж сколько лет переманивают к себе лучших химиков, пытаются создать хотя бы эрзац... и еще долго будут пытаться. А пока что ввоз тмина на Твердь запрещен под страхом сурового наказания. Это тебе уже не заурядная контрабанда, это куда хуже. Вот подмахнешь не глядя еще одну бумажку -- о списании испортившихся сухарей -- и молись, чтобы унести с Тверди ноги. На Земле ты за такую подпись получишь в худшем случае года три условно, а на Тверди состариться в камере успеешь. Выйдешь лет в восемьдесят лысым и дряхлым. Усек?

Арсений кивнул. И сейчас же спросил:

-- А как же подпись старшего офицера?

-- Старшой только визирует твою подпись, балда! Если ты подписал -- ты крайний, а он в худшем для себя случае виновен только в ослаблении контроля за подчиненными и отделается дисциплинарным взысканием. Сейчас он подписал вперед тебя, что вообще-то запрещено параграфом сто сорок один дробь це Уложения о материальном снабжении. Но, поскольку у нас на тот момент не было баталера, старший офицер прикроется параграфом восемнадцать Положения о нештатных ситуациях. А ты уже решил, что он взял всю ответственность на себя?

-- А если я не подпишу?

-- Во-от! -- Ферапонт торжествующе улыбнулся. -- Вот тогда, поскольку товар уже погружен, а мы находимся в рейсе, вся ответственность ляжет на старшого -- если, конечно, он решится продать витамины в Новом Тибете и тмин на Тверди. Вопрос в другом: будешь ли ты помалкивать?

Арсений подумал и кивнул.

-- Наш человек! -- расцвел боцман. -- Я так считаю: не хочешь неприятностей на свою шею -- не рискуй. Но и за других не подставляй голову задарма! Живи сам и давай жить другим, верно?

-- Я вот о чем хочу спросить, -- задумчиво произнес Арсений. -- Этот ваш прежний баталер, который заболел...

-- Он не заболел, -- перебил Ферапонт. -- Он сел. Хотя официально-то, конечно, заболел... Как только к кораблю двинулись полицейские, тот парень был списан по болезни, о чем была сделана запись в судовом журнале. За минуту до ареста. Репутация "Нахального" не пострадала.

-- Вот как... -- Арсений почесал в затылке. -- А прежний баталер, он...

-- Был в доле. В малой доле, до смешного малой. А сел он один. Что из этого следует?

-- Куда ни кинь, все клин, -- удрученно подытожил Арсений. -- Где же выход?

-- Ищи, -- посоветовал боцман. -- Я за тебя искать не стану. Я с тобой лучше в кости сыграю, а?

-- Лучше в шахматы.

-- Тогда чур я играю белыми.

На пятом ходу Ферапонт возроптал:

-- Э, ты куда конем пошел?

-- На d4, а что?

-- Ты защиту двух коней играешь или как? Так играй по теории. Ты должен был убрать коня на а5.

-- Кому это я должен? Как хочу, так и хожу. Мало ли, что Чигорин играл иначе. Если можешь наказать -- накажи.

Наказать Ферапонт не смог. На сорок седьмом ходу Арсений поставил красивый мат -- пешкой.

-- Реванш? -- хищно спросил Ферапонт. -- Или нет, давай теперь в кости. По маленькой, а? Пять монет на кон?

-- Как хочешь. Только у меня денег нет.

-- Поверю в долг до первого жалованья.

В кости боцман разгромил Арсения три раза подряд. Похоже, неприятностям с законом Ферапонт предпочитал небольшой, но верный доход с новичков, а если и занимался контрабандой, то по мелочевке, как все. Малую партию товара в худшем случае просто конфискуют, не навесив срок.

-- То-то же! С тебя пятнадцать, не забудь.

-- Я не забывчивый, -- успокоил Арсений, и тут по корабельной трансляции грянул вызов:

-- Баталера -- к старшему офицеру!