Александр Громов

Глава 5. ЗАБАВНИК

-- Приказываю подписать!..

-- Отказываюсь, -- деревянным голосом отвечал Арсений, стоя навытяжку. Так меньше дрожали колени. -- Сэр. В мирное время, согласно параграфу восемьдесят шесть Уложения о материальном снабжении, при отказе баталера или замещающего его лица принять на борт ненормативный груз всю ответственность за него несет командир корабля. Сэр. Остальное меня не касается, сэр.

-- Нет, вы видали, кэп? -- Утирая пот со лба, старший офицер обернулся к нахохлившемуся командиру корвета. -- Он отказывается! Он все параграфы Уложения успел наизусть вызубрить! Он, видите ли, не желает подчиняться! После того как мы пошли ему навстречу! Этому колежскому секретаришке!..

-- Виноват, сэр. Я корабельный секретарь, сэр.

-- Тем более! Вы будете наказаны за неповиновение приказу.

-- Слушаюсь, сэр. Прошу отразить в бортовом журнале точную формулировку приказа, сэр.

-- Бюрократ паршивый!

-- Как вам будет угодно, сэр. Позвольте посетить медотсек на предмет излечения от парши, сэр.

-- Наглец! Вон отсюда! Нет, стойте! Почему отказываетесь выполнить приказ?

-- Не хочу сидеть, сэр.

-- Почему?!!

Это прозвучало так дико, что Арсений не удержался от улыбки.

-- Позволите не отвечать, сэр?

Командир "Нахального" тоже не удержался -- сдавленно хрюкнул. Стянутая тугим воротничком шея старшего офицера пошла красными пятнами. На лбу снова проступили капли пота. Из него сумели сделать дурака -- и кто? Баталер, секретаришка, дрожащее от страха насекомое!

-- Мы постараемся избавиться от вас при первой возможности. Нам такие не нужны. Можете идти.

Арсений козырнул, развернулся и вышел.

В кубрике его ждал Ферапонт Галилео.

-- Отбился?

-- Вроде да. -- Арсений безнадежно махнул рукой и повалился на койку. -- А теперь думаю: может, лучше было подписать?

-- Не дури. Сильно надавили?

-- Пригрозили, что избавятся от меня. Лежу вот и думаю: как? Устранят физически или просто спишут в ближайшем порту?

Ферапонт фыркнул.

-- Ты дал им понять, что не собираешься стучать?

-- Сказал, что это меня не касается. Не знаю, поняли ли.

-- Не считай их идиотами. Впрямую тебя не тронут. Избавиться от тебя -- да, постараются, но так, чтобы они были как бы ни при чем. Улавливаешь?

-- Спровоцируют ревизию?

-- И попадутся сами? -- Ферапонт развеселился. -- Парень, ты не умеешь мыслить. Начальство, если захочет, всегда может сделать жизнь подчиненного невыносимой, а на военном судне это делается особенно легко. Но повторяю: напрямую никто этим заниматься не станет -- ты ведь все понимаешь насчет поливитаминов и сухарей с тмином, а значит, имеешь на руках хоть слабенький, но козырь. На самый крайний случай. И вот этого крайнего случая они постараются не допустить, иначе им придется устранять тебя физически, притом маскируя убийство под несчастный случай, а это масса проблем. Я бы на их месте выжил тебя с корабля по твоему собственному желанию и без малейших претензий. Улавливаешь? Я бы обеспечил бы тебя по самое некуда неприятностями, исходящими не от командира или старшего офицера, а от кого-то другого. И через некоторое время ты сам -- сам! -- сочтешь за благо разорвать контракт и выплатить неустойку...

-- У меня денег нет неустойки платить! -- вскинулся Арсений.

-- А если взамен тебе кинут вкусную косточку? Скажем, представят к награде, дающей право на потомственное дворянство? Разве ты откажешься влезть в долги?

-- Предположим, не откажусь... Хм... -- Арсений осмыслил и вскочил, как подброшенный. -- Ты уверен?

-- Ни в чем я не уверен, -- отрезал Ферапонт. -- Но я бы на их месте поступил именно так.

-- Жаль, что не ты на их месте. А с чего ты взял, будто меня интересует подтверждение дворянства?

-- Парень, ты меня удивляешь. Глаз у меня, что ли, нету? Я таких, как ты, повидал достаточно. Простолюдину иногда прямо-таки забавно смотреть, как вы пыжитесь изо всех сил, пытаетесь прыгнуть выше головы... Ну ладно, это дело ваше. Мешать не стану. Если хочешь, при случае еще раз намекну старшому, что пакостей от тебя ждать не надо, а с тебя за это еще пять партий в кости, идет?

-- Две.

-- Пять.

-- Три. Вымогатель.

-- Четыре. Соглашайся, это дешево.

Одну за другой Арсений проиграл все партии. Да и глупо было бы выигрывать.

Спустя несколько часов его вызвали в ходовую рубку. Похоже, командир "Нахального" заглядывал сюда нечасто. Не было его и сейчас -- лишь старший офицер и навигатор дежурной смены.

-- Я вызвал вас вот для чего, -- начал старший офицер, едва Арсений отрапортовал о прибытии. Лицо начальства ничего не выражало, а в голосе, как ни странно, явственно слышались дружелюбные нотки. -- Насколько я понял, вы уже успели разобраться с находящимся на вашем попечении имуществом?

-- Так точно, сэр.

-- Ну вот и хорошо. Теперь составьте график расхода, скажем, на десять дней вперед, сдайте имущество старшему матросу и отправляйтесь на "Атлант". У вас есть парадная форма? Поройтесь на складе или попросите кого-нибудь одолжить и отутюжьте как следует... Нет! Возьмите вот это. Вы должны выглядеть безупречно. Уловили?

-- Э... не совсем, сэр.

-- Вы не понимаете, для чего вы нужны на "Атланте"? Я объясню вам: это традиция. Пассажиры класса "люкс" не должны чувствовать себя покинутыми и вариться в собственном соку. Капитан "Атланта" почти всегда обедает за одним столом с пассажирами и то же самое рекомендуется делать свободным от вахты офицерам... но они не делают. Им это не нравится. Приходится устанавливать очередность, а так как мы идем в эскорте, то эта очередность распространяется и на нас. С сегодняшнего дня представитель нашего экипажа будет проводить все свободное время в самом лучшем обществе, какое только можно найти в здешних космических задворках. На ближайшие десять дней этот представитель -- вы. Я на вас надеюсь. Вопросы?

-- Почему я, сэр?

Старший офицер покачал головой:

-- Плохой вопрос. Ответ вас унизит. Подумайте сами.

Арсений сглотнул.

-- Но простите, сэр... Что я должен делать?

-- Есть. Пить. Беседовать. Флиртовать. Если вы картежник, можете сыграть по маленькой. Танцуйте, веселитесь, развлекайте дам, не забывайте мужественно улыбаться, как положено офицеру прославленного корвета...

-- Но я унтер-офицер...

-- Сойдете за разжалованного. Отчасти это так и есть: мы ведь временно понизили вас в чине. Лгите, не стесняйтесь. Главное то, что вы дворянин, а значит, им подходите. Когда пассажиры будут совершать ознакомительную поездку по Новому Тибету, вы при необходимости выступите в роли гида. Это совсем не трудно... при вашей памяти.

Так, подумал Арсений. Уколол-таки напоследок. Дал понять, что с неким баталером корвет расстанется безболезненно, -- и более чем прозрачно намекнул на причину. Подстраховался, убрал ненужного свидетеля с глаз долой... хотя бы на время. И уж постарается, чтобы роль гида на Новом Тибете не оставила свидетелю ни одной лишней минуты!

Ай, прав Ферапонт!.. Ну что ж... наверное, все только к лучшему. Скажем прямо: мог ли задрипанный колежский секретарь из земской канцелярии мечтать о том, чтобы несколько дней подряд повращаться в блестящем аристократическом обществе, завести полезные знакомства? Надо думать, классом "люкс" на таком лайнере путешествуют не переселенцы-рудокопы... Вот она -- вкусная косточка. Мерси. Съем.

-- Когда? -- спросил Арсений. -- Сэр.

-- Чем скорее, тем лучше. Шлюпка ждет.

-- Но как же... сэр? В подпространстве?

Навигатор издал смешок. Старший офицер презрительно скривил губы:

-- Взгляните на экраны. Мы вынырнули два часа назад. Переодевайтесь и отправляйтесь немедленно.

-- Ишь ты, -- иронически присвистнул Ферапонт, оглядев преобразившегося Арсения. -- Ну и ну. Аж с аксельбантом. Ты уж будь с ним поосторожнее: подадут жаркое -- не урони в подливку.

-- Учи ученого, -- пробормотал Арсений, изворачиваясь перед зеркалом: не морщит ли где? Нет, парадный китель сидел как влитой.

-- И в шлюпке не разевай варежку, -- поучал боцман. -- Там ведь искусственной гравитации нет. Ходили слухи, что один мичман ненароком едва не удавился этим самым аксельбантом. А у другого аксельбант на ухе повис, конфуз вышел... Ну-ка повернись. Хм, халтура. Шпак, как есть шпак. Выправки нет. Подбородок держи выше, брюхо втяни. Спина прямая, грудь вперед, лопатки чувствуют друг друга. Эх, поработал бы я над тобой, попади ты ко мне в выучку!..

-- Бог миловал, -- огрызнулся Арсений.

-- Ты бы мне потом спасибо сказал. Каждый день мечтал бы меня убить, а потом все равно сказал бы спасибо. Спорим?

-- Верю.

-- Правильно делаешь... Опять ссутулился? Лопатки! Тяни одну к другой! Грудь бугром, а не ямой! Твоя задача -- не уронить чести "Нахального" и вообще произвести на круизных туристов самое благоприятное впечатление.

-- Вот сам бы и произвел... Почему я?

-- Потому что ты им ровня, а я рылом не вышел. Меня в какие аксельбанты ни ряди, а на роже все равно написано: унтер. Оно им интересно? Да, вот что: ты с собой личное барахло прихвати, не забудь. Не думаю, что за тобой будут каждый вечер гонять шлюпку, а до Нового Тибета, между прочим, пять суток хода...

-- Почему так много?

-- Так вынырнули. Далековато, но в пределах допустимого. Уходить в новый нырок нецелесообразно. Теперь идем на маршевых, пассажиры скучают. Ничего, побудешь какое-то время душой общества, не ты первый... -- Ферапонт ехидно осклабился.

-- Что, -- спросил Арсений, -- так плохо?

-- Увидишь. Возьми успокоительное, помогает. Главное -- держи себя в руках. Не вздумай оскорбить кого-нибудь, а главное, не показывай, что считаешь их кретинами. Человеку легче принять обвинение в том, что он зарезал и расчленил свою бабушку, чем в глупости. Уловил?

-- Это не ново.

-- О как! -- Ферапонт просиял. -- Сам допер или вычитал где-то? Занятно мне знать, что ты о себе скажешь: умен, глуп?

-- Я зарезал свою бабушку, -- сказал Арсений и вышел.

На кителе Арсения отсутствовали знаки различия, однако он был уверенно представлен обществу как мичман с "Нахального". Арсений благоразумно удержался от поправки. И пусть мичман по Табели стоит рангом ниже корабельного секретаря -- зато он офицер, и у пассажиров к нему совсем другое отношение.

Ужин за общим гигантским столом прошел гладко -- Арсения не тревожили, но к нему приглядывались. Вряд ли здешнее общество привечало скороспелых дворян в первом поколении, ведать не ведающих, каким столовым прибором пользоваться для вкушания таких-то и сяких-то блюд и куда девать руки, если они ничем не заняты. Арсений ловил на себе взгляды, острые, словно стилеты. Что важнее -- ни разу не ошибиться или казаться непринужденным? Хм. Пожалуй, отсутствие скованности при толике хороших манер будет оценено скорее...

Заскребли по полу отодвигаемые стулья. Ужин плавно перетек в великосветский прием. В себя. Напитков и сплетен. Бесшумно скользили с подносами вышколенные стюарды, действительно одетые в ливреи -- не соврал Ферапонт! Прихлебывая игристое вино, Арсений размышлял, не присоединиться ли ему к какой-нибудь кучке беседующих бездельников. Нет, ни в коем случае. Еще рано. Сейчас главное не спешить, не суетиться, не попасть впросак, проявлять свойственную офицеру выдержку, слушать, будто не слушая, изображать легкую скуку и озабоченность чем угодно, только не ИМИ. Сами обратят внимание.

-- ...на планете Скрижаль. Мы с мужем отдыхали там в прошлом сезоне. Представьте, там самый изысканный местный деликатес -- волосатая колбаса!

-- Что вы говорите! Неужели и вправду волосатая?

-- Совершенно верно. Когда ее режут, волосы на ее шкурке шевелятся. Это так смешно!

-- Вы тоже это видели, дорогая? А вы не пробовали ее кусать? Если ее не резать, а кусать, то она пищит!

-- Это так забавно!..

-- Неужели, дорогая, вы могли бы откусить от целой колбасы?

-- Ах, дорогая! Моветон, я все прекрасно понимаю. Но она пищит так уморительно... Кстати, тональность писка как-то зависит от цвета ее волос. Они там поговаривают о том, чтобы создать оркестр кусателей-виртуозов. Да и вкус, представьте себе, тоже зависит от цвета. Лично мне больше всего нравилась колбаса с рыжей шерсткой, в меру жестковатой, слегка вьющейся и не слишком длинной...

-- Ужас! Ее хотя бы бреют, прежде чем подать на стол?

-- Ни в коем случае -- пропадает весь шарм...

-- Кстати о волосах, простите за тему. Вы представялете, какую шутку сыграл с леди Олимпией ее последний любовник? Этот негодяй преподнес ей какой-то диковинный шампунь "три в одном": бальзам, кондиционер и эпилятор. Я уверена, что он купил его в магазине "Грязная шутка". И вот когда леди Олимпия помыла им голову... Что вы, дорогая, какие претензии? На упаковке все было указано честнейшим образом, но ведь наша милая Олимпия всегда была не в ладах с грамматикой... то есть это она так говорит, а по-моему, она просто совершенно не умеет ни читать, не писать...

-- Это ужасно, дорогая. Шутка дурного тона. Я всегда говорила: все мужчины -- грубые животные.

-- Ах, я согласна: свиньи, хряки. Хуже того -- боровы. Но согласитесь, иногда попадаются поросята, поросеночки...

Почувствовав на себе откровенный взгляд, Арсений счел за благо отойти в сторону.

-- Офицер, вы не рассудите нас?

Арсений с готовностью повернулся.

-- Да, мадам?

Возраст мадам Арсений определил лет в сорок пять с погрешностью не менее двадцати. Причем погрешность могла быть только в плюс.

-- Капитан нам сказал, что путь до Нового Тибета займет целых пять суток. Объясните нам, милый Арсений -- вас ведь зовут Арсений, я не ошиблась? -- почему так долго? Это правда, что вы будете нашим гидом? Мы все в предвкушении красот Нового Тибета, мы ожидаем... и целых пять суток! Право же, это чересчур долго! Мы тут все умрем от скуки!

С улыбкой бывалого космического волка Арсений произнес первое, что пришло на ум:

-- Метеоритная опасность, мадам.

-- Но меня уверяли, что "Атланту" при его активной защите не страшна никакая метеоритная бомбардировка! Кроме того, я сегодня проторчала у иллюминатора целый час и не видела ни одной вспышки анни... анниги...

-- Аннигиляции.

-- Совершенно верно! Ужасно некрасивое слово, правда? Так вот, не объясните ли вы мне, почему...

-- Охотно, мадам. -- Врать так врать. -- Данный метеоритный поток слишком опасен, поэтому корвет эскорта идет впереди и тралит фарватер. "Атланту" ничего не грозит, клянусь вам. А вспышек не видно потому, что они закрыты противометеоритным щитом.

-- Неужели нельзя было проделать в этом щите хоть одно окошко, чтобы полюбоваться? Хоть ма-а-аленькое? Нет? Право же, я ничего не понимаю в вашей профессии. Космогония -- это когда кого-то гонят, да? А кого? -- Арсений был взят под руку. -- Как боевой офицер вы должны это знать и объяснить мне все-все-все...

-- Виноват, в настоящий момент я баталер, мадам. Это не офицерская должность.

-- Вы разжалованы? Ах, как интересно! Умоляю, расскажите: за что?

Меньше всего на свете Арсению хотелось откровенничать с этой глупой подержанной куклой. Но он склонил голову в галантном полупоклоне:

-- Если вы настаиваете...

-- Господа, господа! Идите все сюда. Наш милый гид хочет рассказать нам что-то интересное о себе...

Гирю тебе на язык, подумал Арсений. "Гид хочет"! Кого здесь интересует, что он хочет?

-- Пощадите мою скромность, мадам...

"Что-что пощадить?"

-- Никакой пощады. Граф, идите скорее сюда. Милый Арсений, это наш дорогой граф Панасюк, глава известного клана... Граф, представьте себе, вот этот молодой человек дрался на дуэли! Надеюсь, из-за прекрасной дамы?

-- Совершенно верно, мадам.

"Да, и дуэль была на зубочистках".

-- Чем же кончилось дело? Нет-нет, вы обязательно должны рассказать! Я обожаю романтические истории, они возбуждают во мне надежды на то, что на свете еще остались настоящие мужчины. Итак, я жду подробного рассказа. Вас не ранили?

-- Я был убит наповал, мадам.

"И кремирован".

-- Вы несносны, негодник! Граф, не позволяйте ему смеяться надо мной! Этот милый шутник, конечно, не признается в том, что ранил противника и был за это разжалован...

"В учебно-развлекательные пособия для светских даунов..."

-- Вы воевали? Я имею в виду, в последней войне с сепаратистами? Ужасное было время! Я была еще маленькой девочкой, но все-все помню...

"Маленькой девочкой!.. Лет тридцать пять тебе было, если не все сорок, рухлядь старая..."

-- Мы патрулировали подступы к системе Маркаба, мадам.

-- Ах, я видела фильм об этом ужасном побоище! Какие чудесные спецэффекты, какой эффект присутствия! Звуки, запахи! Клянусь, я была уверена, что мимо меня летят обломки линкора сепаратистов! Даже пригнулась. И этот мертвенно-белый свет Маркаба... Скажите, вы принимали участие в той битве?

-- Разумеется, мадам. -- Ложь опять далась легко.

-- О, расскажите, расскажите! Я непременно хочу знать все подробности. Вы, наверное, служили на большом корабле? Командовали бортовой батареей или чем-нибудь вроде этого?

Улыбаясь, Арсений гнусно ругался про себя. Зато артикуляция работала безотказно и независимо:

-- Что вы, мадам, в том сражении я командовал катером. Мы прорывались к флагману противника в тесной, практически незащищенной жестянке с покореженными дюзами и последней аннигиляционной торпедой на внешней консоли. Жестокий град -- вот на что были похожи стаи управляемых снарядов, непрерывно извергаемых флагманом на атакующих. Приходилось финтить так, как никогда в жизни. Андроид-штурман выбыл из строя -- у него от моих маневров, видите ли, закружилась голова. У андроида! Тогда я и два моих героических бортмеханика...

-- Как их звали?

-- Простите?..

-- Как их звали? Милый Арсений, вы просто обязаны сообщить нам их имена. Иначе мы запутаемся. Итак, ваших бортмехаников звали...

-- Негодян и Гайморидзе. А андроида никак не звали, он был номерной. К тому же он свалился без чувств. Нам же отступать было поздно, оставалось победить или умереть...

-- Ах... И вы, конечно, победили?

-- К сожалению, не мы. -- Арсений обезоруживающе улыбался. -- Корвет "Осмотрительный" успел раньше, теперь он носит имя "Нахальный", и я горжусь честью служить на нем. Я подал рапорт о переводе во время первого же затишья в боевых действиях. "Атлант" можно поздравить, он идет под охраной славнейшего корабля. Могу заверить прекрасных дам: им в этом круизе решительно ничего не угрожает...

-- Кроме галантности офицеров "Нахального", не так ли? Милый Арсений, вы дивно куртуазны, я начинаю вас опасаться...

-- Что вы, мадам! Как я могу себе позволить...

-- Не "как", а "когда". -- Шепот в ухо. -- После десерта в моей каюте. В это время муж занят картами. Но где же ваши бравые бортмеханики? Они тоже перевелись на "Нахальный"? Я мечтаю с ними познакомиться.

-- Ах, мадам! Они давно уже упокоились в земле, насмерть зацелованные восхищенными поклонницами...

-- Негодник! Сознайтесь, что вы мне лжете из пустой ревности! Так я вас жду...

Когда в салоне не осталось почти никого, Арсений тронул за рукав офицера с "Атланта":

-- Разве за мной не пришла шлюпка?

-- Что? А, нет. Не беспокойтесь, у нас найдется свободная каюта...

До своей каюты Арсений добрался только к утру.

Так началось то, о чем он потом всю жизнь старался не вспоминать. Чинные обеды. Выпивка. Надоевшие в первые пять минут светские разговоры, от которых под черепной крышкой делалось пусто и гулко, но голова все равно болела, блистательно подтверждая философскую теорию отражения, свойственного, как оказалось, даже пустоте. Роль душки и забавника, принятого в "круг". Танцы. Флирт. Та или иная постель.

Спал Арсений плохо, с бестолковыми снами. Снились секунды, секунданты и секундаторы, кареты с куретами, кураторы прокураторов и куранты на зиккуратах. Не говоря уже о курбетах, корветах, клевретах и кастаньетах. Снились злые Негодяны, безответственные Разгильдяны и вызванные ими на подмогу разнузданные Грубияны. Арсений просыпался с чувством мучительного стыда.

Умывшись, побрившись и выдув без соломинки бокал легкого коктейля, он запирал стыд в самый дальний чулан, репетировал перед зеркалом светские манеры и сочинял занимательные истории, разумеется, только общую канву, оставляя сиюминутной фантазии все живописные подробности. Фантазия его пока не подводила.

"А если подведет, -- мрачно думал он, -- сожрут и так. Все сожрут, что ни дай".

Иногда он давал волю сарказму -- все сходило ему с рук. Арсений открыл, что прослыть оригиналом очень просто -- достаточно чуть-чуть ослабить контроль над собой.

-- Ах, что вы говорите! Вы варвар, истинный варвар! Готтентот! Я уверена, что ваши предки питались сырой человечиной... Ах, вон тот мужчина, что раскуривает сигару, -- барон Бляхман, настоящий светский лев. Вы не знакомы? Теперь такие люди встречаются нечасто, всюду видно вырождение... А рядом с ним Дженкинс, шалопай из шалопаев. Представьте, он проматывает пятое состояние, я уже забыла чье, и уверяет всех, что хочет довести счет до дюжины... Нет-нет, нам туда! Вам обязательно надо с ним познакомиться...

И Арсения ловили за аксельбант и буксировали знакомиться с очередным бароном, графом, отставным полковником, светским львом, призером среди шалопаев или какой-нибудь иной достопримечательностью. В удручающем изобилии попадались жирные председательницы благотворительных обществ, увядающие жены министров, костлявые старики, состоящие более из протезов, нежели из живых органов, надушенные развратные дамы с острыми признаками интеллектуальной инвалидности, любящие порасспрашивать о сражении в системе Маркаба, "когда я была еще грудным младенцем", и подвергшиеся первой пластической операции чуть ранее указанной битвы, наглые отутюженные молокососы, резвящиеся на папины денежки, столетние женские мумии -- истинные церберы у ворот "нашего круга", назойливо-ласковые комнатные собачонки, шумные дети на выпасе у тихих, как мыши, вечно испуганных гувернантках...

Молокососы оккупировали бары и сосали, знамо дело, не молоко. Большинство предпочитало коктейли по колониальным рецептам, причем по два сразу, с двумя трубочками во рту -- контраст ощущений. Блюдя репутацию "Нахального", Арсений не ходил в "виварий", предназначенный для получения более изощренных удовольствий, чем заслужил сдержанное благоволение столетних мумий. Молодые щеголи, выбравшиеся из ранга молокососов, и молодящиеся престарелые составляли отдельное подмножество "круга". Чересчур жирных или излишне костлявых среди них было немного. В этом обществе люди следили за собой почти так же зорко, как за другими.

Ферапонта бы сюда, исступленно думал Арсений, обаятельно улыбаясь и механически неся какую-то околесицу. Хотя нет, его-то незачем, ему о "Титаниках" известно все... Тогда Прохазку! Что сказал бы кругленький уполномоченный, увидев это сборище? Продолжил бы с прежним воодушевлением тему общественной пользы? Нет, надо думать, всплеснул бы коротенькими лапками и забормотал в том смысле, идеал недостижим, а пена всплывает всегда и повсюду, но ведь она всего-навсего пена... Угу. Так точно. Перегибы на местах.

А еще, наверное, уполномоченный сказал бы, что система сословного деления сильна не высшим сословием как таковым, а рекрутируемыми в него. Вернее, теми, кто, суча ногами, лезет из кожи вон, пытаясь попасть в число рекрутов...

"Мною, например, -- подумал Арсений. -- Я -- опора общества? Это ново".

Уже на вторые сутки он стал считать не дни, а часы пути до Нового Тибета. Планета еще не выглядела диском, но по крайней мере уже различалась в иллюминатор простым глазом -- искорка, разгорающаяся с каждым часом.

И что дальше?

Перезнакомился со многими, и пока еще не стошнило. Что странно. Допустим, цель оправдывает средства. Но по-прежнему нет никакого намека на план действий, а это уже никуда не годится. Попасть на верхние палубы "Атласа" и не придумать, как использовать открывшиеся возможности, -- каяться потом всю жизнь. Скрежетать зубами, рвать на себе волосы, выть по ночам в подушку!

Именно в подушку. Или с намордником-глушителем. Чтобы тихо. Чтобы никому, никому на свете не показать, какое ты ничтожество!

Какое, какое... Самолюбивое! Намеренное любым способом подтвердить дворянство, а там будь что будет. И обязательно остаться в живых -- иначе зачем вся эта суета?

-- Выпьете? -- раздалось сзади.

Лощеный денди протягивал ему коньячный бокал.

-- Простите, -- отрицательно качнув головой, Арсений принужденно улыбнулся, -- с меня уже хватит.

-- Саймон Дженкинс, -- назвался денди. -- Вряд ли вы меня запомнили. Я тот самый шалопай из шалопаев. Не удивляйтесь, я не телепат, у меня всего лишь хороший слух. Вы не будете против, если я на несколько минут извлеку вас из этого бедлама? Есть тема для беседы.

-- Да, но... -- Арсений беспомощно огляделся.

-- Немедленно, прошу вас. Дело не терпит.

-- Дело чести?

Дженкинс улыбнулся:

-- Только вашей, Арсений, только вашей...

-- Хорошо, я иду.

-- Встретимся на смотровом ярусе через пять минут. Полагаю, сейчас там никого нет. Выйдем порознь -- не надо, чтобы нас видели вместе...

Глава 6. САМАЯ БОЛЬШАЯ ДУБИНА

-- Итак, вы не офицер, -- с удовольствием проговорил Дженкинс, рассматривая сквозь коньяк звездную россыпь в иллюминаторе, -- хотя вас и представили нам как мичмана с "Нахального". Я сразу это понял. А вот кто вы такой на самом деле?

-- Это вовсе не тайна. -- Стараясь скрыть сковывающее напряжение, Арсений как можно небрежнее пожал плечами. -- Если кому-то нравится считать меня офицером -- пожалуйста, я нисколько не против. Хотя на самом деле я баталер.

-- Вы были разжалованы?

-- Да.

Дженкинс лизнул коньяк, чмокнул губами и прищурился:

-- Вы не точны в терминологии. Знаете, есть такой парламентский эвфемизм для обозначения беспардонной лжи. Не пытайтесь меня обмануть, это мало у кого получалось. Вы не были разжалованы. Вы никогда не служили в офицерском чине. Вы вообще начали служить очень недавно. Так?

-- По какому праву...

-- По праву наблюдательного человека, не страдающего зрительными аберрациями. Будь вы офицером, вы уже прислали бы ко мне своих секундантов. Кстати, хочу сразу предостеречь вас от необдуманных действий. Очень возможно, что наши интересы совпадают, так что не торопитесь делать глупости. Можете мне довериться, я не болтлив... Итак, я вас слушаю.

-- А если...

-- Если что? А, понял! Нет, если вы решите не раскрывать рта, ровным счетом ничего не случится. Держите свои секреты при себе, а я пойду в бар и закажу еще коньяку. Боже упаси меня вас шантажировать! И в мыслях не было. Дайте мне понять, что вы отказываетесь от моей помощи, и я тотчас забуду о вашем существовании. Только дайте мне это понять!

-- Вы предлагаете мне помощь?

Дженкинс кивнул.

-- Не понимаю, -- пробормотал Арсений.

-- Очень просто. Следите за моей мыслью. Вы, бесспорно, дворянин. Начинать военную службу в вашем возрасте уже поздно, но вы это сделали. Зачем? И почему вы выбрали Внеземелье? Рассчитываете на быструю карьеру? Не верю. Скрываетесь от правосудия? Категорически нет. Надеетесь разбогатеть? Даже не смешно. Остается одно: вы наследственный дворянин в последнем поколении, крайне нуждающийся в том, чтобы заслужить отличие. Не удивлюсь, если ради этого вы поступились выгодным местом службы или даже чином... Угадал? Чином, да?..

-- Я корабельный секретарь, -- сознался Арсений. Темнить далее не было смысла.

-- Серьезно? -- Дженкинс расплескал коньяк. -- Вот черт... Нет, в самом деле корабельный секретарь?!..

Рассказ Арсения не занял много времени.

-- Думаю, дворянство будет вами подтверждено, -- сказал Дженкинс, -- при моем непосредственном участии.

-- Вы филантроп?

-- А вы педофил? Знаете что, давайте-ка договоримся воздерживаться от оскорблений...

-- Тогда зачем это вам?

Дженкинс покачал остатки коньяка в бокале. Вздохнул:

-- Скучно... -- И Арсений не удержался от улыбки.

-- А почему вы сказали, что дело не терпит?

-- Потому что в следующую минуту мне могла прийти в голову мысль занять свое свободное время чем-нибудь другим, и я оставил бы вас в покое, -- любезно пояснил Дженкинс. -- Теперь радуйтесь. Вы корабельный секретарь, а я, как всякий вырожденец, люблю раритеты. Вы меня заинтересовали, вы на свое счастье не оказались дурнем, и в результате вы приобрели полезного помощника. Предлагаю немедленно приступить к выработке тактики совместных действий...

Имея массу немного менее земной, планета Новый Тибет обладала чуть более разреженной атмосферой, но парциальное давление кислорода находилось в пределах нормы, не вынуждая туристов пользоваться дыхательными масками, если только не забираться слишком высоко в горы. А гор на Новом Тибете хватало с избытком. Из трех материков только один был населен достаточно густо по колониальным меркам -- два других, где средние высоты превышали шесть тысяч метров, а снежные пики вздымались выше границы стратосферы, оставались практически безжизненными. Три-четыре поселения на узеньких прибрежных террасах с ограниченным плодородием -- и все. Глубочайшие темные ущелья, где рычали на дне сердитые потоки, по своей негостеприимности не привлекали никого; к тому же они имели обыкновение внезапно превращаться в мышеловки, охотно принимая в себя губительные паводки, грохочущие камнепады и срывающиеся с обледенелых круч ревущие лавины.

Третий материк, самый маленький и также не лишенный горных систем, все же мог прокормить несколько миллионов человек и являл собой пример стабильно развивающейся аграрной колонии, не имеющей пока надобности в свирепых законах об иммиграции. Подавляющее большинство населения исповедовало буддизм и ламаизм, каждый пятый мужчина был монахом. Прибрежные общины жили преимущественно дарами моря. Кое-какие местные растения оказались съедобными и улучшились после столетней селекции. По обширным плоскогорьям кочевали стада завезенных с Земли яков и каких-то местных немаммальных копытных, годных в пищу. В горах водилась дичь. На прогретых солнцем склонах удавалось выращивать генетически модифицированный чай.

Сбив набекрень мнемоусилитель, Арсений читал дальше. Климат планеты ровный, сезонные изменения малоощутимы. Животный и растительный мир суши безопасен для человека, отказавшегося от мысли тащить в рот все подряд -- некоторые виды ядовиты. Купаться в море, напротив, категорически не рекомендуется из-за изобилия хищной фауны. Главный туристический центр планеты построен на высоте трех тысяч метров в ста сорока километрах к югу от внутриконтинентальной духовной столицы -- Далхасы, которую в разговоре с переселенцами настоятельно рекомендуется не путать с земной Лхасой. Архитектурные ансамбли столицы живо напоминают древние постройки земного Тибета, выгодно отличаясь от них значительно меньшей ветхостью...

Покончив с географией, Арсений принялся за историю планеты, затем налег на мифологию, местные легенды и предания. Кое-что пришлось пропустить через программу "Цицерон", кое-какие занимательные подробности сочинить самому. От мнемоусилителя ныло в голове, зато набор баек был готов.

План действий -- тоже. Почти.

-- Вы получаете орден за спасение пассажиров "Атласа", а я получаю свое маленькое удовольствие, -- внушал Дженкинс. -- Горные области Нового Тибета -- как раз то самое место, где вы можете получить одно, а я другое. Океана с хищной фауной нам не покажут, а жаль. Как насчет небольшого камнепада?..

Он был убедителен. В момент Х тургруппа должна находиться на попечении некоего корабельного секретаря при минимальном участии посторонних, а еще лучше вовсе без такового. Рой практически не оставляет никаких шансов на успех операции -- в этой астероидной колонии никто не выпустит туристов на вольный выпас, разве что покатают немного на катере среди небесных каменюк... Далее. Твердь -- старая, сравнительно благополучная колония с развитым туристическим бизнесом, там все схвачено, шансы малы. Архипелаг? Хм. Все-таки Новый Тибет выглядит предпочтительнее...

-- Примо: космический туризм здесь только-только начинает развиваться. Секундо: если я правильно вычислил психологию туземцев, он, то есть туризм, пребудет в начальной стадии развития еще много лет. Профессиональных местных гидов раз, два и обчелся, стало быть, для осмотра достопримечательностей будут сформированы очень большие группы, что нашу публику никак не устроит. Эрго: кое-кого из младших офицеров попросят выступить в роли гида. Вы должны дать себя уговорить.

-- Мне уже вменили это в обязанность.

-- Вот и отлично. Наберите в свою группу человек десять-пятнадцать самых безмозглых, желательно немолодых дам с видным положением в обществе. Словом, тех, от кого вас особенно сильно тошнит...

-- А вас от них не тошнит? -- фыркал Арсений.

-- Рыбу не может тошнить от воды, -- возражал Дженкинс, наставительно подняв палец. -- Хотя вода ей иногда надоедает. Иной раз рыбе хочется немного полетать или хотя бы поползать... и умная рыба находит для этого средства. Но к делу!..

Ободрав брюхо, атмосферный катер сел на скальный уступ -- пониже вершин, повыше дна ущелья. И вот уже полчаса Арсений вел группу вверх по тропе, теоретически проложенной отшельниками из пещерного города, а фактически неизвестно кем. Очень возможно, что обыкновенными пастухами. "Пещерный город"! "Отшельники"! Скорее всего, ни первого, ни вторых никогда не существовало в природе, но легенда есть легенда, а если к ней вдобавок приложить толику фантазии, она становится чрезвычайно привлекательной и многообещающей.

Никто не знал точного местонахождения пещерного города. Трудно знать то, чего нет. Арсений уговорил группу проверить гипотезу, всего лишь гипотезу, не больше. Есть тут одно ущелье, туристам его не показывают... В худшем случае выйдет чудесная прогулка по горам, полезная здоровью. Согласны? А какие там виды!.. какие краски на закате! Арсений разливался соловьем.

Он сам пустил слух о совершенно неолитическом укладе жизни горных отшельников, о еще не изжитом рабстве, о вражде между общинами из-за украденных невест и угнанного скота, а главное, о неисчислимых сокровищах, хранящихся в священных пещерах, причем не о пошлом золоте и драгоценных каменьях, а о подлинных сокровищах искусства, древнего знания и тайной медицины. Рассказывая об эликсире бессмертия, он небрежно добавлял, что скорее всего это, конечно, выдумка, но... И "но" звучало чрезвычайно многозначительно.

Ну где же они?.. Может, за следующим поворотом?

Снова никого. Пусто...

Еще никогда ему не приходилось столько болтать, как в эти дни. К вечеру язык изнемогал от усталости и с трудом шевелился во рту. И сейчас, рассказывая на ходу очередную легенду, Арсений ругался про себя черными словами, костерил себя и Дженкинса. Где он?! А ведь как многообещающе все начиналось!..

Ютящимся в третьем классе переселенцам на Новый Тибет пришлось, естественно, потерпеть -- в первую очередь катера зависшего на орбите "Атланта" доставили круизных пассажиров в туристический центр, вполне сносный, по мнению Арсения, и гневно осужденный большинством пассажиров за убожество. "Это же хижина, милый Арсений! Лачуга этого... как его... дровосека!" -- "Пастуха, мадам. Здесь на плоскогорье только пастухи и паломники. Почему бы нам не считать себя паломниками?" -- "Но это ужасно!" -- "Ужасно романтично, мадам, и гораздо приятнее, чем местным паломникам, которых кусают клопы на постоялых дворах..." -- "Ф-фу, какая мерзость! Замолчите, чудовище! Нет, я немедленно по возвращении потребую деньги назад!" -- "И вы будете правы, мадам, но сейчас все-таки улыбнитесь. Девятый Далха никогда не повернется к нам лицом, пока вы будете хмуриться..."

И Арсений принимался рассказывать о девятом Далхе, всегда изображаемом со спины и обязавшемся не показывать лицо, пока все люди вокруг не будут счастливы.

Разумеется, при таком условии паломникам придется вечно обозревать спину божества, но об этом Арсений не распространялся, равно как и о сущности буддизма, в котором не понимал практически ничего, напирая главным образом на внешнюю экзотику. Метод исправно действовал. Со своей стороны Дженкинс хорошо подыгрывал, так что в конечном итоге вокруг Арсения собралась группа из дюжины престарелых дам и двух выживших из ума стариканов, хором заявивших, что иного гида они не желают.

Хорошая группа. Доверчивая. Ни одного ядовитого скептика, ни одного субъекта, раздражающего сильнее, чем можно терпеть.

Дженкинс развил бурную деятельность. Нашел троих пастухов, согласившихся сыграть роль похитителей людей за небольшую сумму в наличных империалах. Приготовил реквизит. Снабдил Арсения небольшим пистолетом, заряженным парализующими ампулами. План был прост: на горной тропе (сумерки, жуть, шакалий вой) внезапно появляются одетые в шкуры местные андраподисты, вооруженные копьями и каменными топорами, вяжут всех, включая гида, куда-то тащат и бросают во временное узилище (пастушескую хижину). Страх. Стенания. Унижение. Клопы. В перспективе -- беспросветное рабство. Арсений же, перерезав на себе ремни осколком кремня (осколок прилагается), вступает с бандитами в бой и "уничтожает" всех троих. После чего быстро-быстро ведет группу к заждавшемуся катеру, взлет, спасение, слезы и сопли, сигнал местным властям (указать точное место происшествия с ошибкой не менее пятидесяти километров), по единодушной и настоятельной просьбе спасенной элиты командир корвета представляет Арсения к награде, дающей право на потомственное дворянство, а заодно уж избавляется от несговорчивого баталера, соглашаясь на разрыв контракта без выплаты неустойки. Все. Финал-апофеоз.

Сомнения? Еще бы. Во-первых, Арсений не был так уж уверен в своих актерских способностях. Во-вторых, хотелось выдумать что-нибудь поумнее -- план Дженкинса казался примитивным и даже глуповатым. "Вот и хорошо! -- радовался Дженкинс. -- Чем глупее план, тем лучше он сработает, уж я-то знаю. Главное -- хорошая игра! И еще чтобы никого из старичья не хватил со страху кондратий..."

Пока что было не столько страшно, сколько холодно. Арсений сменил химический патрон в обшлаге куртки. Как только жгучее горное солнце свалилось за хребет, сразу стало зябко. Воздух налился густейшей синевой. Быстро смеркалось. Огромная голубоватая луна, повисшая между двумя остроконечными пиками, казалась озябшей и недоумевающей -- какого рожна она тут висит и мерзнет? Всем хотелось в тепло.

Может, за следующим поворотом? Пора бы уже. Давно пора. Позолоченные бездельники устали и замерзли, им вообще в диковинку ходить пешком. Да еще по горам. Энтузиазм группы держится только на болтовне гида, да и та скоро перестанет действовать. Сперва намекнут, что пора бы и назад, потом откровенно захнычут -- и придется поворачивать оглобли, быть может, в двух шагах от цели. Не обидно ли? Уже спотыкаются. А вот как оступится кто-нибудь да засквозит вниз -- вовек потом не отмоешься...

Может, за следующим поворотом?..

Сначала они с Дженкинсом едва не убили друг друга. "Каким надо быть ослом, чтобы перепутать ущелья! -- кричал денди, яростно растирая обмороженные уши. -- Я ему таких аборигенов нашел -- смотреть жутко, йети, а не люди! Я двоим копья добыл с каменными наконечниками, а вожаку во-от такую дубину! Лично вырезал! И ошибся! Мог ли я думать, что самая большая на планете дубина не в лесу растет, а по горам туристов водит..." -- "Сам такой! -- распалясь, орал Арсений и размахивал картой. -- Вот оно, ущелье, то самое, кто мне его показывал?" -- "Да не это ущелье, а вон то, изделие вы деревянное, стоеросовое!.."

Они поругались, а через час Дженкинс пришел мириться, признав, что, вероятно, имело место недоразумение, в котором никто не виноват. По его лицу было, впрочем, видно, что он остался при своем мнении, но желает продолжить игру. Для порядка Арсений немного побрюзжал и вновь воспрял духом. Да, лучший шанс упущен, но что ж... будут, наверное, и другие шансы. Если готовить для них почву со всей тщательностью.

Усталых, замерзших и сильно недовольных туристов удалось привести в приподнятое расположение духа без больших проблем. В порыве едкого вдохновения Арсений поведал им о коварном горном эндемике -- неприметной травке чах-чах, чьи флюиды, выделяемые обычно на закате, быстро доводят человека до анемии, оставляя его беззащитным перед бездушной жестокостью стихий. Когда на следующий день катера унесли круизных туристов на "Атлант", Арсений обнаружил, что стал очень популярен. Его подопечные расхваливали на все лады мудрую осторожность гида, благодаря которой они избегли верной смерти от лютого мороза и подлых флюидов. При этом получалось, что гид был изначально против опасной горной прогулки, а они... Что и говорить, даже старые хрычи расправили плечи, стараясь выглядеть настоящими героями-авантюристами, и наслаждались общим вниманием. Дамы ворковали, колыхались и кудахтали: "Милый Арсений, считайте себя в плену, мы вас теперь никуда от себя не отпустим..."

Шлюпка за Арсением не пришла. Нетрудно было догадаться, что его хотят использовать по полной программе, а главное, собираются держать подальше от "Нахального" по крайней мере до тех пор, пока из трюмов корвета вслед за поливитаминами не исчезнет и незаконный тмин. Арсения это более чем устраивало.

На сей раз штаб-квартирой послужила его каюта. Дженкинс притащил откуда-то второй мнемоусилитель, и в часы, выкраиваемые от светской жизни, оба прилежно изучали Твердь.

В первую очередь -- туристические объекты.

Главным из них до последнего времени считался заповедник с интригующим названием Ущелье Каменных Мумий. Лет двести назад, когда несколько государств, основанных разными группами колонистов, начали выяснять между собой отношения, вдоль ущелья, отличавшегося от себе подобных только тем, что по его дну шла дорога на перевал, и именно поэтому переполненного беженцами, скользнул луч летаргатора -- древнего варварского оружия, убивающего мгновенно и безболезненно. Люди просто окаменели. В буквальном смысле. А дальше произошло чудо.

Говорили о том, что "целям" элементарно не хватило "дозы". Может быть. Но вместо того чтобы мало-помалу разрушаться под действием времени, как случается со всякой органикой, испытавшей на себе действие летаргатора, мумии людей десятилетие за десятилетием сохранялись в неизменности, не подвергаясь эрозии и страдая разве что от камнепадов, лавин, мародеров и вандалов. Жизнь в них не прекратилась, но замерла почти на два столетия -- до той самой минуты, когда более двух тысяч мумий внезапно ожили, до полусмерти напугав экскурсантов и чрезвычайно озадачив биологов. Многие из них (не биологов, а оживших людей) судились потом с администрацией заповедника, требуя оплаты регенерации пальцев, варварски отломанных любителями сувениров...

Ясно было только одно: главная приманка для туристов уже три года как прекратила свое существование. Оставались горные курорты, купальные курорты, недоступный туристам заповедный материк, населенный гуманоидными аборигенами, и по сути все. Не показывать же гостям промышленную зону. Планета с репутацией дорогого и модного туристического рая могла предложить довольно ограниченный набор экзотики. У Арсения сложилось впечатление, что на Твердь теперь летают отнюдь не поглазеть, а "отметиться", может быть, даже не вылезая из катера.

В общем-то, конечно, из номера в отеле. А кто не беден и азартен -- из казино.

Дженкинс мотал головой, как атакуемая слепнями лошадь: "Не то... И это не то..." Если на Тверди вообще существовал шанс отличиться, то его надо было разглядывать в лупу. Вдобавок эту лупу еще предстояло найти.