|
|
Газета "Слово", Москва, №32, 2002
|
|
Писательская чета Марина и Сергей Дяченко из Киева широко известна на всем пространстве бывшего Советсткого Союза. Потому что любителей фантастики и фэнтези никакими границами не разделить. На ежегодном конвенте фантастов "ИНТЕРПРЕССКОН-2002" им была вручена премия "Бронзовая улитка" (вручается лично Б.Н.Стругацким) в номинации "Крупная форма" за роман "Долина совести" (издательство "ЭКСМО-Пресс", 2001). Еще одну "Бронзовую улитку" они получили в номинации "малая форма" за рассказ "Баскетбол". Следующей премией, которую получили Марина и Сергей, стала "Русская фантастика" - премия российского Интернета за лучший фантастический роман 2001 года. Им стал опять же роман "Долина совести".
Редакция газеты "Слово" поздравляет Марину и Сергея с победой!
Наш корреспондент беседует с лауреатами из Киева.
- Одни литературные критики называют вас представителями "магического" детектива. Другие - "крепкими писателями" отечественного фэнтези. Третьи - причисляют вас к цеху психологических фантастов. А кем бы хотелось быть вам самим?
Марина Дяченко. Мы не станем спорить с критиками, поскольку у каждого из них своя точка зрения. Начинали мы с фэнтези как жанра, в котором просторно воображению. Хотя на первых порах ограничивали себя рамками классического фэнтези с непременными для этого жанра мечами, рыцарями, словом, с того, что на тот момент казалось мне лично единственным достойным описания. В том мире правили маги, а потому невозможное оказывалось возможным , а человеческие проблемы рассматривались совсем под другим углом зрения. Это были первые наши фэнтези, юношеские не по возрасту, а по состоянию души.
Сергей Дяченко. Маринка говорит о ранних наших романах "Привратник" и "Шрам", и признаюсь, мне с самого начала было неинтересно жить в мире наших героев. С моей точки зрения, когда речь идет о жизни человека, об исследовании его души, потаенных желаниях, то жанр, будь то триллер, фантастика или фэнтези, особой роли не играет.
Одни и те же методы, одни и те же задачи, и то, о чем говорит Маринка, - магия, мечи и прочее - это всего лишь прием, который позволяет более живо, а иногда и более парадоксально исследовать эту самую жизнь и душу человека, ставить его в пограничные ситуации, когда он, сталкиваясь с проблемой выбора, должен высекать из себя, как искру из кремня, что-то такое, сидящее у него глубоко внутри, открывать потаенные закрома души.
М. Мы с Сережей сколько времени пишем, столько и сражаемся. Мне приходится отвоевывать у него каждого мага. Он их почему-то с самого начала органически невзлюбил. Я его понимаю, существует большая группа людей, которые считают, что если в книге появляется маг или дракон, то это низкопробное чтиво. Сам- то Сережа так не думает. Но на раннем этапе нашей совместной творческой деятельности каждого волшебника приходилось с великим трудом отвоевывать у соавтора.
- Давно вы начали писать вместе?
С. Восемь лет назад.
- А как давно вы женаты?
М. Девять лет назад.
С. Я хочу официально заявить, что могу в этом интервью шутить, иронизировать...
М. Он, как танк, предупреждает: я могу и проехаться здесь.
С. Безусловно, мы двигались вперед и раздвигали рамки жанра. От книги к книге - у нас около 15 романов, много повестей и рассказов - от первичного незамутненного романтического и лирического фэнтези произошел поворот к социальной фантастике или реалистической фантастике. Уже в романе "Пещера", действие которого, к моей радости, происходит в современном городе, действует самый обычный земной герой, наш современник. Другое дело, что ситуации, в которых он оказывается, не всегда укладываются в обычные рамки.
М. Антураж, как мне кажется, не принципиален, где бы ни находился человек, он все равно останется нашим современником. Мы не историки, чтобы реконструировать характеры других эпох, нам интересны на сегодняшний момент исключительно наши современники.
- Сейчас вы пишете социальную фантастику?
М. Вы знаете, термин "социальная фантастика" в устах некоторых людей - это почти ругательство, поэтому не хотелось бы расставлять красные флажки для ограничения рамок жанра. Сергей называет наши книги "реалистической фантастикой".
С. Я хочу вас спросить, "Мастер и Маргарита" Михаила Булгакова, что это такое? Несомненно, в "Мастере и Маргарите" есть элементы гротеска, но в целом это вещь реалистическая и считать роман гротесковым я бы не стал, но это мое личное мнение... Реалистическая фантастика - это исследование души человека и жизни человека в наших обычных обстоятельствах плюс какое-то допущение, плюс какой-то необычный ракурс, который позволяет высветлить по-другому проблемы жизни или какие-то душевные тайны, вот и все!
М. У нас вышел сборник повестей и рассказов, которые объединяет одна мысль, высказанная нашим другом-редактором, - он говорил, что в мире Гоголя существует на границе реального осязаемого мира тоненькая пленочка, за которой хаос. Если эту пленочку проткнуть иголочкой, то рядом с обыденностью обнаруживается совершенный хаос, первобытный, жуткий или прекрасный. И вот эта его фраза послужила толчком для написания нескольких рассказов, в которых раскрывается именно та ситуация, когда между осязаемым миром кастрюль и троллейбусов, сквозь тоненький ледочек стоит непонятно что.
- Хорошо, давайте поговорим о таком романном жанре, как "магический реализм". Его родиной почему-то считают Латинскую Америку, хотя, по моему убеждению, ярким представителем этого литературного направления был Н.В. Гоголь. Где у него проходит грань между реальным и ирреальным? Что такое наши сны - это реальность или химера?
М. Возможно, вы нам льстите в какой-то степени. Мой соавтор придумал для нашего творчества оригинальный термин, который называется "М-реализм".
С. В определении нашего творческого метода трудно дать некий однозначный термин. Что это такое? Может быть, магический реализм, а м.б., "метареализм", мне очень нравится это определение, а может быть, это "маринкин реализм", ведь я преклоняюсь перед талантом своей жены. На самом деле я думаю, что реалистическая фантастика и магический реализм - это в общем синонимы одного и того же литературного направления.
М. Нет, я думаю, что это не одно и то же, я не согласна с моим соавтором. Магический реализм - это одно, а реалистическая фантастика- это совсем другое.
- Я скорее соглашусь с Мариной. К реалистической фантастике я отнес бы "Альтиста Данилова", а магический реализм - это "Мастер и Маргарита", "100 лет одиночества"...
М. И это Гоголь! Хотела бы напомнить о замечательном украинском классике Михаиле Коцюбинском, авторе повести "Тени забытых предков", которая, к сожалению, почти неизвестна среди неукраинского круга читателей, незаслуженно замалчивается. А ведь это "магический реализм" самой высокой пробы. В реалистической фантастике все чудесное перетягивается в сторону реализма и "обытовляется" в нем, напротив, магический реализм "очудествляет" бытовое.
- В свое время некоторые романы братьев Стругацких или "Час быка" Ефремова приводили в смятение наши идеологические органы. В фантастике писатели в те липкие времена могли позволить такое, о чем нельзя было даже помыслить нашим соцреалистам. Сегодня во всех жанрах можно писать обо всем, о чем угодно и ни за что при этом не отвечать. По крайней мере порою возникает такое ощущение, что литература только и занята погружением читателя в "чернуху" жизни. У вас же как будто наоборот!
С. После атаки на небоскребы журналисты выискали такую деталь: Бен Ладен в юности увлекался американской фантастикой. В частности, романами Айзека Азимова, где среди прочих есть роман "Аль Каида". Речь в нем идет о человеке, который противостоит всему миру, навязывает этому миру свои представления и свои ценности. Некоторые аналитики считают, что Бен Ладен как личность во многом сформировался благодаря идеям этого романа. Вот такое совершенно чудовищное переплетение фантастики и реальной жизни произошло.
- А ваши герои являются примерами для подражания, ставите ли вы перед собой задачу воспитания личности?
С. Конечно. Хотя Маринка и накроет меня мокрым рядном, если я с пафосом начну говорить об этих вещах, но свою точку зрения выскажу. Профессия писателя сродни профессии врача или священника. Т.е. он соприкасается с жизнью, с самым сокровенным. И мы об этом, конечно, постоянно помним. Поэтому в наших книгах вы никогда не найдете смакования насилия или упоения "чернухой". Ничего такого, что не могла бы прочесть наша дочь. Ей сейчас шесть лет, но когда она вырастет, нам не будет стыдно за то, что мы написали.
М. Лично я никогда не задумывалась о какой-либо воспитательной нагрузке на наши тексты. Просто мы убедились в том, что наши друзья, родственники, - первый круг, скажем, близких наших читателей во многом созвучны с нами. И если мы пишем о том, что интересно нам, что представляется значимым и правильным нам и им, то и читатель нас поймет.
С. У нас бывают встречи с читателями, и люди говорят: "Спасибо! Мне было невыносимо тяжело и даже возникали мысли об уходе, но ваша книга подарила надежду, помогла разобраться во всем!". Для нас это самая высокая оценка.
М. У нас и другие были ситуации. К нам обращались и говорили: "Ну почему вы пишете так мрачно? Почему ваш бедный герой так страдает, мучается?" А мы не считаем, что пишем мрачно, мы считаем, что пишем светло.
С. В наших произведениях в финале может быть элемент трагический, но он очищающий. Было великое искушение у Шекспира сделать в истории о Ромео и Джульетте счастливый конец, но, если бы он так поступил, не получилось бы шедевра.
- Вы говорите, что у вас очень часто действие происходит в городе. Насколько город является героем ваших произведений? У Гоголя Петербург с его Невским проспектом едва ли не главное действующее лицо. И вообще, в полумистическом Петербурге Гоголь, как мне кажется, утратил магический реализм Малороссии. Вы живете в одном из красивейших городов Европы. Киев присутствует в ваших романах, угадывается?
С. Нет, у нас обычно действие происходит в неком условном городе. Но он таков, что каждый читатель может считать его своим. А что касается города, как одного из героев произведения, то в одной из последних повестей - "Кон" из сборника "Эмма и сфинкс" - присутствует живой театр как герой.
М. Этот театр является живым существом, достаточно жестоким, как всякий театр, ведь театр жесток по своей сути. А это воплощение театра в конкретном театральном здании, которое живет своей жизнью в современном городе. Конкретных городов мы не описываем, но в каждом эпизоде присутствует конкретный уголок Лондона, или Ялты, или Парижа и, конечно, Киева. Это не просто взятый из тумана город, а какой-то кусочек нашей жизни.
- Обладают ли ваши герои чувством юмора, помогающим преодолевать житейские невзгоды?
С. Чтобы ответить на ваш вопрос, я покажу вам удостоверение Ассоциации украинских писателей. Оно принадлежит нашему соавтору - черному магическому коту по имени Дюшес. Он живет в нашей семье и инициирует наше творчество. Благодаря ему появляются временами смешные вещи, хотя по большому счету нам они не всегда удаются. Задумываем комический роман, потирая руки от восторга, пишем, пишем, пишем, но постепенно он опять превращается в трагический. Вероятно, это я так довлею над Маринкой, потому что по первой профессии я - психиатр, человек очень суровый, тяжелый, и жизнь моя испещрена шрамами. А Маринка - светлое, озорное, воздушное существо.
М. Ничего подобного! Как мне кажется высший жанр, эталон всех жанров, - это трагикомедия. Если удается написать настоящую трагикомедию, когда и смешно по-настоящему, а потом это смешное вдруг оборачивается чем-то другим, вот это, с моей точки зрения, - высшее достижение, которое только может быть.
С. Есть еще такое оружие, как ирония, и, я надеюсь, оно незримо присутствует в наших текстах, а просто развеселить... Сейчас появилось столько псевдокомедийных телепередач, пошлость и вульгарность которых превосходит всяческую меру человеческого понимания.
- Я как раз об этом и спрашивал. У Булгакова или Маркеса смех в самой ткани романа. И нет даже мысли натужно развеселить уважаемую публику.
М. Это высший пилотаж, и мы стремимся к этому.
- Как вы думаете, скоро ли у вас получится подойти к этому? Ну хотя бы оказаться на полпути к Луне?
М. Не знаю, мы будем стараться. У нас есть замысел, как нам кажется, просто потрясающий. На уровне замысла мы ходили по потолку от удовольствия, что удалось такое придумать. Теперь встал вопрос о реализации этой задумки.
С. Мы сейчас находимся в некотором неврозе: удастся ли нам это написать? Причем это состояние, типичное для писателя, типичное для нас. Я хочу сказать, что мудрость жизни не в покорении вершин, а в процессе восхождения на них и в том, чтобы каждый день и каждый миг приносили творческое наслаждение. Вот наша жизнь: мое ежедневное творческое общение с Маринкой, с дочерью, с нашим замечательным котом, с нашими друзьями, с нашими читателями, которых мы любим и уважаем, среди них есть потрясающей чистоты и душевной тонкости люди, - это и есть наша Луна. Все остальное, кто знает, как сложится.
- Успехов вам и удачи!
С Мариной и Сергеем Дяченко беседовал Виктор Притула
© Марина и Сергей Дяченко 2000-2011 гг.
Рисунки, статьи, интервью и другие материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ПЕРЕПЕЧАТАНЫ без согласия авторов или издателей.
|
|
