Глава семнадцатая. ОСЕННИЙ ДЕСАНТ
Про “такое”, разумеется, думалось. И не раз. Но всё-таки надежды на хорошее было больше. В сто раз больше! Конечно же, Кап сейчас на своей Ллиму-зине, среди облачных городов и радуг, вместе с ипу-ннани и ипу-ддули. Рассказывает небось о своих приключениях каждый день.
И вспоминает друзей.
Его тоже вспоминали каждый день. И в институте Маркони на дощатых стенах, и над кроватью Сени, и в домах у всех ребят, и у профессора Телеги висели Антошкины фотографии. Маркони летом нащёлкал своим “Зенитом” кучу снимков.
Никитка смотрел на фотографию и спрашивал:
— Где Тошка?
Сеня сажал его на колени и говорил доверительным тоном:
— Далеко наш Тошка, Никитушка. За сто четырнадцать парсеков. У звезды Лау-ццоло...
Мама иногда тоже спрашивала Сеню:
— Пишет что-нибудь твой друг?
— А чего там писать, — вздыхал Сеня. — Это же всегда лень — сочинять письма-то...
— А на будущий год он приедет?
— Эх, кабы знать...
Потом, как водится, пришла осень. Память о летних событиях слегка отодвинулась под натиском школьных забот.
Осень была тёплая, яркая, с густыми веснушками листопада на тёмном асфальте. В середине сентября случилось несколько промозглых дней, но октябрь опять принёс ясные синие дни. Сеня, Варя, Матвей, Маркони и Уки ходили в школу в алых летних шапочках с вышитыми корабликами.
В конце первой недели октября Сеня и Варя вдвоём шли из школы по Тополиному бульвару. Разгребали башмаками слой сухих листьев, засыпавших асфальтовую дорожку.
— Смотри, как божья коровка, — сказала Варя и подняла круглый лист. Он был оранжево-красный с чёрными пятнышками.
— Хорошо, что нет западного ветра, — заметил Сеня. — А то вся осень провоняла бы дымом и резиной.
— Хорошо, — согласилась Варя. — Красиво сегодня, верно?.. Жаль, что Антошка не видел нашей золотой осени...
И дальше... Дальше было совсем как в полной, стопроцентной сказке. В десяти шагах от Вари и Сени листья взвихрились тремя столбами и превратились в двух мальчишек и девочку...
Ну, школьники как школьники. В синих спортивных брюках, в голубых куртках с откинутыми капюшонами, в пёстрых вязаных шапках-петушках.
Двое — незнакомые. А тот, что посредине, — Антошка...
— Привет, — сказал он улыбаясь. — Хорошо, что вы в ваших красных шапочках. Мы на них вышли прямо как на посадочные огни.
Не было ни радостных воплей, ни бурных объятий. Сеня подошёл к Антошке, взял его за горячие ладони. Подержал. Варя молчала рядом. Все помолчали. Антошка поглядел на девочку, что стояла слева.
— Это Света... Повернулся к мальчику:
— Это Валерик...
— Здравствуйте, — сказала Варя.
— Здравствуйте... — выдохнул Сеня.— Господи, ну как же хорошо, что вы прилетели.
Похожий на Андрюшу, только постарше, Валерик заулыбался. Смуглая, со строгим лицом и очень синими глазами Света серьёзно согласилась:
— Да, хорошо.
— Значит, выросла морковь? — спросил Сеня.
— Конечно! — воскликнул Антошка. — Мы бросили семена вниз, и там через неделю поднялись целые джунгли! Морковная ботва — как деревья! А сами морковки во-от такие! — он дурашливо развёл ладони. — Мы бы раньше прилетели, но надо было сперва научить Свету и Валерика земному языку. Ну и потренироваться в превращениях. Чтобы здесь, на Земле, уже без всяких трудностей...
Сзади раздались крики и топот. Это Уки, издалека узнав Антошку, мчались в вихре взлетающих листьев... Пошли, конечно, к Маркони. Пека радостно сообщил:
— Он уже совсем вылечился от любви к этой дуре! После нервного потрясения.
— Какого? — испугался Антошка.
— Когда улетел Лошаткин, — объяснил Сеня. — Ох, да вы же ничего не знаете!
— Как это не знаем? Всё знаем, — снисходительно сказала Света. — Он же теперь на Ллиму-зине.
— Как на Ллиму-зине? — не поверила Варя. И глянула на Свету слегка ревниво. — Он в Воронежской области!
— Ни в какой не в Воронежской, — засмеялся Антошка.— Он в племени уу-гы! И очень доволен. Он у них там генеральный жрец и верховный вождь. И главный богач. Сто корзин драгоценных раковин и четыре жены... А здешней его жене мы письмо привезли. Вот! — Антошка выдернул из кармана серую тряпицу. Развернул. Оказалось, что это вялый круглый лист какого-то растения. На нём чернели крупные буквы. — Смотрите!
Уки сразу сунули носы.
— Нехорошо читать чужие письма, — заметила Варя. Валерик разъяснил:
— Тут же никакой тайны нет. Он при нас писал, открыто. Просил купить конверт и бросить в почтовый ящик.
Чёрным, похожим на тушь соком на листе было выведено:
“Уважаемая бывшая супруга Венера Евсеевна! Поскольку я кардинально переменил образ жизни и нахожусь теперь на весьма удаленном от Вас космическом расстоянии, то ставлю Вас в известность, что прежняя наша совместная взаимосвязь больше не является действительной. Оставляю Вам в полное распоряжение магазин и прочее достояние, на что в своё время я написал бессрочную доверенность.
Все накладные, ордера и прочие бумаги и платежные обязательства в левом ящике сейфа.
Если пожалуют гости из налоговой инспекции, можете сообщить им, что я отбыл в неизвестном направлении вместе с ответственностью за прошлые деловые операции. Впрочем, держать место моего пребывания в тайне не имеет смысла. Планета Ллиму-зина, Чёрный лес в Заозёрном урочище, главный табор, седьмая от сухого дерева тыу-мга пещера (отдельная). Если сюда и прибудет налоговый инспектор, то земные финансовые законы здесь не имеют силы, а инспектора могут скушать.
Остаюсь с приятной памятью о прежнем нашем совместном существовании.
Генеральный жрец и верховный вождь
Пау-Итухатти-Пупуга (Степан Лошаткин)”.
— Значит, всё же улетел! — обрадовался Сеня. — И приземлился живой-здоровый!
— Ещё какой здоровый! — подтвердил Антошка.
— А Венера, выходит. Роману Гаврилычу наврала! — возмутилась Варя.
Пека пренебрежительно сказал:
— Она решила, что он от милиции скрывается. Вот и замела его след.
Олик рассудил:
— Теперь она прочитает письмо и придёт к выводу, что Степан Степаныч спятил. И объявит всесоюзный розыск.
— Не объявит, — возразил Сеня. — Какой ей смысл? Она же стала полноправной владелицей магазина.
Так они говорливой компанией двигались к Гончарной улице. Только Света и Валерик почти не говорили, оглядывались по сторонам: вот она, значит, какая, планета Земля.
— Это осень, — вполголоса сказал им Антошка. — Я её сам вижу впервые. А ещё бывает зима и весна...
Маркони, конечно, ужасно обрадовался. Включил на чердаке все лампы и электрический камин, потому что было теперь в этом щелястом помещении очень прохладно.
Варя сбегала за Матвеем. И вот вся компания; оказалась в сборе. (Только Никитки не было, но Сеня пообещал Антошке привести его позднее.)
Валерик и Света оглядывали институт. Света сказала с восхищением:
— Как тут здорово! — Она постепенно утеряла свою строгую сдержанность.
— Светлана, а кот-то где? — вдруг спохватился Валерик.
— Ой... — Света из-за пазухи выхватила что-то невидимое. В воздухе сверкнул искорка. Света щелкнула пальцами, и на дощатый пол шлёпнулся полосатый кот-подросток. С чёрным кончиком хвоста.
— 0-ой... Потап! — изумилась Варя. Остальные изумились и обрадовались молча. Андрюша взял Потапа на руки, стал гладить. Тот привычно заурчал.
— Мы его на ближней орбите выловили, — объяснил Антошка. — А потом он жил в пещере у Лошаткина. Потому что куда его было девать? В каплю кота надолго не превратишь...
— Вот Пим-Копытыч счастливый сделается! — сказала Варя.
— А давайте навестим Пим-Копытыча! — вскинулся Антошка.
— Давайте, — поддержал его Матвей. — А то старик совсем захандрил. Помирать собирается.
— Почему? — испугался Антошка.
— Скучает... К тому же пустырь начали сносить, левый край совсем уже разровняли. Скоро и до жилья Пим-Копытыча доберутся. А он говорит: “Никуда отсюда не пойду, тут и помру. Надоело по свету болтаться...”
— Но мы ему всё равно другое жильё подыщем, — пообещала Варя. — Ему и Потапу.
Маркони вдруг забеспокоился:
— Надо теперь заново стартовую площадку оборудовать. Там-то, у Пим-Копытыча, мы всё размонтировали. Придётся вас, господа ллимузинцы, с железной крыши отправлять, когда домой соберётесь...
— Мы сами отправимся, — засмеялся Антошка. — Мы теперь умеем... А вам первый раз придётся с крыши. Превратитесь в капли, а потом — внимание, старт!
— Мы? — удивился Сеня. А за ним остальные.
Света сказала чуточку обидчиво:
— А разве вам не хочется побывать на нашей планете?
Все, конечно, радостно завопили, что хочется. Только Варя призналась слегка кокетливо:
—Ой, я боюсь.
Света посмотрела на неё, шевельнула плечами.
— Ничего особенного. Мы сперва тоже боялись превращаться и лететь сюда. А это совсем даже пустяк...
Валерик спросил:
— Светлана, ты не забыла семечко?
— Вот новости! С какой стати?
— Что за семечко? — заинтересовался Сеня.
Антошка весело объяснил:
— От дерева лламу-вета. Удивительное такое дерево, оно даже в наших лесах редкость, а на Земле ни одного такого нет. Мы хотели его на пустыре посадить.
— Ты объясни людям сперва, чем оно удивительное, — перебила его Света.
— Оно... В общем, от всего плохого оберегает. Воздух очищает от всякого дыма и пыли. Жару прогоняет. Подышишь рядом с ним, и... ну, просто легче жить делается. А семена его помогают от всякой хвори. Поэтому уу-гы никогда ничем не болеют, они это средство давно разнюхали...
— Вот оно, семечко, — сказала Света и раскрыла ладонь.
Семечко было похоже на золотистый боб.
— Можно и правда посадить на пустыре, — сказал Олик. — Если там будет парк, больше гарантий, что молодое деревце не сломают.
Варя заметила с опаской:
— А если оно не впишется в планировку?, Возьмут да срубят, пока оно тоненькое. Решат, что случайно выросло...
— Оно растет очень быстро, — успокоил Антошка. — И срубить его трудно, ствол крепче железа. Разве что взорвать динамитом... Но на это, наверно, не решатся...
Потом Антошка посмотрел на Сеню. И они глянули в глаза друг другу.
“Ох, до чего же хорошо, что ты вернулся, Кап...”
“И теперь мы уже не будем расставаться надолго...”
