Владимир ТАЛАЛАЕВ
Топологии Миров Крапивина
Командорские мотивы
(Командоры, Учителя, Мастера, Творение)
В предыдущей главе, как вы уже заметили, говоря о чудесах, которые могут
творить современные ребята, мы не упомянули о странствиях Филиппа Кукушкина и
прочих Пограничниках, бродящих по соседним Граням Кристалла как по соседним
улочкам знакомого городка. Это не случайно. Во-первых, я не считаю Хождение по
Граням магией — это скорее полёт души, естественное состояние будущего
человечества, а не чудо. Естественное, как вдох. Помните?
"Серёжка кивнул:
— У меня это знаешь как сложилось в голове? Ну, такое понятие...
Одномерное пространство — это точка, это как бы человек внутри себя, и вот он
бросает взгляд на другую точку. Получается линия... А потом человек оглядывается — и возникает ширина плоскости, двумерность. А трёхмерное пространство — это как
взмах во все стороны! Когда открывается простор: и вокруг, и в небе, везде! —
Серёжка широко раскинул руки. И я сразу вспомнил, как он превращался в самолёт.
— А четвёртое?.. Четырёхмерное? — спросил я шёпотом.
— Это... будто вздох... — Серёжка и правда глубоко вздохнул, медленно
опуская руки. — Когда вбираешь в себя всё... всё, что близко и далеко, и
вообще... всё, что можешь представить..."
("Самолёт по имени Серёжка")
Вот таких вот ребятишек, способных ощутить многомерность, способных двигать
предметы взглядом или читать мысли на расстоянии (и т.д.) и решили спасать
Командоры. Помните, с чего всё начиналось? Правильно, с "Выстрела с
монитора":
"— ...Бытовала легенда о Командоре. О человеке, который ходит по
свету и собирает неприкаянных детей. И не просто детей, а таких, как Галька, со
странностями.
— Койво?
— Да... Именно им чаще других неуютно и одиноко в нашей жизни. Потому что
они опередили время... Так говорил Командор. Говорил, что они — дети другой
эпохи, когда всё станет по-иному. Тогда, в будущем, каждый сможет летать, причём
стремительно — на миллионы километров за миг. Люди смогут разговаривать друг с
другом на любом расстоянии и, значит, всегда быть вместе. Не будет одиноких.
Никто не сможет лишить другого свободы, потому что человек станет легко
разрывать все оковы — и природные, и сделанные руками... И у каждого будет
добрый дом во Вселенной, куда можно возвратиться с дороги... Это не мечта, а
просто будущее. Ведь всё на свете меняется, развивается, появляются и у людей
новые способности... Только способность к одиночеству не появится никогда,
потому что одиночество и вражда противны человеческой сути... Но до тех времён
ещё далеко, а мальчики и девочки со странными свойствами своей природы и души
нет-нет да и появляются среди людей. Как первые ростки. Их надо сохранить...
<...>
Может быть, такие ребята — ничуть не странные, а самые
нормальные. Может быть, наоборот, мир нынешних людей — странный, уродливый и не
даёт каждому открыть свойства своей души..."
Но разве только в спасении детей-койво проявляли себя Командоры? Вспомним
историю (см. "Заставу на Якорном Поле"):
"— Первый Командор дал сжечь себя, чтобы спасти для детей их
матерей-заложниц... Элиот Красс парусником таранил стальной броненосец, чтобы
тот не разрушил мирные дома на побережье...
<...>
А капитан Глас!
Его изрешетили на шоссе за то, что он вернул десятилетнему мальчику родителей!
Жив он остался чудом...
<...>
Тезис о том, что главная задача
командоров спасать особо одарённых детей? Глас просто вернул тезису изначальный
смысл: надо спасать страдающих. Так и делал Первый Командор... А то. что у
обиженных судьбой детей чаще бывают яркие вспышки нервных сил, это уже второй
вопрос...
— Гм... Прежний Командорский круг объявил бы ваши взгляды ересью..."
Вот так и пошло деление в Командорском движении... Вот как это
прокомментировано в статье Э.А.Тайквэнтера:
_______________________
"Это затем уже Командорство, как и всякая уважающая себя организация,
начнёт разваливаться на составные части, и частей этих будет три (ага, невольно
вспомнишь такое понятие: "Три источника и три составные части
марксизма"!):
1. Собственно Командоры (Элиот Красс д'Эспиноза и др.) — спасающие детей со
сверхспособностями во имя их счастья и прогресса всего человечества, мира,
если угодно;
2. Чёрные Командоры (Кантор и т.п.) — собирающие к себе детей со
сверхспособностями и развивающие эти их способности для применения в своих
корыстных интересах, зачастую — принося несчастья самим детям;
3. "Белые Гуси" (Корнелий Глас и Рибалтер) — спасение ВСЕХ детей,
угодивших в ЛЮБЫЕ неприятности. Вот этих-то и признали современные Командоры
Земли как лучшее руководство к действию! И вновь звучат вопросы:
И ещё, я долго думала над проблемой спасения детей, поставленной в
статье. Вопрос настолько сложен и неоднозначен, что порой у меня возникали
сомнения — разрешим ли он? Иногда мне кажется, что дети, окружённые вниманием,
пониманием и добротой, не подозревающие о том, каким страшным может быть
окружающий мир, выйдя в этот мир, окажутся беспомощными и беззащитными. Ведь не
всегда с ними будут те, кто их любит.
Елена ЕСИПОВА
альманах "Та Сторона" N 9
Ну почему же? По-моему, у таких детей два пути:
1. Действительно сломаться и ощутить одиночество в мире враждебности и т.д.
и т.п., как и предполагает автор, но тогда значит, что они так ничему и не
научились;
2. Самим стать новыми Учителями и Наставниками, Командорами, если угодно.
Причём я имею в виду не создание спецотрядов, Отрядов, Храмов Святых
Хранителей и т.д., а более узкую по специфике, но вместе с тем и более
широкую, обширную сторону Командорства: просто не пройти мимо слёз абсолютно
случайного ребёнка. Остановиться и помочь, забыв о собственных делах.
Помните? [например — см. выше комментарии про К.Гласа! -М.]
<...>
Впрочем, можно сказать об этом ещё ясней и прямее:
Сделайте, что можете, в меру своих сил. Например, помогите мальчику
отыскать пропавшего щенка. А если щенка уже не найти, хотя бы утешьте мальчишку
ласковым словом. Или скажите ему:
— Если хочешь, давай играть вместе...
Глядишь, он и засмеётся от радости.
Владислав КРАПИВИН
"Лето кончится не скоро"
И поймите, не в том ведь Командорство, чтобы в гордости и одиночестве бросать
вызов Вселенной или испуганно разочаровываться в жизни (перефраз из
Т.В.Кертиса), и не в том, чтобы одновременно стараться заткнуть все бреши
Мироздания собою, таким большим и значительным!
— Но зачем тогда мой дар!
— Тот, кто стоит на развилке, спросит —
туда ли я иду? Знающий скажет — да или нет. Но не скажет — почему. И не скажет —
как дойти, иначе нет смысло дороге.
Наталья ВАСИЛЬЕВА (Ниенна)
"Чёрные хроники Арты"
часть 2, "Моро"
Верно, всё верно! В идеале настоящий Командор — это не дорога, ведущая
строгим путём к определённой цели, и даже не Дорога, а скорее — дорожный
указатель: он указует путь, но идти по нему или нет — каждый решает сам.
Командор должен показать ВСЕ возможные пути, а Идущие пусть уже решают, какой из
них выбрать, избрать для себя...
Командоры пытались сочетать Пути Хранителей и Учителей одновременно. То,
что эти пути противоречат друг другу — не очевидно.
Inquo ALCHEMIST
FIDO 2:5020/122.50
Но — жизнь сложна, и не всегда можно ограничиться ролью дорожного знака.
Например — когда при тебе обижают ребёнка. И тут уже — в бой!"
_______________________
Однако бой — это не всегда война на физическом уровне. Ведь война за душу
ребёнка — разве не бой?.. А — за Справедливость? (И не надо говорить, что для
каждого Справедливость своя: есть ещё и Вселенская Справедливость!)
И разве не Командорским является утверждение Яшки (Белого шарика):
"Перед Бесконечностью, перед Великим Кристаллом все мы одинаковые
пылинки...
<...>
Но если... Всеобщая Гармония — это ведь когда
всему Кристаллу хорошо, да? Но тогда ведь и каждому в нём должно быть хорошо! И
большому, и самому крошечному! Чтобы каждый... Ну, чтобы у любого, кто живёт,
было как бы своё окошко, когда оно в домике светится. У всех-всех... А иначе
зачем она, эта Всеобщая Гармония?"
Понимаю, что "такого не достичь никогда"! Но может — стоит хотя бы
стремиться к этому?.. Ведь мир тогда станет хоть чуточку, но добрее... И не
будет уже повода вторгаться к нам всяким там Эмиссарам Кристалла (последнее
предложение — специально для тех, кто ищет в жизни только материальное, только
"шкурные интересы"...)...
И ещё. Разве только у Крапивина блистают Командорские Мотивы?! Возьмём вот
книгу Ниенны "Чёрные Хроники Арты" (в гос. издании — "Чёрная
Книга Арды"). Почему именно её? Да потому, что Ниенна категорически
заявляет о том, что она-де не приемлет учение Крапивина, и даже написала весьма
и весьма обидную поэму "Крапивинские Мальчики". Да только вот читаешь
Хроники — и на каждой второй странице так и хочется воскликнуть: "Ба, да
это же КРАПИВИН!" Тайквэнтер уже привёл цитату из Ниенны в своём
рассуждении о Командорстве и Командорах, да и я в главе
"Топологии-4..." приводил цитату из тех же Хроник, но сейчас хочется
обратить внимание на другое:
"Перед троном Короля Мира Манве поставили Мелькора. С презрительной
жалостью смотрел Манве на старшего брата своего, могущественнейшего из Айнур.
Издёвки Манве не достигли цели: Мелькор молчал. И Король Мира приказал снять
повязку с глаз мятежника, и молвил:
— Ныне увидишь ты, что будет с теми, кто посмел нарушить повеления
Единого и Могучих Арды, кто осмелился идти за тобой и сражаться с нами!
С вершины Таникветил взглянул Мелькор вниз, куда указывала рука Манве.
Мертвенно-бледным стало лицо его, и от ужаса и боли содрогнулся он, и страдание
исказило черты его, ибо в тот миг понял он всё.
Не все Эльфы Тьмы погибли в бою. Оставшихся в живых захватили в плен
Валар: ни Мелькор, ни Гортхауэр не знали этого. На том же корабле, что и
Мелькора, доставили их в Валинор; и ныне у подножия Таникветил, под стражей
Майяр стояли они, ожидая решения своей судьбы. Связанные, в изорванных чёрных
одеждах, были они всё же прекрасны, и звёздным светом горели их глаза.
И гордый Вала рухнул в ноги Королю Мира, младшему брату своему, и
взмолился:
— Пощади их! Я в ответе за всё, я! Я заставил их повиноваться мне, я вёл
их: что хочешь делай со мной, но их пощади! Я умоляю тебя!
И снова холодно усмехнулся Манве, глядя на своего поверженного врага, и
спросил:
— Раскаиваешься ли ты, ничтожный, в содеянном тобою?
— Да! — с отчаяньем выкрикнул Мелькор.
"Может хоть такой ценой я смогу спасти их?"
— Признаёшь ли ты мудрость и величие Валар?
— Да.
— Признаёшь ли ты, что пытками и гнусным чародейством обращал ты в
мерзостных Орков прекрасных Детей Единого?
— Да.
— Признаёшь ли ты, самозванец, что объявил себя Властелином Всего Сущего?
— Да.
— Признаёшь ли ты, что пришёл в Арду, неся злобу и зависть в сердце
своём, что хотел подчинить себе весь мир, населив его собственными
отвратительными созданиями?
— Да, да, — стонал Мелькор, — я всё признаю, я признаюсь во всём — только пощади их! Смилуйся над ними — и я стану слугой Валар!
И спросила Варда:
— Признаёшь ли ты, что только из чёрной зависти к Творцу Всего Сущего и
желая умалить величие Его вёл ты лживые речи об иных мирах? [выделено мною -М.]
— Признаю, — голос Мелькора звучал глухо; он закрыл лицо руками.
"Только бы они не слышали этого, только бы не видели, только бы..."
— И ложью этой хотел ты смутить сердца Верных, хотя знал, что до Арды не
было ничего, кроме Единого и Айнур, и что за гранью Арды — только пустота и
тьма?
— Да...
— И ты ничего не видел в пустоте?!
— Ничего, — хрипло выдохнул Вала.
— Громче!
— Ничего! — крикнул Мелькор. — Я признаюсь, что лгал! Только пощадите,
пощадите, пощадите!
Потом он уже не слышал ни вопросов, ни своих ответов. Он только твердил:
"Да... да..." Да, Илуватар — единственный Творец; да, Мелькор вершил
только зло; да, он хотел исказить замысел Творения; да, он умел только
разрушать, но не созидать; да, он ненавидел всё живущее; да, звёзды — творение
Варды; да, да, да... Он отрекался от всего, что видел и знал, он обвинял себя во
всех возможных и невозможных преступлениях; он уже не понимал, что говорит, и
только одна мысль лихорадочно металась в его пылающем мозгу: теперь их должны
пощадить, он заплатит за них собой, иначе они умрут — ведь они выбрали путь
Смертных... Пусть лучше его Валар обрекут на вечные муки — он ведь бессмертен и
не сможет умереть, какой бы страшной ни была казнь... Но останутся те, кто
продолжит начатое им... Останутся...
Наконец, Король Мира удовлетворённо кивнул и сделал знак Тулкасу. И
вывели Мелькора за золотые врата столицы Валинора, Валмар. И в Совете Великих,
Маханаксар, на троны свои воссели Могучие Арды; но Ауле не было в их кругу, и на
его трон усадили Мелькора. И слуги Могучих, Майяр, собрались по приказу Манве:
хотел он, чтобы и они видели и слышали всё.
И так сказал Манве, Король Мира:
— Повтори слова свои, что говорил ты нам. И пусть слышат тебя все.
И Мелькор повторил. Глухо и тяжело, мёртвым голосом говорил он. И Валар,
И Майяр, и три вождя эльфийских племен, стоявшие тут же — Ингве, Финве и Элве —
слушали и запоминали.
Он предавал себя, чтобы спасти своих учеников. И когда умолк он, одна
только мысль была у него: "они не слышали этого..."
Когда Человек (человек ли, бог, айнур — какая разница!) добровольно клевещет
на себя, чтобы спасти учеников своих — разве это не поступок Командора?! Когда
принимает на себя обвинения в том, чего никогда в жизни не делал — лишь бы они
остались бы живы — это не Командорство?..
И Первый Командор поступил так же... А знаете, чем это нередко кончается?
"...Снова Манве подал знак, и в Кольцо Судьбы ввели Эльфов Тьмы,
числом двадцать один; и было среди них двое дев-воительниц. И, обратившись к
Мелькору, сказал младший брат его, Манве:
— Валар справедливы и милосердны. Мы слышали слова твои и видели
раскаянье твоё. Ты будешь прощён, и получишь свободу. Станешь ты одним из нас, и
займёшь по праву трон в Маханаксар. Знания твои будут служить Великим, и Детям
Единого, Перворожденным, дашь ты их во искупление злодеяний твоих. Клянись!
И Мелькор дал клятву. И сказал Манве:
— Смотри — теперь ты на троне, равный нам. И будет так отныне. Прощение
Великих будет даровано тебе, но прежде пусть деяния твои станут порукой словам
твоим.
И, кивнув в сторону пленных, прибавил:
— Убей их. Сам. Своими руками. Их кровь да искупит вину: убей.
И тупое отчаянье оставило Мелькора; боль и гнев исказили лицо его, и он
прорычал:
— Нет!
Воцарилось молчание. И в Кольце Судьбы перед троном Манве стояли Эльфы
Тьмы; но смотрели они только на Мелькора, Учителя своего, и он смотрел на них. И
с ужасающей ясностью понимал: всё было напрасно. Пощады не будет."
Так что же: жертвы напрасны? Или просто мир так жесток, что, сожрав жертву,
готов проглотить на закуску и защищаемых Командором?! А затем — смачно
отрыгнуться фразой: "Имён не осталось: приказано забыть..."!
И что тогда делать Командору среди этой безнадёжности? Как быть? Что
остаётся?.. Принять на себя их боль, чтоб хотя бы уменьшить их страдания, если
уж больше ничего не поделать. Но — и ученики при этом могут взять на себя боль
Учителя...
"...За скованные руки на цепях повесили их на горе Таникветил. И
орлы Манве кружили над вершиной, и, снижаясь, когтями рвали их тела. И Мелькор
видел это. Если бы он и захотел отвести взгляд, то не смог бы сделать этого:
подле стоял Тулкас, зорко следивший за пленником. Но если бы и не было рядом
стража, он не закрыл бы глаза: он хотел видеть, чтобы запомнить навсегда. Все
силы свои отдал он им, своим ученикам. Они избрали смерть; но смерть не
приходила, и он не мог дать им даже этого. Он мог только смотреть. Ремни
стягивали грудь его так, что больно было даже дышать; цепи впивались в его тело,
но он не чувствовал этого; на руках его вздулись жилы, и кровь брызнула из-под
наручников. Он был беспомощен. И тогда он открыл мозг свой мыслям их, и сердце
своё — страданиям их...
"— ...Вы принимаете дар смерти, великий и страшный дар; не проклянёте
ли вы меня за этот выбор?
— Нет; мы сами выбрали путь. Другого отныне для нас нет.
— Загляните в себя. Нет ли в вас страха и сомнений?
— Нет, Мелькор. Мы с открытыми глазами выбираем дорогу, и никто из нас
никогда не скажет, что лживыми словами ты привлёк нас на свою сторону. Я знаю
сердцем, что ты говоришь правду. Мы сделали свой выбор..."
"За что, за что их — так? Неужели никто не скажет:
"довольно"?! Какая боль... Я виновен во всём; я должен, должен был
защитить их — а теперь не могу даже дать им быстрой смерти... Лучше бы мне
висеть там!" Он ненавидел Единого, ненавидел Валар, но более всего — себя
самого. Он проклинал себя. Он смотрел, не отводя глаз, зная, что никогда не
сможет ни забыть, ни простить себя. И тогда, как вздох, как стон, донеслись до
него слова — мысль:
— Не казни себя, Учитель. Те не виновен ни в чём: мы сами сделали свой
выбор; мы — Люди, и платим за это собой. Так было всегда. Не мучай себя, мы
умоляем: нам больно... Мы ведь слышим тебя...
И последним усилием он закрыл от них свой мозг, свои мысли. Они умирали
долго, и он видел это; седыми стали волосы его, мертвеннобледным — лицо его; и
таким он остался навсегда."
Так как? Первого Командора не напоминает?!... Сгоревшего на костре...
Далее — сугубо в скобках упомяну, что на протяжении Хроник не раз и не два
поминается-упоминается Дорога. Примеры? А вот хотя бы ближайший, первым под руку
подвернувшийся:
"...Смотри: перед тобой Путь — льдистый светлый клинок-луч; ступи на
него — Врата открыты, ты свободен — словно огромные крылья за спиной. Это конец
— это начало — это неведомый дар... Это — Вечность смотрит тебе в лицо
аметистовыми глазами сфинкса..."
А вот — ещё пара-тройка цитат:
"Вначале был взгляд.
Взгляд человека, не привыкшего делить людей на друзей и врагов, подлецов
и героев, Чёрных и Белых. Не привыкшего слепо верить никому и ничему.
...Мы сами стесняемся признаться себе, что играем всю жизнь. Играем
тайком от самих себя. Уверяем себя, что это только наша выдумка, сказка, это
только наше... и — восхищаемся теми, кто свою сказку, свою игру смеет открыть
другим, мучительно завидуем им: ведь это же так трудно — раскрыться, ведь будут
бить, а что страшнее — смеяться будут — те, кто не посмел. Те, кто побоялся
сделать это сам. Да, не каждый поступит так; но ведь и один удар — боль... И всё
равно — игра, мечта, сказка с нами. До конца.
Только — насколько сказка? Насколько — игра? Когда-то говорят, Джон
Рональд Руэл Толкиен получил интересный отзыв от одного из своих собеседников —
"не Вы написали "Властелина Колец". И он был рад, что кто-то ещё
понял это."
"Когда-то Бальзак говорил, что "Человеческую комедию" ему
продиктовал его призрачный двойник. И "чёрный человек" подтолкнул
Моцарта к созданию "Реквиема".
Что же это? Может — воображение творца. Может — иное бытие, которое не
все способны видеть...
А если — все? И каждый видит по-своему: свою грань единого целого, или,
как принято сейчас говорить, своё отражение. Но большинство всё же идёт за
Ведущим. Им может быть писатель, создавший сказку о своём видении (а кто и как
развернул это видение перед ним?) — и в результате восторг, восхищение красотой
изложения и талантом автора ослепляет и велит видеть только так..."
"Мы не стремимся развенчивать одних и превозносить других, не
подменяем чёрное белым: просто — у побеждённых (а побеждены ли они?) никто,
никогда и ничего не спрашивал. Летописи пишут победители, и летопись победителей
— "Сильмариллион".
Мы не придумывали лихих сюжетных наворотов, не нагромождали ужасов: война
жестока и без того, мы все просто привыкли к мысли об этой жестокости...
Смотрите же, как это — первая в мире война. Смотрите, те, кто делал из
Арды — игру, кто с восхищением читал о победе над Врагом, кто "предвкушал
счастливую развязку — цена победы такова."
И, может быть, вы задумаетесь об этом. О том, почему побеждённые могут
оказаться выше победивших."
"Смотрите: справедливость, не ведающая милосердия, обращается в
бессмысленную жестокость."
"Кто знает, кто скажет, когда появилась в Арде Книга, что стала
памятью мира? Знающий язык Великой Мудрости мог прочесть в ней слова о тайнах
Эа, о том, как рождался из Тьмы — Свет, о том, как был создан мир. Может, Книга
древнее Арды, может появилась вместе с миром... Чьи руки касались её в пору
юности мира — только ли руки Мелькора? Или эта Книга была создана его мыслью и
памятью? Кто знает это ныне? Мудрые молчат, и видящие говорят: "Это скрыто
от нас". Быть может, знает это лишь Властелин Тьмы — но кто шагнет за
Грань, чтобы спросить его, кто из живущих сможет вернуться назад и рассказать?
Книга, которую пишет время, Книга истины, чей язык внятен всем, но
немногие видели её. Тайны земли и звёзд хранит она, и даже Владыка Судеб не
знает всего, о чем повествует она.
Кто расскажет, почему идущие Путём Тьмы хранят Книгу Памяти? Может,
потому, что вставшим под знамёна Скорби не дано забыть ничего. Может, потому,
что Тьмой рождены память и скорбь, свет и истина... Говорят, Книга сама избирает
Хранителя, и немногим под силу это тяжкое бремя. Может быть, лживое слово и
деяние могут обмануть чувства, разум и сердце, можно лгать самому себе и верить
в эту ложь, но Книга не лжёт никогда.
Книга существует, пока существует мир — а, быть может, жив мир, пока
существует Книга.. Кто знает? — но эта связь неразрывна, как те связи, что
держат Арду, как единое целое. Никто и никогда не сможет изменить ни слова в
Книге Истины, даже всем сердцем желая этого, как невозможно повернуть вспять
реку Времени. Деяния идущих путём Тьмы и Света, деяния славы и позора, деяния
справедливости и беззакония, добра и зла — обо всём этом говорит Книга. Можно
скрыть деяние от людских глаз и от глаз Бессмертных, но читающий Книгу увидит
истину."
Ну как — Владислава Петровича не напоминает?.. А разговор Мелькора с Ауле —
разве это не разговор Мастера-Творца с другим Мастером, которого запугали до
смерти. Кто именно запугал? Не всё ли равно — Единый, НКВД или Контора:
"— Замолчи! — с отчаяньем выкрикнул Ауле. — Неужели ты ещё не понял:
всё должно быть по воле Единого, а не так, как хотим мы!..
Он осекся.
— Что? — потрясённо спросил Мелькор. — Что ты сказал?
Ауле в ужасе посмотрел на него.
— Ничего... — голос его дрожал. Он судорожно вздохнул и добавил отчётливо
и резко:
— Ничего. Я Не Говорил. Тебе показалось.
— Повтори.
— Мне нечего повторять!
— Не бойся. Я понимаю. Я помогу тебе, обещаю.
Мелькор хотел взять Ауле за руку, но тот отмахнулся, заслоняясь словно от
удара:
— Что ты понимаешь?
— Да, у Эру есть ещё силы карать тех, кто не повинуется ему. Я знаю, что
это. Переступи через страх. Я помогу тебе. Поверь, все вместе мы сильнее его. Мы
свободны. Он увидит это. Он поймёт — должен понять. Не бойся. Поверь себе. —
Мелькор говорил мягко и успокаивающе, но в глазах Ауле были только ужас и
отчаянье.
— Уходи, — выдохнул он, наконец.
— Идём со мной. Тогда Эру не сможет помешать тебе.
Лицо Ауле мучительно исказилось:
— Уходи, — хрипло выдохнул он. — Я прошу тебя. Я ещё приду к тебе, приду,
только уходи сейчас.
Мелькор покачал головой: — Ты никогда не придёшь. А когда мы снова
встретимся...
Он отвернулся и повторил глухо:
— Когда мы снова встретимся...
— Уходи! — крикнул Ауле.
Теперь он сидел на земле, стиснув голову руками, раскачиваясь из стороны
в сторону. Потом поднялся, и, Мелькор увидел его пустые глаза. Голос Кузнеца был
ровным и безжизненным:
— То, что противоречит Замыслам Единого, не должно существовать.
Он поднял руку.
— Остановись! Если ты сделаешь это, тебе больше никогда не услышать голос
Арты... Выслушай меня, я умоляю!
"Силой ничего не сделать, нельзя... Насилие рождает зло. Он должен
понять!.."
— Не нужно бояться, слышишь? Поверь мне, никто не может запретить
творить. Но если ты начнёшь разрушать, оправдывая это тем, что — так велел Эру,
грань добра и зла исчезнет для тебя. Останется только воля Эру, и ты воистину
станешь слепым орудием в руке его... И ты перестанешь быть Творцом! — яростно
выдохнул Мелькор.
— Замолчи... я не должен слушать тебя! Уходи! Слышишь, уходи!
...Огонь рванулся из трещин в земле, и через несколько минут на месте
долины было только озеро пламени — как воспалённая рана. И показалось Ауле — то
ли вздох, то ли стон самой земли услышал он.
А потом наступила оглушительная тишина. И Кузнец спрятал лицо в ладонях,
не в силах вынести взгляда Мелькора, потому что в глазах Крылатого не было
ничего, кроме боли и жалости.
...И всё же где-то есть она — долина Поющего Камня. Люди Востока
рассказывают о ней, и были Эльфы, видевшие её и слышавшие Песнь Камня. Впрочем,
предания Эльфов не говорят об этом. Но отголосок памяти живёт в имени
эльфийского королевства Гондолин — Земля Поющих Камней..."
А вот — сравним текст Ниенны с текстами Крапивина и Толкиена:
Ниенна:
"И возник у Айну Мелькора замысел создать свой мир, и родилась в
душе его Музыка, мелодией вплетавшаяся в Песнь Миров. Таков был замысел: мир
будет новым, непохожим на другие. Будет он создан из огня и льда, из Тьмы и
Света, и, в их равновесии и борьбе будут созданы образы более прекрасные, чем
видения, рождённые музыкой Айнур и Илуватара. В двойственности своей будет этот
мир непредсказуем, яростно-свободен, и не будет он знать неизменности бездумного
покоя. И те, кто придут в этот мир, будут под стать ему — свободными; и огнём
творчества будут зажжены их сердца...
И показался этот мир Мелькору прекрасным, и радость переполняла его, ибо
понял он, что способен творить.
Так перестал Илуватар быть единственным Творцом. Тогда вернулся Мелькор в
чертоги Илуватара, и музыка была в душе его, и музыкой были слова его, когда
говорил он Эру и Айнур о своём замысле. И была его музыка прекрасной, и,
поражённые красотой её стали Айнур вторить Мелькору — сначала робко и по-одному,
но потом лучше стали они постигать мысли друг друга, и всё согласнее звучала их
песнь, и вплетались в неё их сокровенные мысли.
И хор их встревожил Илуватара, ибо услышал он в Музыке отзвук Песни
Миров, о которой хотел забыть. И в гневе оборвал их песнь Эру, и не пожелал он
слушать Мелькора, но решил создать свою Музыку, дабы заглушить Музыку Эа...
<...>
И две темы сплелись, но не смешались, дополняя друг друга,
но не сливаясь воедино. И сильнее была Музыка Мелькора, ибо с ней в Пустоту
врывалась сила Эа, та Песнь Миров, которой рождена была Музыка Крылатого, дающая
бытие, изгоняющая Ничто. И увидел Эру, что Крылатый победит в этой борьбе, что
велика сила его, и не в Едином источник этой силы."
Толкиен — перечитайте "Айнулиндале" в "Силмариллионе":
слишком уж длинная цитата получается!..
Крапивин (из "Белого шарика..."):
"Это была мелодия, похожая на ту, что пришла к Яшке в комнате Полины
Платоновны. Только бесконечно более глубокая, полностью берущая в плен. И в душе
от неё небывалая радость и обмирание... [от себя замечу сразу, что это
Мелодия Творения, Мелодия Жизни, а никак не Смерти! М.]
— Это Всеобщая Гармония? — прошептал Яшка.
— Нет, что ты...
Да, не было полной гармонии, не было радости Всеобщего Резонанса. Потому
что среди чёрных зеркал открылись щели, из них дохнуло страхом неведомого, это
же неведомое зазвучало в музыке. Но страх не унижал, не заставлял спрятаться, а
звал в свою глубину: в провалах межпространственного вакуума была жуткая, но
притягательная тайна. Из этих провалов метнулись, выросли веерные лучи,
превратились в ломкое переплетение разноцветных бесконечных плоскостей,
зазвенели неслышно и оглушительно, и в звоне их отозвалась вся неохватность
многомерных пространств. В этом переплетении, в этой звонкой мелодии был
какой-то скрытый смысл. Ещё чуть-чуть, и Яшка уловил бы его. И одним движением
пальца, одним импульсом перестроил бы звучащий, тревожный и зовущий к себе мир.
Сделал бы его ещё лучше! Он чувствовал в себе такую силу!..
— Хватит! — громко сказал за спиной Красный шар... [Вот так всегда:
только начнёшь творить — а тут тебе по голове "БАМС!" — "НЕ
ЗАРЫВАЙСЯ! НИЗЯ!..". Такой облом... Эру тоже так поступил... М.]"
Ну, чем не Музыка Айнур из "Сильма..."?! И чем желание Яшки
изменить Мир к лучшему отличается от точно такого же желания Мелкора —
Возлюбившего Мир?!
А вот на сцене появляются и те, кто готов запретить любое Творение (вновь
цитата из Ниенны):
"В то время пришёл к престолу Эру Манве, тот, кто был младшим братом
мятежному Айну в мыслях Илуватара; и так говорил он:
— Могуч среди Айнур тот, кто имя Мелькор избрал себе — Восставший в мощи
своей. Но гордыня слепит глаза ему и мятежные мысли внушает ему, будто может он
сравняться с Великим Творцом Всего Сущего. Верно, недаром скрывает он от нас
мысли свои; должно быть, недоброе задумал он...
И милостиво кивнул Илуватар, и сказал он себе: "Вижу Я, что нет в
душе Манве мятежных мыслей. Потому в мире, что создам Я, да станет он Королём,
ибо покорен он Мне и станет вершить волю Мою в мире, который создам".
Слепы для Тьмы были Айнур; но были среди них те, кто видел во Тьме,
однако видел и желания Илуватара. Поэтому пришла к престолу Эру Айну Варда и
сказала:
— О Великий! Я вижу то же, что и Мелькор. Но, если такова воля Твоя,
прикажи — и я не буду видеть.
И рёк Илуватар:
— Ты вольна видеть, что пожелаешь. Но прочие должны видеть лишь то, что
желаю Я. Да сделаешь ты — так.
И, склонившись перед ним, так сказала Варда:
— Могуч Айну Мелькор, и мысли его скрыты от нас. Но думаю я, что мысли
эти опасны нам, потому и таит он их. Не нам, слабым, совладать с ним. Но Ты
всесилен: укроти же его, дабы не смущал он прочих мятежными речами своими и не
делал зла. И так ныне скажу я: я отрекаюсь от него навеки, ибо нет для меня
ничего превыше великих замыслов Твоих. И, если сочтёшь Ты отступника достойным
кары, да свершится над ним Твой правый суд.Да будет воля Твоя.
И милостиво кивнул Эру; и с поклоном удалилась Варда. Тогда так подумал
Илуватар: "Вижу Я, что постигла Варда мысли Мои, и покорна она воле Моей.
Потому в мире, что создам Я, да станет она Королевой, дабы изгнать
из душ прочих мятежные мысли"."
А напоследок рискну привести-таки злесь мини-поэму Ниенны "Крапивинские
Мальчики" с теми комментариями, с какими она идёт в сборнике "Песни
Дороги" т.3, без изменений. Ведь это тоже — некоторый своеобразный взгляд
на вопросы борьбы с несправедливостью и на борцов за справедливость, так что в
рамки обсуждения Командорской темы очень даже и вписывается:
"Боюсь, что эта песня нуждается-таки в небольшом пояснении
редколлегии сборника. Во-первых — цитата из Ниенны (в смысле — из того, что она
сообщила нам, вручая дискету с набраным текстом песни): "Не думаю, что этот
текст подойдёт вам, т.к. хоть он и назван "Крапивинские мальчики", но
— он не о тех, реальных крапивинских ребятах, а о тех любителях ролевых Игр,
которые, прикрываясь цитатами из Толкиена и Крапивина, делят мир на чёрное и
белое, забыв о множестве цветов и оттенков, воюют с Тёмными, не заботясь,
порядочны ли методы борьбы, не задумываясь, игра сейчас или жизнь...". Что
к этому можно добавить? Пожалуй, лишь то, что Ниенна Московская сама была
участницей "Хоббитских Игрищ", в игре была Тёмной, действуя на стороне
Мелькора, но сколько же благородства было в её деяниях! Сейчас Ниенна готовит к
выходу книгу "Чёрные хроники Арды", где как раз идёт история
Средиземья с точки зрения Тёмных.
Надеюсь, что Настоящие Крапивинские Ребята да и сам Владислав Петрович не
обидятся на этот стих только из-за названия, поймут, что к чему.
А тем, кто готов во всём увидеть только плохое, мы дадим такое
"оправдание": считайте, что мы просто решили дать слово и оппозиции,
чтобы ни один шериф Дорожного патруля не смог упрекнуть нас в предвзятости...
Крапивинские мальчики
Всем нерасуждающим юным героям Игр посвящается.
...А солнце плещется в реке,
И горн, трубя, зовёт на бой,
И деревянный меч в руке —
Или гитара за спиной:
Вы на мечи сменили мячики,
Вы гордо выступили в бой —
Идут крапивинские мальчики,
Вполне довольные собой.
Не зная слова "компромисс",
Не признавая середины,
Идёте вы, не пряча лиц,
Уверенно-непобедимы.
Дорога без конца ведёт
Сквозь все миры и отраженья:
Покуда в мире зло живёт —
Покуда Враг ещё живёт,
Вы продолжаете сраженье.
Вы на мечи сменили мячики,
Вас не страшат ни боль, ни кровь:
Идут крапивинские мальчики,
Вершащие судьбу миров!
Шагай, крапивинский солдат,
Вперёд — без страха и сомненья;
Не думай: Мастера решат —
В Совете Мудрые решат,
С кем завтра примешь ты сраженье.
Но вдруг — проснёшься ты с утра
И осознаешь с чувством странным,
Что видишь — это не Игра,
Пойми, что это не игра,
Хоть меч остался деревянным.
Вы на мечи сменили мячики,
Неведом вам ни стыд, ни страх:
Идут крапивинские мальчики —
Вперёд! вся жизнь для вас — игра.
Шагай, крапивинский солдат —
Клинок решает все проблемы!
...Но мир страшнее во сто крат —
Но мир сложнее во сто крат
Привычной чёрно-белой схемы;
И, если благороден враг,
А светлый рыцарь режет горло,
Коль будет новая Игра —
Кем в ней тогда, на этот раз,
Ты станешь — Белым или Чёрным?
Вы на мечи сменили мячики,
Никто с дороги не свернёт:
Идут крапивинские мальчики —
Кто против вас, тот будет мёртв!
А если выбрал путь иной,
То будет скорою расплата:
С мечом в руке перед тобой
Стоит крапивинский герой,
Каким и сам ты был когда-то:
С непримиримостью святой,
В священной ненависти к Чёрным —
Он вызовет тебя на бой,
И ты, в бою с самим собой
Падёшь, своим клинком сражённый.
В последний миг ты вспомнишь всё,
И в мальчике узнаешь — брата,
Но он, скривив в усмешке рот,
Удар последний нанесёт,
Как это сделал ты когда-то.
Вы правый суд вершить назначены:
Да сгинет Тьма — да будет Свет!
Идут крапивинские мальчики,
Неунывающие мальчики...
Вы все — крапивинские мальчики,
В пятнадцать — или в тридцать лет.
Ниенна
Комментарий того, кого можно было бы назвать КМ. Только что значит
"настоящим"? Они все живые!
С точки зрения авторского комментария, приведённого выше, звучит
неплохо... первая часть... с поправкой на то, что Н. как минимум не читала
последних крапивинских вещей типа "Сказки о рыбаках...". Иначе
абстракция на тему "крапивинские мальчики" смотрится странно, потому
что подразумевает, в-основном, одну "Голубятню...", отличающуюся,
конечно, завидным экстремизмом, но не без причин.
Однако, в последующих строках произведения Н. разворачивается эпос,
типичный по настрою для неё самой и для упомянутых "Чёрных хроник". С
таким же успехом мотивы битвы с самим собой и за справедливость можно найти у
Муркока — не менее эпично и даже более трагично, но при чём тут Крапивин-то, а?
Крапивин никогда не делил мир на чёрное и белое — это слишком узкое понимание
его книг — типичное для многих детей, я не спорю, однако двоичный вывод можно
сделать из любого произведения — из тех же ЧХА. Из последних даже проще: слишком
слезливо они написаны, в стиле "пожалейте нас, бедных". Крапивинские
герои не хотят, чтобы их жалели, они хотят жить — и первыми не лезут в драку.
Вспомним Каховского в троллейбусе? А первым начал не он!! И попробуйте оправдать
мотивы тётки, схватившей за руку мальчика только из-за того, что, привыкши
судить по себе, она заподозрила его в мелком мошенничестве и решила проявить
бдительность!
Что же касается исходов хоббитских ролевых игр, то я что-то не припомню
ни одной победы светлых три года подряд: 1991-1993. Уж не рискнёте ли вы назвать
таковой разнос Ангбанда толпой пьяных мужиков из племени людей, которым хотелось
порезвиться? Без правил и ограничений? Достойное деяние Черниховского прославило
светлые силы на века и нанесло сокрушительный удар по беззащитной психике
тёмных! Они, видимо, до сих пор дрожат — так дрожат, что на КАЖДОЙ игре срочно
начинают резню, пока чего доброго светлые не одумались и не пошли устанавливать
справедливый порядок. Что касается в жизни, то опять-таки, не припомню
крапивинистов, которые шли бы поджигать дома и т.д. Да, они не отличаются — МЫ
не отличаемся конформизмом, но и экстремизмом тоже. Потому прошу всех имеющих на
дисках текст данного стиха, провести контекстный поиск с заменой слова
"Крапивинские" на слово "Ниенновские". Ныне, присно, и во
веки веков. ФИДО.
Антон Топольков"
От себя хочу лишь добавить, что Топольков с истинно молодой горячностью
немного зарывается в своих комментариях, но если отбросить его непосредственные
укусы в адрес Ниенны как личности — то остальные замечания его более чем
справедливы. Однако за манеру подачи информации я всё-таки перед Ниенной за него
извинюсь. Но — только за это...
Так как — у Ниенны ничего Крапивинского нет?!
И всё-таки — специально для тех,кто любит и ценит книги Крапивина: если вы не
читали ещё "Чёрные Хроники Арты" Ниенны — почитайте. Там отнюдь не
"сопли" или "слёзы", как говорит Топольков, а отголосок
древней боли. И Командорских мотивов здесь — более чем достаточно. Просто надо
вспомнить простую истину: можно любить или не любить самого человека, но книги
его от этого хуже не станут. И если страницы напоены болью и стоном за живших и
ныне живущих, то что это — истерия или попытка ЗАЩИТИТЬ, заслонить собою... Это
есть в Хрониках, и это же кочует из книги в книгу по всему Великому Произведению
Командора Дороги: Владислава Петровича...
© Владимир Талалаев, 1992-1998 г
