КРИТИКА

Н.Н.Калашников

ЛИЛОВЫЙ ТУМАН
в повести А. и Б. Стругацких «Улитка на склоне»
в свете фольклора и литературы

«Перец сбросил сандалии и сел, свесив босые ноги в пропасть. Ему показалось, что пятки сразу стали влажными, словно он и в самом деле погрузил их в теплый лиловый туман, скопившийся в тени под утесом»¹.

С первых строк «Улитки...» мы встречаемся с загадочным лиловым туманом, таинственные свойства которого приоткроются нам, читателям, чуть позднее, глазами другого героя повести – Кандида.

Поговорим немного о тумане. Насколько туман (и его ближайшие родственники – облако, туча) со сверхъестественными свойствами обычны в мифологии и литературе. Может быть, прав великий сыщик Шерлок Холмс, который говорил своему другу: «Посмотрите в окно. Как уныл, отвратителен и безнадежен мир! Посмотрите, как желтый туман клубится по улице, обволакивая грязные коричневые дома. Что может быть более прозаично и грубо материально?»² Впрочем, простим это великому сыщику, он говорил это в состоянии депрессии. Ведь сумел же удивить даже флегматичных англичан французский художник Клод Монэ, рисоваший в серии лондонских пейзажей серый лондонский туман, привычный унылый смог в «гамме голубовато-лиловых тонов»³.

Какую-то угрюмость и в то же время таинственность, некий призрачный флер, создаваемый туманом, показал нам в своей незаконченной фантастической повести «Штосс» Михаил Юрьевич Лермонтов: «Сырое ноябрьское утро лежало над Петербургом. Мокрый снег падал хлопьями, дома казались грязны и темны, лица прохожих были зелены; /.../ туман придавал отдаленным предметам какой-то лиловатый цвет»⁴. Именно в таком призрачном городе, укутанном серо-лиловым туманом, и могут происходить мрачные, таинственные и фантастические события.

Но это мы говорили о тумане обыкновенном, не обладающим какими-то сверхъестественными свойствами. Хотя и о таком обычном тумане можно написать так, что он сам становится необычным. Вспомним хотя бы описание тумана в романе Брэма Стокера «Граф Дракула»: «Вдобавок ко всем затруднениям и опасностям этой минуты, с моря на берег ринулся туман – белые мокрые тучи, двигающиеся как привидения, такие серые, мокрые и холодные, что достаточно было совершенно скудной фантазии, чтобы вообразить, что это духи погибших в море обнимают своих живых братьев цепкими руками смерти, и многие содрогались, когда эта пелена морско-го тумана настигала их»⁵.

Обычным туманом, за исключением, может быть, цвета, создавшего туману определенную таинственность, был лиловый туман для Переца. Для него туман был просто занавесом, скрывавшим таинственную жизнь Леса. Необычные качества лилового тумана открываются Кандиду.

Вместе с Навой Кандид наблюдает за облаком лилового тумана на холме у озера. Лиловый туман глотает живность Леса, а затем извергает ее обратно. «Только слизни оставались на вершине, но зато вместо них по склонам ссыпались самые невероятные и неожиданные животные: катились волосатики, ковыляли на ломких ногах неуклюжие рукоеды и еще какие-то неизвестные, никогда не виданные, пестрые, многоглазые, голые, блестящие не то звери, не то насекомые... /.../ Один раз из тумана со страшным ревом вылез молодой гиппоцет, несколько раз выбегали мертвяки. /.../ А лиловое неподвижное облако глотало и выплевывало, глотало и выплевывало неустанно и регулярно, как машина». (С. 127)

Итак, мы можем догадываться, что в лиловом тумане каким-то образом появляются (рождаются?) то ли из слизней (во всяком случае на их основе), то еще каким-то образом странные животные, очень часто, скажем так, недоделанные, а то и вовсе помесь («не то звери, не то насекомые»).

Эта сцена заставляет вспомнить не самый известный античный миф о царе лапифов Иксиконе. Приглашенный Зевсом на Олимп Иксикон осмеливается нахально домогаться любви жены Зевса богини Геры. И вместо того, чтобы примерно наказать нахала (скажем, раз-два по шее или молнией в него запустить), Зевс создает образ Геры из тучи (недаром один из эпитетов Зевса – тучегонитель). Разумеется, все довольны. Иксикон любит Геру (или думает, что любит именно Геру), а Зевс тихонько посмеивается. И если бы на этом все закончилось, то для нас не было бы ничего интересного. Обычный гипноз. Наверное, многие из вас видели на сеансах гипноза, как загипнотизированные обнимали пустоту, уверенные, что они обнимают женщину. Но эта облачная Гера от соединения с Иксиконом рождает на свет чудовищное потомство – кентавра (кентавров)⁶, странное существо, не то лошадь, не то человек. Кстати, облачная Гера была создана из тучи. А для многих людей туча не обязательно черного цвета. Очень насыщенные, грозовые тучи многим видятся фиолетовыми, лиловыми.

А у многих лесных народов известен обряд общения с духом матери-дерева с целью обретения плода бесплодной женщиной. Обряд этот совершается в ночь майского полнолуния, когда женщина, которая потеряла надежду иметь детей, направлялась в сопровождении подруг к ритуальному дереву и, обнаженная, с песнями и заклинаниями приносила материнскому богу жертвы. Затем ждала. «Обычно перед рассветом от ствола отделялась легкая светящаяся изумрудная тень высокой (до трех метров) женщины (т.е. светящегося тумана в образе женщины и цвета молодой листвы – Н.К.), закутанная с головы до ног в покрывало наподобие фаты. Тень приближалась к бесплодной женщине и вставала перед ней. Женщина, оказавшаяся в светящемся столбе, теряла сознание, товарки подхватывали ее и с благодарственными молитвами уносили в село, где немедленно должно было произойти совокупление с избранником будущей роженицы. Родившийся ребенок отличался расширенным сознанием и большими творческими задатками, но больше других был подвержен болезням и смертям от топора или отсутствия достаточного количества влаги»⁷. Какими же интересными качествами должна обладать эта светящаяся тень, этот кусочек изумрудного тумана в виде огромной женщины, чтобы помочь бесплодной женщине стать матерью?

Чуть позднее Кандид видит и другую функцию лилового тумана, – пожалуй, не убивать, а превращать в нечто другое, или, по выражению одной из славных подруг, делать живое мертвым. «Она рывком подняла рукоеда, поставила его на лапы и сделала движение будто хотела обхватить его. Между ее ладоней через туловище рукоеда протекла струйка лилового тумана. Рукоед заверещал, скорчился, выгнулся, засучил лапами. Он пытался убежать, ускользнуть спастись, он метался, а девушка шла за ним, нависала над ним, и он упал, неестественно сплетая лапы, и стал сворачиваться в узел. Женщины молчали. Рукоед превратился в пестрый сочащийся слизью клубок...» (С. 137) Рукоед, естественно, мертв, но, скорее всего, раз девушка волочит этот клубок за собой, направляясь на холм к лиловому облаку, то рукоед превратился в слизня, – материал, который для лилового тумана является заготовкой, полуфабрикатом готовой продукции. Кстати, этот эпизод расцвечивает другими красками и рассказ Стояна о Рите: «Охранник было к ней сунулся с голыми руками – что-то она с ним такое сделала, до сих пор валяется без памяти». (С. 22) Думается, что и здесь не обошлось без лилового тумана.

Превращение в нечто другое с помощью тумана – достаточно привычный прием в научно-фантастической литературе. Удивительный газ лилового цвета с необычными свойствами описан в рассказе Густава Мейринка «Лиловая смерть»: «Вокруг господина образовался дрожащий, кружащийся слой газа, похожий на тот, через который они оба недавно прошли. Фигура сэра Роджера потеряла контуры, – будто их сошлифовало движение газа, – голова стала заостренной и весь он, как растаявший, скрючился, и на том месте, где только мгновение назад был жилистый англичанин – стояла теперь светло-лиловая кегля, величиной и формой напоминавшая сахарную голову»⁸. Сэр Роджер, конечно, мертв, но что стало с ним, для чего в той долине собираются эти кегли – кто знает. Возможно, сэр Роджер и возродится когда-нибудь в другом обличии, с другими качествами. Но это уже будет другая история.

Мы можем вспомнить интересную повесть Кира Булычева «Марсианское зелье», где с помощью тумана, в данном случае – зеленого, пришелец отнимает молодость у персонажей этой повести: «Он (пришелец – Н.К.) развел в стороны руки, в которых заблестели какие-то шарики, и от них во все стороны побежали молниевые дорожки. В воздухе запахло грозой, и зеленый туман, заклубившись, поднявшись до вершин деревьев, окутал машину и Алмаза, замеревшего перед ней»⁹. Правда, в данном случае зеленый туман сумел отнять молодость (т.е. превратить в нечто другое) не у всех (что вызвало удивление пришельца, – видимо, это первый сбой в действии зеленого тумана), а только у тех, кто постарел душой. Людей, которые остались молодыми душой, зеленый туман не состарил.

А вот струя зеленого тумана между ладоней амазонки заставила вспомнить роман А. и С. Абрамовых «Рай без памяти». Впрочем, всевозможный туман самых разных расцветок и самой различной плотности встречается у них и в первом романе их трилогии – «Всадники ниоткуда». И сами пришельцы у них в виде розовых облаков. И туман в романе самых различных оттенков – от розового до лилового и черного – служит моделированию и воссозданию различных земных объектов, людей и даже воспоминаний и фантазий людей. А фиолетовый туман в виде пятен в непроницаемой силовой защите, окружающей воссозданные инопланетным разумом объекты, служит своеобразным занавесом, дверью между двумя мирами, в которую могут пройти только отмеченные («меченые») герои.

А в романе «Рай без памяти» герои, побывавшие на заводе-континууме, видели не только разнооттеночный различной плотности туман, но и туман в виде разноцветных ниточек, тянущихся по цехам завода. Они не только ими полюбовались, но и попытались взять в руки, сжать в кулаке, вырезать из ниточки кусочек: «Я (Юрий Анохин – Н.К.) шагнул к стене и, протянув руку, коснулся красной трубки, в которой искрилось что-то жидкое и холодное. Материала трубки, стекла или пластика я не почувствовал: струя касалась руки – жидкость не жидкость, а какой-то странно упругий шнур. Рука разрезала шнур надвое. Он вошел в ладонь и вышел с тыльной ее части, но боли я не почувствовал, и ни капельки крови не выступило. Шнур был нематериальным, иллюзорным, несуществующим и в то же время ощущался на ощупь»¹⁰. Один из героев «всезнайка» (то бишь, простите, профессор) Борис Зернов пытается объяснить все о тумане, в ход идут различные термины («радикалы», «гамма-кванты», «курс проницаемости» и т.д.), но это только убивает наш интерес к происходящему. Здесь (на каких-то похожих ситуациях из разных произведений) особенно видна разница в уровне таланта писателей. Отец и сын Абрамовы, стиснутые рамками жанра, стараясь все разъяснить, разжевать героям (а, значит, и читателям), разрушают созданный ими образ. Братья Стругацкие, уважая своего читателя, не прибегают ни к каким объяснениям, давая пищу уму и воображению своих читателей, тем самым сохраняя таинственный и загадочный образ лилового тумана.

Мы не будем сейчас говорить о радиосвязи с помощью лилового тумана. Впрочем, и здесь происходит, вероятно, короткое умерщвление личности и превращение человека (вспомним Слухача в деревне) в живой радиоприемник.

Как мы видим, лиловый туман – замечательный образ, рожденный фантазией братьев Стругацких, – имеет свои корни в фольклоре и в научно-фантастической литературе, что обогащает его, рождает дополнительные ассоциации, вводит этот образ в русло традиционных представлений о тумане. И эта «подводная часть» образа делает его более интересным и значительным. В свою очередь образ тумана, рожденный в «Улитке на склоне», становится сам частью современной фантастики, обогащает и расширяет образы, рождаемые другими писателями.

Несколько слов о том, почему туман лиловый. Слово «лиловый» пришло в русский язык не ранее второй половины XVII века, так же как и его, фактически, синоним, «фиолетовый». Оно обозначает различные оттенки сине-красного или красно-синего цвета. Несмотря на то, что слово «лиловый» очень употребительно в художественной литературе ХХ века, оно «является чрезвычайно неясным и расплывчатым»¹¹, может обозначать различные оттенки от довольно светлых голубовато-розовых до очень темных, почти черных тонов. В восприятии лилового «можно предполагать очень индивидуальное, очень субъективное восприятие цвета»¹² и персонажами, и читателями. Вероятно, туман у озера, увиденный Кандидом, отличен от тумана, который видит Перец с утеса, и тем более от лилового облачка, которое окружает голову Слухача, превращая его в живой радиоприемник. Мне вот лично кажется, что Перец с утеса видит туман где-то ближе к сиреневому цвету, для него лиловый туман как праздничный занавес, который вот-вот раздвинется и приоткроет для него тайны Леса. А усталый, больной и раздраженный Кандид видит туман у озера ближе к темно-фиолетовому, мрачному. А разреженное облачко лилового тумана вокруг головы Слухача или матери Навы вообще очень светлое. Впрочем, я не навязываю своего видения, все очень субъективно. Авторы, по-видимому, намеренно берут такое, с одной стороны, очень знакомое и вроде бы понятное, а с другой, очень расплывчатое слово, чтобы у нас, читателей, работало воображение. Правда, для этого можно было взять и слово «фиолетовый», обозначающее практически то же самое. Но слово «фиолетовый» довольно уверенно становится официальным словом научного языка, приобретает несколько казенный оттенок. Поэтому авторы выбирают слово «лиловый», сохранившее в себе большую эмоциональность.

Лиловый туман тесно связан со славными подругами, отказывающимися от половой связи с мужчинами, а «белая лилия с древности считалась символом женской невинности и чистоты»¹³. А психологи пишут, что фиолетовый (он же лиловый) цвет «кажется таинственным, неравнодушны к нему люди чрезмерно эмоциональные, /.../ его любят дети, верящие в волшебство»¹⁴. Думается, что категории таинственности и некоторого волшебства были нужны братьям Стругацким для создания этого образа.

Прочитано в качестве доклада
на Второй Всесоюзной конференции по творчеству братьев Стругацких
(г. Владимир) в марте 1992 г.
и на второй научной конференции по проблемам современной фантастики
в КЛФ «Контакт» 26 ноября 1995 г.

      Оставьте Ваши вопросы, комментарии и предложения.
      © "Русская фантастика", 1998-2008
      © Николай Калашников, текст, 2008
      © Дмитрий Ватолин, дизайн, 1998-2000
      © Алексей Андреев, графика, 2006
      Редактор: Владимир Борисов
      Верстка: Владимир Борисов
      Корректор: Владимир Дьяконов
      Страница создана в январе 1997. Статус официальной страницы получила летом 1999 года