|
Сергей Переслегин
Бесконечность простых решений
Предисловие к пятому тому Собрания
(«Парень из преисподней», «Беспокойство»,
«Жук в муравейнике», «Волны гасят ветер»)
История «конца века» открывается написанной в 228 г. повестью «Беспокойство».
Она подчеркнуто апокрифична.
Время действия «расплывается» на сорок лет: М.Сидоров попадает на Пандору почти вскоре после поиска на Владиславе (смотри «Хроники...» Т.2), соответственно его робинзонада приходится на начало тридцатых годов. Поль Гнедых в это время работал на ферме «Волга-Единорог»; директором Базы «Белые скалы» он стал в середине пятидесятых. Установить, встречался ли он тогда с Горбовским, не представляется возможным. Очень может быть, что и встречался, но в анналах истории это не зафиксировано. Исследования Н.Прянишникова были запрещены Всемирным Советом уже после восстановления отношений с Тагорой (и отнюдь не по инициативе Л.Горбовского). Наконец, статья К.Лассвица, о которой Горбовский говорит Полю Гнедых, была опубликована только в 175 г.
И, конечно, никто и никогда на Пандоре не пользовался вертолетами, гусеничными вездеходами, коротковолновыми передатчиками, радиометрами и другим антиквариатом времен покорения Венеры.
Возможно, именно анахронизмы, подчеркивая условность ситуации, создают ощущение «потока времени». «Беспокойство» нельзя назвать исторической повестью. Действие ее снова и снова происходит «сегодня». Почти ничего еще не случилось, беда, предчувствием которой проникнуты страницы текста, только будет: в настоящем — она является лишь возможностью, веростностью, тенью, — но эта тень уже способна создавать свои «смыслы» (в терминологии В.Налимова).
«Беспокойство» я воспринимаю как экспозицию к последующим текстам «Хроник...».
В «Жуке в муравейнике» смыслы начинают распаковываться.
События 178 г. — дело Л.Абалкина, отставка Р.Сикорски и роспуск Совета Галактической Безопасности — до сих пор активно обсуждаются общественностью. Выделяются три основные позиции. «Гуманисты» возлагают ответственность на СГБ и КОМКОН-2. Формула: «Пока существуют такие организации, будут умирать невинные люди». «Психологи» сводят дело к особенностям структуры личности Р.Сикорски. («Его нравственные принципы не выдержали столкновения с реальностью политической жизни Саракша. Подобно другим прогрессорам, Сикорски стал профессиональным убийцей, получающим удовольствие от своей работы...».) «Империалисты» считают виноватым Абалкина, который «...должен был понять, что направлясь в Музей Внеземных Культур, он становится угрозой для самого существования Земли и человечества».
Мне кажется, что «психологи» ближе всего подошли к пониманию произошедшего, но сделать правильные выводы им помешала абсурдная установка на поиск «виноватого».
Да, события 78 года нельзя объяснить без учета того, что практически все их участники имели опыт профессиональной прогрессорской деятельности.
Негативное отношение к прогрессорам широко распространилось уже в начале шестидесятых, чему способствовала публикация А.Бромбергом результатов закрытых исследований по механизму психоспазма. Из текста многие вынесли впечатление, что основной профессиональной особенностью прогрессора является умение убивать. (Ничего подобного Бромберг не писал. Его интересовал только сам механизм возбуждения в личности низкочастотных составляющих психоспектра. Рассказать о нем Бромберг, поставивший своей жизненной целью способствовать уменьшению «информационного сопротивления» в обществе, считал своей обязанностью. Эмоциональная реакция читателей несомненно удивила бы А.Бромберга, если бы была им замечена. Как правило, закончив тему и «открыв» людям глаза на те или иные потенциальные возможности, запрещенные злыми дядями из КОМКОНа-2, Бромберг терял к ней всякий интерес.)
Прогрессорам несомненно приходится убивать, но это не является ни главной, ни даже существенной частью их работы. Основой мировосприятия прогрессора служит «конструирование ситуации». Пытаясь изменить ход событий в огромной, инертной и очень сложной системе прогрессор прежде всего стремится резко сократить «пространство возможных решений». Иными словами, поставить окружающих в такие условия, чтобы количество доступным им выборов сократилось бы до одного-единственного. Лишь тогда ситуация «просчитывается», и прогрессор получает возможность добиться результата.
Таким образом, прогрессор мыслит форсированными ситуациями. Что касается профессиональных заболеваний, то характерен для прогрессора не психоспазм (который у учителей, например, встрчается гораздо чаще), а так называемое отождествление: рано или поздно для прогрессора становятся приоритетными интересы мира, в который он погружен. Одним из проявлений этого заболевания является профессиональное недоверие к любым государственным структурам, в том числе и земным.
С точки зрения прогрессора история «дела подкидышей» с самого начала полна неясностей.
Прежде всего, не доказана причастность к «Саркофагу» Странников (если, конечно, принимать Странников, как реальную, оставившую следы и изучаемую астроархеологами цивилизацию, а не как удобный способ с минимальными умственными усилиями объяснять любое непонятное нам происшествие). Принадлежность Странникам комплекса сооружений в системе ЕН9173 сомнений, конечно, не вызывает, но относительно эмбрионального сейфа этого сказать нельзя. Изготовление такого устройства находится в пределах возможностей земной или тагорянской техники. (Облицевать стенки янтарином, да принять меры к тому, чтобы обмануть радиоуглеродный анализ, еще проще.)
Напомню, что Саркофаг был найден 25 декабря 37 г. Единственная открытая информация о находке была передана 30 числа, а уже 8 января неторопливые тагоряне прервали дипломатические и культурные отношения с землей. Через двадцать пять лет контакт возобновился — причем, с той же стадии, на которой он был прерван.
Можно ли считать исключенной возможность того, что тагоряне, опасаясь за последствия интенсивного взаимодействия с весьма динамичным партнером — человечеством — просто решили взять «тайм-аут» и немного отдохнуть от нашего общества? И создали к тому некий повод, может быть, и вычурный, но зато отвечающий строгим тагорянским нормам политической эстетики.
Разумеется, я не собираюсь серьезно настаивать на правомерности такой гипотезы. Проблема в том, что участники как первого, так и второго (расширенного) совещания «зациклились» на проблематике Странников, даже не рассмотрев альтернативные возможности. В результате им удалось настолько запугать друг друга, что принятие «четырех пунктов» Сикорски, противоречащих Закону о свободе информации, было предрешено.
И если уж говорить о нарушениях нравственных норм в связи с «делом подкидышей», прежде всего нужно вспомнить это решение, предопределившее последующие события.
Известно правило, согласно которому в ситуации, не допускающей логически однозначного решения, следует принять решение, однозначное этически. И наоборот. Совещание действовало в условиях информационного вакума: все выдвигающиеся гипотезы, начиная от «хранилища генетического фонда» и кончая «хорьком в курятнике», носили чисто умозрительный характер и не предполагали даже возможности обоснования. В таких условиях осмысленный выбор невозможен, что и является явным признаком «сконструированной реальности». Соответственно, напрашивается вывод о том, что мы действительно столкнулись с прогрессорской операцией.
И оказалось, что земляне, как и «совершенные отцы», «старшие бронемастеры» и «великие утесы», выбирают услужливо предложенное простое решение.
Между тем очевидно: если Странники могучи настолько, что тринадцать подкидышей опасны для человечества, то любая борьба бессмысленна. Поэтому следует исходить из того, что опасности нет. И в таком случае принимать меры к ограничению свободы еще не рожденных людей не только аморально, но и глупо. Может быть, Р.Сикорски следовало, зевнув, сказать: «Саркофаг — это проблема для генетиков, эмбриологов и, наверное, акушеров и воспитателей. Нас — КОМКОН-2 — это не интересует».
Итак, события пошли по чужому сценарию, причем, по наихудшему для нас варианту: даже уничтожение Саркофага было с этических и логических позиций более оправдано, чем избранный компромисс.
В рамках концепции «прогрессорской операции» значение «детонаторов» совершенно очевидно: еще один форсирующий элемент: детонаторы предназначались не для воздействия на подкидышей в реальном пространстве, но для воздействия на управляющие структуры Земли в пространстве информационном.
В 178 г. мы вновь натыкаемся на «сконструированную реальность». Абалкин, Каммерер, Сикорски, Бромберг оказываются вовлеченными в ситуацию, где все их поступки полностью предопределены. На основании имеющейся у них в каждый момент информации они могли действовать только одним заранее просчитанным кем-то образом.
Чего же добивался этот «кто-то»?
Просчитывая варианты, легко прийти к выводу, что ситуация после «воронки» в Музее Внеземных Культур могла повернуться по-разному. Однако все модели пересекаются на одной позиции: отставке Рудольфа Сикорски. Нетрудно показать, что она была неизбежна с того момента, когда Абалкин вошел в музей. Она была неизбежна, даже если бы Сикорски каким-то образом вышел из сотканной «ткани события» и не стал бы стрелять!
Ну что же, было по крайней мере два человека, которые:
— знали историю «подкидышей»;
— знали, что Абалкин является «подкидышем»;
— были заинтересованы в отставке Сикорски по целому ряду мотивов (среди которых и личные);
— были прогрессорами, то есть профессиональными «конструкторами ситуаций».
Они имели возможность и имели мотив.
Понятно, что я говорю о Корнее Яшмаа и о самом Рудольфе Сикорски.
Мотив для Яшмаа связан с двумя моментами:
1. Эксперимент с «бойцовым котом» Гагом (повесть «Парень из Преисподней»), который Корней Янович поставил на собственный страх и риск, окончился не просто неудачей, но раскрытием некоторой части нашей наблюдательной сети на Гиганде. Подобные провалы подлежат расследованию в КОМКОНе-2 и ГБ, но, как мы помним, в 178 г. сотрудникам перечисленных организаций оказалось не до Гиганды.
Речь идет, разумеется, не о том, что Яшмаа пытался избежать «ответственности за содеянное». К концу 177 г. в нижнем течении Тары сложилась опасная политическая ситуация, и Яшмаа пытался погасить нарастающие автоколебания. Любое постороннее вмешательство в это время было чревато непредсказумыми последствиями. Корней Янович, вся личная и профессиональная жизнь которого была связана с Алайским герцогством, не мог пойти на риск потерять контроль над событиями. Он несомненно был болен «одержимостью временем», поэтому и счел прогрессорскую операцию более приемлемой, нежели обращение во Всемирный Совет, КОМКОН или еще куда-нибудь.
2. Для него, как и для любого профессионального прогрессора, было ясно, что история с «подкидышами» в любой момент может быть форсирована. Последствия могли оказаться страшными. (Смерть Льва Абалкина привела к тяжелейшему, не преодоленному до сих пор кризису. Но Абалкин был профессиональным прогрессором, Сикорски действовал в Музее, скорее, как террорист-одиночка, нежели как представитель государственной структуры. То есть произошедшее не вышло за рамки «профессиональной разборки». В рамках оперативного анализа я вижу целый класс форсированных ситуаций, которые приводили к убийству всех «подкидышей», причем в двух моделях — с санкции Всемирного Совета. Желающие могут оценить последствия.)
Для Сикорского действовал только второй из мотивов, но его (в совокупности с чувством вины) могло оказаться достаточным для того, чтобы бывший председатель КОМКОНа-2 пошел на убийство и на то, что имя его стало нарицательным.
Мы никогда не узнаем, что произошло «на самом деле»: участники Игры были профессионалами в создании «информационных голограмм». Во всяком случае, прогрессоры решили конфликт сами, в своем кругу. Возможно, ценой очень плохого они избавили Землю от худшего.
«Распаковка смыслов» продолжилась в «Волнах...»
Если «Беспокойство» — предчувствие беды, а «Жук...» — сама эта беда, то «Волны гасят ветер» — это период «сбора урожая», период отдаленных последствий. Если к концу пятидесятых перестал функционировать в реальном времени и тем устратил реальную власть Всемирный Совет, то к концу девяностых та же участь постигает КОМКОН-2. Между тем структурный кризис коммунистической Галактической Империи продолжает усугубляться. Инфосфера Земли постепенно завоевывается призраками: миф о «Массачусетской машине», мифы «Йормалы», конечно, всемогущие Странники, «Хомо супер», «Осьминожка», «Глас неба»... Как обычно, мистика порождает фобии , типа «синдрома «Пингвина» или истории с биоблокадой.
«Большое откровение» 199 г. я также рассматриваю как социомиф, довольно типичный для грани столетий. Во всяком случае после ухода «люденов» индекс темпов развития на Земле не упал, вообще не было каких-то резких скачков динамических характеристик. Заметим, что события 156 г. на Радуге привели к значительным изменениям в поведении функций, описывающих социум.
Трудно сказать, что было подлинным содержанием «Большого Откровения». Действительное стимулирование новой сигнальной системы (позиция Каммерера), удачная агрессия Странников (позиция Вандерера и Казакова, провокация со стороны тех или иных элементов (позиция Сороки-Брауна, если, конечно, это можно считать позицией). Или, может быть, единственным смыслом мифа является его существование?
[Предыдущий] [Оглавление] [Следующий]
|
