Александр Громов

8

-- Он с ума сошел, -- сквозь зубы процедил Стах.

-- Кто?

-- Бранд-отшельник. Только что вышел на связь и сообщил: его нора обнаружена, он отбился, взял одного пленного и летит с ним сюда. Ты что-нибудь понимаешь? Он свихнулся, это точно. Наведет гостей на Цитадель!

Ираклий тяжело дышал -- в его годы бег давался нелегко. А пришлось совершить пробежку по штольням Цитадели, когда оставшийся на центральном пульте Стах прислал за ним младшего мальчишку Шнайдеров, ценного расторопностью и неболтливостью. Не прошло и часа, как миновала опасность, и люди, поддавшись уговорам, мало-помалу разбрелись по жилым штрекам. Никто не успокоился по-настоящему -- все понимали, что беда отступила лишь на время. Ираклий заходил ко всем по очереди, беседовал с людьми, подбадривал отчаявшихся, даже шутил через силу... Пришлось все бросить и бежать.

-- Может, и не наведет, -- отдышавшись и поразмыслив, сказал он. -- Куда от нас рванули мирмикантропы -- на юг?

-- Почти точно на юг.

-- Значит, на Обманный полуостров? Понимаешь, о чем я говорю?

Стах кивнул. Выветренные скалистые формации упомянутого полуострова на удивление напоминали рукотворные ландшафты. Взглянуть издали с определенного ракурса -- и вот тебе круто изогнутый арочный мост, вот целый ряд жилых домов, вот явная промышленная зона с химическим комбинатом на переднем плане, а вот тут в сторонке -- обширный лесопарк, и не сразу поймешь, что деревья в нем каменные...

Потому-то одинокий мирмикантроп-разведчик, купившись на иллюзию, и вызвал подмогу. По той же причине никому из людей никогда не приходило в голову селиться ближе часа полета на катере от Обманного полуострова. Не сошли еще с ума. Зато на Обманном в изобилии водились мелкие стайные клешняки, отличающиеся особой свирепостью, ядовитые насекомые и электрические скунсы, при малейшем испуге стреляющие молниями из-под хвоста. Незваным пришельцам не придется скучать.

-- Они скоро вернутся, -- сказал Стах. -- Если только не отвлекутся по пути на что-нибудь более интересное.

-- Тем временем Бранд может проскочить незамеченным.

-- Допустим, что так. А на что нам пленный?

Ираклий пожал сутулыми плечами.

-- Понятия не имею. Знаешь... я ведь успел повоевать с мирмикантропами немного больше твоего. Иногда мы брали их в плен, это точно. Говорили, что в контрразведке их обрабатывали так, что они выли от боли -- это мирмикантропы-то! Человек от такой обработки загнулся бы в две секунды. И ни разу из этого не вышло никакого толку. "Химиотерапия" тоже не слишком эффективна...

-- А я что говорю?

-- Погоди... Если Бранд тащит сюда пленного, то он наверняка что-то придумал. Я его знаю. Он больше ничего не передавал?

Стах скривился.

-- Передавал, но это совсем бред... Велит -- не просит, а именно велит нам взять еще одного пленного, по возможности неповрежденного телесно и обязательно мужского пола. Чем скорее, тем лучше. Как тебе это нравится?

-- Мы можем это сделать? -- спросил Ираклий, озабоченно почесав лысину.

-- Не собираюсь пробовать, -- отрезал Стах. -- По-моему, он тронулся. Не забудь, у него не так давно погиб сын. Я тут, пока тебя не было, побеседовал с Хелен, его дочерью, так она подтвердила, что отец последнее время был какой-то странный...

-- Ты тоже станешь странным, если твоего сына разорвет клешняк, -- возразил Ираклий. -- Может, Бранд и сошел с ума, но я бы все же рискнул к нему прислушаться. Ты не против?

-- Против. Но ты у нас старейшина, так что решай сам. Только когда дело дойдет до ловли мирмикантропов, на меня не очень рассчитывай. И за маскировку Цитадели я в таких условиях ответственности нести не могу.

-- Потише, -- предостерег Ираклий. -- Этот разговор не для всяких ушей.

-- Извини, -- буркнул Стах. -- И так тяжело, а когда под руку суются всякие сумасшедшие...

Ираклий покачал головой.

-- Ты сам сказал, что мирмикантропы вернутся. Я тоже это знаю, и все знают. Они умеют искать. Нет, я не хочу сказать ничего плохого, ты лучший среди нас эксперт по маскировке, но все же рано или поздно они нас найдут, согласен? Они уже взяли это место на заметку. У нас в запасе есть несколько часов или дней, в самом лучшем случае одна-две пульсации. Ты знаешь, что случится потом. Чем мы рискуем, положившись на Бранда? В худшем случае нескольими днями крысиного существования?

-- Не скажи это при всех, -- проворчал Стах. -- Кое-кто из наших с удовольствием перегрызет другому горло за эти самые несколько дней. Для приговоренного и час отсрочки -- вечность.

-- Ты стал плохо думать о людях, -- укорил Ираклий.

-- Я всегда о них так думал. И о себе, кстати, тоже, тут не может быть исключений. Мы люди, а не мирмикантропы. А вот ты стал оптимистом на старости лет.

-- Я не понял: ты предлагаешь ничего не предпринимать?

Стах промолчал.

-- Так я пойду соберу охотников, -- сказал Ираклий. -- Помозгуем насчет второго пленного. И будем надеяться, что Бранд знает, что делать.

-- Тебе решать, -- бросил Стах.

Прошло два часа, прежде чем навьюченный тяжелым грузом Бранд достиг Цитадели. Мирмикантропы поблизости не появлялись. Один раз далеко на востоке проплыл их громадный корабль и медленно закатился за горизонт. Понемногу вечерело. Желтое солнце, клонясь к закату, не краснело, а, напротив, светлело, заметно уменьшившись в поперечнике. Завтра оно раскалится добела.

За это время только один раз ожила спутниковая связь: Этьен Леклерк напряженным голосом сообщил, что его убежище, похоже, обнаружено. Стах дернул щекой: по части маскировки он никогда не имел к жилищу Леклерков никаких претензий. Не скалистая горушка, как у Бранда, и не лабиринт пещер, как Цитадель, -- дом Этьена прятался под рукотворным озером, заполнившим горное ущелье после вроде бы естественного каменного обвала. По словам Леклерка, мирмикантропы не нашли дальних замаскированных входов, но, по всему видно, собираются взорвать запруду и спустить воду. Для чего -- можно не спрашивать. Как они вынюхали полость под дном озера -- оставалось гадать. Напоследок Леклерк сказал, что попытается выйти через дальний лаз, напасть на чужаков с тыла и хотя бы ненадолго отвлечь их от дома.

И попрощался.

Помощи он не просил, как не просил позаботиться о семье. Первое немыслимо без окончательной демаскировки Цитадели, а второе разумелось само собой. Конечно, лишь в том случае, если семья Этьена уцелеет, что более чем сомнительно.

Стах сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Сиди и жди. И ничего нельзя сделать. Ничего!

Ничегошеньки.

А тут еще этот Бранд со своей нелепой выдумкой...

Бранда Стах увидел очень скоро: забыв, где находятся дальние входы в Цитадель, дурень со своей ношей на плече топтался недалеко от главного входа, рассчитывая попасть в поле зрения одного из "глаз". Хорошо еще, что у него хватило ума топтаться по щебенке, а не по мягкой земле, иначе наставил бы таких следов, что уж проще было бы повесить для мирмикантропов табличку: "Термобомбу -- сюда!".

Скрипнув зубами, Стах открыл вход. Немного подумал и, поморщившись, пошел встречать: не хватало еще, чтобы давно не гостивший в Цитадели отшельник позабыл расположение и свойства ловушек! Вот угробится сейчас зазря и угробит свою идею, наверняка дурацкую...

9

-- Ты думаешь, это получится? -- спросил Ираклий.

-- Не знаю, -- тяжко выдохнул Бранд. Он устал от вопросов. -- Я за то, чтобы попытаться. Хотя, если есть другие идеи, я готов их выслушать. Они есть?

-- Но...

-- Есть идеи или нет?

-- Пока нет, -- басом прогудел Георг Шнайдер. -- Разве что выйти наружу и показать этим человекообразным насекомым, чья это планета.

-- Смысл?

-- Все лучше, чем отсиживать тут зады и ждать своей очереди. Стефанидесы, Леклерки, кто следующий?..

-- Вспомни Крепость, -- сказал Ираклий. -- Мы уже показывали им, как умеем драться и умирать. Показывали не раз. Много ли было толку? Мы дрались и умирали, и убивали их, а побеждали все равно они. Всегда.

-- Вот и я говорю...

-- Тогда предлагай дело, а не бессмысленное геройство. Сколько всего мирмикантропов на поверхности -- сотня, две? А сколько их осталось на орбите -- тысячи? Даже если мы каким-то чудом справимся с крупным десантом, во что я ни на минуту не поверю, у противника останется достаточно средств, чтобы подогреть эту планету до полной стерилизации и избавить себя от лишних проблем. Победить мы можем, лишь уничтожив их корабль, при этом все мы знаем, что уничтожить его нам нечем. У нас есть ядерные заряды, но нет ни одной боевой ракеты. У нас есть один планетарный катер, но его сожгут еще в атмосфере. Согласен?

-- О том и говорю, -- повторил Шнайдер. -- Что в лоб, что по лбу. Но лучше драться, чем...

-- Лучше обсудить предложение Бранда. Насколько я понимаю, иных предложений у нас нет. Ты за или против?

-- Против. Глупость это...

-- Учтено. Стах?

-- Против.

-- Учтено. Виктор, ты?

-- По-моему, это пустая трата времени. Я против.

-- Твое дело. Джафар?

-- Против.

-- Ясно. Мелани?

-- А ты сам за что?

-- За то, чтобы попытаться. Чем черт не шутит. Что скажешь?

Мелани Эверхарт была вдовой, воспитывающей двух дочек. В комнате для совещаний, примыкавшей к центральной аппаратной, собрались только главы семейств, по большей части немолодые мужчины. Исключение было сделано только для Эльзы Шнайдер -- все знали, что семья Шнайдеров "двухголовая". Младший Шнайдер стоял снаружи на карауле, не допуская посторонних и одновременно поглядывая на экраны наружного наблюдения. Парнишка был ответственный, Шнайдеры гордились своим младшим.

-- Скажу, что я еще не знаю, -- проговорила Мелани. -- С одной стороны, предложение Бранда похоже на несусветную дичь. С другой стороны, приходится хвататься и за соломинку, когда рядом нет спасательного круга. А кроме того, мне как медику интересно поучаствовать в таком эксперименте. -- Она задумалась и махнула рукой. -- Пожалуй, я все-таки проголосую "за". Других идей у нас все равно нет, а из этой теоретически может что-нибудь выйти. Если есть хоть один шанс из тысячи -- надо пробовать.

-- Кто еще "за"? -- спросил Ираклий.

-- Я, конечно, -- севшим голосом сказал Бранд. -- Надеюсь, ты меня учитываешь?

-- Разумеется. Кто еще?

С минуту длилось молчание. Юхан, зять Бранда, не смотрел в глаза. Громоздкий Шнайдер поворочался, шумно вздохнул и снова пробормотал: "Глупость это...".

-- Больше никто?

-- Мужчины! -- с презрением сказала Эльза Шнайдер. -- Примитивные, однобокие существа. Такие же примитивные, как мирмикантропы, честное слово. Зря они вас убивают, вот что я вам скажу. Вас надо оставить прозябать -- вы сами вымрете от отсутствия фантазии...

-- Эльза! -- укоризненно произнес Ираклий.

-- Что "Эльза"? Я говорю, что думаю. Двадцать пять мужиков, и у всех воображение работает на уровне троглодитов! Насилу нашелся один, предложил необычное, так они воротят носы, не в силах осмыслить! Помолчи немного, Ираклий, я не о тебе говорю. -- Эльза Шнайдер встала, уперев кулаки в толстые бока. -- Одно слово: мужские мозги! Самим сгинуть в драке и детей погубить -- тоже мне, велика доблесть! А тебе, Бранд, спасибо за идею, у тебя всегда была светлая голова. А вы все, -- Эльза обвела взглядом присутствующих, и кое-кто потупился, -- чего испугались? Боитесь выйти наружу, взять еще одного пленного? Да я сама его возьму, если вы такие тряпки!

-- Не о том речь, -- раздраженно проворчал кто-то в углу.

-- О том, о том! Или вы тряпки, или мозги у вас одеревенели до самого копчика. Тогда уйдите в сторону и дайте действовать тем, кто верит Бранду. Я -- верю!

-- Из этой затеи ничего не выйдет, -- громко и зло сказал Стах, перекрывая поднявшийся шум. -- Ясно и ребенку.

-- То есть тебе? -- прищурилась Эльза, и кто-то, не выдержав, издал смешок. -- Агусеньки, маленький. А я верю, что выйдет! Может выйти и должно! Бранд, тебе никто не говорил, что мозги у тебя работают, как у женщины или инквизитора? Это комплимент. Что? Разные вещи? Да это одно и то же!

-- Эльза, помолчи-ка немного... -- загудел на жену Георг.

-- Не дождешься, дорогой. Ираклий, ты чего утих? А ну-ка напомни, мы тебя выбирали старшим или нет? Ах, все-таки выбирали? Значит, в военное время ты наш командир и диктатор, и кто против тебя слово скажет, тот должен об этом пожалеть. Кто-нибудь сомневается в том, что наступило военное время? Или, может быть, кто-то думает, что сейчас у нас ежегодный карнавал? Нет таких? Уф-ф, вы, кажется, не совсем безнадежны... Ираклий, очнись! Рассусоливаешь тут без толку, уговариваешь тупоумных, голосование какое-то выдумал... Командуй!

Белобрысый дылда Юхан фыркнул и замотал головой.

-- А ведь в чем-то она права... Пусть Ираклий командует.

Бранд чувствовал себя полностью опустошенным. Поднялся шум, люди орали все разом, не слушая друг друга, кто-то уже хватал соседа за грудки и самозабвенно тряс, а ему было наплевать. Он выложился. Он сделал максимум возможного и предложил путь -- фантастический, нереальный, но все-таки путь. Только для того, чтобы изложить вслух свою идею, ему пришлось учинить над собой настоящее насилие. Язык отказывался нести такую ахинею.

Примут они его план или нет -- ему почти все равно. Он свое пожил, и он устал. Если люди решат, что он спятил на старости лет, он не станет их разубеждать. Не все ли равно, что о тебе подумают напоследок? Особенно перед тем, как думать станет некому?

Заботиться до конца о них, последних осколках человечества, до конца веря в то, что из ничтожной искорки когда-нибудь вновь разгорится пламя разума и охватит всю Галактику? Кое-кто в это всерьез верит... вернее, верил до прихода мирмикантропов. Он, Бранд, потерял эту веру после смерти Эрика и Хильды. Собака -- и та умерла. Осталась дочь, и остались внуки, но что им до Бранда-отшельника?

Кстати, надо их повидать...

Очнулся он от того, что Эльза Шнайдер трясла его за плечо.

-- Бранд! Ау, ты еще тут или уже в нирване? Очнись.

-- А? -- спросил Бранд и поднял голову. -- Что? -- Он повертел головой. -- А где все остальные?

-- Разошлись. Ираклий распустил собрание. Сумел даже гаркнуть. Юхан и Джафар пошли собирать команду для вылазки.

-- Для какой вылазки?

Эльза легонько шлепнула его по щеке.

-- Спустись на землю. Нам нужен второй пленник или нет?

-- Значит, решено?

-- Решено. Мелани пошла копаться в своей провизорской. Сказала, что непременно отыщет что-нибудь подходящее. Или синтезирует. Твою Хелен подрядили корпеть в фильмотеке. Пленница помещена в седьмом штреке справа, там оборудовали камеру со всеми удобствами. Все на ушах стоят. -- Эльза ухмыльнулась. -- Ну и заварил ты кашу, Бранд! Не скажу, что все тебе поверили, но... за работой они поверят. Главное, чтобы работали. Ты сейчас что намерен делать?

-- Не знаю, -- сказал Бранд и зевнул. -- Наверное, повидаю дочь, внуков... Потом высплюсь...

-- Валяй. Только имей в виду, что ответственный за план -- ты. Так что не особенно расслабляйся. Ты сейчас второй человек в Цитадели. Можешь требовать содействия у всех, даже у Стаха.

-- Почему я?

-- Очень интересно! А кто предложил план? Вот и выполняй его. Будешь отлынивать -- Ираклий тебя накажет.

Бранд помотал головой и сказал "бр-р".

-- Не поняла.

-- Ладно... Я -- значит я. Переживу как-нибудь.

-- Лучше сделай так, чтобы мы все пережили мирмикантропов, -- веско сказала Эльза. -- Лично у меня нет никакой охоты помирать. Между прочим, ты не расскажешь, как тебе вообще взбрела в голову твоя идея? Это я так, мне просто интересно.

-- Зачем тебе?

-- Не мне, а истории. Если мы уцелеем, люди тебе памятник поставят. А я напишу монографию о способах генерации гениально-безумных идей. Может, кому пригодится.

Бранд задумался, кусая нижнюю губу.

-- Логика, просто логика, -- проговорил он спустя минуту. -- Мы не можем взорвать их корабль, значит, они должны сделать это сами. Я только не знал, как их заставить. А потом вспомнил. Ты когда-нибудь видела, как собака вертится и ловит свой хвост? Гектор часто это делал, когда был щенком...

-- Ну и что?

-- Мне пришло в голову, что мы должны обернуться назад и попытаться ухватить что-то очень давнее, но еще не потерянное. Поймать себя за хвост, одним словом.

-- Почему себя?

-- Потому что мирмикантропов создали мы, люди. Создали из себя, правда, сильно изменив, но создали все же на человеческой основе. Какие-то рудименты должны остаться... Нам только кажется, что у мирмикантропов нет слабых сторон. На самом деле -- я уверен -- слабые стороны у них есть, просто мы их не видим. Их все время не там искали. Быть может, слабость мирмикантропов заключена в том качестве, которое, мы, люди, считаем своей силой?

-- Что-то не улавливаю...

Бранд собрал кожу на лбу в морщины.

-- Пока это догадка, а не факт, -- сказал он нехотя. -- Но я знал и знаю одно: нам надо найти что-то общее, то, что роднит мирмикантропов с нами. А найдя -- сыграть на этом. Поймать себя за хвост. А если мы поймаем себя, то поймаем и мирмикантропов.

-- Путаник ты, а не логик, -- фыркнув, сказала Эльза. -- И врун. Нипочем не поверю, что ты мыслил именно так. Наверняка стесняешься рассказать правду, вот и корчишь из себя философа. Стах давеча верно сказал: и откуда только берутся философы, когда драться надо?

-- От невозможности победить в бою, -- ответил Бранд, -- но это ты уже слышала...

-- Ладно, иди, гений, -- улыбнулась Эльза. -- Смотри на хвост не наступи. А насчет монографии я пошутила.

-- Кто бы сомневался... Кстати, что ты сказала насчет второго пленного? Прости, я не вполне уловил.

-- Группа захвата выходит через час после рассвета. Сейчас подбирают амуницию.

Бранд поднял бровь.

-- Почему не сегодня ночью?

-- Сам подумай. Кто ночью лучше видит -- мы со своими приборами или мирмикантропы со своими глазами? Сегодня безлунная ночь да еще облака набежали. А завтра будет хороший день, яркий и жаркий. Джафар считает, что днем у группы захвата больше шансов.

-- Ерунда!

-- По-моему, он прав.

-- Это по-твоему. Подарить мирмикантропам полсуток? Снова ждать? Время работает против нас. Пленный нужен немедленно!

-- Объясни это Джафару.

Бранд вскочил. Как ни странно, он больше не ощущал усталости.

-- И объясню! Недоумки! Было же сказано: начать как можно скорее! Сразу! Сейчас!

Младший Шнайдер просунул в дверь любопытную физиономию: что опять за крик? Эльза сделала сыну знак рукой: сгинь!

-- Джафар может отказаться вести группу ночью, -- спокойно сказала она. -- И я его понимаю. Он разумный человек.

-- Тогда группу поведу я!

10

Тело Джафара пришлось бросить в лесу, подожженном сразу в нескольких местах мирмикантропами и людьми; первыми -- чтобы выкурить оттуда нахальных реликтов, никак не желающих вымирать, вторыми -- чтобы прикрыть отступление и попытаться оторваться от погони. У группы не было выбора: помимо парализованного пленного приходилось тащить двоих раненых. Одним из них был белобрысый дылда Юхан, потерявший в бою правую руку ниже локтя. Хелен расстроится...

И проклянет отца, если из его затеи ничего не выйдет.

Но лес оказался спасением. Он был чересчур велик, чтобы чужаки могли эффективно контролировать его периметр, -- поняв это, они барражировали поверху, готовясь встретить залпами плазменников все, что вылетит из дыма. Часть их преследовала группу по лесу, ловко лавируя между деревьями, проносясь над пылающим подлеском и обезумевшими стадами животных. Бранду казалось, что маленькая -- всего шесть человек -- группа захвата стянула на себя всех мирмикантропов, сколько их высадилось на континент.

Возможно, так оно и было.

Стряхнуть погоню удалось далеко не сразу -- но удалось, потеряв одного убитым и двух ранеными. Из леса вытекала речушка, обрамленная густой растительностью, смыкавшей ветви над водой. По этому зеленому туннелю скользили трое, неся еще троих, и перегретые антигравы тревожно гудели, грозя отказом.

Можно и нужно было выделить отвлекающую группу -- увести чужаков подальше от Цитадели. Но из кого ее выделить? Бросить раненых? Бросив обеспамятевшего от потери крови Юхана -- как смотреть в глаза Хелен?

Бранд только ругался. Им повезло, хотя по всем канонам не должно было повезти. В везение он давно не верил.

-- Успешно? -- спросил Ираклий, обнимая Бранда от избытка чувств.

-- Потеряли Джафара. На Цитадель, кажется, никого не навели. А пленник -- вот он.

-- Как вы его взяли? -- холодно полюбопытствовал Стах, буравя мирмикантропа злым взглядом.

-- Чудом. Зря вышли на охоту ночью, тут я был не прав. Поняли, отсиделись в укрытии. А на рассвете нашли их банду, зашли от солнца и атаковали внаглую. Пока они опомнились, мы положили не то шестерых, не то семерых. Троих -- иглами. Двое оказались леди, а третий вроде мужик. Мелани, взгляни.

-- Кажется, это все же мужская особь, -- с оттенком сомнения произнесла Мелани, произведя беглый осмотр. -- Ладно, выбирать нам не приходится. Пусть кто-нибудь позаботится о помещении для него, а я сейчас введу ему первую инъекцию. По-моему, нет смысла растормаживать его железы -- проще регулярно вводить чистый тестостерон.

-- А как себя чувствует наша гостья?

-- Отказывается от пищи, кормим внутривенно. Заодно вводим ей в вену кое-что, подавляющее выработку мужских гормонов. И в лошадиных дозах.

-- Результаты есть?

-- Ты хочешь всего и сразу. Изменения станут заметны через несколько дней, не раньше.

-- Жаль.

-- Всем жаль. -- Мелани тряхнула копной вороных волос. -- Отвали, Бранд, дай мне работать.

День прошел в целом спокойно. После полудня на связь вышел Борис Ружицкий -- заметил одиночного мирмикантропа поблизости от своего жилища. Часом позднее он передал значительно повеселевшим голосом, что вокруг все по-прежнему спокойно, разведчик переместился куда-то на запад.

Другие поселения молчали наглухо -- стало быть, мирмикантропы до них пока не добрались. Каждая семья, каждая группа, желающая жить автономно, строила себе не дом, а подземную крепость -- недостаточную для сколько-нибудь длительной обороны, но оставляющую время успеть сказать последнее "прости". Молчат -- значит, живы.

По-видимому, активность мирмикантропов снизилась. Бранду было бы лестно думать, что это он и его группа наделали переполоху, поломав планы противника, но он не высказывался по этому поводу. Куда вероятнее была иная причина: приближение максимума пульсации. Видимо, мирмикантропы, даром что более выносливая раса, подобно людям не любят жгучего белого солнца, предпочитая отсиживаться в каком-нибудь укрытии. А это значит, что еще два, даже три дня можно ни о чем не беспокоиться...

Еще задолго до вечера его умозаключение разлетелось вдребезги. С Цитаделью связался Гедеон Шмидт, давным-давно обосновавшийся с семьей на скалистом острове посреди океана. Все то же: мирмикантропы рядом, убежище обнаружено, прощайте...

Как же быстро мирмикантропы находят норы людей! А ведь на планете пока совсем немного чужаков: ну, сотня, ну, две. На каждого -- четверть миллиона квадратных километров поверхности суши! Казалось -- ищи-свищи, не найдешь и за год.

Находят. Чувствительности их рецепторов, доскональному их знанию объекта под названием "человек" можно только позавидовать. Совсем нетрудно, вооружившись аппаратом математической статистики, подсчитать, когда, по всей вероятности, будет найдено и после короткой судороги падет последнее убежище людей на планете: примерно через три периода пульсаций здешнего солнца-цефеиды.

Тридцать дней. Вряд ли больше.

Ночью с северо-востока пришла единичная сейсмическая волна -- слабая, но зафиксированная приборами. Вычисленные координаты эпицентра совпали с единственным рукотворным объектом в том направлении -- Домом, спрятанным под гранитной горушкой, рассеченной тремя расселинами. Вероятно, после потери разведчика чужаки решили больше не рисковать. Ираклий только вздохнул и похлопал Бранда по плечу -- держись, мол. Бранд молча стряхнул с плеча его руку.

Дом погиб. Дом, помнивший первые шаги Эрика, смех Хильды, лай Гектора, больше не существовал. Дом, построенный еще отцом так надежно, прочно и удобно, что Бранду оставалось лишь улучшать готовое...

Теперь такой не вдруг построишь. Универсальных роботов, пригодных для прокладки штреков, осталось раз, два и обчелся. Ветшающая техника понемногу выходит из строя, а то, что еще кое-как действует, нуждается в перманентном ремонте.

Сумей выстроить новый дом точной копией старого -- и все равно в нем не будет души. Она зарождается постепенно, она растет с каждым новым поколением, и не Бранду почувствовать ее незримое присутствие вокруг себя

И безразлично, как был уничтожен Дом -- бомбой, оставленной отрядом мирмикантропов, или атакой с орбиты.

Наверное, все же с орбиты. Проще. Чужакам достаточно обозначить цели на поверхности -- зачем им выполнять двойную работу?

Если бы не гигантская боевая мощь чужого корабля -- разве сидели бы люди по норам, точно кроты? Пусть у мирмикантропов лучшее снаряжение плюс дополнительные органы чувств, пусть они видят в темноте, как днем, а чувствительность их электросенсоров феноменальна -- наплевать! Зато люди лучше знают планету и имеют хорошо оборудованные убежища, а это немало. Можно не сомневаться: без поддержки корабля передовой отряд мирмикантропов стоит недорого. Пожалуй, будет нетрудно истребить его без больших потерь.

Без дела и смысла Бранд обошел всю Цитадель, от рабочего кабинета Ираклия до машинного зала под жилой зоной. Хотелось успокоиться. Он сунулся было в железную клетку, где Мелани колдовала над телом спеленутой по рукам и ногам пленницы, и был изгнан, успев заметить только капельницу да какие-то провода. Затем долго стоял в другой клетке, вглядываясь в пустые глаза рабочей особи с мужскими половыми признаками.

Земной тигр рычал бы и грыз железо. Клешняк -- и тот демонстрировал бы агрессию. Мирмикантроп лежал смирно и молчал. Бранд знал: будь враг способен разорвать путы, атака последовала бы незамедлительно. Он был логичен, этот враг, только и всего. Если невозможно принести пользу муравейнику -- какой смысл тратить энергию, тем паче на бесполезные эмоции?

Лучше дождаться благоприятного момента.

-- Ничего у тебя не выйдет, -- сказал Бранд вслух. -- Не надейся.

Никакой ответной реакции.

-- Мы будем и впредь жить на этой планете. Она наша. А вы или уберетесь отсюда навсегда, или умрете. Уловил?

Бревно, и то отреагировало бы активнее.

-- Они не понимают человеческого языка, -- проговорил Стах. Он специально явился проверить, надежно ли заперт пленник, и, поочередно щелкая запорами на обеих решетчатых дверцах, внешней и внутренней, ждал, когда Бранд покинет клетку.

-- Думаешь, ни бельмеса?

-- А на что им? Последние тридцать шесть лет они не встречались с людьми за отсутствием последних в Галактике. Наверное, очень удивились, найдя нас.

-- Ничего, -- сказал Бранд. -- Если даже ты прав, введем ему словарный запас во сне или под гипнозом. Думаю, Мелани справится. Слышишь, гаденыш? Языку тебя учить будем. И кое-чему еще.

Мирмикантроп не реагировал.

-- Ты слышишь меня? Мы всех вас перебьем, запомни. Сначала здесь, потом повсюду. Понял? Думаешь, вас много и вы неуязвимы? Ошибаешься.

Молчание.

-- Я из тебя сделаю человека, -- с угрозой пробормотал Бранд, покидая клетку.

Хелен с мрачным упрямством копалась в каталоге фильмотеки.

-- Нашла что-нибудь? -- спросил Бранд.

-- Выше крыши. Каждый второй фильм, если не больше. В мнемотеке, думаю, то же самое. Стараюсь выбрать лучшее из подходящего.

-- А-а... Как Юхан?

-- Ему лучше. А с детьми вызвалась посидеть Эльза. -- Хелен на миг оторвала взгляд от экрана, и только этот взгляд дал понять Бранду, насколько ей тяжело. -- Подожди немного, папа. Сейчас заканчиваю.

Заглянув ей через плечо, Бранд нашел глазами список отобранных фильмов.

-- "Ромео и Джульетту" -- первым пунктом? Одобряю. Молодец, дочка.

-- Я знаю. Ты не мешай, ладно?

Бранд просмотрел список до конца и огорченно присвистнул.

-- Не то выбрала? -- встревоженно спросила Хелен.

-- Нет, выбрала ты то, но... -- Бранд замялся, -- немного не то. Черт, не знаю, как сказать... В общем, тут у тебя по преимуществу слюнявые мелодрамы то о несчастной, то о счастливой любви. Для нашей гостьи это, пожалуй, подойдет, а вот для гостя... Не забывай, он все-таки мужчина.

-- Мужчина! -- фыркнула Хелен.

-- Теоретически и потенциально -- мужчина, а не слащавый любовник с набриолиненным пробором. А что для мужчины важнее всего?

-- Мыть руки перед едой и не свинячить в доме.

-- Двойка, -- сказал Бранд. -- Подумай еще. В контексте отобранного тобой видеоматериала.

-- Пойти на все ради любимой женщины?

-- Гм. Я бы все-таки сказал, что главное для мужчины -- чувство долга. Но ты права: мы сделаем из нашего гостя такого мужчину, который наплюет на долг ради дамы своего сердца. И розовый идеалист, и машина убийства в рыцарских доспехах. Все в одной упаковке. Мы сделаем из него героя высокой трагедии, пойми это хорошенько. Героя, а не тряпку!

-- У нас в фильмотеке нет "Тристана и Изольды".

-- Значит, подбери замену. А "Тристана" будем читать ему вслух. По очереди. Да и про Ланселота с Джиневрой неплохо бы найти что-нибудь. Для начала пусть в его тупую башку войдет мысль: измена сюзерену ради любимой -- наказуема, но этически допустима. Любовь оправдывает все. Но начнем мы с другого: с пробуждения в нашем госте чувственных инстинктов.

-- Начать с порно? -- холодно осведомилась Хелен.

-- С мягкой эротики. И не язви, пожалуйста, а то отшлепаю на правах отца. Мягкая эротика и героические истории -- это для затравки. Пусть поймет, что он мужчина, а не бесполая особь. Пусть увидит нашу гостью и разглядит в ней женщину.

-- По-твоему, он влюбится в нее? -- с сомнением спросила Хелен. -- Мирмикантроп -- влюбится? Хотя бы и с нашей помощью?

-- Ты опять?!

-- Извини. Просто в голове все это не укладывается... Ладно, допустим, он влюбится в нее и даже до безумия. А что потом?

-- Любовь зла, вот что потом.

-- Конкретнее нельзя?

-- Потом мы будем живьем драть с нее кожу, -- негромко сказал Бранд. -- А его пригласим посмотреть.

-- Ты бессердечный негодяй, папа. Ладно, а дальше?

-- Он выполнит требуемое.

-- И при этом умрет?

-- Нет. Они оба умрут позже и без нашего участия. Я не собираюсь убивать из мести. Я вообще никого не собираюсь убивать без необходимости, учти это.

Хелен насмешливо оттопырила губу.

-- Даже мирмикантропов?

-- Отстань от отца, понятно?

11

Редкие волосенки на черепе пленника были тщательно выбриты, и на голой розовой коже жирными пиявками сидели контакты энцефалоскопа. В набрякшую вену на сгибе локтя поступала из капельницы адская смесь по рецепту Мелани. Когда стало ясно, что организм рабочей особи мирмикантропа в считанные минуты нейтрализует вводимый извне избыток тестостерона, врачу колонии пришлось изобретать способы расстроить великолепный гормональный баланс чужака, и это оказалось совсем не простым делом. Даже сейчас Мелани не была уверена в успехе.

Прошла целая пульсация и еще полпульсации. Распухший багровый пузырь солнца, казалось, собрался свалиться на землю, но грел почему-то совсем слабо. По-настоящему день так и не наступил. В дневных сумерках на небе сияли не десятки -- сотни звезд скопления Ориона. Любоваться ими было некому -- лишь наблюдатель, обшаривающий окрестности Цитадели через внешние "глаза", мог обратить на них внимание. Но наблюдателю было не до звезд.

Никаких вылазок на поверхность, никаких подземных работ, связанных с шумом и вибрацией, полузаглушенный реактор, замкнутые циклы потребления воздуха и воды, однообразная синтетическая пища, экономия на всем. Взрослые становились мрачными и раздражительными, дети капризничали и ныли.

Мирмикантропы пока не появлялись. Это не означало, что они оставили людей в покое, и если за истекшие пятнадцать дней они нашли и уничтожили всего лишь три человеческих поселения, то не они были виноваты в столь низкой производительности очистки планеты от людей. Просто-напросто человеческих убежищ осталось меньше, чем было до прихода мирмикантропов, и их стало труднее находить.

Один раз видели, как с корабля на планету десантировалась новая группа чужаков -- особей двадцать пять, не больше. Вероятно, пополнение убыли.

Не многих же они потеряли...

Стах выходил из себя и срывался на крик. Сто тридцать два! Сто тридцать два человека из ста восьмидесяти семи еще жили, дыша затхлым смрадом убежищ, не смея высунуть носа наружу, -- вернее сказать, не жили, а доживали последние дни. Сто тридцать два последних представителей рода человеческого! Меньше, чем когда-то высадилось на эту планету! Сто тридцать две песчинки! И это в предположении, что все погибшие успели перед смертью выйти на связь!

Усталый и сам себе противный, Бранд сидел на табурете подле спеленутого пленника и вещал осипшим голосом, окольными путями добираясь до главного:

-- Планета у нас хорошая, что верно, то верно, но и на хорошей планете хватает опасностей, особенно если ты слаб. Нет, я не про тебя говорю и не про себя. Я про женщин. Слабы они и прекрасны, вот какое дело. Не веришь? Скажешь, одно с другим не совмещается? Ну и зря. Еще как совмещается. Я тебе вот что скажу по секрету, парень: помочь женщине -- высшее наслаждение для мужчины и высшее его предназначение, если только он мужчина, а не бесполый урод. Ты небось такого наслаждения отроду не испытывал, жаль мне тебя...

Он делал паузу. Мирмикантроп молчал.

-- На равнине хорошо, если только безоружным не повстречаешься с хищником, -- продолжал Бранд. -- Горы бывают разные. Те, что на севере, еще ничего, только там холодно, а южные хребты вулканические. Нет, на нашей памяти больших извержений не было, зато часто трясет, а иногда сами собой рушатся скалы. По дну ущелий бегут такие реки, что упавшее в воду дерево выныривает стаей щепок. Ни рыбы, ни водорослей в тех реках, конечно, нет, там и инфузория не выживет. Зато в долинах водится много всякой живности. Есть крупные хищники, размером как эта комната. Есть стаи мелких тварей, вроде крыс, и они хуже всего. В одиночку там делать нечего -- любого мужика сожрут в два счета, не говоря уже о женщине. А я, представь себе, не только дошел один, без антиграва, аж до Бездонного ущелья, но и вывел оттуда по скалам свою жену... то есть тогда она еще не была мне женой и даже не собиралась за меня замуж... впрочем, неважно. Снизу к нам подбирались стаи крыс, едва пятки не объели, а сверху сыпались камни размером с холодильник. Тут Хильда подвернула ногу и ну кричать, а я хвать ее в охапку -- не до условностей было -- и наверх, наверх! Потом она призналась, какое впечатление произвели на нее мои объятия...

Мирмикантроп молчал и не шевелился. Бранд дорассказал выдуманную им почти целиком историю и поглядел искоса -- нет ли какой реакции? Мирмикантроп, скотина, молчал. По ту сторону решетки Мелани чуть заметно качнула головой -- значит, и энцефалоскоп не зафиксировал никаких необычных биотоков мозга.

Реакции не было. Как вчера. И как позавчера. Как десять дней назад.

Фильмы. Мнемосеансы. Чтение вслух. Любовная классика всех времен, от античности до звездной эпохи. Мужская доблесть и женская нежность. Верность, неверность и ревность. "Задушевные" беседы один на один. Бесконечные инъекции.

Все напрасно. Мирмикантроп упрямо не желал превращаться в мужчину. Быть может, трутни в их иерархии стоят ниже рабочих особей?

Видимо, так.

Дважды звякнули запоры -- Бранд покинул клетку. Прошел сквозь звукопоглощающую завесу. Пронзил электромагнитный экран.

-- Ничего? -- спросил он Мелани, насилу ворочая онемевшим языком. Будто и так было не ясно.

-- Ничего.

-- "Ромео и Джульетту" ему сегодня крутили?

-- Само собой.

-- И как он?

-- Нет повести печальнее на свете...

-- Пень пнем?

-- Вот именно.

-- За все это время он не сказал ни единого слова. А?

Мелани покачала головой.

-- Он понимает нашу речь. Тут у меня нет сомнений.

-- Может, он сообразил, чего мы от него хотим, и сопротивляется?

-- Вряд ли. -- Мелани сделала пренебрежительный жест. -- Уж это я бы поняла.

-- Может, я не то ему говорю?

-- Самое то. А если его это не устраивает, то вся твоя идея никуда не годится.

-- Может, не действует твоя химия?

-- Ты заметил, что у него активнее растут волосы? И как они растут. И где. Усы! Пушок на подбородке! Его организм просто купается в тестостероне. Конечно, существуют и другие мужские гормоны, и не все из них я могу синтезировать в лаборатории... Пытаюсь заставить его железы вырабатывать их самостоятельно, но... это же мирмикантроп! Пойми, я не могу без конца увеличивать дозы! -- Голос Мелани дрогнул. -- Его организм просто не выдержит. Человек на его месте уже умер бы от интоксикации. А если умрет этот? Разве у нас есть время на поимку и обработку нового пленника?

Помолчали.

-- Ладно, -- просипел Бранд и тщетно попытался прочистить горло. -- Пошли к нашей леди. Насколько я понимаю, с ней у нас дела идут получше?

Мелани пожала плечами.

-- Формально -- да. То есть внешие изменения налицо. Фигура понемногу округляется, где надо, но еще далеко не Венера Милосская. В смысле необходимых нам эмоций -- по-прежнему нуль.

Бранд вздохнул.

-- Ее развязали?

-- Сегодня утром. Первым делом она пообрывала с себя все провода и потратила час на попытки сломать замок своей клетки. Потом поняла, что это бесполезно, и сейчас спокойно смотрит видео.

-- "Ромео и Джульетту"?

-- Нет, крутим ей "Антония и Клеопатру". Тоже необузданные страсти да еще со слабым гипнотическим эффектом в придачу. Очень старая запись... тех времен, когда еще был разрешен гипноэффект. Жаль, что мирмикантропы не очень гипнабельны.

-- Не пробовали позволять ей самой решать, что смотреть?

Мелани взглянула на Бранда с любопытством.

-- А что, может получиться неплохой косвенный индикатор ее эмоционального настроя... Бранд, ты молодец. Дадим ей на выбор десяток пьес Шекспира и поглядим, что она выберет...

В своей клетке нагая пленница буйствовала, пытаясь разбить небьющийся экран. Охнув, Мелани выключила запись, но еще целую минуту пленница дубасила его окровавленными кулаками. Затем с воплем ринулась на решетку и, получив электрический удар, ничком упала на лежанку.

-- Вот и индикатор, -- сказал Бранд. -- Поздравляю. Впервые хоть какая-то реакция.

-- Сама не ожидала, -- призналась Мелани. -- Хорошо, что у нее нет никакого инструмента... Теперь надо просмотреть запись, понять, какая сцена ее так взволновала...

-- Я заметил. Антоний уже распорол себе кишки, а Клеопатре служанки тащат корзинку со змеей.

-- Она не хочет, а?

-- Кто, Клеопатра? -- улыбнулся Бранд.

-- Шутник. Клеопатра тоже не слишком хотела. Сознание нашей подопечной протестует, ему хочется счастливой развязки. Женские гормоны вызвали инфантильную чувственную реакцию. Смотри, она, кажется, плачет...

-- По-моему, пора познакомить наших гостей друг с другом, ты не находишь?

Мелани помедлила с ответом.

-- Непосредственный контакт? А ты не слишком торопишься?

-- Я еще не сошел с ума, чтобы пустить их вдвоем в одну клетку. -- Бранд коротко хохотнул. -- Вдруг они выдумают, как из нее выбраться? Мирмикантропы тем изобретательнее, чем их больше. Я говорю о трансляции изображения: время от времени показывать нашему искусственному самцу вот эту самую самку. Допустим, она еще не Венера -- на любовь с первого взгляда я не рассчитываю. Пусть пока привыкнет видеть ее на экране, а там, глядишь, появится и интерес...

Через час, когда пленница успокоилась и начала бесцельно расхаживать по клетке, ее изображение вывели на экран в клетке пленника. Пустым рыбьим взглядом мирмикантроп смотрел на экран и молчал.

Но Мелани радостно завяила, что, кажется, уловила необычные биотоки его мозга. Пока очень слабые, чуть выше уровня электромагнитных шумов. По окончании пятнадцатиминутного сеанса они затухли не сразу.

На следующее утро сеанс повторили с тем же результатом. И еще раз повторили в полдень. Вечером -- дважды. В меру осторожничая, пытались пройти по грани между нетерпением и риском испортить всю работу топорной поспешностью. Через двое суток пленник видел пленницу на экране по двадцать минут в течение каждого часа.

Мирмикантроп молчал.