* * *
...Травы больше не было. Была измочаленная, мягкая, влажная подс тилка, но девочка предпочла бы сплошной ковер из крапивы. У нее на босых пятках - чужая кровь...
Злобный человек в железной одежде хотел остановить их, но ее прово жатый что-то негромко сказал - и человек отступил с поклоном.
...Не испугаешься?
Много-много черных птиц. Отрешенно бродят женщины - провожатый ска зал, что каждая из них заплатила злому железному человеку золотую моне ту. Но женщин мало, потому что те, кто бились здесь, пришли издалека... Их женщины еще думают, что они живы...
- Не смотри, - сказал провожатый. - Я буду смотреть... А ты закрой глаза.
Она закрыла - но так было страшнее. Тогда она стала смотреть вверх - на солнце, по-прежнему тусклое и круглое, как та монета, которую надо заплатить за право ходить среди мертвых...
- Никогда не думал, что буду когда-нибудь искать на поле боя - кук лу... Нету ее, малышка. Пойдем.
Девочка молчала. Если бы не он, не ее спаситель - она лежала бы тут тоже. Растоптанная, лежала бы среди этого страха, среди этих перекошен ных криком ртов, среди обнаженного мяса, над которым тучей вьются зеле ные мухи. А вороны - те отлетают, ненадолго, неохотно...
Ветер донес запах костра - не веселый и сытный запах, а тошнотвор ный, отвратительный, страшный. Я знаю, ДЛЯ ЧЕГО этот костер, подумала девочка, и ей сделалось дурно.
...Дурак я, что тебя послушал. Нельзя тебе тут... И не найдем. Тут человека невозможно найти, не то что... Давай, я тебя на плечи возь му...
Девочка молчала.
Кукла Аниса лежала там, где должна была бы лежать сама девочка - прямо посреди поля. Рядом торчал воткнутый в землю меч; девочка отшатну лась. Аниса с ног до головы была черной, кровь пропитала ее насквозь, да так и запеклась. Нарисованное углем лицо стерлось, будто вороны не поща дили и куклу.
- Она мертвая, - сказала девочка, и это были первые ее слова за много часов. - Она тоже мертвая, тоже...
Провожатый сдавил ее руку:
- Да. Но мы живы, малышка. И будем жить долго.
* * *
...Тронулись в путь на рассвете - как только различимы стали дре весные стволы, овраг и тропинка. Обоим хотелось как можно скорее уда литься от места гибели волка, независимо от того, кто или что его уби ло. Птиц по-прежнему не было - но день вступал в свои права, и с вос ходом солнце и Игар, и Илаза заметно повеселели.
Целый час они провели в малиннике - и хоть не насытились, но приглушили голод. Игар обрадовался, снова ощутив призыв плоти; этой ночью он не раз и не два задавал себе вопрос, можно ли от внезапного страха лишиться всех мужских желаний. Оказалось - нельзя, едва уходит страх, как желания возвращаются; он уже хотел сказать об этом Илазе - но глянул на ее озабоченное лицо и прикусил язык.
Илаза повадилась оборачиваться. Часто, гораздо чаще, чем следова ло: она оборачивалась на ходу, через плечо, отчего шаг ее становился неровным и неверным; на то и дело останавливалась и подолгу глядела назад, туда, где пройденная ими тропинка терялась в листве.
- Что? - наконец-то спросил Игар. - Ты что-то потеряла?
Илаза проглотила слюну - он увидел, как дернулась ее шея:
- Ты... Тебе ничего не кажется?
Он тоже обернулся и посмотрел туда, куда за секунду до этого был устремлен Илазин взгляд. Тропинка была пуста; медленно выпрямлялись упругие травинки.
- Мне кажется, - медленно проговорил Игар, - что сегодня ночью мы...
Он пошутил, но Илаза не рассмеялась:
- Игар... А мы можем идти быстрее?
И они почти побежали. Илаза скоро запыхалась, рванула воротник сорочки, раскрыла его чуть не до самой груди; Игар против воли предс тавил, как удобно и тепло запустить руку за распахнутый вырез.
- У нас будет пятеро сыновей, - сообщил он, переводя дыхание, - и дочка по имени...
Илаза споткнулась. Игар подался вперед, чтобы подхватить ее - и в этот момент край оврага под их ногами дрогнул и осел.
- Держись!!
Перед глазами Игара оказались какие-то вырванные с корнем стебли, потом такой же стебель оказался у него в правой руке - а левой он дер жал за пояс Илазу и вместе с ней стремительно съезжал на дно оврага. Что-то больно стукнуло его по икре; он успел весело крикнуть "Вот и переправились!", когда их спуск перешел в падение - и сразу за этим непонятным образом прекратился. Пояс Илазы выскользнул из Игаровой руки.
Некоторое время он прислушивался к собственным ощущениям. Над го ловой у него имелось синее небо в переплете ветвей; где-то неподалеку, внизу, мелодично журчал ручей. Он лежал на мягком - а правый рукав, видимо, за что-то зацепился, и руку неприятно тянуло вверх.
- Илаза! - позвал он как можно беззаботнее. Рядом тихонько всхлипнули. Он повернул голову.
Илаза была рядом. Илаза висела невысоко над землей, вернее, над наклонной стенкой оврага, именно висела, опутанная частой полупрозрач ной сетью. Не успев ни о чем подумать, Игар кинулся к ней - его движе ние оказалось бесполезным, он сам тяжело заколыхался в такой же сети; правую руку невыносимо дернуло, он вскрикнул от боли и забился силь нее:
- Илаза! Руку!
Илаза попыталась протянуть руку - мелкие, хрупкие на вид волокон ца не желали поддаваться и рвались с неохотой. Игар изо всех сил дер нулся - несколько ниточек лопнули и свернулись, как виноградные усы.
Он разозлился. Сетка казалась удивительно противной на ощупь - надо будет как следует вымыться в ручье...
Сперва выбраться самому, потом вытащить Илазу. В конце концов, пережечь эти гадкие ниточки или перерезать ножом...
Он вывернул голову. Его дорожный мешок валялся далеко внизу - ка кой-то узловатый корень перехватил тощие Игаровы пожитки, не дал им скатиться на дно оврага, к ручью. Он не благородный господин, чтобы носить нож на поясе... И он больше не послушник, чтобы носить на поясе знаменитый "коготь". Теперешний его нож - не оружие, а орудие, и место ему - в мешке...
Он плюнул. Плевок пролетел к земле и шлепнулся в палую листву.
- Ига-ар... Вытащи меня, мне... мерзко...
Действительно мерзкое ощущение, подумал Игар. И не только потому, что эта сетка... Паутина, так ее... Липкая. Само ощущение мерзостное - человеку не пристало болтаться над землей, как коту в мешке... Как му хе в паутине, дрянь, ну и паучок здесь побывал... Ну и паучок...
Он примерялся - и рванул паутину руками, пытаясь освободить пра вое плечо. Несколько ниточек снова лопнули; Игар поднатужился, рванул снова, так что больно сделалось мышцам. Правая рука почти освободи лась; ободренный, он рванул снова, и снова, и снова...
Он не сразу понял, что выбивается из сил понапрасну. Полупрозрач ные ниточки не то срастались, не то постоянно множились; освободив од ну руку, Игар сильнее запутывал другую, и все труднее становилось вер теть головой. Стиснув зубы, он решил раскачаться, как маятник, и дотя нуться до ближайшей ветки; за весь день это было самое неудачное его решение. Он понял это уже на полпути.
Проклятая сетка множилась от движения. Чем больше Игар раскачи вался - тем плотнее его спеленывали тысячи и тысячи почти невидимых нитей, образуя вокруг него плотный серый кокон. Оторвав взгляд от вож деленной ветки и случайно глянув на себя, Игар испугался и закричал.
Его раскачивания превратились в панические метания. Он бился в паутине, а паутина опутывала его все сильнее, но у него не хватало здравого смысла осознать это - захлестнутый паникой, он превратился в орущий кусок мяса. За несколько минут истерики он запутался так, что с трудом мог дышать.
Потом он обессилел, а паутина все еще дергалась; сглотнув слюну с привкусом железа, он замолчал и понял, что крик продолжается - Илаза, охваченная таким же ужасом, угодила в ту же западню, теперь она кричит и бьется, и запутывается все сильнее...
Серое полотнище в кронах высоких деревьев. предсмертный крик вол ка...
Илаза больше не кричала - плакала. Игар, развернутый лицом к не бу, не мог ее видеть. В просветы между ветвями проглядывало синее, ос лепительное, беззаботное небо.
- Илаза, - сказал он как можно спокойнее. - Не плачь. Мы сейчас выберемся. Слышишь?
Она длинно всхлипнула - и замолчала.
- Вот так, - сказал он, пытаясь плечом вытереть мокрое лицо. - Сейчас мы... - голос подвел его и нехорошо дрогнул. Илаза услышала - и расплакалась снова.
Игар молчал, глядел в небо и кусал губы. Никто и никогда не расс казывал про такое... Никто и никогда, ни в одной сказке, ни в одной истории... Может быть, потому... что некому было рассказывать? Кто ЭТО видел - не возвращался? Если такова паутина - то каков же...
- Мы сейчас выберемся, - сказал он жестко. - Илаза, у тебя хоть шпилька есть?
А что шпилька, подумал он запоздало. Что здесь сделаешь шпиль кой... Даже... Может быть, эта дрянь и ножом не режется...
- Я... Не достать, - с трудом овладев голосом, отозвалась Илаза. - У меня руки... связаны...
- А огнива нет у тебя?
- Откуда... И все равно... Не достала бы...
А если зубами, подумал Игар с внезапной решимостью. Дотянулся ртом до ближайшей паутинки, сжал зубы... Отвратительно. Мерзко и гад ко, но если перекусить...
Паутинка прошла между зубами, чуть не порезав ему язык. Он выплю нул ее и тоже заплакал - беззвучно, чтобы Илаза не слышала.
- Игар, - хрипло проговорила его жена. - Игар... Давай звать на помощь.
Он сглотнул. Как же, услышат тут... Но...
Воображение тут же подбросило ему охотника - настоящего охотника с зазубренным ножом, с огнивом, с веревкой, вот он разрезает проклятую паутину, и Игар умывается в ручье...
- Давай, - сказал он почти весело. - Стыда-то не оберемся! Вид у нас, наверное... Как у недовылупленных мотыльков...
Илаза не усмехнулась. Игар набрал воздуха - насколько позволяла стянутая паутиной грудь - и закричал неожиданно тонко, по мальчишески:
- Е-ге-гей! Сюда! Сю-уда!
- Помогите! - закричала следом Илаза, но звонкий ее голосок зву чал теперь надтреснуто, глухо. - Помогите!
Ветер качнул видимую Игаром ветку - и все. Тишина.
Они кричали истово, срывая голоса - и наконец Игар с удивлением обнаружил, что не может выдавить из себя ни звука, горло отказалось подчиняться, из него вырывался только жалкий хрип.
Некоторое время прошло в молчании. Игар глядел в перечеркнутое ветвями небо - и не думал ни о чем. Немилосердно саднило горло; потом явилась первая мысль: если кто-нибудь и услышал, он уже, наверное, не придет...
- Игар, - донеслось до него почти беззвучное, с болезненным свис том. - Ты знаешь, что это?
Паутина, хотел сказать он, но сорванное горло его не послушалось.
- Это... Мы в паутине, как мошки. А потом придет паук.
Он был рад, что Илаза не видит его лица. Его лицо не было сейчас лицом героя и вообще мужчины - мальчишка, баба, расклеился...
- Пауки, Игар... Они высасывают. Заживо.
Игар знал, что должен что-то сказать. Должен помочь девушке, до верившей ему свою жизнь, должен... хоть и со связанными руками.
- Ты самая... - выдавил он. - Очаровательная... мушка из всех, летающих на свете. Паук пленится тобой... Он скажет: убирайся, Игар, такие девочки не для тебя... А я скажу: хрен тебе, осьминогий! Хочешь - лови себе паучиху и давай... на Алтарь...
Упоминание об Алтаре показалось неуместным; Игар замолчал.
- Я чувствовала, - прошептала Илаза. - Там... на дороге... Что-то такое... И тот волк...
Игар беспокойно заворочался в паутине. Не надо о волке. Мы не волки, мы...
- Перестань, - бросил он почти сердито. - Мы не мухи. Я этих пау ков знаешь сколько задавил? За свою жизнь?
- Пауков убивать нельзя, - глухо сказала Илаза. - Плохая примета.
- Хрен! - голос Игара снова сорвался.
- Помолчи теперь, - сказала Илаза еще глуше. - Давай попробуем... поспать... И помолись своей Святой Птице...
Вечер наползает из оврага...
Он всего лишь на секунду закрыл глаза - и увидел теленка со све жим тавром на боку, красным тавром, болезненной раной; в следующую се кунду небо в переплете ветвей оказалось уже не синим, а фиолетовым, а листья на ветках сделались черными. Место облака заняла тусклая, едва народившаяся звезда.
Он испугался, в мгновение ока вспомнив все, заново ощутив и сухой воспаленный рот, и мертвое затекшее тело, и страх за Илазу. Святая Птица не спустится с неба, не придет на помощь, как приходила к давним и праведным предкам; он, Игар, отступник, потому что, вверяясь Алтарю, снял храмовый знак; он же болтун и предатель, потому что втянул Илазу в...
Паутина чуть дрогнула.
Не так дрогнула, как обычно, когда пыталась пошевелиться Илаза. Паутина дрогнула иначе, по-новому, и от этого движения Игарово сердце подпрыгнуло к самому горлу.
- Илаза... Ила...
Он услышал ее вздох, похожий на всхлип.
- Илаза... Я... спал?
- Тише. Пожалуйста, молчи.
- Мне показалось, что...
- Молчи! - простонала Илаза. - Ты... чувствуешь...
Паутина дрогнула снова - теперь вполне ощутимо; Игар еле сдержал крик.
- Он здесь, - почти спокойно сказала Илаза. - Давно здесь. Он ждет.
Днем Игару казалось, что силы его иссякли раз и навсегда - однако новое сотрясение паутины превратило его в комок из нервов и мышц.
- Эй, ты! - выкрикнул он, выгибаясь дугой. - Эй... Ты...кто здесь, а?!
- Пре...крати, - голос Илазы наконец-то перестал ей повиноваться. - Игар... Я боюсь... Я не...хочу... Я не хочу, не надо, нет!!
В этот момент Игар согласился бы умереть дважды. Не важно, каким способом - лишь бы оставили в покое Илазу.
- Оставь ее в покое! - закричал он, из всех сил пытаясь высвобо дить затекшие руки. - Тварь!
Это смешно, подумал он в следующую секунду. Все равно что угова ривать голодного волка... Ах, как кричал тот бедный волк... Как кри чал...
Теперь паутина мерно, через определенные промежутки времени, вздрагивала - и вздрагивала все сильнее. Игар до отказа вывернул шею, пытаясь увидеть Илазу - вместо Илазы по краю его зрения проскользнула темная, не имеющая формы тень. Показалось?!
Он вглядывался в темную путаницу ветвей, пока не заслезились гла за. Показалось? Страх? Что это было?
Паутина качнулась. Хрипло вскрикнула Илаза; Игар забился, как настоящая муха, так что жгуты из паутинок врезались ему в кожу:
- Илаза! Не давайся! Говори со мной! Я умру за тебя! Говори! Пусть меня жрет, я люблю тебя, больше жизни люблю! Не давайся!
Стон.
Он закричал, как кричал прошлой ночью волк. Сорванного голоса хватило ненадолго; извиваясь, до крови прокусывая запекшиеся губы, он хрипел, захлебывался ее именем, и перед глазами его метались в темноте огненные искорки - как тогда, на соломенной подстилке, когда Отец-Раз биватель впервые поставил его на голову... Все зря... Ила-аза...
- Тихо. Все. Хватит. Теперь успокойся и помолчи.
Он бредит. Это не голос Отца-Разбивателя - тот говорил тонко, с металлическим звоном, и сильно картавил... Это другой голос. Мягкий и вкрадчивый, как у...
- Илаза, - прохрипел Игар в последний раз и затих.
Паутина колыхнулась; к Игару приблизились сзади. Он кожей почувс твовал присутствие за своей спиной - и разинул рот, но крика не полу чилось.
- Тихо. Теперь тихо. Не дергайся.
Все-таки бред. Не сам же он с собой говорит... Это не может быть голос Святой Птицы... Она спросит у Игара после смерти: почему снял храмовый знак?!
Рубаха на его спине треснула, вечерний ветер лизнул обнаженную кожу.
- Не надо... - пискнул он едва слышно.
- Не напрягайся. Расслабь мышцы. Не бойся, расслабь.
Бред.
- Не на...
Под лопатку ему вонзилось жало - во всяком случае, он решил что это жало, дернулся и замер в ожидании смерти.
Смерти не наступило. По телу разливалась теплая, расслабляющая волна.
- Спокойно.
Рывок. Половина нитей, стягивающих Игара, с отвратительным трес ком разошлась; он не испытал облегчения. Ноги болтались, как чулки с песком.
Потом небо с разгорающимися звездами повернулось и легло на бок. Игар схватил воздух ртом; перед его глазами оказалась твердая земля - вернее, наклонная стенка оврага, укрытая шубой из прошлогодних листь ев, пахнущая травой и влагой.
- Попробуй встать, - сказали у него над головой.
Он послушно попытался сесть, поднял правую руку, удивленно пос мотрел на безжизненные белые пальцы, все в отвратительных клочьях пау тины - и, будто ошпаренный, подскочил и завертел головой в поисках Илазы.
Ее светлое платье выделялось среди ветвей. Лица Игар не видел - лишь слышал сбивчивое, натужное дыхание.
Он с трудом проглотил тягучую слюну:
- Кто... здесь... Кто?!
Шелест ветра в кронах. Неподвижная Илаза в сетях; что-то мешает. Что-то маячит в стороне, сверху, невозможно большое, бесформенное, что это, что...
Его вырвало желчью. Одна длинная болезненная судорога, пустой же лудок, выворачивающийся наизнанку, все остальное парализовано ужасом, даже мысли об Илазе...
- Кто... говорит...
По краю его зрения снова скользнула тень - темнее, чем темное не бо...
- ...Ты хочешь, чтобы она жила?
В голосе темноты скользнуло нечто. Нечто, заставившее Игарово сердце на мгновение остановиться. Призрак надежды.
- Да, - прошептал он еле слышно. Да. Да. Птицей клянусь...
- Тише. Она будет жить, если ты выкупишь ее.
- Собой?! - это было первое, что пришло ему в голову.
- Ты и так мой, - голос темноты усмехнулся. - Ты ничего не сто ишь, к сожалению... Но ты выкупишь ее другим человеком. Женщиной.
Он облизнул губы. Сплошная пленка подсохшей крови.
- Ты готов умереть за свою жену... Хорошо. Мне не нужно, чтобы ты умирал. Ты пойдешь к людям... Ты найдешь среди них женщину, настоящее имя которой - ТИАР. Запомни хорошенько - Ти-ар... Конечно, она может зваться и другими именами, но настоящее ее имя - это. Ей около тридца ти лет... Чуть меньше. У нее темные, с медным оттенком волосы, и карие с прозеленью глаза. Ищи ее в провинции Ррок. Найди ее и приведи ко мне... Это трудно, я знаю. Ты обманешь ее, или соблазнишь, или прита щишь силой - мне безразлично. Можешь даже повести ее к Алтарю... Все равно. Ты приведешь ее ко мне, и тогда, взамен, я отдам тебе твою... Илазу. Ты согласен?
Повисла пауза.
- А зачем она вам? - тихо, чуть слышно, совершенно некстати спро сила Илаза. Святая Птица, Игар не узнал ее голоса. Чужой, сиплый...
- Я согласен, - сказал он яростно. - Я согласен на все. Отпустите ее.
- Сначала ты приведешь мне ту женщину.
- Но... это же...
Он тряхнул головой - и тут же закусил губу от боли. Боль понемно гу затихала, пульсируя в затылке, в висках... О чем. Тиар... О чем они говорят, с кем они уговариваются... На что он только что согласился?..
- А если Тиар умерла?!
- Если она умерла - значит, вам не повезло, - холодно отозвалась темнота.
Игар всхлипнул.
Мысли его путались, он ни одной не мог довести до конца. Целый ворох рассуждений, который предстоит еще распутать, разобраться, но сейчас нету на это ни времени, ни сил. Оставить Илазу?! При одной мыс ли об этом его обдало морозом, он почувствовал, как трещат, поднима ясь, волосы. Илаза... Спасти. Можно. Илаза.
Оставить ее... здесь?!
- У меня... просьба, - он проглотил комок. - Можно, пойдет Илаза, а я останусь?
- Плохо, - отозвалась темнота после короткого молчания. - Ты что же, не веришь в успех... предприятия? Жаль. Придется оставить вас обо их.
- Нет, - Игара снова затрясло. - Нет, я не то хотел... Я сделаю. Ради Илазы я... хоть труп вам притащу... этой Тиар.
- Труп мне не нужен, - усмехнулась темнота. - Живая. Только жи вая. Живьем.
- Да, - Игар закашлялся. - Я пойду... Я прямо сейчас... Я скоро. Вы...
Он замолчал. Ночной воздух, за минуту перед тем прохладный, сде лался вдруг липким, как смола, и Игар завис в нем, как муха. В который раз - как муха, подумал он горько.
Илаза прерывисто вздохнула. Игар сглотнул - и стал на колени, подняв лицо к темноте над своей головой:
- Не мучьте ее. Развяжите ее... Ну пожалуйста.
Неуловимое движение сгустка темноты. Глухой вскрик Илазы; Игар услышал, как человеческое тело мягко ложится на прелые листья у его ног. Отвратительный звук разрываемой паутины. Тишина.
Он обнял ее. Прижался щекой к мокрому, липкому, грязному лицу:
- Я... Не бойся. Только не бойся. Умой лицо, сразу станет легче. Ведь я люблю тебя... Больше жизни... А жизнь большая. Длинная... и счастливая. Мы будем... Потерпи немножко. Да? Сейчас я разотру тебя... Все хорошо.
- Не оставляй меня, - попросила она чуть слышно. Он содрогнулся:
- Я скоро... Очень скоро. Я заберу тебя.
- Не верь... Он меня... высосет. И тебя... и ту... женщину... Я не хочу... Игар...
Он почувствовал, как судорога проходит по ее телу, скручивает, выгибает бараньим рогом, как в столбняке. Он накрыл ее своим телом, пытаясь обнять:
- Илаза... Илаза, не надо!.. Посмотри на меня, я с тобой... Де вочка...
И бесформенная тень, которая была чернее темноты, снова оказалась совсем рядом. По другую сторону Илазиного тела. Игар невольно отпря нул.
- Нет! - взвизгнула девушка, но мышцы ее тут же обмякли. Игар в панике отыскал ее руку - пальцы сделались расслабленными и теплыми.
- Мне ни к чему душераздирающие сцены, - сказала темнота. - Успо койся, она спит.
Илаза дышала глубоко и ровно. Игар осторожно провел ладонью по ее лицу - ресницы были мокрыми.
- С ней ровно ничего не случится... Если, конечно, ты выполнишь обещание. А теперь... ты будешь слушать. Очень внимательно; от этого зависит... ты понял.
Взошел месяц. Игар слушал. Ветер тяжело покачивал спутанные вет ви, играл серыми клочьями паутины - Игару показалось, что над головой у него вздыхают чьи-то серые, разорванные в клочья легкие.
- ...Повтори.
Он попытался собрать разбегающиеся мысли, обрывки воспоминаний, среди которых безнадежно затерялись те новые, спутанные знания, от кото рых зависела теперь Илазина жизнь.
- Повтори, ну?
- Я не помню, - признался он в ужасе. - Я не могу... сейчас...
В голове его катался, гремя и подпрыгивая, чугунный шар. Огромный тяжелый шар больно бился о кости черепа, ворочался и грохотал, и ни одной мысли, только тяжесть и боль. Я снова ее погубил, подумал Игар безучастно.
- Не двигайся.
К нему снова приблизились сзади, и уже разорванная рубашка трес нула опять. Он замер, ожидая боли - и боль пришла. Будто укус слепня.
Чугунный шар обернулся мыльным пузырем и беззвучно лопнул. Тя жесть ночи отступила - теперь это была просто ночь, ясная и звездная, Игар ощутил запах трав, и рядом, на дне оврага, беззаботно пела вода.
- Спасибо, - сказал Игар одними губами.
- Ты вспомнил?
- Да...
Он медленно повторял названия дальних и ближних городов и месте чек - вся провинция Ррок: большой город Турь, почитаемый, будто столи ца... Близлежащий городишка Требур, где спокон веков полным-полно спе сивых аристократов. Устье, многолюдный порт. Далекий Важниц, прибреж ная Рава... Дневер, славящийся ремеслами. Олок в предгорьях, Ремет в верховьях... И бесконечное множество сел: Мокрый Лес и Узкий Брод, Ут ка, Кошка, Речка... Две Сосны, Три Грача, имена зверей и птиц, лесов и озер... И - обязательно надо запомнить - Холмищи. Холмищи, далекое се ло...
Он твердил и перечислял приметы и повадки незнакомой женщины, ко торая где-то там, в ночи, спит и не ведает, что по ее душу уже отправ лен гонец. Та, что своей жизнью выкупит жизнь Илазы.
- Хорошо, - из темноты снова донеслось отвратительное теплое ды хание. - Теперь посмотри на небо.
Игар поднял голову. Половина небосвода по-прежнему была скрыта серым покрывалом, зато другая, чистая, лоснилась от звезд.
- Где звезда Хота, знаешь?
Игар кивнул.
- Где?
Он поднял дрожащую руку и ткнул пальцем в желтоватую, мерцающую звездочку, примостившуюся на острие длинной безлистой ветки. Отец-Нау чатель любил рассказывать легенду про то, как мышь попала на небо и заявила, что теперь...
- Звезда Хота опускается за горизонт в середине осени. Времени тебе - покуда звезда не скроется. Рассказать тебе, как я поступлю с ней, с твоей любимой женой? Что я сделаю с ней, если до той поры ты не вернешься вместе с Тиар? Надо говорить, нет?
Илаза спала. Голова ее лежала у Игара на коленях.
- Пощадите ее, - попросил он хрипло. - Я вернусь, но... Она же как-то должна дожить. Ей будет холодно, голодно, страшно... А она княжна и привыкла...
- Не беспокойся, она куда более живучая, чем ты.
Игар снова поднял глаза. Звезды гасли, растворялись в светлеющих небесах; еще немного - и погаснет звезда Хота... А так хотелось пос мотреть на спящую Илазу при свете утра...
- ...Кстати, Игар.
Он шел медленно, против воли ожидая опускающейся на голову сети. Оклик заставил его споткнуться.
- Надо говорить, что будет, если ты... Скажем, вернешься с бандой головорезов? Что случится с Илазой?..
Игар сжал кулаки. так, что ногти впились в ладони.
Хорошо, что Илаза спит и не слышит этих слов.
Марина и Сергей Дяченко
© Марина и Сергей Дяченко 2000-2011 гг.
Рисунки, статьи, интервью и другие материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ПЕРЕПЕЧАТАНЫ без согласия авторов или издателей.
|
|
