* * *
...Ясным солнечным днем - пожалуй, это был первый по-настоящему весенний день - купцу Вапе, гулявшему по набережной под руку с молодой женой, случилось приятное знакомство.
Новый знакомец, показавшийся Вапе чрезвычайно благородным молодым человеком, был, как ни странно, господин Карвер Отт; знаменательным бы ло то, что юный гуард прогуливался в обществе сестры - незаурядных размеров девицы с высокой пышной грудью и скромно опущенными серо-голубыми глазами.
Девицу звали Бертиной; вчетвером - Карвер рука об руку с Вапой, Бертина подле красавицы Сении, молодой купцовой жены - они непринужден но прошлись взад-вперед по набережной.
Вапа был удивлен и одновременно растроган - впервые кто-то из "этих проклятых аристократов" проявил к нему столь теплое внимание. Сения мельком поглядывала на юное лицо Карвера - и опускала глаза, будто опасаясь наказания за один только запретный взгляд.
Миновали группу гуардов, картинно расположившуюся вокруг парапета; Сения, бросив опасливый взгляд, обнаружила вдруг, что молодые люди не беседуют, как обычно - отвернувшись, как по команде, в сторону реки, все они одинаково зажимали руками рты и время от времени странно сот рясались, словно всех в одночасье поразил один и тот же недуг.
- Что это с ними? - удивленно спросила она у Бертины.
Та только грустно покачала головой и пожала плечами.
С беспокойством переведя взгляд с гуардов на сестру и с сестры на Сению, Карвер вдруг понизил голос:
- Ах, поверьте, в городе, где так сильны традиции разврата... Бертина - невинная девушка... И очень трудно выбрать ей подруг, будучи уверенным, что тлетворные влияния... О, как было бы хорошо, если бы Бертина подружилась с госпожой Сенией!
В последних словах его проскользнул вздох.
Вчетвером повернули и пошли в обратную сторону; гуардов у парапета стало меньше, те, что остались, упорно смотрели на реку, а один сидел прямо на булыжной мостовой и всхлипывал.
- Пьяны, по обыкновению, - осуждающе заметил Карвер. Сидящий под нял на него мутные глаза - и согнулся пополам, не в силах сдержать хо хота, раздирающего ему грудь.
На другой день Карвер с сестрой нанесли Вапе визит; Бертина приз налась Сении, что совсем не умеет вышивать шелком.
На третий день Сения, которой нестерпимо скучно было коротать дни в одиночестве, попросила мужа разрешить ей почаще встречаться с Берти ной - это развлечет обоих, к тому же сестра Карвера попросила ее об уроках вышивания.
На четвертый день Бертина явилась, сопровождаемая, как стражей, верным братом, который был непривычно хмур и вскоре раскланялся. Купец уселся за счета; Сения повела гостью наверх, в свои комнаты.
Посвистывала канарейка в узорной клетке; извлечены были из корзин ки иглы и тонкое полотно. Пальцы Бертины, слишком жесткие и грубые, от казывались подчиняться, но девушка старалась изо всех сил.
- Милая, - задумчиво произнесла вдруг Сения посреди урока, - а правда, что ты совсем-совсем невинна?
Бертина укололась иголкой и сунула палец в рот.
- Не смущайся, - улыбнулась Сения, - мне кажется, мы можем быть друг с другом вполне откровенны... Ты и правда... ну, понимаешь?
Бертина подняла на Сению ясные серые глаза, и та с удивлением уви дела, что глаза эти невообразимо грустны:
- Ах, Сения... Ах, это такая печальная история...
- Я так и думала! - воскликнула жена Вапы. - Он соблазнил тебя и бросил, да?
Бертина помотала головой и снова тяжко вздохнула.
Некоторое время в комнате было тихо; потом с улицы донесся дружный смех двух десятков молодых глоток.
- Гуарды... - пробормотала Сения, подойдя к окну. - Смеются... От чего они все время здесь смеются?
Бертина всхлипнула. Сения вернулась и присела рядом:
- Послушай... а ОН... твой возлюбленный... Был гуард?
- Если бы... - прошептала Бертина, - гуарды нежны и благородны... гуарды верны и мужественны... гуарды...
Сения скептически поджала губы:
- Вот уж не думаю, что гуарды верны... Кстати, твоего возлюбленно го звали не Эгерт Солль?
Бертина подпрыгнула на подушках. Снова стало тихо.
- Милая, - шепотом начала Сения, - а ты... можешь мне сказать... Ты испытала... ну, понимаешь, говорят, что женщина тоже испытывает... наслаждение... Понимаешь?
И Сения покраснела - такая откровенность далась ей нелегко.
Бертина снова подняла глаза - на этот раз удивленные:
- Но, милая... Ты же замужем!
- Да в том-то и дело, - Сения резко встала, недовольная собой. - Процедила сквозь зубы: - Замужем... В том-то и дело...
Ее гостья медленно отложила вышивание.
Их беседа длилась около часа; Бертина говорила и говорила, и голос ее не хрипел, а, напротив, обретал почти музыкальные нотки. Она закаты вала глаза и нежно поглаживала спинку кресла; она ворковала, и Сения, замершая с расширенными глазами, только переводила дыхание да время от времени облизывала пересохшие губы.
- И все это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бывает? - спросила она наконец дрожащим, прерывающимся голосом.
Бертина медленно, торжественно кивнула.
- И я этого НИКОГДА не узнаю? - прошептала Сения, замирая от горя.
Бертина поднялась. Набрала в грудь воздуха, будто намереваясь ки нуться в холодную воду. Рванула на груди платье... На пол один за дру гим упали два круглых, набитых ватой мешочка.
У Сении перехватило дыхание, и она не смогла закричать.
Платье сползло с Бертины, как кожа со змеи. Под платьем обнаружи лись мускулистые плечи, широкая грудь, покрытая курчавыми волосами, живот с выступающими буграми мышц...
Когда платье скользнуло ниже, Сения закрыла руками глаза.
- Если ты закричишь, - шепотом сказал тот, кто был Бертиной, - твой же собственный муж тебя...
Сения не дослушала - она попросту лишилась чувств.
Конечно, Эгерт не стал пользоваться беспомощностью слабой женщины. Конечно, ему скоро удалось привести Сению в чувство; вышло так, что до верительная беседа скоро возобновилась - теперь уже в новом качестве.
- Ты... обещаешь? - спрашивала Сения, дрожа всем телом.
- Слово гуарда.
- Ты... гуард?
- Спрашиваешь! Я Эгерт Солль!
- Но...
- Только с твоего согласия.
- Но...
- Одно слово - и я уйду...
- Но...
- Уходить?
- Нет!!
Купец Вапа на первом этаже сердито нахмурился - в счета вкралась ошибка. Два десятка гуардов под окнами его дома соскучились и собрались расходиться.
...Корзинка с рукодельем давно скатилась на пол, растеряв цветные клубки ниток. Канарейка в клетке примолкла, удивленная.
- О... Светлое небо... - Сения задыхалась, обвив руками шею Солля. Тот молчал - ему было не до бесед.
Бедная птичка забеспокоилась - ее клетка, расположенная над самой постелью, мерно и сильно раскачивалась. Старинные часы пробили вели чественную серию ударов, потом еще и еще.
- О... добрые духи... Светлое небо... - Сения не знала, кого еще помянуть и еле сдерживалась, чтобы не завопить во все горло.
...Купец Вапа удовлетворенно потер руки - ошибка исправлена, нера дивый писец вскоре лишится места... Как хорошо, однако, что Сения под ружилась с сестрой этого господина Карвера! Целый день ее не слышно и не видно, не вертится перед глазами, не канючит и не просится погу лять... Даже непривычно, - купец усмехнулся. Не подняться ли, не прове дать ли мастериц?
Он уже привстал, намереваясь покинуть кресло - но поморщился от боли в пояснице и остался сидеть.
...Эгерт Солль, пошатываясь, выглянул из окна на набережную. Нагой и расслабленный, он стоял в оконном проеме и смотрел на товарищей с укоризной... Купец Вапа вздрогнул и поморщился: проклятые гуарды! Ну что за хохот, что за вой...
Спустя несколько минут спустились Сения с Бертиной; Вапе показа лось, что жена несколько не в себе, будто урок вышивания уж очень ее утомил. Прощаясь, она с особенной нежностью заглянула Бертине в глаза:
- Ты... придешь еще, да?
- Непременно, - вздохнула девушка, - мне никак не дается... этот стежок... милая Сения...
Купец презрительно поморщился: до чего сентиментальны эти женщи ны...
- Язык отрежу, - сказал Солль друзьям в кабачке. - Кто будет бол тать... ясно?
Ни у кого не оставалось сомнений, что так он и сделает, если тайна купчихи Сении получит в городе огласку. Все помнили о фамильном клинке - и молчали.
Карверу, сыгравшему во всей истории немаловажную роль, подмигивали и жали руку. Поздравления, похоже, доставляли ему мало радости - несмотря на падавший на него отблеск Соллевой славы, "брат" первым на пился и молча ушел.
* * *
...Возбужденная толпа - гуарды, постояльцы гостиницы, горничные, слуги и случайные прохожие - заполнила задний двор "Благородного меча"; Карвер лез вон из собственной кожи, спеша очистить посредине пространс тво для поединка.
Какая-то добрая душа ссудила студенту шпагу - но в его руках даже вполне пристойный клинок выглядел нелепо, как рыцарские латы в бакалей ной лавке. Его невеста, казалось, готова была потерять самообладание - впервые за время, что Эгерт знал ее. Щеки Тории, белые, как скатерть, покрылись неровными пятнами, и этот рваный узор скрадывал ее красоту; кусая губы, она кидалась ко всем поочередно:
- Прекратите, вы! Светлое небо, Динар... Да остановите же их, кто-нибудь!
Останавливать честно объявленную дуэль было противозаконно и глупо - любой житель Каваррена знал это с пеленок. На Торию поглядывали с со чувствием и любопытством; многие женщины втихомолку завидовали ей - еще бы, стать причиной поединка!
Какая-то горничная решила по доброте душевной утешить бедняжку; отшвырнув ее руки, Тория, отчаявшаяся и потерявшая власть над своим Ди наром, сделала попытку уйти - но тут же вернулась, будто на привязи. Перед ней расступались, вежливо давая дорогу, безмолвно признавая ее право видеть все подробности поединка; Тория привалилась к рессоре ка кой-то кареты и так и осталась стоять, будто охваченная столбняком.
Противники уже изготовились, замерев друг перед другом - вернее, враг перед врагом. Солль насмешливо скалился - не вышло любви, так хоть дуэль! Правда, соперник-то вовсе никчемный - вон как пыхтит, пытаясь встать в позицию, видно, все же брал когда-то уроки фехтования...
Эгерт пробежал глазами по лицам, разыскивая Торию - видит ли? Пой мет ли наконец, что струйку из рукомойника предпочла гремящему водопа ду? Раскается ли?
Вместо Тории Солль встретился глазами с пожилым постояльцем - тем самым, седым, чья голова возвышалась над толпой, как корабельная сосна над фруктовым садом. Взгляд постояльца, пристальный, но будто ничего не выражающий, отчего-то не понравился Соллю; он тряхнул головой и замах нулся на студента шпагой, как строгий учитель розгой:
- А-та-та!
Студент невольно отшатнулся - в толпе засмеялись:
- Выпори его, Солль!
Эгерт оскалился шире:
- Всего лишь небольшой урок хороших манер...
Студент сузил глаза, согнул колени, как в фехтовальном зале, и от чаянно кинулся вперед, будто намереваясь изрубить Солля в капусту; через секунду он удивленно оглядывался в поисках противника, пока тот, воз никший у него за спиной, не напомнил о себе деликатным уколом пониже спины:
- Не отвлекайтесь...
Студент обернулся, как ужаленный - Солль вежливо поклонился и отступил на шаг:
- Не все потеряно, юноша! Соберитесь с силами и попробуйте еще... Урок только начинается!
Студент снова стал в стойку - острие его шпаги смотрело не в глаза противнику, как подобает, а в небо; неуклюжий выпад, удар шпаги Эгерта - и клинок студента ткнулся острием в песок, а сам он едва удержал ру коятку. Зрители зааплодировали; Соллю, впрочем, уже почти надоела эта игра - он мог бы фехтовать сто часов без передышки, если бы безнадежно слабый соперник на навевал скуку.
Эгерт знал семнадцать защит и двадцать семь приемов нападения - весь интерес заключался в том, как эти приемы соединить, сложить в мо заику, нанизать на шпагу, потом рассыпать, перемешать и собрать зано во. Многие из своих импровизаций Эгерт не мог бы потом повторить - они рождались вдохновенно, как стихи, и увенчивались обычно чьей-то раной, а то и смертью... Увы - имея перед собой студента, даже со шпагой, Эгерт вполне мог ограничиться ровно одним приемом - простым и вульгар ным, как копченая сельдь.
Уворачиваясь из-под неловких атак, небрежно отбивая сильные, но неточные удары, Солль вертел головой в поисках Тории; увидев в толпе ее бледное, почти безучастное лицо, он и сам предпринял атаку - и студент не успел даже сообразить, что происходит. Солль эффектно задержал ост рие у самой его груди; публика восторженно завопила, только высокий се дой постоялец хранил бесстрастие.
Так повторялось вновь и вновь - студент мог умереть уже раз десять, но господин Солль тянул удовольствие, играя с юношей, как кошка с мышонком. Тот метался, размахивая шпагой; камушки разлетались из-под пыльных башмаков, а враг был, как тень - неотлучен и недосягаем, и ни на секунду не умолкал нарочито менторский, ядовитый голос:
- Так? А-а, вот так... Что вы вертитесь, как уж на сковородке? Повторить... Еще повторить... Э-э, да вы ленивый, нерадивый ученик, вас надо наказывать... Р-раз!
После каждого "р-раз" следовал несильный укол - куртка студента, разорванная в нескольких местах, висела лохмотьями, пот заливал переко шенное лицо.
Когда противники вновь встали друг против друга, студент выглядел измученным и растерянным; Солль даже не запыхался. Глядя в несчастные, полные бессильной ненависти глаза противника, Эгерт ощущал свою полную власть - ленивую, неспешную власть, которой даже и пользоваться не сто ит - только обладать.
- Страшно? - спросил он шепотом и тут же прочитал в глазах ответ - да, страшно, это страх перед ним, Эгертом, чья шпага, подобно змеиному жалу, направлена бедняге в грудь... Противник беззащитен перед Соллем, он уже не противник, а жертва, и ярость уступает место тоске, и впору просить о помиловании - только вот гордость не велит...
- Пощадить тебя? - Эгерт улыбнулся краем рта. Он ощущал страх сту дента всей кожей, и чувство это сладко щекотало нервы - тем более, что в глубине души Солль давно уже решил не наказывать парня слишком стро го.
- Пощадить? А?
Тоска и страх толкнули студента на новую безнадежную атаку, и надо же было случиться, чтобы ботфорт Солля, угодив в оставленную дождем лу жицу, потерял твердую связь с землей. Ноги великолепного Эгерта разъ ехались, как копытца новорожденного теленка, Солль едва удержал равно весие - и шпага студента, задев плечо гуарда, срезала эполет. Гордый воинский атрибут повис на одной нитке, подобно дохлому пауку, а толпа - проклятая толпа, она всегда на стороне победителя! - разразилась ра достными воплями:
- А-а, Солль, получил!
- Держи-держи, отвалится!
- Браво, студент! Проучи! Всыпь!
Гуардов, замеченных в подлости и трусости, изобличенных в преда тельстве, изгоняли из полка, предавая перед этим позорной казни - пуб лично срезая с плеча эполет. Сам того не ведая, студент нанес Эгерту тяжкое оскорбление; Солль видел, как переглядывались, усмехались, пере шептывались его товарищи - ай-яй-яй...
Дальше все произошло мгновенно, на одном вдохе.
Не помня себя от ярости, Эгерт кинулся вперед; студент, нелепо вскинув шпагу, шагнул ему навстречу - и замер, не сводя с гуарда удив ленных глаз. Острие фамильной шпаги Соллей показалось у него из спины - не блестящее, как обычно, а темно-красное, почти черное. Постояв секун ду, студент сел - неуклюже, так, как и сражался. Стало тихо - слепец решил бы, что на заднем дворе трактира нету ни души. Студент тяжело опустился на истоптанный песок, и неимоверно длинный Соллев клинок выскользнул, как змея, у него из груди.
- Напоролся, - громко сказал лейтенант Дрон.
Эгерт стоял, опустив окровавленную шпагу, и тупо смотрел на расп ростертое перед ним тело; толпа зашевелилась, пропуская Торию.
Она шла осторожно, словно по проволоке; не замечая Солля, прибли зилась к лежащему юноше - на цыпочках, будто боясь разбудить:
- Динар?
Молодой человек не отвечал.
- Динар?!
Толпа расходилась, пряча глаза. Из-под темной куртки лежащего расползалось бурое пятно; вполголоса причитал хозяин гостиницы:
Вот они, поединки-то... Известно, кровь молодая, горячая... Мне то что теперь... Что мне теперь, а?
Солль сплюнул, чтобы избавиться от металлического привкуса во рту. Светлое небо, до чего глупо все вышло!
- Динар?!! - Тория просительно заглядывала лежащему в лицо.
Дворик пустел; уходя, высокий седой постоялец бросил в сторону Солля внимательный, с непонятным выражением взгляд.
...Студента похоронили на деньги города - поспешно, однако вполне достойно. Город был обеспечен сплетнями на целую неделю; Тория обрати лась с жалобой к бургомистру, и тот принял ее - но только для того, что бы выразить соболезнование и развести руками: дуэль происходила по всем правилам, и, хоть безумно жаль погибшего юношу - но разве не сам он выз вал господина Солля на поединок? Увы, дорогая госпожа, сей прискорбный случай никак нельзя назвать убийством; господин Солль неподсуден - он дрался на поле чести и, в свою очередь, тоже мог быть убит... А если по койный господин студент не носил оружия и не владел им - так это нес частье господина студента, но никак не вина лейтенанта Солля...
Со дня поединка прошло четыре дня, три дня прошло после похорон. Серым ранним утром Тория покидала город.
Неделя пребывания в Каваррене положила на ее лицо черные траурные тени. Котомка студента оттягивала руку, когда она сама, без посторонней помощи, брела к ожидающему у входа экипажу; глаза, угасшие, окруженные темными кольцами, смотрели в землю - и потому она не сразу узнала чело века, любезно откинувшего подножку кареты.
Чьи-то руки помогли ей забросить котомку на сиденье; механически поблагодарив, Тория подняла глаза и лицом к лицу встретилась с Эгертом Соллем.
Эгерт давно караулил невесту убитого им студента - сам до конца не зная, зачем. Возможно, ему хотелось извиниться и выразить сочувствие - но вероятнее, что навстречу Тории его толкала некая смутная надежда. Сам обожающий риск и опасность, он привык легко относиться к смерти, своей и чужой; что же может быть естественнее - разве победитель не вправе рассчитывать на долю наследства, оставленного побежденным?
И Тория встретилась с Эгертом глазами.
Он готов был к проявлениям гнева, отчаяния, ненависти; он загото вил подобающие случаю слова, он собирался даже снести пощечину от ее руки - но то, что он увидел в по-прежнему прекрасных, хоть и убитых горем глазах Тории, отбросило его прочь, как удар пудового кулака.
Девушка смотрела на Солля с омерзением, холодным, гадливым, лишен ным злобы - и от этого особенно страшным. В ней не было ненависти - но казалось, что ее сейчас стошнит.
Эгерт сам не помнил, как ушел - или убежал - прочь, долой с глаз, чтобы никогда больше не видеть, не встречаться, не вспоминать...
А спустя еще день он сидел в "Верном щите" - мрачный, подавленный и злой. Карвер вертелся рядом, весело болтая попеременно о вепрях и о женщинах - традиционные кабаньи бои не за горами, будет ли отец выстав лять Красавца, Мясника и молодого Боя? Кстати, о Солле спрашивала прек расная Дилия, жена капитана, а пренебрегать ею просто опасно - отомстит... И с какой стати Солль, ставший в городе главным событием недели, отравляет унынием светлые дни такой неповторимой жизни?!
Солль чутьем улавливал в голосе приятеля некоторое приятное воз буждение; похоже, в глубине души Карвер радовался сознанию, что, побе див на поле боя, великолепный Эгерт потерпел поражение на поле любви и сравнялся тем самым с прочими смертными. Возможно, рассуждая таким об разом Солль возводил на Карвера напраслину - так или иначе, но болтовня друга утомляла Эгерта. Ногтем указательного пальца он вырезал борозды на потемневшей столешнице - да, он был во всем согласен с Карвером, только пусть, ради неба, заткнется на минутку и даст своему лейтенанту возможность спокойно допить кубок...
В эту минуту дверь открылась, запуская в душный трактир струю прохладного воздуха и солнечный луч; новоприбывший постоял на пороге и, будто убедившись в том, что попал по адресу, вошел.
Солль узнал его - это был странный седой человек, живший в "Благо родном мече" вот уже дней десять. Пройдя мимо гуардов, он отодвинул стул от пустующего неподалеку стола и тяжело опустился на сиденье.
Не ведая, зачем, Эгерт наблюдал за ним краем глаза; в тусклом све те, наполнявшем трактир, ему впервые удалось рассмотреть лицо незнаком ца.
Возраст седого постояльца невозможно было определить - не то сорок лет, не то девяносто; две очень глубокие вертикальные морщины прорезы вали его щеки и терялись в уголках запекшихся губ. Тонкий, длинный, об тянутый желтой кожей нос то и дело поводил крыльями, будто собираясь взлететь; глаза, прозрачные, широко расставленные, казались совершенно безразличными к окружающему миру. Приглядевшись, Эгерт увидел, как мел ко подергивается большое кожистое веко, лишенное ресниц.
Сам хозяин поднес незнакомцу кубок с вином и собрался удалиться, когда тот неожиданно остановил его:
- Минутку, милейший... Мне, видите ли, не с кем пить. Понимаю, что вы при деле - ну так просто составьте компанию... Я хочу выпить за славных гуардов - истребителей тех, кто беззащитен.
Хозяин дернулся - он прекрасно понял, в чей адрес направлен тост. Пробормотав под нос извинения, добряк поспешил сбежать - и вовремя, по тому что Эгерт тоже расслышал предназначенные ему слова.
Неспешно поставив свой кубок на стол, он наконец глянул незнакомцу прямо в глаза - по-прежнему спокойные, даже безучастные, будто роковую фразу сказал кто-то другой.
- За кого же вы пьете, драгоценнейший господин? Кого это вы обоз вали...
- Вас, - уронил незнакомец бестрепетно. - Вас, Солль, вы правильно побледнели...
- Я - побледнел?!
Эгерт встал. Он был во хмелю - но далеко не пьян.
- Что ж... - процедил он сквозь зубы. - Боюсь, что завтра кому-ни будь придет охота обозвать меня истребителем немощных старцев...
Лицо незнакомца странно изменилось - Эгерт понял, что тот улыба ется:
- Человек сам выбирает, кем быть, кем слыть... Почему бы вам не заколоть шпагой, скажем, женщину? Или десятилетнего ребенка? Возможно, они будут сопротивляться удачнее, нежели это удалось вашей последней жертве...
Эгерт лишился дара речи; потерянный, обернулся к Карверу - тот, обычно острый на язык, теперь почему-то притих. Немногочисленные посе тители трактира, хозяин в дверях кухни, маленький сопливый поваренок - все затаились, будто ощущая, что происходит нечто исключительное.
- Чего вы от меня хотите? - выдавил Солль, с ненавистью вглядыва ясь в большие прозрачные глаза. - Кто вы такой, чтобы напрашиваться ко мне на шпагу?
Незнакомец по-прежнему улыбался - одним длинным сухим ртом, глаза оставались холодными:
- У меня ведь тоже есть шпага... Я думал, вы предпочитаете тех, кто вовсе не носит оружия, а, Солль?
Эгерт через силу заставил себя разжать стиснутые на эфесе пальцы.
- Любите легкие жертвы? - проникновенно спросил вдруг незнакомец. - Жертвы, источающие страх... Сладкое чувство власти... А, Солль?
- Он сумасшедший, - тихо, как-то растерянно сказал за спиной Кар вер. - Эгерт, пошли, а?
Солль перевел дыхание - слова незнакомца задели его глубоко, бо лезненно, гораздо сильнее, чем ему хотелось бы.
- Ваше счастье, - проговорил он с трудом, - что вы, очевидно, го дитесь мне в деды... А я не дерусь со стариками, ясно?
- Ясно, - незнакомец снова поднял кубок и объявил, обращаясь к Эгерту, к Карверу, ко всем, кто, затаив дыхание, слушал их разговор: - Я пью за лейтенанта Солля, воплощенного труса под маской отваги!
Выпить ему, впрочем, не удалось, потому что шпага Эгерта, мгновен но вылетевшая из ножен, вышибла кубок из его рук. Звякнув, серебряная чаша ударилась о каменный пол, немного прокатилась и замерла в тем но-красной луже расплескавшегося вина.
- Прекрасно, - незнакомец удовлетворенно оттирал мокрые пальцы салфеткой, огромные ноздри его раздувались. - Хватит ли у вас смелости сделать следующий шаг?
Солль опустил шпагу; кончик ее проскрежетал по камням, проводя у ног незнакомца кривую черту.
- Хорошо, - седой постоялец "Благородного меча" был доволен, хотя взгляд его по-прежнему оставался вполне равнодушным. - Только я ведь не дерусь в трактирах... Место и время?
- У моста за городскими воротами, - через силу выдавил Эгерт. - Завтра на рассвете.
Незнакомец вытащил кошелек, извлек из него монету и положил на стол рядом с запятнанной вином салфеткой. Кивнул хозяину и направился к двери; Эгерт успел бросить ему в спину:
- Кто будет вашим свидетелем?
Постоялец "Благородного меча" остановился в дверях. Уронил через плечо:
- Мое дело не требует секундантов... Возьмите кого-нибудь для себя.
Пригнув голову под притолокой, незнакомец вышел. Захлопнулась тя желая дверь.
У моста за городскими воротами назначалась добрая половина всех происходящих в Каваррене поединков. Выбор себя оправдывал - отойдя от дороги всего на несколько шагов, дуэлянты оказывались в глухом безлюд ном месте, прикрытом к тому же от дороги стеной старых елей; впрочем, в ранний дуэльный час дорога и мост были до того пустынны, что казались давно брошенными.
Противники сошлись у моста почти одновременно - Эгерт чуть опере дил неспешно бредущего седого незнакомца и, ожидая его, несколько минут смотрел на темную воду.
Мутная весенняя река несла на своей спине разбухшие щепки, обрывки водорослей, безжизненные лоскутки прошлогодних листьев; кое-где у кам ней вертелись водовороты, и Эгерту нравилось заглядывать в самую глубь их черных воронок - это напоминало ему о пьянящем чувстве опасности. Перила моста совсем подгнили - Солль навалился на них всем телом, будто испытывая судьбу.
Противник его наконец-то взошел на мост - Эгерту показалось, что он сильно запыхался. Теперь незнакомец казался по-настоящему старым - много старше Эгертового отца, и Солль заколебался было - а честной ли будет дуэль, но встретившись взглядом с холодными и прозрачными, как лед, глазами, тотчас же позабыл эту мысль.
- Где же ваш друг? - спросил незнакомец.
Эгерт строго-настрого запретил Карверу сопровождать себя: если противник пренебрегает правилами и отказывается от секунданта, то с ка кой стати он, Солль, должен поступать иначе?
- А вдруг я приберег для вас нечестный прием? - снова спросил се дой, не спуская с Эгерта глаз.
Эгерт усмехнулся. Он мог бы сказать, как мало боится настырных стариков и их нечестных приемов, как низко ценит пустую болтовню и сколько видывал на своем веку побежденных противников - но промолчал, удовольствовавшись только красноречивой усмешкой.
Не произнеся больше ни слова, дуэлянты сошли с дороги; Солль шагал впереди, беспечно подставив противнику спину - тем самым он желал пристыдить незнакомца, продемонстрировав ему полное небрежение его воз можным коварством. Миновали ельник и вышли на круглую, как арена, по лянку, утрамбованную сапогами нескольких поколений каварренских поедин щиков.
От реки тянуло сыростью; снимая мундир с накрепко пришитым эполе том, Эгерт с тоской подумал, что весна в этом году на редкость холодная и затяжная и что намеченный на послезавтра пикник придется, пожалуй, отложить до лучших дней. Роса пригибала к земле травы и крупными капля ми скатывалась по стволам - казалось, что деревья кого-то оплакивают; отличной выделки ботфорты Эгерта тоже покрылись шариками капель.
Противники встали друг против друга; Солль с удивлением понял, что впервые за всю свою дуэльную практику имеет дело с соперником, о кото ром ровным счетом ничего не известно. Впрочем, это ни в коей мере не смутило Эгерта - все, что нужно, он рассчитывал узнать прямо сейчас.
Оба обнажили шпаги - Эгерт лениво, его противник спокойно и равно душно, как все, что он делал. Незнакомец не спешил нападать - просто стоял и смотрел Эгерту в глаза, и острие его шпаги тоже смотрело Эгерту в глаза, пристально, серьезно - и уже по тому, как незнакомец стоял в позиции, Солль понял, что на этот раз ему пригодятся все семнадцать за щит.
Желая испытать противника, он предпринял пробную атаку, которая и была неспешно отбита. Эгерт попробовал еще - так же неспешно незнакомец отразил довольно хитрый удар, завершающий короткую, только что приду манную Соллем комбинацию.
- Поздравляю, - пробормотал Эгерт, - для своих лет вы очень непло хо... - новая его комбинация была коварно задумана и виртуозно исполне на, однако седой незнакомец так же бесстрастно парировал всю серию.
Эгерт не без удовольствия осознал, что противник достоин внимания и победа будет нелегкой - но тем более почетной. В глубине души он горько пожалел, что вокруг нет зрителей и некому оценить его блестящие импровизации - но в этот момент в атаку пошел незнакомец.
Солль еле успел увернуться; все его семнадцать защит заметались, беспомощно сменяя друг друга. Удары ложились один на другой - неожидан ные, коварные, безжалостно сильные, и бешено сопротивляющийся Эгерт не раз видел сталь у самого своего лица.
Потом так же внезапно все кончилось - незнакомец отступил на шаг, будто желая получше рассмотреть Эгерта с головы до ног.
Солль тяжело дышал; мокрые волосы прилипли к вискам, по спине сте кали струйки пота, а рука, держащая шпагу, гудела, как медный колокол.
- Неплохо, - выдохнул он, глядя в прозрачные глаза, - что ж вы сразу не признались, что вы - учитель фехтования, вышедший на покой?
С этими словами он ринулся вперед, и, будь у этого поединка свиде тели, они без колебаний подтвердили бы, что таких блистательных комбинаций рубака-Солль не выдавал еще никогда.
Он скакал, как кузнечик, нападая одновременно справа и слева, сверху и снизу, продумывая партию на двадцать ходов вперед, он был скор и безупречен технически, он находился в пике своей формы - и ни разу не добился успеха, хотя бы крошечного.
Все его удары попадали будто в каменную стену - наверное, нечто подобное ощущает теленок, впервые сразившийся с дубом. Ни одна из ком бинаций не доведена была до конца - противник, будто зная мысли Солля наперед, выворачивал его затею наизнанку, переходил в контратаку - и Эгерт ощущал его клинок то у груди, то у живота, то у лица. Солль уз нал, наконец, свою собственную игру со студентом - кошки-мышки; ясно было, что Эгерт вот уже добрый десяток раз мог быть убит - но зачем-то оставлен в живых.
- Интересно, - прохрипел он, отпрыгнув на два шага, - хотелось бы мне знать, кому вы продали душу... за ЭТО...
- Страшно? - спросил незнакомец. Это были его первые слова с нача ла поединка.
Марина и Сергей Дяченко
© Марина и Сергей Дяченко 2000-2011 гг.
Рисунки, статьи, интервью и другие материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ПЕРЕПЕЧАТАНЫ без согласия авторов или издателей.
|
|
