Последние новости.

Опубликовано: [10.07.10]

• Театральные новости
• Вопросы и ответы
• Новые книги
• Новости кино и телевиддения
• "МИГРАНТ, или Brevi Finietur"(фрагмент романа)
• Обновлена библиография

   Дорогие читатели и друзья!

   Несколько слов о событиях в последние месяцы.

   22 и 27 мая состоялись премьеры нашей пьесы "Последний Дон Кихот" в театре "Без вывески". В прошлом сообщении мы уже писали об этом и объявили даже конкурс на лучший отзыв с премией в виде нашей последней книге "Магия театра".

   О нашем отношении можно судить по ответам на вопросы корреспондента Н, Лазаревой:

   1) Насколько я поняла, в этой постановке изменен финал. Как Вы к этому отнеслись?

   - СЕРГЕЙ: В финале нашей пьесы Альдонса, понимая, что ее муж, отказавшись от миссии, от идеала, превращается в овощ - сама берет копье и отправляется в вояж. Психологически мне тяжко представить, чтобы мужчина оставался дома, а воевать отправлялась женщина. Я уступил обаянию и даже коварству моего соавтора, но тайно страдал. А Мария Дроздова взяла да и избавила меня от комплекса вины. И я теперь в раздвоении личности - гендерно я приветствую трактовку режиссера, но в художественном плане в некой растерянности.

   - МАРИНА: Для меня такой финал мало приемлем, о чем я честно сказала Марии Юрьевне Дроздовой и всей труппе. И дело тут не в "соревнованиях полов", а в простой истине. Если один солдат пошатнулся, то второй берет у него знамя и продолжает путь… Кроме того, в такой трактовке, к тому же без пролога с тревогой Альдонсы - последняя как бы недостаточно прорисована драматургически. И сюжетный поворот в финале не так "выстреливает". Но режиссер, безусловно, имеет право на такое видение пьесы. Для нас главное - наша идея сохранена и развита в запоминающихся образах, музыке, сценографии.

   2) Понравились ли актеры?

   - СЕРГЕЙ: Низкий им поклон. Это вообще какой-то театр будущего - здесь профессиональная режиссура, костюмы, свет, спецэффекты - но актеры не получают гонораров, а играют в силу душевных потребностей. Не об этом ли мечтал Кампанелла, создавая "Город солнца"? Или Ленин, грезя коммунизмом? Или братья Стругацкие, придумавшие "Мир Полдня"?

   - МАРИНА: Мне хочется поблагодарить всех артистов. Я имею отношение к театру и знаю, что почем: и настоящий темперамент, и колоссальные зоны молчания, и совершенно немыслимые затраты сил, когда человек не лукавит ни на грамм и не экономит ни капельки: он выкладывается на сцене весь. Не во всяком академическом театре встретишь такую силу и искренность. Альдонса - Алла Алексеева, способная жить на сцене длинными внутренними монологами. Санчо - Вячеслав Кошкин, умеющий быть в своей роли и забавным, и суровым. Мария Панкратова - яркая характерная актриса. Сергей Степаненко и Андрей Федоров, сумевшие проявиться в небольших ролях Карраско и Авельянеды.

   - СЕРГЕЙ: Я бы выделил Дон Кихота, Михаила Кувшинова. Это удивительное совпадение с тем образом Благородного Идальго, который я представлял себе с детства: длинный, с крючковатым испанским носом, жгучими глазами и размашистыми жестами.

   3) А декорации?

   - СЕРГЕЙ: За визуальное решение спектакля художница Елизавета Наркевич получила, насколько нам известно, профессиональную награду. Правда, не все из задуманного удалось воплотить на сцене: там все должно было двигаться и меняться…

   - МАРИНА:…Но осталась одна потрясающая трансформация - портреты меняются в сцене сумасшествия. Это момент, когда декорации становятся действующими лицами спектакля.

   4) А лазерные эффекты, которые иллюстрировали страхи Алонсо?

   - СЕРГЕЙ. Потрясающе! Весьма удачный зрительный образ наступающего безумия - говорю вам как психиатр в прошлом.

   - МАРИНА: Надо сказать, этот момент все зрители отмечают.

   - СЕРГЕЙ: Плюс к этому игра актеров и выверенная режиссура - и сложнейшая пьеса о давно забытых идеалах и идеализме трогает душу."

   Иное представление о спектакле дает рецензия-победитель конкурса, опубликованная в "Независимой газете" 10 июня: http://exlibris.ng.ru/fakty/2010-06-10/3_gaster.html (там же фото из спектакля). Вот текст рецензии:

   "Утро, Санчо приехал!

   Прозаики Марина и Сергей Дяченко и Дон Кихот на защите гастарбайтеров

   2010-06-10 / Наталия Лазарева

   Утро, в старинном доме Алонсо Кихано накрывают стол и ждут кого-то. И вот он буднично так приходит - небольшой, толстенький, усатый, правда, в джинсах и кроссовках. Это Санчо приехал! Стало быть, позавтракав, они с Дон Кихотом отправятся в путь. При этом все происходит вроде бы в наши дни…

   Это самое начало спектакля "Последний Дон Кихот" по одноименной пьесе Сергея и Марины Дяченко в театре "Без вывески" Северного округа Москвы. Режиссер - Мария Дроздова.

   Писателям Сергею и Марине Дяченко театр близок. Марина окончила Киевский театральный институт, Сергей учился во ВГИКе, на сценарном. Они написали сценарий для экранизации повести Стругацких "Обитаемый остров", а сейчас работают над телесериалом по "Белой гвардии" Булгакова. В этом году вышла их книга "Магия театра". В нее вошли несколько повестей, рассказы и вышеуказанная пьеса. В 2000 году на сцене Национального академического театра русской драмы им. Леси Украинки в Киеве был поставлен спектакль по "Последнему Дон Кихоту". Стало быть, это вторая постановка. Дон Кихота в наших странах (в России и в Украине) любят. Наш театр о нем никогда не забывал - и "Человек из Ламанчи" с Зельдиным, и "Дульсинея Тобосская" Александра Володина…

   Сергей Дяченко заметил, что это пьеса "о давно забытых идеалах и идеализме". А зрителю может показаться, что на сцене идет настоящая битва, причем не с ветряными мельницами, а просто между женщиной и мужчиной. Между мужем и женой. Со стороны женщины - битва за мужчину: "Не уходи, останься!" Со стороны мужчины: "Я рыцарь, мне нужно в поход!" И тут женщина идет на подкуп и обман, мужчину дурят, и ему начинают мерещиться великаны, волшебники и лопасти гигантских вентиляторов. По первоисточнику, но в финале - в путь, чтобы защитить обиженных, отправляется женщина, а не мужчина. То есть и слава, и почести, и пинки - ей. В постановке же Марии Дроздовой в поход все же идет сам Дон Кихано. Сергей Дяченко говорит, что ему "психологически тяжко представить, чтобы мужчина оставался дома, а воевать отправлялась женщина, но он уступил обаянию и даже коварству соавтора-супруги и тайно страдал". Марина же уверяет, что для нее такой финал мало приемлем, о чем она честно сказала Дроздовой и всей труппе. Но и подчеркивает, что режиссер, безусловно, имеет право на такое видение пьесы.

   С другой стороны - уж очень хорош актер Михаил Кувшинов - так и хочется сказать, что он прирожденный Дон Кихот. Да и Вячеслав Кошкин - очень даже симпатичный Панса.

   Хороши мягкие, словно шершавое старое дерево, декорации, удивляют гобелены с портретами "Дон Кихотов" разных поколений и их превращение в некие "ужастики" в сцене видений Алонсо Кихано. Правда, несколько диссонируют с ними яркие, "телевизионные" ужасы, явно технического происхождения, возникающие на заднике сцены по ходу действия.

   Дон Кихот все же отправляется в путь. Правда, представить себе, как они это собираются делать в современной Европе и кого защищать, - довольно трудно. Ну, предположим, что гастарбайтеров без регистрации… Не это важно. А важно, что на сцене - утро. И - Санчо приехал!"

   Наталья Лазарева награждена книгой. Но кроме этой рецензии, на обоих спектаклях было теплое и сердечное общение со зрителями, среди которых были и наши читатели. Их устные рецензии также интересны - и мы всем рецензентам постарались подарить "Магию театра", ведь в этой книге (о ней ниже) есть и пьеса "Последний Дон Кихот".

   Было также незабываемое общение с Марией Дроздовой, с труппой театра. Спасибо им за вдохновение и спектакль!

   Как уже упоминалось, вышел наш новый сборник Магия театра" (издательство "Фолио", на русском языке). Презентация его состоялась во время Ассамблеи "Портал" в Киеве 10 апреля. Это сборник повестей и рассказов о театре. Из аннотации:

   "Книга "Магия театра" писателей Марины и Сергея Дяченко - уникальна. Это не просто авторский сборник повестей, посвященных театру. Речь идет о произведениях, где главные герои - театр или люди театра - представлены в парадоксальном, мистическом ключе. Такой сборник появляется впервые. Сюда же включена пьеса "Последний Дон Кихот". Книга предназначена для любителей современной психологической прозы и ценителей театра."

   А это - наше авторское предисловие к книге:

   "ОБЪЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИ

   Театр - наше обручальное кольцо. Наш крестный отец.

   Марина окончила Театральный институт в Киеве, она актриса театра и кино. Сергей был ученым, занимался психиатрией и генетикой, но бросил докторскую и поступил на сценарный факультет ВГИКа в Москве. Стал профессиональным писателем и сценаристом. В 1991 году он увидел на сцене юную Марину и понял, что не сможет без нее жить. Чтобы познакомиться, он написал пьесу, и предложил ей роль. Роль она отвергла, но знакомство произошло. А вскоре и свадьба. С тех пор прошло много лет. Написаны двадцать четыре романа, десятки повестей и рассказов. Марина ушла из театра, но душа ее там осталась,

   как и память о запахе кулис. Каждый день, работая у компьютера, Марина проживает жизнь своих героев, обсуждая с мужем нюансы их психологии и переплетение судеб. Это соавторство - монотеатр, где Сергей режиссер, а Марина актриса.

   Фридрих Шиллер как-то сказал: "Все то, что чувствует наша душа в виде смутных, неясных ощущений, театр преподносит нам в громких словах и ярких образах, сила которых поражает нас". Нам понятно, о чем эти слова. Мы стремимся ощутить драматургический замысел судьбы в череде казалось бы, случайных событий. Стараемся постичь суть того, что скрывается за занавесом наших представлений о жизни.

   Некоторые наши книги прямо связаны с театром. В романе "Пещера" главный герой - режиссер, постановщик спектакля, перевернувшего устои общества. Одна из героинь романа "Преемник" - актриса бродячего театра, и многими поворотами сюжет обязан ее таланту.

   В сборнике представлены повести "Кон", "Эмма и Сфинкс", "Парусная птица", рассказ "Лунный пейзаж" - прямо связанные тайной и мистикой закулисья. Здесь же представлена пьеса "Последний Дон Кихот". Она написана в жанре "м-реализма" и готовится к постановке в одном из московских театров.

   Завершает книгу сказка, которую мы написали для дочери Анастасии. По этой сказке поставлен мультфильм "Театральный роман". Мы будем рады, если вы прочтете историю о Таракане и Букашке, о великой силе искусства - и улыбнетесь. И это тоже наше объяснение нашей странной, иррациональной любви к Театру."

   Нам этот сборник дорог. Вряд ли это коммерческое издание, но не все ведь можно купить или продать за деньги. Выражаем благодарность не только издательству "Фолио" и его директору Александру Красавицкому, но и журналу "Радуга" с главным редактором Юрием Ковальским - книга вышла при помощи журнала и его сотрудников. Спасибо также за содействие Александру Воронину.

   Книга существует в двух разных обложках - от "Радуги" и от "Фолио". Ее можно заказать или приобрести в редакции "Радуги" (01030, Киев, Б. хмельницкого 51-А, тел. (044) 239-73-81, емейл Радуга rdga@yandex.ru), или же приобрести в книжных магазинах "Фолио", даже заказать по почте - более подробно об этом можно прочесть здесь: http://www.bookpost.com.ua/?item=24414

   *

   В Венгрии вышел шел роман "Vita nostra", ведутся переговоры об издании ряда романов в Испании, Франции.

   Во Франции же только что выпущен сборник "Dimension Russie" ("Русское Измерение": антология современной русской фантастики; на французском языке).

   В него вошли и два наших рассказа - "Крыло" и "Баскетбол". Страница сайта издательства, на котором представлена антология: http://www.riviereblanche.com/dimensionrussie.htm

   Спасибо составителям, Виктории и Патрису Ляжуа: http://russkayafantastika.hautetfort.com/

   *

   Мы только что закончили и передали в издательство "Эксмо" новый роман "МИГРАНТ, или Brevi Finietur ". Вот его аннотация:

   "Андрей Строганов вдруг оказывается на другой планете - он мигрировал с Земли. Два последних года его жизни изъяты в уплату за визу, поэтому Андрей не помнит, почему решил уехать. Что случилось на Земле, и есть ли дорога назад? Тем временем на уютный мир Раа, где оказался Андрей, наползает тень…

   Роман "Мигрант, или Brevi Finietur" Марины и Сергея Дяченко продолжает цикл "Метаморфозы", начатый романами "Vita nostra" и "Цифровой, или Brevis est", но является самостоятельным произведением"

   Надеемся, осенью роман будет опубликован. Здесь же приводим фрагмент текста из второй главы. Герой романа пытается пройти испытание и получить статус равноправного гражданина Раа. Практически это невозможно.

   *

   Сейчас мы работаем над новым романом, это городская фэнтези, с мистикой, иронией и самоиронией. Планируем закончить осенью.

   *

   Закончим литературные новости интересным сообщением. В Украине у нас опубликован роман "Дикая энергия. Лана", героиня которого работает пикселем в "живом телевизоре" - единственным развлечении для жителей города, лишенным энергии жизни. Казалось бы, фантастика. Но посмотрите на сообщение в блогах, которое нам только прислали:

   "я работаю пикселем"

   "…Когда меня спрашивают о нашей работе, я не умею толком описать. Ритм может быть простой, тогда он означает просто "красный", "желтый", "синий" или "белый". В начале, на заставке, всегда простой ритм. Я развожу руки в стороны, и роба разворачивается во всю ширь. Спереди она красная, сзади белая. Если поднять правую руку, раскроется желтая складка, левую - синяя. Видите, все очень просто: я поворачиваюсь на своей платформе и меняю цвет. А если в наушниках вдруг наступает тишина, забрасываю полы на голову. С изнанки роба черная."

   это - фантастика, С. и М. Дяченко, "Дикая энергия Ланы".

   а вот это - уже жизнь: http://www.liveinternet.ru/users/kolo/post129102228/

   И далее видео "живого телевизора" в Южной Корее - практически иллюстрация "Дикой энергии". Так фантастика претворяется в жизнь :)

   Предствление о них даст недавнее интервью с А. Панченко в газете "Сегодня", фрагменты которого представлены ниже:

   "- "Белая гвардия" - нынче один из самых ожидаемых и наиболее амбициозных российских проектов. С ярким звездным актерским составом (Константин Хабенский, Алексей Серебряков, Федор Бондарчук, Сергей Гармаш. - Авт.). Как вы попали в этот проект?

   - Как и в фильм "Обитаемый остров" (в котором чета Дяченко также выступила в роли сценаристов. - Авт.), в него нас пригласил продюсер "Гвардии" Александр Роднянский. Естественно, что мы согласились и с огромным трепетом погрузились в мир Булгакова. И, надо сказать, что работа наша была весьма напряженной, ведь Михаил Афанасьевич создал сложный и многомерный мир, перенести который без потерь на экран невероятно трудно. И создание сценария для нас было настоящим творчеством!.. И наслаждением. Мы ведь с Мариной вообще любим работать. И мы никогда не беремся за то, к чему не лежит душа. Для нас это принципиально.

   - Вы говорили, что работа над сценарием была нелегкой. Что именно вас заставило помучиться больше всего?

   - У Булгакова роман эпичен. В нем множество персонажей, среди которых просто нет лишних. А множество персонажей - это всегда дополнительные трудности для сценариста. Кроме того, книга, хотя и компактна по времени, но в ней масса различных настроенческих и политических пластов! Тут и гетман Скоропадский, и семья Турбиных, и улицы Киева, и красные, и Петлюра… Вся эта многослойность очень хороша, когда ее читаешь, но воплотить это все внятно в сценарии очень сложно. Другая сложность - в книге много акцентирования на внутренних монологах героя. Так что мы изрядно помучились, думая, как же получше это все отразить… Кроме того, этот роман не имеет четкого финала. Ведь Булгаков рассчитывал написать продолжение… Но не случилось. Зато нам была дополнительная пища для размышлений.

   - Когда вы прописывали образы своих героев, то специально затачивали их под конкретных актеров? Ведь к тому времени уже было известно, что, например, того же Най-Турса сыграет Серебряков, а Алексея Турбина - Хабенский...

   - Вы правы, мы действительно с самого начала знали, кто и кого будет играть. Со многими сталкивались при работе с тем же "Островом" (с Бондарчуком и Серебряковым. - Авт.). Поэтому определенный отпечаток на нашу работу это, конечно, наложило - писали с прицелом на них. Но это не значит, что мы специально под актера писали и текст. Взять того же Шполянского (его играет Бондарчук) - интереснейший демонический персонаж. Более того, некоторые булгаковеды считают его прототипом Воланда! Предтеча мистики. Этого героя можно развивать и рассматривать до бесконечности!

   - И вы его развивали или он у вас прописан строго по Булгакову?

   - Ну конечно, как у Булгакова! Мы вообще старались ничего не менять и щепетильно следовать авторской букве! Но, возвращаясь к Шполянскому, я уверен, что Бондарчук - стопроцентное попадание в образ. А подполковник Най-Турс... Человек, который пожертвовал собой, спасая юнцов от петлюровских пуль. Я просто никого не вижу, кто бы еще смог его сыграть, кроме нашего любимейшего Серебрякова! Он замечательно вкладывается в темперамент, в темпоритм Най-Турса, каким мы его видим!

   - Перенести на экран всю книгу в точности просто нереально. Чем вы жертвовали?

   - Вы правы, как бы мы ни старались, но жертвовать все же приходилось... В первую очередь какими-то массовыми, эпическими сценами. К счастью, у нас будет 8 серий (как и в случае с "Адмиралом", в прокат выходит и полнометражный фильм, и расширенный мини-сериал. - Авт.), что дало нам возможность воплотить в сценарии почти все, что было в книге. Без каких-либо серьезных потерь. Более того, так как в романе нечетко прописаны антагонисты главного героя - Турбина, то мы сами синтезировали такой образ, взяв за основу героев тех времен из ранних булгаковских рассказов. Так что мы ничего не придумывали, а брали то, что вышло из-под пера писателя.

   - Вы как-то специально готовились к работе? Тот же Хабенский посещал киевский Музей Булгакова...

   - Скажу просто. Я не первый день знаком с творчеством Михаила Афанасьевича. Это один из моих любимейших писателей. Наша семья очень дружна с музеем на Андреевском спуске. А на нашем фантастическом "Портале" (Марина и Сергей являются сопредседателями этого сообщества. - Авт.) мы проводим булгаковские балы, вручаем лучшим писателям премии имении Булгакова; кроме диплома, это еще и отреставрированный примус кота Бегемота. Мы организовываем круглые столы, посвященные творчеству писателя. Первый стол так и назывался: "Булгаков и фантастика". Надо сказать, что для многих сотрудников музея тот факт, что мы называем Михаила Афанасьевича не просто фантастом, а одним из основоположников русской фантастики, поначалу был непонятен! Тем не менее, выслушав "круглостольные" доклады, бурные обсуждения, они убедились в нашей правоте! Стали нашими союзниками. Последний стол назывался "Мистическое и реальное в "Белой гвардии". Интереснейшая была дискуссия, скажу я вам, ведь для многих это произведение было абсолютно реалистическим! Так что мы с огромнейшим уважением относимся с сотрудникам музея!

   - Вы много времени отдали работе над сценарием "Белой гвардии". До этого - "Обитаемому острову". А что же с литературой? Неужели она отошла для вас на второй план?

   - Ни в коем случае! Наш с Мариной дуэт - это что-то вроде самолета. Одно крыло - литература. Второе - сценаристика. Вы же знаете, что я большой фанат кино. А Маринка не представляет жизни без книг. Так что мы взаимовыгодно дополняем друг друга. Но если в одном крыле где-то отказывает мотор, то делать нечего - будем лететь на одном. Причем, если литература у нас функционирует бесперебойно, то со сценаристикой бывает грустно. Слишком много факторов, которые на это влияют. Всякие там финансовые кризисы, к примеру. Потому, когда есть такая возможность, мы уделяем кино самое пристальное внимание. К примеру, осенью должен выйти фильм по нашему сценарию "Рейдер". Это экранизация романа Павла Астахова. На наш взгляд, получился прелюбопытнейший фильм. В планах есть и другие сценарные работы, в том числе и ремейк картины 1939 года "Подкидыш" (где играла незабвенная Фаина Раневская). Работаем и над документальной лентой об Великой Отечественной войне. Сделана она будет в жанре кинооперы. Драматургию в ней будет осуществлять столкновение советской и немецкой музыки. Так что планы - самые что ни на есть наполеоновские!

   - А что же происходит со сценарием по вашей книге "Ведьмин век"? Помнится, еще год назад вы говорили мне, что он лежит на студийной полке…

   - К сожалению, а воз, что называется, и ныне там. Но мы по-прежнему не оставляем надежды воплотить эту идею в жизнь."

   *

   И еще о киноновостях.

   На днях мы подписали договор с одной из кинокомпаний на оригинальный телесериал. Мы возлагаем большие надежды на эту работу.

   С уважением - Марина и Сергей Дяченко.

   *

   Марина и Сергей ДЯЧЕНКО

   (фрагмент романа)

   * * *

   - Андрей Строганов, ваш нынешний статус - совершеннолетний с ограниченными правами. По умолчанию вашим опекуном будет назначена община Раа. Вы можете также поступить в зависимость от частного лица, полноправного гражданина Раа, согласного вас опекать. Есть ли кто-то, чье покровительство вы предпочли бы?

   - Нет, - сказал Крокодил.

   - В таком случае, вы собираетесь принять покровительство общины?

   - Я собираюсь пройти испытание и получить статус полноправного гражданина.

   Офицер - тот самый, что принимал Крокодила на Раа - чуть заметно поднял брови:

   - Можно узнать о ваших мотивах?

   - По закону я должен приводить аргументы?

   - По закону - нет. Но я не совсем уверен, что вы понимаете суть дела. Нахождение в статусе зависимого оптимально для мигранта. Возможно, у вас есть религиозные ограничения, и некие догмы нарушатся, если вы окажетесь под опекой? В таком случае - мой долг объяснить вам, что статус зависимого…

   - Я хочу получить статус равноправного гражданина.

   - Вы предупреждены о сложностях теста?

   - Да, - сказал Крокодил сквозь зубы.

   - В случае, если результат окажется отрицательным, вам будет предоставлена государственная зависимость.

   - Ладно.

   - Право на испытание предоставляется один раз, безвозмездно, безоговорочно, без возможности пересдачи.

   - Да.

   - Завтра в семь часов утра вы должны прибыть на сборный пункт. В случае отказа от испытания, - офицер мягко улыбнулся, - просто поставьте меня в известность.

   ГЛАВА ВТОРАЯ

   Ранним утром, прохладным до ломоты в костях, Крокодил сошел из монорельсовой кабины на берег реки. Джунгли здесь обрывались, как отрезанные, и начиналось открытое место, песчаный косогор под сиреневатым бледным небом. На песке сидели, подобрав под себя ноги, смуглые подростки - старшему было на вид лет семнадцать.

   - Детский сад, - пробормотал себе под нос Крокодил. Подошел к сидящим, вопросительно огляделся; на самом берегу, по щиколотку в воде, стоял босой человек в форменной рубашке Общественной Службы и коротких белых шортах.

   - Андрей Строганов, - сказал без вопросительной интонации. Констатировал.

   - Я! - Крокодил шутливо отдал честь. Офицер в шортах не понял юмора.

   - Отправка через пять минут. Личные вещи оставьте в камере хранения.

   - У меня нет личных вещей.

   - Хорошо. Ждите.

   Подростки на берегу смотрели на него. Они не годились ему в сыновья, но в племянники - с дорогой душой. Или в очень младшие братья; "Братья мои меньшие", - подумал Крокодил и сел в стороне от всех, лицом к воде.

   Было холодно. В зеркале неподвижной воды отражалась крохотная искорка, пересекавшая небо. Спутник, а может, целый завод на орбите.

   Он почувствовал движение за спиной. Кто-то из подростков хмыкнул; скрипнул песок, Крокодил обернулся и увидел нового претендента - высокого тощего мальчика лет пятнадцати. Крокодил привык уже, что местные жители смуглы, а этот подросток был белый до прозрачности: его волосы, остриженные очень коротко, отливали зеленью. Тоже мигрант?

   Офицер общественной службы оглянулся через плечо:

   - Тимор-Алк?

   - Да, - сказал новоприбывший голосом низким и ломким. Кажется, он специально старался говорить басом.

   - Никаких личных вещей, - офицер кивнул на рюкзачок, болтавшийся у парня на плече. - Оставьте в камере хранения.

   Кто-то на берегу хихикнул.

   Новоприбывший хотел что-то сказать, потом мотнул головой и, развернувшись, зашагал от берега, к единственной хижине, похожей на старый деревенский улей.

   Зеркало воды дрогнуло. Из-за поворота реки бесшумно явилась лодка, похожая на гигантскую водомерку: шесть изогнутых лап удерживали по бокам ее два длинных поплавка. На корме стоял человек в форменной рубашке, немолодой, смуглый, босой.

   Лодка подошла к берегу. По молчаливой команде подростки разом поднялись и, отряхивая песок, стали по очереди грузиться. Крокодил встал, когда почти все его новые товарищи были уже на борту; осталась свободной только узкая скамейка на носу. Крокодил перемахнул через борт у всех на глазах - не так ловко, как рассчитывал. Показалось ему - или кто-то из сопляков хмыкнул?

   Последним в лодку влез зеленоволосый Тимор-Алк. Уселся, сопя и часто сглатывая, на единственное свободное место рядом с Крокодилом.

   Лапы, торчавшие по бокам, дрогнули и приподнялись. Лодка села глубже, готовая зачерпнуть бортами воду; поплавки зашипели, надуваясь, лодка подпрыгнула, будто стремительно теряя вес, и тронулась с места.

   Исчез песчаный берег, будто его слизали огромным языком. Лодка шла по реке, набирая скорость, без весел, без парусов, шла почти бесшумно, и скоро стали слышны разговоры.

   Дети знакомились. Дети хохотали нарочито грубыми голосами. Автобус в летний лагерь, вот что это такое, подумал Крокодил. Только что песен не поют. Новый коллектив, в котором каждый стремиться занять подобающее положение.

   Тимор-Алк молчал. Он вообще еще ничего не сказал на памяти Крокодила, кроме единственного ломкого "Да".

   - Ты мигрант? - приятельски спросил Крокодил.

   - Нет.

   Крокодил удивился. Сам он был готов оказаться в роли отщепенца и не боялся этой роли: все-таки жизненный опыт, пусть инопланетный, дает преимущество перед сопляками. Но этот, бледный и зеленоволосый, будто заранее готовился к роли жертвы. Почему?

   Надвинулись заросли кустов и уплыли назад. Небо приблизилось. Берега расступились, и лодка, пройдя над белой мелью, устремилась в море.

   Упала скорость. Лодку закачало с борта на борт. Снова зашипели поплавки. Лодка выровнялась, и, заново разгоняясь, рванула к горизонту, прочь от берега, зарослей, прочь от устья реки.

   У Крокодила зашлось дыхание. Очень давно, со школьных лет, он не испытывал ничего подобного. Давным-давно, будучи ровесником этих мальчишек, он гонял на дикой скорости на мотоцикле, орал песни, и только тогда - на свободной трассе, ранним воскресным утром - так остро чувствовал простор, свободу, скорость.

   Он думал, это чувство ушло вместе с юностью и больше не вернется.

   Вышло солнце. Поверхность моря вспыхнула, любая мелкая волна прикинулась алмазом; впереди - новое небо и новый мир, новые возможности. Елки-палки, подумал Крокодил, я уже хочу быть местным моряком. Или местным космонавтом. Или… я ведь и тысячной доли не знаю, какие есть дела и профессии в этом мире…

   Лодка повернула, солнце зашло за облако, и наваждение пропало. Я отправляюсь неизвестно куда, непонятно зачем, с одной только слабой надеждой: понять, по каким признакам этот мир делит людей на полноправных и зависимых. Я еду, чтобы занять в этом мире достойное место - и заодно выяснить, чего я достоин…

   Он снова поглядел на мальчишку, сидящего рядом.

   Парень был зелен теперь уже и лицом. Поймав взгляд Крокодила, он дернулся, быстро склонился за борт, и его вырвало.

   Сзади засмеялись.

   * * *

   Часа через три, когда у Крокодила зудели от ветра щеки, слезились глаза и трескались губы, впереди показалась полоска земли. Весь покрытый зеленью, абсолютно весь, устало подумал Крокодил.

   Лодка обошла тупой мысок и вошла в бухту. Море здесь было сиреневым, волны поднимались и опадали. На каменном берегу ждал человек в коротких кожаных штанах до колен. Крокодил прищурил воспаленные глаза: мужику было лет тридцать. Вожатый? Тренер? Местное начальство?

   Лодка снова сделалась неуклюжей и, просев в воде, развернулась к берегу правым бортом.

   - Выгружайтесь, - негромко сказал человек на берегу.

   Лодка стояла над глубоким местом, и кромка берега возвышалась над водой сантиметров на тридцать. Претенденты растерялись на долю секунды; первым поднялся красивый парень в рубашке без застежки, с широким воротом. Грациозно прыгнул в море, моментально вынырнул, в два взмаха добрался до берега, вылез и - Крокодил разинул рот - стряхнул с себя воду неподражаемым звериным движением, от головы до пяток. Крокодилу всегда нравилось наблюдать, как отряхиваются собаки, но чтобы такое движение эффективно, да еще и красиво, повторил человек - он не мог представить.

   Парнишка - лидер, подумал он, глядя, как другие подростки, осмелев, выбираются из лодки и влезают на берег. Перед начальником удачно пофорсил и товарищам показал, что умеет.

   Он перевел взгляд на зеленоволосого рядом с собой. Тимор-Алк чувствовал себя плохо. Крокодил ощущал его запах - запах мальчишеского нервного пота.

   Освобождаясь от пассажиров, лодка прыгала на воде, как бешеная. Офицер на корме стоял, картинно уперев руку в бок, и смотрел туда, где в горловине бухты были виден горизонт; хорошо бы очутиться на твоем месте, подумал Крокодил. Ничего никому не доказывать, а просто красиво встать на корме. Вряд ли эта штука так сложно управляется…

   Он спохватился, что отстает от прочих, задержал дыхание и прыгнул за борт. Вода оказалась неожиданно теплой. Крокодил с огромным удовольствием поплавал бы, понежился в волнах, но все уже выбрались на берег - и он с неохотой последовал за коллективом.

   Зеленоволосый выбрался на берег последним. Плавать он, вопреки опасению Крокодила, умел не хуже прочих. Просто очень нервничал и не умел это скрыть.

   - Всем привет, - человек в коротких штанах говорил, не повышая голоса, но болтовня новоприбывших сразу стихла. - На этом острове меня зовут Айра. Я буду принимать у вашей группы Пробу, по мере того, как вы будете готовы. Станьте в ряд и назовите ваши имена.

   Мальчишки моментально построились. Крокодил предусмотрительно встал на левом фланге. К нему - наверное, инстинктивно - опять прибился Тимор-Алк; обнаружилось, что зеленоволосый выше Крокодила почти на полголовы, да и прочие претенденты, даже совсем юные, ростом не уступают взрослым.

   Красавец, первым спрыгнувший с лодки, назывался Полос-Над. Крокодил внимательно слушал имена прочих, пытаясь запомнить с первого раза. Многие нервничали, скрывая страх под смехом или бравадой. Таких инструктор моментально одергивал:

   - Спокойно. Пока мне нужно от тебя только имя, больше ничего. Повтори.

   - Андрей, - сказал Крокодил, когда до него дошла очередь. - Васильевич. Строганов. Можно просто Андрей.

   - Мигрант? - сухо спросил Айра.

   - Да.

   - Лодка там, - он перевел взгляд на Тимор-Алка. - А это что у нас за бледно-зеленая поросль?

   В строю засмеялись.

   - Не понял, - сказал Крокодил. - Что значит…

   - Значит, что лодка там, - Айра снова обратил к нему серые, с сиреневым отливом, мутноватые глаза. - Садись в лодку, и счастливого обратного пути.

   - Не понял, - повторил Крокодил и впервые по-настоящему растерялся.

   - Как тебя зовут? - игнорируя Крокодила, Айра смотрел на зеленоволосого.

   - Тимор-Алк, - ответил парень, на этот раз неожиданно высоким звенящим голосом.

   - Ты метис?

   - Да.

   - Тебе нужны полные гражданские права?

   - Да.

   - А ты уверен, что они тебе нужны?

   - Уверен, - Тимор-Алк смотрел в мутные глаза инструктора, и его собственные зрачки понемногу заволакивались туманом. - Уверен. Да.

   - Одну минуту, - сказал Крокодил. - Мне сказали, что я имею право сдать Пробу, как все прочие. Меня обманули?

   - Ты имеешь право, - Айра посмотрел на него с брезгливым сочувствием, - испытывать мое терпение, отнимать время у меня и у ребят, мучиться и размазывать сопли. И через много тяжелых дней прийти в итоге на этот же берег, к этой же лодке, только ее потребуется специально вызывать ради тебя и тратить общественный ресурс. Результат будет тот же. Но уезжать тебе будет обиднее в сто раз. Я понятно объяснил?

   Мальчишки притихли.

   - Мне нужны полные гражданские права, - сообщил Крокодил. - И я их получу.

   - Не получишь, - Айра поморщился. - Не ты первый, Андрей Строганов. По-честному нашим следовало принять закон, не допускающий мигрантов к сдаче. Но это означает проблемы с Вселенским Бюро миграции. Ты едешь или нет?

   Длинную секунду Крокодил колебался. Этот Айра одновременно злил его и обескураживал.

   - Ты имеешь право меня не принять? - спросил он наконец.

   - Нет, - тут же отозвался Айра.

   - Тогда какого хрена ты выпендриваешься?

   Сиреневые глаза Айры потемнели.

   - Хорошо, - сказал он отрывисто. - Все за мной, в затылок по одному, бегом марш.

   Он махнул рукой Полос-Наду, возглавлявшему строй, и скользнул в едва заметный зазор между кустами, туда, где пряталась, оказывается, тропинка. За ним потянулась колонна, берег начал пустеть; Крокодил оглянулся и увидел лодку. Офицер на корме смотрел на него.

   Это был очень неприятный момент. Еще можно было переменить решение. Можно было наплевать на Айру с его угрозами, просто повернуться и уйти - чисто, спокойно, и на материке сказать миграционным чиновникам, что передумал проходить Пробу. Бледный Тимор-Алк вздохнул сквозь зубы: он, понял Крокодил, в этот момент подумал то же самое.

   Оба решились одновременно. Крокодил пристроился к колонне и оказался предпоследним; спустя мгновение за его спиной засопел Тимор-Алк. Тропинка шла в гору: утоптанная тысячами ног, она оставалась неровной, местами скользкой, и колючие ветки норовили потрогать лицо. Прямо перед Крокодилом очутилась спина впереди бегущего подростка, облепленная мокрой рубашкой; парень двигался немного суетливо, слишком работал плечами, и Крокодил подумал, что этот скоро выдохнется.

   Он не любил кроссы - а кто их любит. Но он никогда и не боялся длинных дистанций; раздражала мокрая одежда, но к этому можно притерпеться. Крокодил расслабился, как мог, настроил дыхание и стал думать.

   Позади сопел зеленоволосый. Он метис, оказывается; интересно, от каких межрасовых браков рождаются такие вот Тимор-Алки. Его папа зеленый, как трава? Или мама? И почему в "гуманном обществе" считается возможным насмехаться над метисом, называя его "бледно-зеленой порослью"? Или, поскольку мы на дикарском острове, приличий тут нет, одни инстинкты?

   Тропинка петляла. Рубашка понемногу высыхала, а спина, наоборот, увлажнялась: Крокодил давно не бегал кроссы, да и внезапная эмиграция с Земли здоровья не прибавила. Но парень, бегущий впереди, выдохся раньше, хоть был моложе и здоровее с виду. Сынки, подумал Крокодил злорадно. Мы еще посмотрим, кто тут первый получит гражданские права.

   Дорога выровнялась, и бежать стало легче. Кусты расступились, на короткое время показался горизонт и край сиреневого моря. Потом тропинка углубилась в лес - густой и влажный, полный птичьего чириканья, щебета, свиста. Тучами носились прозрачные насекомые на фиолетовых крыльях, в плотном воздухе стоял низкий звон. Ого, с уважением подумал Крокодил. В самом деле, дикое место.

   На повороте он несколько раз видел строй целиком - впереди по-прежнему бежал Айра, так буднично и экономно, что сомнений не оставалось: этот может и день, и два чесать вперед, не думая о воде и пище. Черноволосый красавец Полос-Над мягко трусил следом, за ним, чуть не наступая на пятки друг другу, бежали пять или шесть крепких парней, потом длинная прореха в строю - и краснощекий, рано сбившийся с дыхания подросток, большую часть сил расходующий на то, чтобы догнать. Спортлагерь, вспомнил Крокодил. Военные сборы. Не думал, что снова придется начинать все сначала, но опыт дает преимущество. Поиграем, дети, ведь приз того стоит.

   Он настроился на долгий, выматывающий кросс, но дорога вдруг закончилась. Сперва пошла вниз, потом из каменистой сделалась мягкой, травяной, потом оборвалась на круглой поляне посреди лесного лагеря. В отдалении виднелись среди веток шалаши, или навесы, или вигвамы, дымились три или четыре кострища, обложенных камнями; Айра остановился и подождал, пока подтянется колонна.

   Ни Крокодил, ни Тимор-Алк не были удостоены даже взгляда.

   - Внимание, это наша база, - по тому, как Айра говорил, было ясно, что дыхание у него ни капельки не участилось. - Предыдущая группа полностью сдала Пробу, сегодня вечером посвящение. Важный вопрос: кто-нибудь хочет пройти испытание без подготовки?

   Полос-Над, как видно, был готов к такому повороту и даже ожидал его. Он тут же выступил вперед и замер в готовности, один посреди поляны, с высоко поднятой рукой. После короткого замешательства за ним шагнули еще трое. Их руки протянулись к небу, почти полностью скрытому кронами.

   Айра выждал еще секунд пять, потом кивнул:

   - Хорошо. Вы, четверо, со мной. Если сдадите - поедете домой полными гражданами сегодня, после полуночи, со старой группой. Если нет - останетесь и будете сдавать со всеми. Прочие: отдыхаем, находим себе жилье и еду. Удачи.

   Он повернулся ко всем спиной, загорелой и матовой от пыли, и скрылся в лесу, только ветки качнулись. Четверо самоуверенных парней последовали за ним. Стихли их шаги, и сделалось очень тихо, только в высоте среди крон звенела и сладко булькала птица. Выжила, подумал Крокодил. Странно, что столько пташек еще живут в лесу, где голодным подросткам самим предложено добывать себе еду!

   * * *

   Оказалось, однако, что вопрос с пропитанием решается просто. В сотне метров от лагеря обнаружилась речка - небольшая, но полноводная. Особенный цвет неба придавал речной поверхности сиреневатый оттенок.

   Подростки - во всяком случае, большая часть - знали заранее, чего от них потребуют в первый же день. У них, наверное, целые сообщества существуют в сети, думал Крокодил. В каком лагере лучше сдавать, какой инструктор "валит", какой нет. Другое дело, что им не дают возможности выбрать лагерь и инструктора. Крокодилу, во всяком случае, не дали: просто назначили время и место сбора.

   Реку нашли моментально. У самого берега было мелко, дно песчаное. Кое-кто тут же разделся догола: эти мускулистые парни явно провели отрочество не на диване и даже не за партой, а в местном аналоге тренажерного зала. Крокодил уселся в стороне на берегу и стал наблюдать.

   Ребята половчее добывали моллюсков со дна - со знанием дела. На глазах возникали компании, быстренько распределялись новые социальные роли, завязывались дружбы. В воде, не пугаясь толчеи, ходила рыба - Крокодил присвистнул, впервые увидев темную спину на фоне светлого песчаного дна. Самая мелкая из рыбешек была с метр длиной и толстая, как окорок.

   Ловить рыбу руками, да еще на глазах малолеток, он не был пока готов, собирать раковины, сверкая голым задом, - тоже. От лагеря тем временем потянуло дымком; Крокодил встал, потянулся и неторопливо зашагал через лес к поляне.

   Группа подростков поскромнее обирала грибы с кирпично-красного ствола - каждый гриб похож был на горбушку хлеба. Крокодил на всякий случай отломил кусок и себе. Мальчишки не стали есть добычу сырьем, а отнесли к костру и, насадив на острые палочки, взялись жарить над огнем. Еще один ресурс, подумал Крокодил.

   Он подержал свой гриб над костром, стараясь не спалить. Принюхавшись, откусил краешек, подержал во рту. Вкус был овощной, отдаленно напоминающий вареную морковь - не деликатес, но с голодухи сгодится. Крокодил, решившись, проглотил; первый кусок "дикой" пищи упал в желудок, и ничего страшного не произошло. Во всяком случае, драка за еду в этом летнем лагере не предусмотрена, решил Крокодил.

   С реки притащили тем временем пойманную рыбину. Тащили два голых парня, один за голову, другой за хвост, хотя рыба явно не стоила таких усилий: она была оглушена, по-видимому, камнем и полностью равнодушна к своей дальнейшей судьбе. Безжизненную тушку бросили на траву у костра и тут только, облепленные чешуей, спохватились: никаких ножей, ничего, чем можно было бы разделать, выпотрошить, почистить. Решили запечь целиком в глине; Крокодил наблюдал.

   С ним никто не заговаривал. Он не заговаривал ни с кем. Зеленый метис Тимор-Алк, тоже совершенно одинокий, встал, отряхнул колени и зашагал по направлению к шалашам на краю поляны - он был полностью одет, сандалии не снял, руки держал глубоко в карманах коротких штанов.

   Крокодил подумал и тоже пошел поглядеть, где тут можно "найти себе жилье".

   Всего шалашей было три: два ветхих и один новый, со свежими еще листьями на крыше. Первый же дождь, подумал Крокодил, зальет такой "поросячий домик" за полчаса. Он заглянул внутрь; пахнуло сыростью, землей и потом. Веревочные гамаки, прикрепленные к врытым в землю столбам, висели в три яруса вдоль стен. Кроме гамаков, никакой мебели не предлагалось.

   У Крокодила испортилось настроение. В миграционной "гостинице" он жил в отдельном доме с зеленой травкой на полу, с большими окнами, удобной мебелью и великолепно оборудованным санузлом. Здесь, по всей видимости, роль туалета исполняла выгребная яма.

   Снаружи носились, жужжа и звеня, насекомые. Тимор-Алк, не вынимая рук из карманов, стоял перед плетеной стенкой - единственной стеной местного сортира. Снаружи все выглядело именно так, как боялся Крокодил - настил со множеством дыр. Но запаха не было. Крокодил отлично знал, какой в подобных местах бывает запах.

   - Не воняет, - сказал он Тимор-Алку.

   - Там очиститель, - зеленоволосый показал куда-то вниз. И, помедлив, спросил: - Ты мигрант?

   - Да.

   - Откуда?

   - С Земли.

   - А…

   Он был скуластый, очень бледный, похожий на раскрашенную гипсовую статую. Глаза не красные, как у альбиносов, а карие, с таким же сиреневым оттенком, как у инструктора Айры. По глазам Крокодил понял, что парню очень одиноко, очень неуютно здесь, что он готовится к худшему и страшно рад, что Крокодил с ним заговорил.

   - Ты слышал о Земле? - заинтересовался Крокодил.

   - Только то, что с нее бывают мигранты. Не часто.

   - А откуда больше всего приезжает мигрантов?

   - Раньше много было с Лоа, - подумав, сказал Тимор-Алк, - но они не ездили на Пробу.

   - Почему? - спросил Крокодил с интересом.

   Метис пожал плечами:

   - А зачем? У них нет разницы… нет представления, полноправный или зависимый. У них в родном языке слов таких нет, поэтому они поначалу путали… путались.

   - Так, - сказал Крокодил. - А теперь мигрантов с Лоа меньше?

   - Теперь совсем нет, - зеленоволосый провел по земле ногой в пыльной сандалии. - Их планета взорвалась, только пыль осталась.

   - А, - сдавленно сказал Крокодил. - Тогда понятно, отчего они мигрировали.

   - Это они сперва мигрировали, кто поумнее. А потом Лоа перевели в зону бедствия, а жителей всех в категорию беженцев, и стали пачками засылать на новые миры, где вообще ничего нет, только атмосфера искусственная. Даже почвы нет. А на Раа им закрыли договор.

   - Закрыли договор?

   - Ну, перестали принимать на Раа…

   Наверное, я тоже немного путаюсь после переустановки языка, подумал Крокодил. Мне до сих пор кажется, что я думаю по-русски, но "любовь" и "кровь" в этом языке не рифмуются.

   - Ты, выходит, много встречал мигрантов? Как у вас на Раа к чужакам относятся?

   Тонкие губы парнишки чуть напряглись. Как будто разговор свернул на неприятную для него тему.

   - Раньше было больше, - сказал он будто через силу. - А относятся по-разному. Как обычно к людям.

   От костров шли, весело переговариваясь, трое - с явным намерением осчастливить сортир. Белая кожа Тимор-Алка вдруг резко порозовела, он неловко кивнул Крокодилу и пошел в лес, будто по срочному делу.

   * * *

   После полудня, когда новоприбывшая группа успела поесть, разобрать гамаки, снова проголодаться, кое-как добыть пропитание и еще раз поесть, в лагерь вернулись подростки, уже прошедшие свою Пробу - прежние хозяева лагеря, ныне полноправные граждане Раа. Все они были полуголые, в коротких рваных штанах, похожих на набедренные повязки. Все держались с исключительным высокомерием "дедов", впервые приветствующих салаг.

   Из разговоров, почтительных с одной стороны и покровительственных с другой, выяснилось, что:

   - из тридцати пяти претендентов в их группе четверо уплыли домой раньше времени, так и не получив статуса;

   - в их группе был другой инструктор, не Айра;

   - сегодня с наступлением темноты на поляне у костров пройдет посвящение, потом праздник, и на рассвете новые граждане уплывут на материк.

   "Старики" притащили с собой огромную, уже освежеванную тушу огромного зверя - не меньше быка, подумал Крокодил с некоторым беспокойством. Откуда-то появились кухонные тесаки и железные опоры для вертела, среди хозяйственных построек обнаружилась каменная печь. Крокодил наблюдал, как "быка" собираются жарить на вертеле целиком, и грустно думал, что при таком подходе есть придется наполовину горелое, наполовину сырое мясо.

   Он по-прежнему держался в стороне. Коллектив в основном сформировался - стало ясно, кто чей друг, кто лидер, кто весельчак, кто ленивец. Двое чужаков - мигрант и метис - только подчеркивали своим присутствием логичность и цельность этого сообщества.

   Распечатали тюк с одеждой - кто-то из "стариков" выполнял обязанности интенданта. Внутри не было ничего, кроме штанов из плотной материи - коротких широких штанов приблизительно одного размера. Точно такие же, только видавшие виды, прикрывали наготу "стариков"; претендентам объяснили, что штаны, в которых проходили Пробу, каждый увозит домой и хранит потом, как реликвию. Крокодил хмыкнул.

   Драки за одежду не случилось - не за что было драться. Никакого белья надевать не полагалось, мешковатая одежка удерживалась на талии широким мягким ремнем. С точки зрения Крокодила, претенденты на звание полного гражданина были уморительно смешны; в пальмовых юбочках они смотрелись бы еще органичнее. Интересно, каким же видят на Раа полноправного гражданина, если на пути к этому званию приходится спать в гамаке и ходить по лесу полуголым?

   Он почти успокоился. Эта их пресловутая Проба выглядела, как юношеский ритуал, вроде присяги в армии или посвящения в студенты. Мальчики, привыкшие к комфорту, должны продемонстрировать сильное желание стать гражданином - на острове, в джунглях, босиком по камням. Интересно, как подобное испытание проходят девочки?

   В сумерках вернулся Айра с четверкой кандидатов. С Полос-Нада чудесным образом слетела спесь: юный красавец осунулся, пропах кислым потом, на руках бугрились свежие шрамы. Крокодил глазам своим не поверил: с утра никаких шрамов на парне не было. Трое его товарищей едва волочили ноги, шумно дышали и, едва дотащившись до лагеря, мешками повалились на землю.

   - Не вышло, - с сожалением сказал Айра.

   Этот был так же свеж, как утром на берегу. Разве что пыли, облепившей его голый торс, плечи, лицо и шею, стало заметно больше - из бронзово-загорелого Айра сделался коричневым.

   И это тоже воспитательный момент, подумал Крокодил. Выделить самых нахальных и на деле объяснить, что они ничем не лучше прочих. Конечно, он не засчитал бы досрочно пройденного испытания ни при каких условиях - это такая игра.

   Он прислушался к себе и обнаружил, что почти не тревожится. Подумав однажды о девочках - как они проходят испытание - он уже не мог остановиться, и фантазия его заходила дальше, чем хотелось бы. Вообразить "туземный" лагерь, полный девушек от пятнадцати до семнадцати… Это педофилия, граждане, немедленно стоп!

   Он расхохотался. На него покосились, но ничего не сказали.

   Потом явился инструктор старой группы, молчаливый и смуглый мужчина лет сорока. С его появлением и "старики" из прежней группы растеряли высокомерие. К большому удовольствию Крокодила, инструктор моментально велел снять "быка" с вертела и разделать, как полагается. Запахло мясом, собрались из лесу разнообразные мухи - но, в отличие от земных, они не вызывали у Крокодила отвращения. Все равно что бабочки слетелись.

   Подростки, только что прибывшие на остров, старались помочь - или, по крайней мере, изображали такое старание.

   - Сидим? - от Айры не укрылась, конечно, выжидательная позиция Крокодила.

   - Не было других распоряжений, командир, - отозвался он, не вставая.

   Айра отошел, не сказав ни слова. Крокодил запоздало раскаялся: ему бы поискать подходы к этому человеку, он ведь собирается успешно пройти Пробу, а не устраивать скандал. Но манеры Айры бесили его. Тот был, пожалуй, всего на пару лет старше Крокодила: в отличной физической форме, с авторитарными замашками, но заурядный, в общем-то, мужичонка. Из тех, что дуреют от крохотной власти. А тут такой подарок: власть над пацанами, которые из кожи вон лезут, лишь бы пройти испытание…

   Быстро темнело. В лагере сделалось суетливо и тесно. Крокодил ушел к реке и сел на камень, глядя на звезды в воде. Незнакомый рисунок созвездий дополнялся сотнями спутников, ползущих быстро и медленно: там автоматические заводы на орбитах, там конгломераты фабрик, беспилотные сухогрузы и контейнеровозы, склады и отделы технического контроля. Там колоссальное производство, а здесь - тишина и вода, и дикарский лагерь для подростков. Правильно ли я сделал, выбрав Раа?

   Он задумался. Красота этого места, такая странная, такая яркая, не давала ему поверить в плохое. Но факт остается фактом: четверо из предыдущей группы уехали домой раньше времени, не получив статуса. Четверо обычных местных парней, не мигрантов. Четверо из тридцати пяти.

   После дневной жары снова становилось зябко. Плед бы, подумал Крокодил с грустью. Теплый клетчатый плед. И шезлонг. И рюмку коньяка. Ничего этого не предусмотрено в Юрском периоде… Но что я имел в виду, когда говорил себе, что будущего на Земле нет? И почему, так меня растак, я не объяснил внятно, что случилось?

   Лоа взорвался. Там теперь пыль. Кто успел - торчит сейчас беженцем на голых астероидах. Кто не успел… неохота думать. А синекожий с Дару, что встретился Крокодилу в столовке для мигрантов - тот мудрец, выходит. Рано спохватился, дорого заплатил. Вот как Крокодил.

   Вдыхая запах дыма, он вспомнил свою кухню. Семь квадратных метров; пустой вазон на подоконнике - там был кактус, но почему-то сдох. Клетчатый стол, и след от чьей-то сигареты на ламинированном полу. После развода со Светкой они продали трехкомнатную квартиру, оставшуюся Андрею от матери, и купили себе каждый по "однушке". Светка моментально сдала свою внаем. Это было три года назад… Первое время Крокодил виделся с сыном по выходным, но тот был еще маленький, его интересовал не столько отец, сколько новые игрушки… Во всяком случае, так казалось.

   Потом Светка вышла замуж за какого-то… Потом уехала в Англию… Или все-таки в Германию? Светка будет последней, кто заметит, что Крокодил куда-то делся.

   Как хорошо, что он не успел завести собаку. Что у него даже хомяка нет. Вот он пропал - собака сидела бы взаперти, выла… А так будет тихо. Никто не взвоет. Станут звонить из редакции. Дня через три… или пять? Когда он не сдаст работу в четверг - вот тогда они первый раз удивятся…

   Да нет же! Не удивятся! На Земле еще нет ни собак, ни секретарш: ни питекантропа, ни Магомета, ни Христа, ни фараона. До рождения Крокодила - миллионы лет. Никто не хватится.

   Он сидел, обхватив руками колени, глядя на воду. В воде отражались сотни искорок: вертелись спутники, пыхтели заводы, герметически изолированные от окружающего пространства, плыли транспортные корабли. Я вполне мог эмигрировать просто от скуки, подумал Крокодил. Но мне хочется верить, что Земля взорвалась через пару месяцев после того, как я подписал миграционный договор. За это гадкое желание я себя презираю.

   От лагеря потянуло нормальным, совершенно земным духом жареного мяса. Крокодил сглотнул слюну: самокопание на этом острове не более уместно, чем строгий ошейник на йоркширском терьере. Путей у него всего два: завоевать себе статус на Раа либо найти способ вернуться домой. Либо сперва завоевать статус, а потом, используя его, отыскать пути назад.

   Уже шагая к костру, Крокодил подумал: что, если Айра публично прогонит его от костра под тем предлогом, что "он дров не носил, он печку не топил, он кашу не варил"?!

   Заодно и проверим, решил он мрачно.

   * * *

   Никто ему и слова не сказал. Все сделали вид, что мигранта здесь нет.

   Истекающее соком мясо ломтями лежало на огромных жестких листьях. Туши "быка" хватило, чтобы вдоволь накормить ораву голодных подростков. Насытившись, вчерашние мальчишки, а ныне полноправные граждане Раа, выстроились в длинную шеренгу - старшему было лет восемнадцать на вид, младшему - не больше четырнадцати, но Крокодил опять поразился, какие они высокие. Пожалуй, в целом выше взрослых; их инструктор, коренастый молчун, был на полголовы ниже любого из них. Новоприбывшие во главе с Айрой расположились "в партере"; инструктор старой группы прошелся перед шеренгой, со значением заглянул каждому в глаза, а потом крикнул: "Есть!" и вскинул к небу кулак. Подростки повторили его возглас и жест - от рева тридцати глоток вздрогнули высокие кроны. И тут же прямо из воздуха возникла песня.

   Негромко, но на удивление слаженно пели ребята, прошедшие Пробу, а новоприбывшие подпевали вполголоса, как бы тайком. Ударили ладони, застучали палки по стволам, отбивая ритм; это наше право, пелось в песне. Мы здесь по праву. Растет трава, течет вода, челнок выходит на орбиту - по праву. Светится день и темнеет ночь, я возвожу свое жилище - по праву. Мы здесь по праву.

   Инструктор отрывисто называл имена, ухитряясь попадать точно в ритм. Новые граждане выходили к костру. При свете огня их лица казались медными, губы у многих лоснились от мяса. Не было варварских обрядов - никого не мазали кровью, не кололи иголкой, никто не плясал в перьях - только песня звучала, с каждым куплетом набирая мощь. В ней слышалась глухая, глубоко спрятанная угроза.

   Инструктор надевал на шею каждому новому гражданину деревянную плашку на цепочке. Эти "деревяшки" походили на временное удостоверение Крокодила, как "БМВ" на "Запорожец". Когда последний в группе получил свое право, песня звучала на весь лес. Откуда-то появились трещотки, погремушки, самодельные барабаны; новые граждане - абсолютно, феерически счастливые - ринулись в танец вокруг костра. Крокодил ощутил зависть.

   Новички, прибывшие сегодня, зависти и не скрывали. Крокодил исподтишка стал разглядывать лица: Полос-Над сидел грустный, воображал, наверное, что уже сегодня мог бы танцевать с победителями. Зеленоволосый Тимор-Алк устроился в стороне, плотно сжал губы и смотрел мимо танцующих, мимо огня, в пространство.

   "Это наше право. Мы здесь по праву. Жены рожают детей - по праву. Учитель растит росток - по праву. Мы здесь по праву".

   Тимор-Алк встал и ушел в темноту. Никто даже не повернул головы.

   Крокодил, тоже сидевший чуть в стороне от общего праздника, поднялся раньше, чем понял, зачем.

   Белая спина Тимор-Алка далеко виднелась в светлой ночи. Крокодил догнал его. Мальчишка обернулся резко, как распрямляется пружина:

   - Чего ты ко мне привязался, мигрант?!

   Крокодил опешил. Зеленоволосый был, кажется, на грани истерики.

   - Ладно, иди себе, иди…

   Тимор-Алк ушел, шелестя травой. Крокодил постоял, слушая шум у костра. Вернулся в лагерь, неторопливо выбрал себе гамак и лег, не надеясь уснуть, глядя сквозь ветки в залитое светом небо.

   Подростки из прежней группы, и с ними инструктор, уехали после полуночи, и в лесу снова сделалось тихо.

   * * *

   - Человек - свой хозяин.

   Айра, чисто вымытый, с каплями речной воды на груди и плечах, стоял перед претендентами. Все - и Крокодил - стояли перед ним, одетые в короткие свободные штаны.

   - Человек не позволяет обманывать себя. Человек видит то, что есть, а не то, что хотелось бы.

   Айра не закладывал руки за спину, не скрещивал на груди, не тер ладони, ничего не вертел в пальцах и не помогал себе жестами: его руки были опущены, но язык не поворачивался сказать о них - "висели". Айра говорил - "человек", и Крокодил понимал, что используется слово с множественным значением: "полноправный гражданин", "хозяин". Он понимал, что по-русски это звучало бы по-другому, и маялся, как принцесса, которой под матрац подложили булыжник.

   - Мы живем на войне, мы - тонкая мембрана, поле борьбы между материей и духом, которые вечно спорят, что первично. Человек - боец обеих армий. Человек - пограничный знак.

   Мальчишки слушали, кто жадно, кто с некоторой робостью. Что они понимают, думал Крокодил. Я не понимаю ничего, или почти ничего. Или это ритуальные заклинания, в которых не должно быть особого смысла? Человек как поле борьбы между материей и духом… Обалдеть.

   - Проба - это Большой Смысл. Отрицательный результат - тоже результат; я говорю это потому, что не все из вас получат удостоверения. Тот, кто не получит, должен помнить: это не конец жизни. Это тоже ответ, пусть нежелательный. Но это ответ.

   Утешительно, подумал Крокодил. Четверо парней во главе с Полос-Надом, завалившие досрочное испытание вчера, казались подавленными и глядели на Айру исподлобья.

   - Сегодня ваш первый подход к Пробе. Вижу, вы успели переодеться. Теперь возьмите вот это.

   По его команде двое парней вытащили на середину поляны огромный кожаный тюк, внутри которого скрежетало железо. Разложили на траве, вчера вытоптанной до голой земли, а сегодня с утра опять зазеленевшей. Крокодил вытянул шею: внутри, на потертой коже, лежали большие ножи в деревянных ножнах: три десятка одинаковых ножен с торчащими из них рукоятями.

   - Разбирайте.

   Крокодил подавил желание кинуться к тюку в числе первых. Небольшая свалка имела место, а Крокодил не опускался до толкотни с подростками. Выждал несколько секунд и взял лучший из трех оставшихся ножей - вернее, убедил себя, что этот лучший. Определять не было ни времени, ни возможности.

   Ножи оказались тесаками - широченными, очень острыми, грубыми клинками. Несколько минут ушло на изучение, пробы, попытки обмена. Крокодил одним из первых додумался, как прицепить ножны к поясу.

   Вооружившись, полуголые мальчишки сделались похожи на стаю маньяков. Крокодил еще раз проверил, нельзя ли подтянуть ножны повыше; на бегу, думал он, эта штука набьет мне здоровый синяк. А если откуда-то свалюсь - вообще рукоятью проткнет внутренности.

   - Человек - свой хозяин, - медленно повторил Айра, расхаживая по поляне. - Хозяин и тела, и духа… Камор-Бал, сколько ударов сердца за единицу?

   Крокодил помотал головой, пытаясь сообразить. Единица - в местной системе величин чуть больше минуты. Удары сердца - это просто пульс. Парня спросили, какова у него частота пульса в данный момент; парня зовут Камор-Бал. То, что Айра запомнил все имена с одного раза, стало ясно еще вчера.

   - Семьдесят, - не считая пульса, отозвался Камор-Бал, невысокий тощий паренек с очень длинными, собранными в хвост волосами.

   - Ты уверен?

   Парень чуть напрягся:

   - Семьдесят два.

   Айра кивнул:

   - Внимание всем: сейчас мы побежим и будем бежать долго. Но ваша выносливость меня интересует во вторую очередь. В первую очередь вы мне продемонстрируете способность быть своим хозяином. Всем понятно?

   И он глянул прямо на Тимор-Алка, стоявшего в стороне от всех с тесаком на боку - очень бледного и бесцветного в это утро, если не считать зеленого газончика на голове.

   * * *

   Крокодил пристроился на этот раз в самом хвосте колонны, а парень-метис занял место перед ним. Претенденты бежали цепочкой - сперва по мягкой тропинке среди леса, потом по каменистой дорожке над обрывом. Крокодил успевал вертеть головой: дорожка все круче забирала вверх, и открывался вид на утреннее море, гладкое и сиреневое, будто кисель в огромной чашке.

   В последний раз он ходил босиком в деревне у бабушки. Его бабушка была горожанкой в третьем поколении, на старости лет купила дом в деревне и очень об этом жалела. Огород у нее весь порос лопухами. С соседями отношения не сложились. Тем не менее считалось, что ребенку летом место в деревне, и маленький Андрей неделями скучал, читал желтые подборки журналов, предназначенных для растопки, и ходил босиком. По траве - отлично, по песку - приятно, по нежной, как пудра, пыли - замечательно, по жирной дорожной грязи - великолепно…

   На лесной тропинке его ступни сперва разогрелись, потом начали саднить. Мелкие камушки впивались в подошвы, но, в целом, дело было терпимое; ребята, бежавшие вместе с ним, тоже не босоногими выросли. Эти "эльфы", или "туземцы", предпочитали очень удобную обувь: Крокодил успел оценить их сандалии с мягкой подошвой.

   А теперь, сдавая экзамен на право быть полноправным гражданином, они шлепали по камням босыми пятками. Практической пользы от этого не было никакой - символический акт, "преодоление себя". "Быть своим хозяином" - если разобраться со словами, которые в этом новом родном языке имели немного другой смысл, означает всего лишь "владеть собой". Обряд инициации подростков в постиндустриальном обществе… В случае с Раа - в пост-постиндустриальном…

   Деревянные ножны хлопали по бедру. Он еще относительно удачно их приспособил: синяк будет, но не страшный. Штаны из грубой материи натирали нежную кожу. Не прислушиваясь к физическим неудобствам, Крокодил вертел головой: он разглядел суденышко на горизонте, разглядел быстрый старт далекой, видимо, ракеты - сверкающую белую линию, рванувшую вверх и растаявшую в сиреневато-синем небе. Он разглядел стаю белых птиц высоко над островом - они парили, как воздушные змеи.

   Потом он наступил на острый край камня, да так неудачно, что порезал ногу, и подошва начала слегка кровоточить. Драматический эффект, подумал он весело. Инициация у первобытных народов обычно связана с кровью: смерть и новое рождение, муки и радость. Надеюсь, в своем садизме организаторы мероприятия не зашли слишком далеко?

   Не думает же Айра, что Крокодил не в состоянии пробежать с мальчишками пару десятков километров? С другой стороны, это деление на полноправных и зависимых граждан - по какому признаку? По какому принципу, неужели спортивной подготовки, выносливости и готовности терпеть самодурство начальника?

   Ноги стали болеть всерьез, прямо-таки дергали на каждом шагу, и Крокодил отвлекся от созерцания окрестностей. Время было подбодрить себя: он видывал и не такое. Он бегал кроссы с полной выкладкой, в сапогах, под знойным июльским солнцем. А пацаны такого опыта не имели и понемногу выматывались: вот один начал медленно отставать, пропуская товарищей и продвигаясь вдоль колонны все ближе к хвосту; вот другой сбился с шага, запрыгал на одной ноге, отодвинулся на обочину. Его огибали боком, втянув живот: тропинка была узкая, справа зиял обрыв. Зеленоволосый Тимор-Алк держался, не сбивался с шага, и Крокодила это почему-то радовало.

   Потом тропинка резко пошла вниз. Стало легче бежать.

   Потом послышался шум воды. Крокодил жадно облизнул губы. За поворотом открылся водопад; Айра повернул - и повел подростков по тропинке вверх, сквозь тучи брызг, так что они моментально вымокли. Крокодил украдкой слизнул несколько капель с тыльной стороны ладони.

   Тропинка сделалась такой крутой, что кросс перешел в карабканье. Рев водопада отдалился; почти над самой головой Крокодила мелькали грязные пятки Тимор-Алка. Сыпались мелкие камушки. Крокодил подумал, что в таком месте, пожалуй, следовало о страховке позаботиться, а то сорвется кто-то в голове колонны - и полетит на камни вереница неудачников, по дороге превращаясь в груду…

   К моменту, когда Айра остановился, половина мальчишек уже едва держалась на расцарапанных сбитых ногах. Крокодил и сам чувствовал себя неважно, но Айра не запыхался нисколько и, пожалуй, мог бы петь:

   - Выравниваем дыхание. Замедляем пульс. Кто первый войдет в семьдесят ударов - поднимайте руку… Воду не пить!

   Тимор-Алк, уже вошедший в речку по щиколотки, испуганно отшатнулся.

   Крокодил посмотрел по сторонам. Место остановки использовалось, видимо, многократно: полянка на берегу реки, утоптанная, удобная, с мягким спуском к воде. Крокодилу больше всего на свете хотелось рухнуть сейчас в эту речку, лежать на мелководье и хлебать широко открытым ртом; здесь пьют из речек и даже не кипятят воду, вот это экология. На Земле, пожалуй, не осталось места, где человек, если он не самоубийца, может без страха пить из реки…

   Он с неохотой отвернулся от воды. Будем играть по правилам; на противоположной стороне полянки, параллельно берегу, лежало бревно на низких опорах, и Крокодилу подумалось о гимнастических упражнениях, разных там кульбитах и стойках. Парни, не желая смотреть на соблазнительную воду, почти все повернулись лицом к лесу: поднимали и опускали руки, дышали, сопели, выполняли распоряжение инструктора, кто во что горазд.

   Тонкие стволы стояли в этом месте почти вплотную друг к другу, и лианы образовывали между ними крупноячеистую сетку. Крохотные, с ноготь, бабочки проскальзывали сквозь нее и зависали над махровыми цветами. Крокодил отвлекся от боли в разбитых ногах.

   Выравнивать дыхание и замедлять пульс он умел еще в школе, спасибо, хороший попался тренер в секции легкой атлетики. Считать пульс без часов или секундомера - не мог, да и руку поднимать категорически не хотелось - как-то это унизительно. Поэтому Крокодил ограничился тем, что, глядя на бабочек и по возможности расслабившись, занялся дыхательной гимнастикой.

   Воздух здесь был чудодейственный. Я мало спал, думал Крокодил, я не принял горячий душ, я не в своей тарелке. А тем не менее мне хорошо, и даже боль в разбитых ногах до поры до времени не очень трогает. Наверное, все дело в атмосфере - здесь очень чисто. Не зря этот тип из Бюро миграции предлагал мне в первую очередь Раа.

   Ему сделалось весело. Уверенность Айры, что мигрант обязательно завалит Пробу, показалась в этот момент смешной; он вздохнул еще раз, другой и вдруг почувствовал, что кто-то стоит за плечом.

   Он обернулся. Айра стоял, принюхиваясь, во всяком случае, вид у него был как у собаки, берущей след.

   Секунду они смотрели друг на друга. Потом Крокодил широко улыбнулся и поднял руку; он понятия не имел, какой у него сейчас пульс, но кураж взял свое.

   - Семьдесят пять, - сказал Айра, подрагивая ноздрями. - Не идеально, но в рамках нормы… Ты в самом деле особенный, не такой, как все мигранты, да?

   Что-то в тоне инструктора не понравилось Крокодилу. Хотя Айра говорил, кажется, вполне искренно и даже доброжелательно.

   Ребята, один за другим, справлялись с первым заданием. Полос-Над, привыкший быть лидером, закончил работу где-то во втором десятке, сразу за Тимор-Алком. После вчерашней неудачной попытки Полос-Над еще не восстановился: на висках у него никак не высыхал пот, а смуглое лицо казалось желтым.

   - Хорошо, славно, - Айра выпрямился, руки его опустились вдоль тела, как будто инструктор сознательно экономил на жестах. - Теперь, пожалуйста, показываем регенерацию в том объеме, в котором каждый из вас владеет восстановлением. Сразу предупреждаю: я никому не буду помогать. Рассчитываем - делаем - показываем. Вперед.

   Никто не сказал ни слова. Полос-Над еще больше побледнел, и только природная смуглость кожи не давала ему сравниться с Тимор-Алком. Мальчишки, один за другим, потянули из ножен тесаки, и Крокодил следил за ними с беспокойством.

   Он вытащил свой тесак, еще не зная, что с ним нужно делать. Камор-Бал, паренек с собранными в хвост волосами, быстро покосился на Крокодила - и полоснул себя кончиком тесака по тыльной стороне ладони.

   Крокодил растерялся.

   Мальчишки сосредоточенно резали себя - кто-то так распорол руку, что кровь, будто дождик, застучала по листьям. Тесаки немедленно вернулись в ножны, некоторые полетели в траву: мальчишки стояли, сидели, валялись на земле, кто-то смотрел на порез, кто-то в небо, кто-то плотно зажмурился. Кто-то бормотал, кто-то напевал сквозь зубы. Поляна сделалась похожей на палату раненых в бреду: ропот, ноющее пение, тихий свист, шепот, тяжелое дыхание и запах крови.

   Тимор-Алк решился последним. Его кровь была гораздо светлее и гуще, чем обычная человеческая, - она казалась разведенной молоком. Крокодил, как ни был потрясен, заметил это и поразился еще больше.

   - Ты примешь участие в Пробе? - вкрадчиво спросил его Айра.

   - Не вопрос, - отозвался Крокодил, стараясь говорить небрежно.

   Камор-Бал, парень осторожный и осмотрительный, порезал себя чуть-чуть. Теперь он стоял, вытянув вперед руку, и Крокодил мог видеть, как сворачивается кровь, как соединяются краешки пореза, как рана затягивается и покрывается корочкой.

   - Если нет - скажи сразу, - сказал Айра, на этот раз участливо.

   - Да, - проговорил Крокодил сквозь зубы.

   Он повертел в руках тесак и полоснул себя по руке, собираясь только чуть-чуть, для вида, пораниться. Перестарался, не рассчитал, - брызнула кровь, и ощущение было не из приятных. Крокодил покачнулся, тупо глядя на рассеченную руку.

   Дурак. Зачем? Что, он всерьез собирается показать свое умение силой воли затягивать раны? Регенерировать? Может, еще и пальцы дополнительные отрастить?

   Идиоты, подумал в сердцах. Что, полноправному гражданину Раа необходимо умение отращивать кожу, восстанавливать сосуды за несколько минут? Может, вам еще и хвост заодно? Жабры? Крылья, плавники?

   Я должен был ехать на Кристалл. Меня надули, как ребенка, а я даже не вздумал бороться за свои права. В конце концов, выбирая поселение наугад, я вполне мог ткнуть пальцем в Лимб - там наверняка нет ублюдочного деления людей на первый и второй сорт. По признаку способности к регенерации…

   Кровь не торопилась сворачиваться. Капала на босые ступни. Крокодил рукой зажал рану; перетянуть бы сейчас бинтом - за пару дней все зажило бы. А эти - эти, перемазанные красным, со свежими шрамами на предплечьях, ладонях, коленях, - стоят и ржут, как кони!

   На самом деле никто не ржал. Мальчишки, за пару минут затянувшие свои порезы, испытывали эйфорию - заговорили сразу несколько голосов. В разговор вступил Полос-Над - он справился, несмотря на свою бледность.

   - Я вчера, как дурак, палец себе отхватил, - признался он, будто избавляясь от тяжести. - Я его отрастил, конечно, но потом уже ничего не мог…

   - А не надо было выпендриваться…

   - Точно, - счастливым голосом согласился Полос-Над, - не надо было выпендриваться!

   И они заржали, теперь уже точно заржали, но не над бедой Крокодила, а от собственного щенячьего счастья.

   Кровь перестала течь, но рана, разумеется, затягиваться не собиралась. Крокодил вообразил, как ее стягивает невидимый клей; как срастаются сосуды. Ничего.

   Айра шел по поляне, осматривая рубцы на перепачканных кровью руках и коленях.

   - Зачет. Зачет. Это ты скупо порезал, боишься. Ладно, на первый раз зачет. А это что? Я просил рассчитывать свои силы, я не буду помогать. Бывает тут, некоторые деятели не только палец - кисть отхватывали, хотели повыгоднее себя показать… Давай, работай, немного осталось. Ты все правильно делаешь. Заканчивай. Зачет, здесь - зачет…

   Он остановился перед Тимор-Алком. Парень-метис стоял, правой рукой сжимая запястье левой, и смотрел, как струится из пореза светлая густая кровь.

   - Ну и дрянь же у тебя в жилах, парень, - негромко сообщил Айра.

   Крокодил, как ни был занят своим несчастьем, ощетинился. Айра глянул на него через плечо молчаливого Тимор-Алка.

   - Что смотришь? Сделал? Или соком течешь, как раздавленный жук?

   - Я остановил кровь, - сказал Крокодил по-прежнему сквозь зубы.

   - В самом деле? Она сама остановилась. Порез ты стянул?

   - Нет.

   Айра подошел вплотную. Он имел неприятную привычку вовсе не держать дистанции - вторгался в лично пространство человека, будто нарочно.

   - Я тебя предупреждал? Насчет лодки? Я говорил, что лучше сразу уплыть обратно?

   - Ты меня не предупреждал насчет регенерации.

   - Лучшее, что ты можешь сделать - уехать на материк сегодня и забрать с собой полукровку.

   - Я никуда не поеду, - сказал Тимор-Алк.

   Крокодил посмотрел на свою руку. Наверное, какие-нибудь йоги, экстрасенсы, памирские монахи умеют затягивать порез своей волей за несколько минут. Если не сказки. Если хоть кто-то из землян действительно на это способен.

   * * *

   Колонна во главе с Айрой рысцой углубилась в лес - перед этим инструктор дал парням отдохнуть, выкупаться в речке, смыть кровь и пот. Крокодил остался, и Тимор-Алк остался тоже. Метис сидел над водой, время от времени роняя туда розовые капли, и смотрел на руку с порезом.

   Крокодил, не тратя времени на ерунду, отрезал две полоски материи от своих штанов, отчего они превратились в пляжные шорты, и перевязал руку. Потом лег, выбрав место поудобнее, и задумался.

   Официальный срок прохождения испытания - двадцать один день. Теоретически, можно по крайней мере отдохнуть на природе.

   С другой стороны, обычные поселения на Раа так же чисты, зелены, снабжены водой и идиллическими бабочками, не говоря уже о роскошных пейзажах. Получив статус государственного зависимого, можно спокойно и тихо работать каким-нибудь сортировщиком газонных семян, на досуге вырезать ложки или писать стихи - это особенно интересно, учитывая, что здесь все рифмы свежие. Здесь нет книг в обычном понимании, только публикации в сети: хочешь - пиши, не нравится - не читай.

   Зависимые могут жениться и заводить детей совершенно свободно. Их дети, повзрослев, могут пройти Пробу и получить статус полного гражданина, а могут не проходить, по желанию. Вот, например, Крокодил женится на местной, смуглой и тонкой, будет ездить с ней на побережье, где полно черного жемчуга. Хозяин - государство, община - оплатит ему отпуск раз в год.

   Он может пойти на курсы и научиться водить лодку, например. Теоретически, может ничего не делать и отказаться от учебы. Заниматься "самосовершенствованием". Ему не позволят покончить с собой… и поступить на работу в миграционный офис Раа. Видимо, потому, что работа на таких постах предполагает "общественно-значимые решения"…

   Боль в ступнях досаждала. Крокодил чувствовал себя оскорбленным и не мог побороть это чувство. Айра во многом прав: он не хозяин себе.

   Он подполз к воде, сел и сунул ступни в речку. Облегчение пришло, но ненадолго. Крокодил знал, что через минуту ноги озябнут; кожа на его груди обветрилась и неприятно саднила, а плечи горели, опаленные солнцем. Он не привык ходить без рубашки.

   Вода медленно меняла цвет, из сиреневой делаясь зеленоватой. Солнечные пятна играли на ее поверхности.

   Тимор-Алк сидел, не шевелясь. Крокодил, поднявшись, посмотрел ему через плечо; на тощих коленях Алка лежала, будто в обмороке, испачканная кровью рука: пореза не было. Был толстый розовый рубец.

   - Как ты это сделал?!

   Тимор-Алк посидел еще секунду, потом медленно повернул голову. Зеленоватые волосы у него на макушке стояли дыбом. Лицо, в тон им, приобрело зеленоватый оттенок.

   - Ты затянул! - Крокодил не верил своим глазам. - Как ты это сделал, объясни мне?

   - Это незачет, - очень тихо, с трудом выговорил Тимор-Алк. - Зачет - надо уложиться в пятнадцать единиц, порез стандартный… А я до стандарта не дотянул…

   Он наклонился вперед и опустил кисти в воду. Крокодил сел рядом.

   - Я вообще этого не умею, - признался. - У нас считается, что это невозможно.

   - Я дома тренировался, - сказал Тимор-Алк, не слушая его. - Я укладывался в пятнадцать, запросто. А здесь не могу.

   - Почему?

   Зеленоволосый пожал плечами:

   - Они меня не любят.

   - Ну и что?

   - Идет отток энергии. Не успеваю восстановиться.

   - А тебе надо, чтобы тебя любили?

   Тимор-Алк криво усмехнулся:

   - Достаточно нейтрального фона.

   - Да, - спохватился Крокодил, - а почему они тебя не любят? За то, что ты метис?

   Тимор-Алк кивнул.

   - Это называется ксенофобия, - заметил Крокодил авторитетно. - И, вообще-то, недостойно цивилизованного общества.

   - Здесь у нас не цивилизованное общество, - сказал Тимор-Алк. - Здесь остров, если ты заметил.

   - Погоди. Если дело в том… Я ездил на монорельсе, встречал разных людей, их не раздражало, что я мигрант! Я видел еще одного мигранта, он совсем синий… Почему для этих парней так принципиально, что ты полукровка?

   Парень посмотрел исподлобья. Встал, покачнулся и еле удержался на ногах:

   - Нет времени на разговоры. Я пошел их догонять.

   - Удачи, - подумав, отозвался Крокодил.

   - А ты?

   - Не знаю, - он в самом деле не знал. - Я не умею затягивать раны своей волей.

   Алк помедлил. Наклонился и выискал в густой траве жесткий лист, формой похожий на полумесяц.

   - Вот, пожуй, положи на рану. Сдать регенерацию не поможет… Но по крайней мере, порез заживет быстрее.

   - Спасибо!

   - Тебе надо было ехать обратно, - сухо сказал Алк. - Когда Махайрод сказал.

   - Кто сказал?

   Парень поморщился:

   - Айра… Тебе вообще не стоило сюда приезжать.

   Крокодил выругался сквозь зубы. Заинтересовавшись, повторил ругательство. Привычный смысл куда-то испарился, вытесненный поэтически-грязным образом "соплей из многих дыр".

   - Не давай мне советов, парень. Почему бы тебе самому не уехать? Почему не стать зависимым гражданином? Это, говорят, совсем не больно!

   Тимор-Алк посмотрел на свою руку со шрамом. Сжал пальцы в кулак и повторил ругательство, только что произнесенное Крокодилом. И по тому, как прозвучал голос мальчишки, Крокодил вдруг догадался: такими словами парень вообще ругается впервые.

   Пели птицы в лесу, звенели насекомые, где-то в отдалении ворчал водопад. Тимор-Алк, не глядя больше на Крокодила, пошел в лес; он шагал медленно, осторожно ставя на землю босые ступни. Потом шумно вздохнул - и перешел на бег.

   * * *

   Он вернулся в лагерь, пустой в этот час, нашел устройство наподобие зажигалки, развел костер, насобирал грибов и съел их, побаловав себя припрятанным ломтиком мяса от вчерашнего пира.

   Ситуация представлялась безвыходной.

   С первых дней на Раа ему дали понять, что перевод на Лимб невозможен. На Кристалл - тем более. О Земле и речи не идет: поезд, как говорится, ушел. Пригодное для миграции время Лимба тоже лежало в прошлом Земли, но не так глубоко, как время Раа; жуя мясо, Крокодил думал, что когда он шел, ни о чем не подозревая, по своей туманной, слякотной улице, - тогда на месте Раа было облако пыли, все, что осталось от остывшего солнца и распавшейся в прах планеты. Придет время, на Земле расплодится человечество, а вся эта темная зелень, сиреневая вода, дурацкие законы исчезнут бесследно. Стоит ли морочиться, сдавать экзамены по скоростному заживлению ран, огорчаться статусу зависимого гражданина, если к моменту рождения Крокодила от их цивилизации не останется камня на камне?

   Погаснут спутники. Умрут все нынешние обитатели, и их далекие потомки, и потомки потомков. А на Земле не будет еще изобретено колесо. Идеальный способ избежать временного парадокса: не родились еще бабочки, на которых можно наступить, изменяя ход истории. Да и не сможет бабочка улететь так далеко от дома.

   Дурацкие ножны болтались на боку и раздражали. Очень хотелось снять их и зашвырнуть в лес, но Крокодил удержался: еще потребуют сдать инвентарь, а за утерю или порчу - вычтут из ресурсов будущего "хозяина-опекуна"…

   При мысли о том, что сопливые мальчишки уедут с острова с удостоверениями гражданина на шее, а он, Крокодил, на всю жизнь окажется в статусе недееспособного, ребенка, невольника - при этой мысли у него волосы поднялись дыбом. Хозяин-опекун, что за иезуитская формулировка! Это даже не рабовладение, скорее, патернализм: некто сильный опекает слабенького, не способного без надзора и контроля устроить свою жизнь. Ведь он "не хозяин себе" - значит, ему полагается внешний хозяин!

   Крокодил стукнул кулаком по земле и тихо взвыл от боли: порезанная рука затянулась, но не зажила совсем

   От реки послышались голоса. Видимо, отряд Айры возвращался другой дорогой; похоже, инструктор снова разрешил парням купаться. Хохот, плеск, визг живо напомнили Крокодилу летний лагерь отдыха. Если бы не эти тесаки, не регенерация, не густая светлая кровь Тимор-Алка…

   Крокодил встал и сошел к берегу.

   Айры поблизости не было. Ребята забавлялись: вчетвером держа Тимор-Алка, они опустили его голову под воду и там, у самого дна, "отмывали" песком.

   - Еще потри! Он нормальный, он не зеленый, он прикидывается! - вопил круглоплечий, коротко стриженый парень, имени которого Крокодил не помнил. - Потри еще песочком, зеленка сойдет!

   Тимор-Алк вырывался, напрасно тратя кислород.

   Крокодил подобрал камень, скользкий от ила, и, не размахиваясь, кинул в широкую спину пацана, державшего Тимор-Алка за ноги. Камень, размером с кулак, попал в правую лопатку и попал ощутимо: парень дернулся и выпустил жертву. Тимор-Алк забился сильнее, воспользовался замешательством мучителей и вырвался: зеленый, как река. Закашлялся, хватая воздух ртом.

   - Храбрые? - спросил Крокодил, не повышая голоса. - Все на одного?

   Ему очень хотелось драться, и число врагов не смущало. Мальчишки на секунду растерялись. Тот, в которого Крокодил попал камнем, пытался извернуться, чтобы потереть спину.

   - Мигрант, - сказал круглоплечий, опомнившись.

   - А мы думали, ты уже уплыл, - сказал ушибленный камнем. - И уже над тобой опекунство оформили.

   - Ну, ничего, успеешь, оформят завтра, - подхватил длинноволосый Камор-Бал. - Знаешь, полный гражданин с зависимым никогда не спорит…

   Крокодил оскалился. Если бы ребята намеренно искали неприятностей - не могли бы подобрать слов удачнее.

   - Ты, значит, полный гражданин?

   Он шел на них, совершенно не задумываясь, что их много. Они были мальчишки, и Крокодил, как мужчина, даже не собирался бить их - только поставить на место.

   - Ты, полный гражданин, как-тебя-там? А ну, иди сюда!

   Набычившись и сузив глаза, Камор-Бал все-таки сделал несколько шагов ему навстречу. Они встретились на отмели - по колено в воде. На пацане не было рубашки, чтобы сгрести за грудки, зато очень удачно лежал на плече хвост из собранных длинных волос - мокрых, слипшихся.

   Обманным движением Крокодил заставил Камор-Бала повернуть голову, схватил его за волосы и сильно рванул вниз. Парень упал на четвереньки, в воду. В ту же секунду на Крокодила наскочило сразу двое - щуплые, но цепкие, они дрались по-женски, в основном когтями. Крокодилу расцарапали щеку и заехали пяткой в колено; он раскидал мальчишек, те повалились в реку. В это время Камор-Бал, красный от унижения, выхватил из деревянных ножен свой тесак.

   Крокодил даже не понял, в чем дело. Мальчишка шел на него, держа тесак не очень умело, но уверенно. Крокодил не вспомнил, что у него есть точно такой же; единственное, что его занимало - успеет ли он перехватить пацана за запястье.

   - Стой! - хрипло крикнул Тимор-Алк. - Оглянись!

   Крокодил удержался и не оглянулся. Зато Камор-Бал попался - быстро глянул через плечо, и тут же отпрыгнул, попятился от Крокодила, опустил тесак.

   На берегу стоял Айра - с видом посетителя зоопарка, наблюдающего любопытную, но вполне заурядную сценку.

   - Костры жжем, - сказал он, как ни в чем не бывало, - рыбу чистим, жарим, ужинаем. После ужина - сбор.

   И, неслышно ступая, скрылся в лесу в направлении лагеря.

   * * *

   В этом собрании не было ничего ни от пионерских посиделок, ни от дикарских ритуалов - казалось, речь идет о консультации перед вступительным экзаменом в какой-нибудь серьезный ВУЗ, только вместо огромной аудитории дело происходит в лесу. Подростки сидели на стволах, камнях и просто на траве; небо почернело, в рамке из темных крон плыли спутники, как медленные электроны.

   - Завтра утром придет лодка, - сказал Айра. - Редко так бывает, чтобы кто-то из соискателей выбыл в первый же день. Ваша группа отличилась. Один из вас поедет домой уже завтра.

   Крокодил сидел в стороне. Честно говоря, у него не было сил спорить, возмущаться и подавать апелляции.

   - А может, и не один, - Айра разглядывал притихших мальчишек с безжалостным интересом. - Подумайте хорошо. Я бы отправил троих… Но один уедет точно. И зовут его…

   Крокодил не поднял головы.

   - И зовут его Камор-Бал, - жестко закончил Айра. - Без права пересдачи.

   Крокодил вскинулся.

   Ребята сидели лицами к догорающему костру. Почти никто не шевельнулся. Только Камор-Бал резко встал, его голая грудь поднималась и падала, как у загнанного:

   - Почему? Почему я?!

   Крокодил с удивлением понял: парень вовсе не чувствует себя невиновным.

   - А ты не знаешь? - Айра кротко улыбнулся. - Тогда непонятно, зачем ты вообще приехал на остров, Камор-Бал.

   Глухо зароптали сразу несколько голосов. Крокодил почувствовал на себе взгляды.

   - Исключения ради, я объясню, - сказал Айра. - Все-таки в группе мигранты, - он поглядел на Крокодила. - Ты поднял оружие на человека - не защищая жизнь, не обороняя свой дом, а в рамках конкурентной борьбы за статус.

   - Он меня оскорбил! - пролепетал Камор-Бал.

   - Он дернул тебя за волосы, ты не стерпел, понимаю. Андрей, - Айра кивнул Крокодилу, - все было очень точно сделано, спасибо.

   Ропот сделался громче. Камор-Бал стоял, покачиваясь, - ему предстояло возвращаться домой и оставаться зависимым - ребенком, калекой, больным - до конца своих дней. Без права пересдачи. На парня страшно было смотреть в эту минуту.

   Крокодил поднялся.

   - Я его не провоцировал, - он оглядел обращенные к нему лица, горящие злые глаза, и прямо посмотрел на Айру. - Не делай из меня…

   Он хотел сказать "не делай из меня Иуду", но на его новом родном языке такой оборот оказался невозможным.

   - Не представляй все так, будто я его специально довел! Я бы сам его с удовольствием прирезал - он достал меня…

   - Не волнуйся, ты поедешь, скорее всего, следующим, - Айра кивнул. - Регенерировать ты не умеешь, и много чего не умеешь, и не успеешь научиться за двадцать дней. Если бы ты вытащил тесак - вы бы уехали вдвоем. Но ты не вытащил. Я прав? - он оглядел сидящих.

   - Айра, - Крокодил заставил себя быть спокойным, - можно тебя на пару минут? Я хочу с тобой поговорить.

   - О чем? - удивился Айра.

   - Две минуты. Отойдем на две минуты, - Крокодил очень хотел быть убедительным.

   - Ладно, - Айра ухмыльнулся. - Отбой, претенденты. Камор-Бал, лодка завтра в первый час рассвета на старом месте. Дорогу найдешь?

   Камор-Бал не ответил.

   Айра отошел от костра в темноту, расцвеченную огоньками светлячков. Крокодил догнал его. За спиной, у костра, заговорили все сразу - и громко.

   - Послушай, - Крокодил остановился, преграждая Айре дорогу. - Оставь пацана. Зачем ты ему жизнь ломаешь?

   В полумраке лицо Айры сливалось с ночным лесом.

   - Ты слышишь? Зачем ты ломаешь мальчишке жизнь? Из-за меня - ну ладно, я мигрант, я взрослый… А с ним так поступать - зачем?

   - Ты чувствуешь вину, - слышно было, что Айра ухмыляется. - Это хорошо.

   - При чем тут я?!

   - При чем тут он? Тебе нет до него дела, чужой мальчишка, прошел он Пробу или нет - тебе-то что? Но тебе кажется, что ты виноват. Правильно кажется.

   Крокодил почувствовал, как устал сегодня, как болит все тело и ноет порезанная рука. В темноте наступил на корень, выпиравший из влажных слежавшихся листьев. Зашипел от боли в потревоженной пятке.

   - Порез затянул? - спросил Айра.

   - Нет.

   - Поезжай с Камор-Балом. Скрась бедолаге этот путь.

   - Это приказ?

   - Это совет.

   - Не поеду.

   - Дело времени… Знаешь, зачем им дают ножи? Зачем нужны тесаки, помимо чистки рыбы, изготовления рогаток с острожками и нанесения стандартных порезов для регенерации?

   - Зачем?

   - Это часть испытания. Человек - полноправный гражданин - может бить товарищу морду, но не поднимет на него оружия. Поднял - все, свободен, внутренняя незрелость.

   - Но можно воспитать… - начал Крокодил.

   - Во-первых, я не воспитатель. Во-вторых - незрелость в таком возрасте не поддается коррекции. В-третьих… - Айра прищурился. - Я серьезно, поезжай с ним. Решайся.

   - У вас не бывало войн? - спросил Крокодил. - Вы принципиально отказываетесь от оружия, вы…

   Он хотел сказать "пацифисты", но не нашел подходящего слова: на языке вертелись архаичные "миролюбцы" с огромным веером побочных значений.

   Айра чуть улыбнулся:

   - Стало быть, на курс истории и культуры Раа у тебя не хватило духу?

   Крокодил устыдился.

   - Успеешь, - мягко заметил Айра. - На профессиональных курсах, куда тебя определит хозяин-покровитель.

   - Почему тебе так важно, чтобы я не прошел Пробу?

   - Ты уже научился регенерировать?

   Крокодил промолчал.

   - Сегодня я тебя оставил только затем, чтобы все прочувствовали урок Камор-Бала, - сказал Айра. - Чтобы подчеркнуть событие.

   - И чтобы им было, кого ненавидеть.

   Айра хмыкнул:

   - Я работаю, знаешь ли. Мне нужно, чтобы они были все время в экстремальных условиях. Это трудно, да. Это Проба.

   *

РФ =>> М.иС.Дяченко =>> ОБ АВТОРАХ | Фотографии | Биография | Наши интервью | Кот Дюшес | Премии | КНИГИ | Тексты | Библиография | Иллюстрации | Книги для детей | Публицистика | Купить книгу | НОВОСТИ | КРИТИКА о нас | Рецензии | Статьи | ФОРУМ | КИНО | КОНКУРСЫ | ГОСТЕВАЯ КНИГА |

© Марина и Сергей Дяченко 2000-2011 гг. http://www.rusf.ru/marser/ http://www.fiction.ru/marser/ http://sf.org.kemsu.ru/marser/ http://sf.boka.ru/marser/ http://sf.convex.ru/marser/ http://sf.alarnet.com/marser/ Рисунки, статьи, интервью и другие материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ПЕРЕПЕЧАТАНЫ без согласия авторов или издателей.