.:: Страница писателей М. и С. Дяченко - Книги - Публицистика

Приносим свои извинения – мы долго не появлялись на нашей страничке. Постараемся рассказать о событиях в последние месяцы.

НОВОСТИ ЛИТЕРАТУРЫ

Осенью в «Эксмо» вышел наш новый роман "МИГРАНТ, или Brevi Finietur ". Он продолжает цикл «Метаморфозы», начатый романами «Vita nostra» и «Цифровой, или Brevis est», но в то же время является самостоятельным произведением.

Первым отзывом была рецензия Льва Данилкина в октябрьском журнале «Афиша», приводим ее полностью:

«Философская фантастика, читать обязательно»

И по названию («Brevi Finietur», третье словосочетание из «Гаудеамуса»), и по сюжету ясно, что роман примыкает к «Vita Nostra» и «Brevis Est». Та же, очень дяченковская, модель: человек, примерно наш современник, оказывается внутри выстроенного некими сверхсуществами-манипуляторами психофизического лабиринта, пройти который — и постигнуть некую очень важную идею — можно, преодолев не столько конкурентов, сколько внутренние барьеры, самого себя. Андрей Строганов исчезает из 2010 года и обнаруживает себя иммигрантом на планете Раа. Это идеальный мир (что-то вроде Швейцарии, кибернетически-экологический рай), планета, на которой реальность благодаря технике соответствует высшей идее: на орбите висят спутники-стабилизаторы, которые не дают реальности выйти из заданного стандарта. Однако и на Раа, где конкуренция видов искусственно ограничена, есть возможность поднять свой статус — пройти некую «Пробу»: сложную инициацию, посредством которой население разделяется на полноправных граждан и «зависимых». Собственно роман — история эволюции героя, комбинация эпизодов, где показаны разного рода испытания, и разговоров существ, пытающихся разгадать подлинный смысл этих испытаний.

«Мигрант» — частная история Андрея Строганова; но данные, полученные в процессе эксперимента над ним, касаются не только его. В первых двух романах «метаморфоза» была скорее бонусом для выявляемой в процессе конкурентного отбора элиты, способом получить всемогущество, идеальной «самореализацией». Очень важный аспект, открывающийся только герою «Brevi Finietur», — социализация метаморфозы, предписанность ее не индивидам, но обществам. Не просто «я» есть то, что должно преодолеть, — но «мы». Трансформация — условие существование социума, необходимость, заданная Творцом. Преодолевать, осознает Строганов, обязательно: либо так — либо вообще никак; никакой свободы выбора, по сути, нет. Brevi finietur означает «скоро кончится»: коллапс застывшего — пусть при этом идеального, где все свободны и счастливы, — общества неизбежен. «Замысел Творца — не свобода и счастье человека, а преодоление непреодолимого», выход за пределы своей собственной оболочки. Рай в том виде, в каком его представляют себе люди, просто не входит в Замысел.

Пересказывать нетривиальные антропологические теории «своими словами» нелепо: именно для того и пишутся романы, чтобы читатель вывел формулу мира сам, а не получил ее бесплатно вместе с прочим спамом. Дяченко скорее физики-теоретики, чем прикладники-футурологи, они исследуют скрытые характеристики системы — и указывают на необходимость трансформационного проекта, неизбежность социальной инженерии, не предлагая ничего конкретного; у Дяченко не такое «симфоническое» мышление, как, например, у Ефремова, и «Мигрант» + «Vita Nostra» + «Цифровой» вряд ли станет, как «Туманность Андромеды», настольной книгой целого поколения; однако это великая, этапная трилогия; и было бы лучше, если б ее не просто давали читать всем — а навязывали, в обязательном порядке.»

С тех пор опубликовано много рецензий, идет интересное обсуждение романа в Интернете. Спасибо всем, кто читает и анализирует роман.

Вышло несколько наших авторских сборников в подарочном варианте – «Маг дороги», «Трон», «Хозяин колодцев», «Скитальцы».

В феврале 2012 года в Америке должен выйти наш роман «Шрам» - в очень хорошем переводе Andrew Bromfield.

Начали сотрудничать с журналом «Мир фантастики» - в каждом номере выходит наша миниатюра. Также с удовольствием сотрудничаем с журналом «Если» - в апреле там должна выйти наша новая повесть «Вкус слова».

В настоящее время мы работаем над новым романом – циклом историй о герое по имени Стократ. Можно сказать, это философское фентези. Надеемся закончить работу весной.

А в марте в «Эксмо» должна выйти новая книга - «Одержимая». Из аннотации:

«Она – современная ведьма-авантюристка, ворожит и снимает порчу, но верит только в деньги. Он – демон, вселившийся в нее. Она – гончая. Он – жестокий хозяин. Двое ненавидят друг друга и связаны общей миссией. Стоит хоть раз ошибиться, опоздать, просчитаться – и ведьма, и демон отправятся в ад. Но в таком трудном деле ошибка – всего лишь вопрос времени…»

Текст во многом экспериментальный для нас – это социальная фантастика, мистика, на тяжелом, почти психиатрическим материале – но, как нам кажется, этот роман полон света и добра. И содержит изрядную долю иронии и самоиронии.

НОВОСТИ КИНО И ТЕЛЕВИДЕНИЯ

Закончено производство кинофильма «Рейдер»по мотивам одноименного романа Павла Астахова. Мы сценаристы. Режиссер – Всеволод Аравин. Продюсеры: Светлана Астахова, Игорь Толстунов. В ролях - Егор Бероев (Павлов), Виталий Хаев (Спирский), Роман Полянский, Карина Андоленко, Екатерина Вилкова, Виктор Раков, Кирилл Плетнев, Владимир Стеклов, Вячеслав Разбегаев, Александр Сирин, Валентина Талызина и др.

Из аннотации: «Беспринципный Спирский (Виталий Хаев), зарабатывающий огромные деньги на захвате предприятий, и Павлов (Егор Бероев), знаменитый адвокат с огромными связями. После того, как Спирский убил лучшего друга адвоката, Павлов его заклятый враг. Что сильнее: деньги и циничность или связи и известность?»

В апреле ожидается премьера. Картину мы пока не видели, так что от комментариев воздержимся.

Ожидается выход в международный прокат односерийной, сокращенной версии «Обитаемого острова». По этому поводу завершаются переговоры с дистрибьютерами.

Продолжается наше сотрудничество с голливудской кинокомпанией GDP. В мае ожидается премьера документального фильма «Цвет времени: война». Это фильм, основанный на музыкальной драматургии, на сочетании немецкой и советской музыки, песен. По жанру это «документальная киноопера» (по определению американского режиссера монтажа Роберта Фаретти). В фильме нет титров, закадрового голоса, пояснений – только кадры хроники и музыка.Фильм пока черно-белый, и документальные материалы в нем разного качества. Все будет бережно отреставрировано, а главное - переведено в цвет. Это большая и кропотливая работа, в которой участвуют специалисты как США (Игорь Лопатенок, Александр Шапиро, Роберт Фаретти), так и Украины и России (Олег Павлюченко, Вячеслав Назаров, Марина Лопатенок, Юрий Назаров и др.).

Вскоре ожидается и премьера международного варианта этого фильма в США.

Идет работа и над фильмом «Подкидыш» - это теперь тоже международный проект. Наш сценарий переведен, идет его адаптация. Надеемся, картина будет запущена в 2012 году.

Наконец, о «Белой гвардии». Фильм еще снимается. Последний съемочный день должен быть 16 марта, затем начнется монтажно-тонировочный период. В декабре ожидается премьера киноверсии, а затем будет показан и телесериал.

Об этом фильме много пишут, много материалов, фотографий. Мы не вправе говорить о деталях нашей сценарной работы – лучше предоставим слово одному из продюсеров картины, Сергею Мелькумову. На вопрос журналиста: «Что в вашем фильме будет не так, как у Булгакова?» - он ответил:

— Когда мы с Мариной и Сергеем Дяченко работали над сценарием, то отталкивались, в первую очередь, от самого романа. Но мы все-таки снимаем фильм. И нам необходимо, чтобы литературный источник стал кинематографическим произведением. А сделать это очень трудно. Потому мы кое-что додумали: усилили лирическую линию Турбин—Юлия, углубили историю отношений Николки и Ирины Най-Турс, расширили роль Шполянского, прописали более подробно сцену боя и смерти Феликса. Так как первоначально в сценарии фигурировало около 400 персонажей, то некоторых из них мы «слили» воедино. Кроме того, Дяченко предложили нам интересное решение — добавить в сценарий булгаковский рассказ «Я убил», созвучный «Белой гвардии» по теме. При этом подчеркну, что мы делаем фильм именно по роману, а не по его мотивам!

Вот одни из последних репортажей, интервью о фильме:

Отметив лишь, что обсуждать фильм, не видя его – напрасное занятие. Подождем премьеры.

ДРУГИЕ НОВОСТИ.

Мы принимали участие в работе многих конференций по фантастике – «Роскон», «Странник», «Портал», «Звездный мост», «Филигрань». Роман «Цифровой, или Brevis est» был отмечен премией «Большая филигрань» как лучший роман года. Он же получил и премию «Странник». Роман "Мигрант, или Brevi finietur» был отмечен премией журнала «Мир фантастики». А недавно нам вручили премию имени Н.В.Гоголя от Московской писательской организации за роман «Vita nostra». Спасибо всем, кто нас читает.

На зимние каникулы у нас случился круиз. Всей семьей полетели в Нью-Йорк, оттуда в Майами, где нас ждал огромный лайнер «Carnival Freedom». Собственно, не корабль даже, а целый плавучий город с бассейнами, водными горками, кинотеатрами, казино и ресторанами.

Путешествие по Карибам незабываемо. Какая поэтика сокрыта в названиях островов, где мы останавливались – Пуэрто-Рико, Сент-Томас, Антигуа, Тортола, Багамы… Там обитают кракены, скользят по морю «Летучие голландцы»….Это же центр пиратства! Где-то там капитан Джек Воробей спрятал сокровища. Мы их искали на земле и под водой – но не нашли.

Но зачем нам золото? Куда дороже прекрасные воспоминания.

Надеемся, хотя бы некоторое представление о путешествии дадут фотографии.

Марина и Сергей Дяченко

«ОДЕРЖИМАЯ»
(фрагмент романа)

Роман в четырех историях

История первая:

ДЕМОН

* * *

- Кто управляет частью, тот управляет всем. Это главный закон магии.

Дымились благовония. Скалился череп на парчовой скатерти. Плотно закрытые шторы и рамы едва пропускали рев шумной улицы. Вот язычок пламени качнулся, поплыл, осветил фотографию: мужчина лет сорока на фоне БМВ. Машина обаятельна, владелец – нет: хамоватая ухмылка на круглом гладком лице, тонкие губы, маленькие глазки.

- Кто управляет образом, тот управляет плотью…

Блеснули в тусклом свете лезвия ножниц. Отделили человеческую фигурку от БМВ, от кустов на заднем плане, от неба, мостовой и тротуара; лишившись машины, человечек сделался жалким, и даже хамоватая ухмылка вылиняла.

- Образ переходит в тень, тень рассыпается пеплом… - пальцы с длинными черными ногтями захватили фигурку и поднесла к огню. Голова вспыхнула первой, и ухмылка исчезла. Клиентка, и без того бледная, съежилась и закусила губу.

- Не бойся! – таинственный грозный голос на секунду смягчился. – Ничего ему не сделается. Полюбит тебя, и все! Ведьма опустила горящую бумагу на блюдце, дождалась, пока сгорит полностью, ловко стряхнула пепел в формочку. Накренила свечу, залила сверху горячим воском; остывая, воск мутнел и терял прозрачность. На столе, покрытом церковной парчой, рождалась восковая куколка.

- И забудет раб Божий Александр всех своих женщин, - голос возвысился, приобретая металлические нотки, - а любить будет только рабу Божью Светлану, и глазами, и сердцем, и телом, и душой…

Клиентка подалась вперед, и сделалось видно, как сильно она хочет быть любимой.

Черный ноготь подцепил фигурку, пальцы не без труда выудили куколку из формы. Плавился воск; из отдельного комочка ведьма ловко слепила гениталии. Фигурка оказалась слишком мала для такого великолепия, но ни ведьму, ни клиентку это не смутило. Отвалившись раз и другой, деталь довольно-таки косо утвердилась на восковом теле.

- Со здоровьем у него проблемы, - озабоченно сообщила ведьма. – Лечить будешь.

- И что-то печень его мне не нравится, - длинные пальцы повертели фигурку так и эдак. – А ты! Клиентка подпрыгнула на стуле.

- Брось курить! – черный ноготь обличающее уставился ей в грудь. – Нельзя тебе курить!

- Брошу, - бледными губами пообещала клиентка.

- А теперь ступай. Буду духа призывать. Без духа не выйдет. Ступай! Деньги оставь у порога!

- Двести баксов. Оставишь больше – сбудется скорее.

- С-спасибо… - клиентка соскользнула со стула, как теплое масло с ножа, помялась, решилась:

- Он тебе позвонит. Сама не набивайся. Приедет к тебе, в ногах валяться будет.

Застряв между надеждой и сомнением, тетка никак не могла уйти; стол, покрытый церковной парчой, вдруг мелко затрясся, будто крышка на кипящей кастрюле. Клиентка попятилась.

Трясущаяся рука выпустила длинный палец с черным ногтем, ноготь указал в угол – в полумрак:

Клиентка метнулась к выходу. Через долю секунды от нее остался едва уловимый запах – нервного пота и недорогого дезодоранта, столь мощного, что его не смог до конца убить даже дух курящихся благовоний. Стол еще некоторое время дрожал, зловеще и жутко, потом ведьма Ирина перестала его трясти. Хлопнула входная дверь; ведьма потянулась, так что съехали к локтям рукава широкой белой хламиды. Стянула с головы платок, задула свечу. Отдернула штору, впуская в комнату свет, распахнула форточку; вернувшись к столу, выдвинула из-под парчи ведро и стряхнула вниз обрезки фотографии, мелкий мусор и восковую куколку с огромным членом.

В том же подъезде оборудовала себе офис полная женщина-нотариус, работала много и зарабатывала, кажется, неплохо. И сестра у нее была частный нотариус, и дочь нотариус; у Ирины не было сестер, зато ее бабушку на полном серьезе считали ведьмой.

На коврике перед дверью лежали две стодолларовые купюры, вестники удачи. Ирина придирчиво оглядела каждую, понюхала – деньги были правильные, да к тому же новые. Если бы толковый парфюмер догадался выпустить духи с запахом денег, Ирина сделалась бы первой его поклонницей. Вот если б таких сотенных – да целый чемодан, как в кино! Посреди кухни восседала за ноутбуком Вика, секретарь и уборщица, бухгалтер и начальник отдела кадров в одном лице. Щуплая и всегда немного удивленная, Вика походила на ящерицу-монахиню (монашеский облик придавала ей черная хламида и черный рабочий платочек до самых бровей). Разложив по столу черные широкие рукава, Вика стучала по клавишам, но не зависала «В контакте», как можно было подумать, а как раз работала. Открыв «Великий сайт Ведьмы Ирины», она строчила послание на форум – исповедь спасенной клиентки.

Щелчок мыши – сообщение ушло на сайт; Вика приняла у Ирины деньги, записала двести баксов в крошечный приходо-расходный блокнот, потом раскрыла органайзер:

- Будет еще одна через полчаса. Хороший день сегодня.

Ирина кивнула и вытащила пачку сигарет. Вика оставила пост перед компьютером и удалилась в комнату; отработанными движениями, как боец, привычно разбирающий и собирающий винтовку, переменила свечу в подсвечнике, вытряхнула скатерть, протерла тряпкой череп на столе, поменяла на блюдцах кофейного цвета пирамидки.

- Благовония ты купила паленые, - крикнула из кухни Ирина. – В горле дерет.

- Курить надо меньше, - отозвалась Вика сварливо, но беззлобно.

О ведьминской сущности своей бабушки она впервые узнала из расстроенных монологов мамы на кухне: «Ведьма, а не свекровь! На меня порчу наводит, чтобы я на работу устроиться не могла, чтобы от тебя, козла, финансово зависела!» Отец молчал – он вообще был неразговорчив, много пил и к сорока годам получил инвалидность. Повзрослев, Ира перестала мечтать об избушке на курьих ножках, где обитает ее могучая бабушка: слово «ведьма» в мамином исполнении означало то же, что и «сука», «холера» и другие специальные слова, которые Ира с удовольствием повторяла в школе.

С первого же класса ее стали звать ведьмой – может, за острый небрезгливый язычок. А может, потому, что она обо всем всегда знала больше всех. Нет, на уроках это никак не проявлялось. Она понятия не имела, что такое третий закон Ньютона и как устроена химическая промышленность. Зато она знала, кто с кем встречается и как далеко зашли отношения, что надо сказать самой строгой училке, чтобы та растаяла и поставила «три», кто в чем виноват и кто чего боится; к одиннадцатому классу ее сторонились уже без смеха, и не раз и не два за спиной перешептывались: «Ведьма!»

Выпустив в форточку сизую струйку дыма, Ирина ухмыльнулась. Бабушка, которую она видела редко и помнила смутно, не походила на бабу-Ягу, наоборот – была кругленькая, мягкая, опрятная и не злая. Правда, похороны у нее были жутковатые: Ира запомнила множество хмурых людей, занавешенные окна и зеркала, дождь и чью-то истерику; она запомнила круглые глаза бабушкиной соседки, когда та пересказывала шепотом ужасные подробности: «Крышу пришлось разбирать… Потому что ведьма она, ведьма». Позже, пройдя через медицинское училище, бухгалтерские курсы, замужество, испытательный срок в турбюро, курсы фэн-шуя, еще одно замужество и финансовый крах, Ира четко уяснила себе: ведьма – это даже не призвание. Это профессия, и профессия востребованная; все хотят замуж за миллионера или, на худой конец, за хамоватого владельца БМВ, все хотят любви и денег, чужих мужей, денег, здоровья и счастья, денег, принца на белом коне, денег…

Прозвенел дверной звонок, и ведьма с сожалением затушила сигарету.

Девушке было лет двадцать с небольшим. Миловидная. Пухлая. Минус три кило, и было бы самое то, подумала, щурясь, Ира. А так у тебя проблемы, девонька. Речь, конечно же, пойдет о мужике.

Новая клиентка опустилась на краешек стула. Что-то в ее лице, в манере отводить глаза вдруг смутило Ирину: девушка принесла с собой тайну.

- Выкладывай, - Ира масляно улыбнулась. – Помогу.

Подтянув повыше сумочку, удерживая ее на весу одной рукой, девушка открыла застежку и вытащила заготовленную заранее фотографию. Двое улыбались в камеру: вот эта самая девушка и мужчина. На коленях у девушки собака, и не комнатная прелесть, как нынче принято, а помесь лайки с дворнягой, довольно-таки крупный пес. Балованный, ишь ты: на коленях сидит... А мужчина непростой. Красивый. Тоже балованный, да почище пса. Рук не видно, кольца не видать, но, судя по позе – голубки расписаны в ЗАГСе или даже обвенчаны, во всяком случае, девушка считает этого красавца своим…

Ирина перевела взгляд с фотографии на гостью: девушка сидела, зачем-то прижимая сумку к груди.

- Твой бывший? – ведьма проницательно кивнула на фото.

Девушка быстро глянула ей в глаза. Потом выпрямилась, чуть расслабилась, большим и указательным пальцами левой нащупала след от обручального кольца на правой.

Вот как, подумала Ира заинтересованно. В ведьм мы не верим. Вдруг слышим о себе правду… теряемся… и с облегчением понимаем, что у нас же есть след от кольца – улика, и ведьмины чары представляются нам все той же классической дедукцией…

Азарт забрезжил, как рассвет над рекой. Ирина чуть приподняла уголки губ; держись, малышка. Сейчас тебя будут потрошить.

- Зачем пришла? – одним поворотом руля она сменила маслянистый тон на прокурорский. Девушка вздрогнула. Правая рука ее снова легла на сумку. Ирина прищурилась.

Клиентка на секунду растерялась. В сумке у нее нечто важное… не бомба же? Тогда что?

- Диктофон? - по выражению лица девушки ведьма поняла, что попала в точку, и не на шутку рассвирепела: – Подставить меня хочешь?!

Девушка замотала головой. Смятение, смущение, упрямство и страх сменялись на ее лице, словно полотнища на автоматическом рекламном щите.

- А ну выкладывай, или я тебя так прокляну, что смерти захочешь!

Девушка сдалась. Вытащила из сумки цифровой диктофон. Отключила. Положила на стол.

- Я просто хотела взять интервью. Подготовить материал. Для журнала.

- На кого работаешь? – Ирина готова была дышать пламенем.

- Ни на кого… Я журналистка. Фриланс. Заказные статьи… Да все, что придется.

- Знаю, как вы пишете. Вранье вы пишете, журналисты. Убирайся!

Девушка покорно встала. Взяла со стола диктофон. Борясь с желанием втянуть голову в плечи, подхватила за уголок фотографию.

- Стой, - вырвалось у Ирины почти против воли. Девушка застыла – как будто они с ведьмой играли в игру «Замри». Ведьма не отрывала глаз от фотографии; двое улыбались. Собака лучилась счастьем. Собака была проста, мужчина – нет.

- А мужика этого тебе не вернуть, - сообщила Ирина, мстительно глядя девушке в глаза. – Другая женщина между вами.

- Ничего вы не знаете, - в голосе прозвучало облегчение и даже, пожалуй, тень насмешки проявилась. – Ни-че-го.

И, неся свою победу, как развернутое знамя, мерзавка развернулась и шагнула к двери. Ирина давно смирилась с возможностью провала (при нашей-то работе всякое бывает), но такого откровенного унижения пережить не могла.

Ирине сделалось весело, как в детстве на американских горках. Надо же, какой поворот сюжета; теперь попрыгаешь, маленькая дрянь.

Девушка не выдержала и обернулась. По ее глазам Ирина поняла, что теряет чудом приобретенную инициативу, и набрала в грудь побольше воздуха:

Зрачки девчонки расширились, и фотография полетела на пол. Таких точных выстрелов за всю карьеры Ирины было три или четыре – и каждый приносил неизъяснимое удовольствие.

- Умерла! – Ирина взревела, как толпа плантаторов за миг до линчевания беглого раба. – Но в покое тебя не оставила!

В яблочко. Напугалась-то как, овца! Чувство власти было легче воздуха, и распираемая изнутри ведьма готова была взлететь.

- Вижу! – палец с длинным черным ногтем указал клиентке за плечо. – Да вот она!

Девушка боролась долгое мгновение – а потом поддалась и обернулась. Несколько секунд рассматривала комнату, диплом с печатью на стене, пучки трав, подвешенные на нитку, лягушачий скелет, белую коробку кондиционера…

- Не видишь? А я вижу! – голос ведьмы звучал набатом. – Я вижу духов! Я вижу демонов!

Вика, выжидавшая на кухне, уважительно покачала головой на этот вопль.

- Вижу! Ходит свекровь за тобой, как пришитая, отпугивает твое счастье! А что ты ей сделала, признавайся?

Серые глазки девушки потемнели на фоне молочно-белого лица. И снова в яблочко; отлично. Негодяйке долго будет помниться ее «интервью».

Незадачливая репортерша рванула прочь из комнаты. Ирина хотела крикнуть ей в спину – «Ату», но вместо этого взревела медью:

- Так и будет ходить за тобой! Не подпустит к тебе счастье, так и знай!

Хлопнула входная дверь. Почти сразу заглянула Вика:

- Слушай, чего это она? Как ошпаренная… Не заплатила!

- Психованная, - Ира стянула с головы платок. – Да еще журналистка…

Несколько минут она сидела, переводя дыхание, слушая, как успокаивается сердце. И такое бывает в нашей практике: мы блестяще работали, мы познали вдохновение, но клиент, который ушел, не заплатив – профессиональный прокол. Неприятно.

- Устала? – Вика поставила чашку на стол – прямо поверх церковной парчи.

- Викуль, - сказал Ира. – Позвони, пожалуйста, Лехе из турагентства, пусть присмотрит для меня отель в Хургаде… или лучше в Шарме, деньков на десять.

- А это кто? – насторожилась Ирина. – До четырех еще…

- Это пиццу привезли, - Вика ухмыльнулась. – Пошли обедать.

Они ели пиццу с грибами, пили апельсиновый сок на кухне и говорили о ценах, о Викиной взрослеющей дочери, которой пора думать о будущем, а ее отец, скотина такая, уже три года носа не кажет и не отвечает на звонки. Вика, как обычно, пригорюнилась оттого, что трудно одной поднимать девочку, а потом приободрилась, потому что она, баба без высшего образования и, в общем, без профессии, справляется, тянет и поднимает. Потом Вика позвонила в турфирму и заказала для Ирины гостиницу пять звезд в Шарм-эль-Шейхе. В это время столик под церковной парчой, где так и осталась стоять чашка с недопитым чаем, вдруг начал трястись, как в вагоне. Дверь в комнату была прикрыта, ноутбук играл ретро-композицию «Дискотека восьмидесятых»; только когда чашка соскользнула со стола и с грохотом рассыпалась осколками, Ирина и Вика почуяли неладное.

На темном паркетном полу растеклась лужица, похожая на звезду. Белые осколки с золотой полосой разлетелись по всей комнате.

Приоткрытая форточка цедила дневной воздух. Запах благовоний ослабел; ни лягушачий скелет, ни диплом на стене, ни череп, ни сушеные травы не пострадали.

- Порывистый ветер, - сказала Вика, возвращаясь из кухни со щеткой в одной руке и шваброй в другой. – Сегодня в прогнозе…

Ей случалось встречаться с недовольными родственниками клиенток, с женами отбитых мужей и невестами украденных женихов. Бывали скандалы, иногда мордобития, но такие инциденты проходили по части неприятностей, а не серьезных проблем.

Несколько раз в ее практике запах жареного появлялся совсем близко, густой и едкий. Ей случалось удирать по темным улицам от гопников, нанятых, чтобы ее избить, приходилось менять офис и срочно съезжать со съемной квартиры. Ей удавалось решать проблемы с милицией, бандитами, налоговиками; всякий раз она ясно понимала, откуда исходит опасность и что надо делать, чтобы избежать ее.

Почему-то разбитая чашка, предмет простой и неважный, заставил ее снова ощутить запах жареного. Еле слышный. Но – самое плохое – она не могла понять, откуда грозит опасность.

Ровно в четыре явилась следующая клиентка – провинциалка лет пятидесяти, с виду простоватая, но хваткая и умная. Дочь у нее жила в Америке и никак не могла выйти замуж – хотя и в мужиках, казалось бы, недостатка не было.

- Вот, погляди! – женщина с порога стала обращаться к Ире на «ты», изначально уравнивая их позиции. – И фигурой Бог не обидел, и лицом, работа денежная, и вечно вокруг то один, то другой вертится. А замуж – все время срывается! Этот, последний, уже и кольцо купил. А потом слинял, будто смыло его… Это не венец безбрачия, случайно?

- Он, - Ирина внимательно разглядывала фото девушки. – Венец. Так и есть, - она скорбно покивала. – Кто наложил, есть подозрения?

- Нету, - женщина беспомощно развела руками. – Она… ни с кем не ссорилась, чтобы уж так…

- Эх, жалко, что в Америке, здесь бы я ей в два счета сняла… - Ирина задумалась, возведя глаза к потолку, отметив машинально, что побелка потемнела и скоро потребует ремонта. – Значит, так. Пойди в церковь, возьми три свечки…

Стол вздрогнул под руками. Покачнулся череп. Дернулся язычок свечи. Форточку неплотно заперла, обреченно подумала Ира. Сейчас распахнется, да как дунет…

Она потрясла головой. В ушах гудело, и гул нарастал; Ира с беспокойством коснулась ушей кончиками пальцев.

- Что это? – спросила она, хмурясь. – Слышишь?

- Нет, - с внезапной робостью отозвалась клиентка. – А что?

Ведьма подпрыгнула на стуле и сильнее потерла уши:

Клиентка смотрела с недоумением. Тем временем низкий чужой голос повторял и повторял имя, и тонкий звук «и» звучал басовитым ревом.

Стол трясся, и череп неудержимо ехал к его краю. Огонек свечи запрыгал и погас. Ирина вскочила, опрокинув стул; длинная боль прошла вдоль позвоночника, растеклась по рукам и ногам. Никогда в жизни она не знала таких судорог, никогда ее так не корчило.

- Нет! – завопила она, в панике позабыв, что должна иметь власть над демонами. – Изыди! Нет! Мамочки! Помогите!

Никто не помог. Ирина рухнула на пол, ухватилась за край скатерти, будто пытаясь за него удержаться. Мимо ее лица пробежали пыльные сапожки на сбитых каблуках, хлопнула дверь, и клиентки след простыл; Ира корчилась, стуча пятками по паркету, правая туфля слетела с ноги. Череп свалился с края стола, стукнул по лбу и упрыгал в темный угол.

И все закончилось внезапно. Стих гул. Прекратились судороги. Распахнулась дверь, заглянула Вика:

Ирина села. Руки тряслись. Спину заливал пот, губы показались чужими, когда Ира с усилием растянула их к ушам:

- Это тест на инсульт, - простонала Ира. – А руки…

С трудом поднявшись, она вытянула руки перед собой. Ладони подрагивали. Ведьма закрыла глаза и дотянулась пальцем до кончика носа.

- Что с тобой? – Вика помогла ей подняться, усадила на стул. – Она тебя что, по голове стукнула?

- Попустило, - сказала наконец. – Такой, знаешь, приступ… Завари мне чая, хорошо?

Вика испытующе ее оглядела. Оттянула веко. Потрогала лоб. Вышла; Ирина открыла форточку, прошлась по комнате, с удовольствием замечая, что головокружение прошло, что в ушах не звенит, что руки трясутся все меньше. Подобрала слетевшую туфлю; потом открыла шкаф, замаскированный черной тканью, вытащила сумку, из сумки косметичку, раскрыла пудреницу…

Сперва она увидела красную шишку у себя на лбу, бледное лицо, съехавшую косынку; потом, краем глаза, она заметила в углу комнаты, у самой двери, нечто, отчего волосы под косынкой встали дыбом.

Выронив зеркальце, она обернулась. Успела вздохнуть с облегчением: нет, никого; в этот момент пудреница, падавшая почему-то очень долго, со звоном грянулась об пол. Разлетелись осколки компактной бежевой массы, пополам треснуло зеркальце, и тотчас же сумка, как живая, соскользнула с края стола. Выкатился зонтик, вывалился блокнот, запрыгала по паркету ручка. Ирины руки, сами по себе, вытянулись вперед и тут же судорожно прижались к груди; она попыталась закричать и поняла, что онемела, что язык провалился, что в горле – бездонная воронка.

Ее руки, будто чужие, будто на тростях, будто по принуждению потянулись к ручке. Она, правша, схватила ручку левой рукой и поползла, как нищая, как калека, на коленях поползла через комнату – к открывшемуся на чистой странице блокноту…

Лезущими из орбит глазами она смотрела, как ее левая рука выводит неровную строчку из трех повторяющихся слов: «Ира ты попала Ира ты попала».

Правой рукой она перехватила левую. Рывком оторвала от бумаги, затрясла, надеясь вытряхнуть ручку; тщетно. Сведенная судорогой, корявая, как птичья лапа, левая рука желала писать, и левая рука победила.

«Слушай меня дрянь подчиняйся или будет хуже».

«Скорая» приехала на удивление быстро – видимо, Вика по телефону красноречиво описала состояние больной. Машина остановилась перед подъездом с двумя вывесками: направо – «Нотариус Попова А. Н.». Налево – «Ведьма и целительница Ирина».

Врач, серьезный мужчина лет сорока, был исключительно неприветлив. Иринин диплом ведьмы, череп, бережно водруженный обратно на стол, и прочие атрибуты профессии раздражали его неимоверно. Выслушав сбивчивый рассказ Ирины, он проверил ей рефлексы, посветил в глаза, несколько раз приказал дотронуться пальцем до носа. Сквозь зубы велел сестре измерить давление, не стал слушать лепет пациентки о том, что она гипотоник, и посоветовал обратиться к специалисту:

- К неврологу. Или психиатру. Это у вас, похоже, профессиональное!

Ирина, измученная и чуть живая, не могла, конечно, слышать диалога врача и пожилой сестры в отъезжающей от подъезда машине:

- У меня теща лечится у такой же ведьмы от рака желудка. Уже пять лет. Хорошо, что у нее нет рака, а если был бы?!

В последний раз она была в церкви полгода назад – женился троюродный племянник, и его мамаша пригласила на венчание всех родственников, по списку. Свадьба была из тех, которым места мало: в церкви толпились, как в автобусе.

Сегодня людей почти не было. В полумраке горели свечи.

Она вошла и остановилась на пороге; подумав, перекрестилась. Прислушалась к себе; ничего.

Осмелев, подошла ближе к алтарю. Перекрестилась снова. Купила десять восковых свечей, самых тонких, и расставила перед иконами, всякий раз истово крестясь и глубоко вдыхая запах ладана.

Если это был… бес, размышляла она с опаской, или… демон, он бы мне в храм не позволил бы даже войти. Меня начало бы снова корчить, мучить… А я в храме, крещусь, ставлю свечи, и никаких припадков!

Мне надо к неврологу, а не к батюшке. Какие бесы? Какие демоны?! Это профессиональное, доктор прав, но в не в том смысле, что я ведьма, в том, что я сама себя случайно загипнотизировала. Завтра же запишусь на прием… А как с Египтом? Лететь, нет? С одной стороны, отдых мне нужен…

Она еще раз механически перекрестилась на икону.

…Отдых нужен, но что, если меня прихватит в самолете?! Нет, надо сначала поставить диагноз, получить лечение…

Она воткнула горящую свечку в металлический держатель. Перекрестилась три раза. Вздохнула с облегчением.

Вышла на свежий воздух, непрерывно крестясь и улыбаясь. Щедро раздала милостыню.

Она жила одна, квартиру снимала, готовила редко. А сегодня аппетит и вовсе пропал; Ирина вытащила из холодильника замороженную стопку сырников, поглядела на нее, спрятала обратно. Достала пачку кефира, заварила чай и улеглась перед телевизором.

Сперва увлеклась сериалом. А потом потихоньку стала засыпать.

Слипались глаза. Надо было встать, умыться, переодеться, намазать лицо кремом, расстелить постель; она лежала, понимая, что не встанет сейчас. Наконец-то отпустила нервная дрожь, наконец-то хорошо, так спокойно… Вот только что-то дребезжит в телевизоре…

Не просыпаясь, она дотянулась до пульта. Нажала на красную кнопку; перестали бормотать дикторы новостей. Но дребезжание продолжалось; Ирина не сразу поняла, что дребезжат тарелки на кухне.

Бом, сказали антикварные часы с боем. Бом, бом, бом; неужели уже двенадцать?!

Первым делом она перекрестилась. И еще раз; встала, сунула ноги в тапочки… Включила верхний свет в комнате, потом в прихожей, потом в кухне.

Потом, затаив дыхание, заглянула внутрь. Весь пол кухни был усыпан осколками. Плотно задернутые шторы матово поблескивали. На полке тикали часы и тоже показывали двенадцать.

Медленно ступая, прислушиваясь к тишине, Ирина прошла в ванную. Сперва включила свет; потом рывком открыла дверь. Никого; Ирина вошла и остановилась перед зеркалом.

Обернулась; его не было. Снова посмотрела в зеркало; он шагнул из глубины:

Там, в зеркале, в зазеркалье, этот незнакомый и страшный человек взял за голову отражение Ирины – и она почувствовала, как чужие руки впиваются ей в волосы. Он сильно, грубо толкнул ее, ударил лбом о зеркало; посыпались осколки, полилась кровь, но зеркало, рассыпавшись, перестало отражать ванную, и исчез зазеркальный демон. Капая кровью, она бросилась прочь из ванной. Кинулась к входной двери – но замок заклинило; она сорвала телефонную трубку – но трубка молчала. Она схватила мобильник – тот вырвался из рук, будто живой, упал на пол и развалился. Улетел под диван аккумулятор.

Замигал торшер – будто ветром раскачивало далекие провода. Включился и выключился телевизор. Ирина бросилась к окну, распахнула – восьмой этаж…

За спиной, в комнате, антикварные часы начали бить невпопад.

Она сидела, скрючившись, у журнального стола, и перед ней, и на полу, и по всей комнате валялись листы бумаги: страницы блокнота, чеки из магазина, рекламные проспекты, салфетки, - весь бумажный мусор, который только был в квартире, пошел теперь в дело. Ирина сидела и писала, не останавливаясь, левой рукой: «Делай, как я скажу». «Слушай меня не пытайся сопротивляться». «Ты шарлатанка обманщица дрянь».

В ручке закончилась паста. Ирина писала без пасты, выдавливала на глянцевой рекламной открытке, поперек девушки на серфере, поперек парня на скейтборде: «Только попробуй вякнуть кому-то». «Только попробуй кому-то сказать».

А он сидел в кресле напротив, и уже не нужно было зеркала, чтобы его видеть. Худощавый, желчный, в сером костюме с галстуком, безжалостный, как тесак.

За окнами светало. Часы пробили семь; когда Ирина окончательно уверилась, что умерла и попала в ад, он впервые за много часов заговорил:

- Поняла… По…жалуйста, отпустите… меня… я все поняла…

Она с новым ужасом поняла, что не может даже разрыдаться.

- Я больше не буду! – вырвалось у нее, откуда-то из детских еще, из давних страшных воспоминаний.

- Чего ты не будешь? – спросил палач в сером костюме.

- Ничего! – она попыталась перекреститься, но не смогла. – Я буду асфальт класть. Я буду шпалы носить. Я буду всегда пост соблюдать… Я…

В отчаянии она готова была пообещать, что уйдет в монастырь, но демон в сером уронил, будто сплюнул:

И она замолчала, будто ей в самом деле заткнули рот.

- Ты будешь делать, что я скажу, с первого раза и моментально, - сказал тот, кто сидел в кресле. – Да или нет?

Ручка вывалилась наконец-то из пальцев. Рука повисла, будто перебитая обухом.

- Приведи себя в порядок, - брезгливо сказал демон в сером. – Лицо напудри и заклей пластырем. Оденься. На все тебе полчаса, и попробуй опоздать хоть на секунду.

В семь сорок пять она была готова. Тональный крем, макияж, аккуратный пластырь на месте пореза; полностью одетая и причесанная, она стояла посреди комнаты, в ужасе глядя на пустое кресло.

Медленно ползла минутная стрелка. За окном продолжалось утро: торопились дети в школу, разъезжались ночевавшие у подъезда машины. Пенсионеры выходили гулять с собачками, мамаши – с маленькими детьми; часы пробили восемь. Кресло пустовало, в комнате было тихо и спокойно.

Потом, не выдержав, вытащила из сумки новую пудреницу, купленную вчера вместо разбитой. Поднесла зеркальце к глазам; оглядела отражение комнаты. Но отраженная комната тоже была пуста. Исписанные бумажки, разлетевшиеся по углам, делали ее похожей на обитель безумного поэта.

Ирина подняла с пола свой мобильник. Нащупала под диваном отлетевший аккумулятор; каждую секунду она замирала, прислушивалась и оглядывалась, но ничего не происходило. Под окнами курлыкала сигнализация, и привычный звук гнал злые тени надежнее, чем петушиный крик.

Сжимая в руках разобранный телефон, Ирина вышла в прихожую. Тут тоже было зеркало, и никто, кроме Ирины, не отражался в нем.

Обмирая, она взялась за ручку двери. И дверь открылась!

Задержав дыхание, Ирина скользнула наружу. Захлопнула дверь; опрометью, как сумасшедшая, кинулась вон из дома.

Соседи оборачивались на нее, когда она, задыхаясь и ни с кем не здороваясь, неслась через двор, не разбирая газонов и луж. Едва добежав до дороги, она удачно тормознула машину; плюхнулась на потертое сидение, хлопнула дверцей:

- Куда? – удивился водитель, чернявый мужчина лет тридцати.

Машина влилась в поток транспорта. Ирина несколько минут сидела, закусив губу, прислушиваясь; потом трясущимися руками собрала телефон: вложила аккумулятор, защелкнула крышку.

Сонное «привет», прозвучавшее на том конце связи, показалось Ирине сладким, как ангельское пение.

- Викуся! Зайди в Интернет скорее… посмотри… мне нужна консультация психиатра! Срочно!

Водитель вытаращил глаза. Посмотрел на Ирину – и сразу опять на дорогу; чуть не врезался в проезжавшую мимо крутую тачку.

- Лучше знакомого доктора, - бормотала Ирина, а если знакомого нет, то любого… Нет, не булимия! Не депрессия! Дай мне номер, я сама все объясню!

Вика, человек собранный и четкий, через тридцать секунд продиктовала телефонный номер. Ирина набрала его, промахиваясь мимо клавиш; ответил мужской голос, низкий, уверенный и спокойный.

- Мне срочно нужна помощь, - торопливо начала Ирина. – У меня… бред, видения. Я сама себя калечу, и…

В широком водительском зеркале отражался пассажир на заднем сидении. Мрачный, желчный, в сером костюме; Ирина замерла с открытым ртом, прижимая к уху телефон.

Тот, кто сидел сзади, смотрел в зеркало – ей в глаза.

Тот дико покосился на нее и чуть не врезался в самосвал.

- Алло? – настаивала трубка. – Вы меня слышите? Алло?

Водитель метнулся к обочине, будто только того и ждал; Ирина вывалилась из машины. Дверца хлопнула один раз – второго хлопка не было, но тот, в сером костюме, уже стоял рядом, молчаливый и строгий.

Ирина глянула на него – и тут же, не размахиваясь, сильно ударила себя правой рукой по лицу: неожиданно. Против воли.

В десять утра Ирина вошла в подъезд с двумя вывесками: «Нотариус Попова» и «Ведьма и целительница Ирина».

Ирина в последний час не смотрелась в зеркало, но догадывалась, что на лице – синяк.

- Уже не надо, - глухо отозвалась Ирина. – Все прошло. Я здорова.

- Споткнулась, - сказал визитер в сером костюме. Он вошел вслед за Ириной, но Вика его не увидела.

- Споткнулась я, блин, - процедила Ирина. – И сама себя кулаком… об столб… случайно.

Вика вытаращила глаза. Поднесла палец к пластырю на лбу Ирины:

- Третий глаз, - насмешливо сказал демон за ее спиной. Вика не обернулась.

- Третий глаз, - выдавила Ирина. – Викуль, отстань, пожалуйста.

Ирина поглядела ей за плечо; демон ухмылялся.

Она машинально вытащила из сумки пачку сигарет; в ту же секунду картонка сделалась горячей, как уголь, и Ирина, вскрикнув от боли, выронила пачку.

- Курить бросаю, - сквозь слезы повторила Ирина.

Отодвинула ногой пачку. Посмотрела на бледную Вику:

- На сегодня отменяй всех. И будь свободна. Сегодня не работаем.

- Хорошо, - Вика нахмурилась. Оглядываясь на Ирину, прошла к столу, закрыла ноутбук…

- Ладно, - Вика помолчала. – Ир, там фотографию я в комнате нашла. Кто-то из вчерашних выронил.

Еще бы, подумала Ирина. Вчера клиентки тут летали, как на крыльях: туда-сюда, только двери хлопали.

- Я выбрасывать пока не стала, - продолжала Вика, разглядывая Иринин лоб. – Вот.

Фотография лежала под ноутбуком: девушка и мужчина улыбаются в камеру, на коленях у девушки – собака.

- Ее телефон, - демон вдруг резко шагнул вперед, чуть не налетев на Вику. – Узнай ее телефон!

- Ее, - предположила еле слышно. – Этой… девицы.

Испытующе поглядывая на Ирину, Вика выписала из своего блокнота телефон – на бумажку-стикер.

- Позвонишь, отдашь фотку? – рискнула все-таки спросить. – Имени она, правда, не назвала… Да и телефона специально не оставляла – номер этот высветился…

- А завтра когда? – Вика склонила голову к плечу.

За Викой наконец-то закрылась дверь; Ирина стояла одна посреди кухни квартиры-офиса, не в силах сделать и шага.

Ирина покорно прошла в прихожую. Когда она вернулась, демон совершал экскурсию по рабочей комнате – со столом, покрытым парчой, с черепом, с незажженной пока новой свечкой.

Ирина стояла, покачиваясь. Шок, страх и бессонная ночь мутной пеленой стояли между ней и миром.

Ирина, как сомнамбула, пошла на кухню, взяла фотографию в руки, отворачиваясь, протянула демону.

- Садись за компьютер, - сказал он отрывисто. – По номеру мобильного узнай, кто такая, имя, фамилию, все.

Ирина сперва села за ноутбук, и только потом рискнула возразить:

- А если… не на нее зарегистрирован номер? И вообще, нет такой услуги?!

- Такая услуга есть, - все так же отрывисто бросил демон. – Платная, разумеется. И не для всех. Но ты постарайся, ведьма… если хочешь жить.

В пять лет тонула, но спасли, в девять ее сбила машина, но обошлось одной только сломанной рукой и легким сотрясением мозга. В юности ее дважды ловили гопники в темном переулке, и оба раза удавалось ускользнуть невредимой – среди ночи, под хмельком, в короткой юбчонке. Ирина умела выживать инстинктивно; может быть, поэтому после часа суетливых беспорядочных действий ей все-таки удалось узнать, что девушку с диктофоном зовут, скорее всего, Екатерина Катасонова.

- Ищи на «Одноклассниках», «В контакте», везде, - велел демон.

Он не исчезал ни на секунду. Он был рядом. Он нависал нал головой, и это лишало ведьму способности здраво рассуждать; к счастью, почти сразу, на «Одноклассниках», Екатерина нашлась – причем первая же фотография оказалась знакомой: все то же фото с мужиком и собакой.

- Они разошлись, но фото с сайта она не сняла, - сказал демон, и по его голосу можно было бы подумать, что он размышляет.

- Скажи, - Ирина так устала, что и страх притупился. – Если ты потустороннее существо, ты должен все видеть и так? Зачем тебе Интернет? Если ты демон – пойди в астрал…

- Заткнись, - уронил ее собеседник, и ее губы склеились. – Что я знаю, а чего не знаю… не твоего ума дело, ведьма.

- Но я точно знаю, что сегодня ночью она прыгнет с крыши.

- Не знаю, - отрезал демон. – Знаю, что это случится сегодня ровно в полночь.

- Я ничего ей не делала, - Ирину снова начало трясти. – Я не виновата.

- Животное ты, - сказал демон, и под его взглядом она съежилась. – Тебе говорят, что человек себя жизни лишит – а ты только о своей шкуре!

Моя шкура и так уже пострадала, подумала Ирина, а вслух сказала тверже:

- При чем, - демон смотрел на нее сверху вниз, Ирина против воли уставилась в его желтые, злые, лютые глаза. – Потому что если она все-таки прыгнет с крыши – следующей прыгнешь ты.

Руки Ирины судорожно дернулись. Левая подхватила ручку и, задергавшись, начала писать прямо на клеенчатой кухонной скатерке: «В моей смерти прошу никого не винить…»

- Нет! – Ирина задергалась, пытаясь освободиться, но проклятая рука все писала и писала. – Я… пожалуйста! Я все сделаю!

- Тогда звони ей, - демон навис над ее головой. – Назначай встречу. Предлагай интервью. Обещай, что хочешь. В твоих интересах, чтобы она согласилась.

- Ты должна понять, что за беда ведет ее к смерти. Ты должна это остановить. Или отправиться следом. Выбирай.

Катя Катасонова вышла погулять с собакой. Утром Катя успела вывести Джину всего на пару минут, и теперь хотела вознаградить ее за терпение. Джина прыгала, повизгивала, вертелась веретеном; Катя отвела ее подальше от подъезда, в скверик, где обычно гуляли собачники, и спустила с поводка.

Джину подарил ей папа, когда Кате исполнилось двадцать. Джина была похожа на лайку, но оказалась дворнягой по крайней мере наполовину; ну и что, сказала Катя, нам не для выставок.

Через полгода папы не стало; Катя сошла бы с ума от одиночества, если бы не Джина. Собака приносила ей счастье; Катя и познакомилась с Максом на бульваре, когда гуляла с собакой. Макс притормозил рядом и сделал вид, что у него неисправна машина.

Потом Макс пришел к ним жить. Джина приняла его, как родного. Какое-то время молодожены были очень счастливы…

А потом все случилось. И теперь Макс жил отдельно.

Сосед вынес на прогулку своего йорка. Румпель, ручная собака, редко касался лапами земли. Сейчас на псе был яркий комбинезон, хотя погода стояла теплая.

- Он чихал сегодня, - сказал сосед, будто извиняясь. – А за углом ветер…

Она все время забывала, как зовут хозяина Румпеля.

Джина моталась по скверу, играя в догонялки с Ямахой, молодой терьершей. Катя села на скамейку, отвернулась от ветра и нащупала в кармане куртки телефон.

Ей не заплатили за статью о детском заикании и, наверное, уже не заплатят. Строчки, крохи, крохи, строчки; она так рассчитывала на заказ от Милы. Миле нужен был для ее глянца предметный очерк о современных ведьмах, и попытки Кати подсунуть других героев оказались тщетными. Казалось бы: зайди в Интернет, поищи полчаса и на основе живого материала придумай интервью с ведьмой; нет же: Катина добросовестность одолела здравый смысл.

Кроме ведьмы Ирины, Катя записалась еще и к целительнице Евпраксии и знахарке Виолетте, но после того, что случилось во время первого же визита, идти на прием к следующим двум не было силы. Кроме того, ведьмы оказались ужасно дорогими – у Кати не было денег ни на приворот, ни на снятие венца безбрачия.

Она бледно улыбнулась, глядя, как радуется жизни Джина. Верит же кто-то всерьез в такие вещи!

Ведьма Ирина оказалась неприятно, нечеловечески проницательной. Катя плевать хотела на всякую мистику, но при воспоминании о пронизывающем взгляде этой женщины ей всякий раз делалось нехорошо. И, что самое неприятное – Катя умудрилась оставить там фотографию. Сохранились, конечно, сканы, электронный вариант, все можно отпечатать заново – но сама мысль, что их с Максом счастливое фото подберет и выбросит кто-то равнодушный или недоброжелательный, была отвратительна Кате.

Статья о ведьмах, кажется, накрылась, и очень жаль; Катя машинально поздоровалась с соседкой, хозяйкой Ямахи. Крепче сжала телефон; если Макс перезвонит, как она много раз просила – это будет сейчас. В течение нескольких минут. Она сказала ему заранее, что пойдет гулять с собакой…

Плевать она хотела на женскую гордость. Люди не могут разойтись, не поговорив. Если надо упрашивать Макса – Катя будет его упрашивать; всего один разговор. Найти нужные слова. Нужные смыслы.

Джина вдруг сорвалась с места и кинулась бежать через сквер. Катя вскочила, похолодев – рядом улица, движение, транспорт… И в следующую секунду увидела Макса: тот вылезал из машины, припаркованной у обочины.

Задергался в кармане телефон, но Катя видела Макса – и тот никому не звонил. Он гладил Джину, которая прыгала к нему на грудь, как сумасшедшая; Катя нажала «отбой» и, слушая, как колотится сердце, зашагала навстречу любимому – до сих пор горько любимому! – мужчине.

- Она не берет трубку, - Ирина боялась взглянуть на демона. – Что, если она… ну… не возьмет трубку? Отключит телефон?

- Очень плохо, - заметил демон. – Очень-очень плохо. Тогда ты умрешь, Ира.

Кате хотелось его обнять, и это было бы естественно, и она готова была его обнять – но в последний момент испугалась. Если она обнимет Макса, а тот не поднимет рук и останется стоять, чужой… Давая понять, насколько неуместны эти нежности… Тогда Катя не сможет сказать ему то, что давно собиралась.

Поэтому она остановилась в шаге от него, задержав дыхание, улыбаясь так, что трещали губы:

- Привет… Как здорово, что ты приехал! Поднимемся?

- Извини, я на минуту, - он не казался раздраженным, но и тепла в его голосе не было. – У меня совещание через час на другом конце города… Я просто подумал, что эти звонки затянулись, и нам надо нормально поговорить.

Он слово в слово повторял то, что она сама ему говорила – но в его устах слова не давали надежды. Наоборот – слова были, как заранее запертая дверь.

Задергался в кармане телефон. Кто-то настойчиво пытался дозвониться; Катя снова дала отбой. Эх, стоило отключить трубку.

Они присели на скамейку; Джина вертелась рядом. Святая собака была счастлива увидеть Макса, своего, родного, привычного; Джина думала, наверное, что он вернулся из командировки или затянувшегося отпуска.

- Но тебе не надо дальше худеть. У тебя круги под глазами.

- Я просто устала, - сказала Катя и посмотрела на него снизу вверх:

Слова вырвались сами собой. Катя даже испугалась. Но Макс, наперед знавший все возможные слова, удивился, вывалился из вежливой скорлупы:

- У ведьмы, - Катя улыбалась. – По делу. Я хотела писать очерк, для Милы, ну, ты знаешь…

- И ведьма мне рассказала про всю нашу жизнь, - Катя вдруг захотелось приукрасить. – Все-все, как мы были счастливы, и как мы расстались, и что между нами стоит женщина, и что эта женщина… твоя мама…

Она почти сразу поняла, что ошиблась. Макс решил, что она врет; Макс решил, что, пытаясь вернуть его, Катя прибегла к пошлейшей бабьей уловке.

- Мне очень жаль, что ты разговариваешь об этом с посторонними, - сказал он очень холодно.

- Я не разговаривала, - Катя растерялась. – Она сама, понимаешь? Я никогда не верила ни в каких ведьм, но она…

- И ты меня вытащила, чтобы вот это все рассказать? – Макс сидел рядом на скамейке, далекий, как чужая галактика.

- Я тебя вытащила, - у Кати перехватило горло, - чтобы… Я тебя люблю. Давай… попробуем… еще? Сначала?

Джина гоняла по парку теперь уже с крохотным Румпелем, йорком в ярком комбинезончике. Тянулась длинная, длинная, длинная пауза.

- Катерина, - сказал Макс. – Мы не можем начать сначала. Фарш невозможно провернуть назад, как утверждает народная поговорка. Давай договоримся раз и навсегда: ты свободна, я свободен, мы друзья, в память о времени, когда…

Катя смотрела, как он говорит, как его губы смыкаются и размыкаются. В кармане куртки вибрировал телефон – теперь уже не переставая; жужжал, как огромная пойманная пчела.

Макс шел к машине, не оборачиваясь, не обращая внимания на Джину. Катя сидела на скамейке и изо всех сил помнила, что вокруг люди, и что надо держать себя в руках. Если рыдать – так дома, в обнимку с собакой, чтобы никто не видел…

Телефон затих на несколько секунд и снова начал дергаться, трястись, щекотать.

Она сунула руку в карман. Вытащила трубку. Хотела отключить, но промахнулась и нажала кнопку ответа.

- Катя! – трубка заорала в непонятном восторге. – Катенька! Наконец-то!

- Ведьма! – радовалась трубка. – Ирина! Вчера мы с вами встречались!

- Высветился ваш номер! – голос ведьмы сделался медовым. – Катенька, если вам надо помочь – я помогу бесплатно. Хотите – верну мужа, а хотите…

- Дура, - сказал демон с отвращением. – У тебя фотография! Которая ей дорога!

Она нажала на повтор, заранее зная, что услышит: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа…»

- У меня ваша фотография! – закричала Ирина, и голос ее зазвенел, отражаясь от стен кухни. – Вы потеряли фотографию! Я подъеду, куда вы скажете, и верну!

- Не надо, - отрешенно отозвался в трубке Катин голос. – Уже не надо.

- Катя! – взмолилась Ирина. – Я могу помочь! Честное слово! Позволь мне помочь!

Последовала длинная пауза. Катя не нажимала отбой, и тишина тянулась, как последняя ниточка надежды.